***
В это время в лесной хижине Аксал, выпившая несколько стаканов амонтильядо, весело смеялась над военной байкой, которую травил воодушевлённый Нушрок. Так получилось, что министр рассказал девушке об освобождении рабов и, видя её радостную реакцию, предложил отметить это событие стаканчиком хорошего вина. Аксал не почувствовав подвоха, но, будучи в совершенном восторге от новых законов, согласилась. Вино было сладким и по вкусу довольно безобидным, Нушрок коварно подливал ей янтарной жидкости в стакан, не забывая рассказывать какие-то пустяковые истории. Чем больше она пьянела, тем благожелательнее его слушала. Да, Главнейший министр никогда бы не опустился до насилия над женщиной, но кто говорил, что нельзя воспользоваться временной благосклонностью девушки, вызванной хорошим алкоголем? Она стала ещё прелестней, когда, раскрасневшись, неосторожно расстегнула верхние пуговки на корсаже. Затем на невинную просьбу министра распустить волосы Аксал вынула шпильки из причёски и отбросила чепец. Нушрок хищно улыбнулся, что за великолепные волосы, словно светлый шёлк, и как мягко струятся по фигуре! Предчувствуя весёлую ночь, в которой радость от обладания соединится с местью Абажу, он всё ближе подсаживался к опьяневшей девушке. Вот уже она сидит у него на коленях и неумело отвечает на поцелуй, вот его рука проникла под юбки и гладит нежную кожу бедра, тогда как другая обнимает её за талию. Но внезапно девушка засыпает, обмякнув в его объятиях. Нушрок досадливо крякнул, после чего поднял красавицу на руки и отнёс на её половину. Здесь, уложив девушку на кровать, он после долгой внутренней борьбы, проклиная собственное благородство, поднялся и ушёл на свою половину. Всё же нелегко быть человеком чести в некоторых обстоятельствах. Наутро Аксал проснулась с лёгкой головной болью, она сразу же ощупала себя и с радостью обнаружила отсутствие урона. Одежда, пусть и смятая, была целой, волосы распущены, но это не беда, тело никак не реагировало болью, значит, не случилось! Девушка с облегчением вздохнула, со стороны Нушрока доносилось тонкое похрапывание. Она поднялась и, приведя себя в порядок, принялась за уборку. Какое счастье, что стервятник на неё не посягнул. И что вчера такое было?! Как она могла забыть обо всякой осторожности в компании этого человека?! С другой стороны, он поступил очень благородно, не воспользовавшись её опьянением. Весь день она старалась быть особенно предупредительной по отношению к Нушроку. Аксал приготовила вкусный завтрак, на обед сварила его любимый шпинатный суп и даже испекла пирог с земляникой. Главнейший министр внешне принимал всё как должное, хотя про себя истаивал от нежности всякий раз, как она к нему обращалась. Вечером девушка даже предложила ему выпить вина, но он отказался. Этой ночью они вновь спали вместе, но Аксал, уверившись в благородстве Нушрока, уже не сопротивлялась и быстро заснула. Несчастный мужчина не знал, что ему делать, не хотелось рушить с трудом завоёванное доверие, с другой стороны он был на волосок от того, чтобы послать в пекло все свои принципы. Во сне она сама прижалась к нему и министр, стиснув зубы, привычно обнял гибкий стан. Всему своё время, его час ещё наступит.Глава 8. Время перемен
19 мая 2022 г. в 00:00
Примечания:
Следующая часть 21 мая.
Утром после умывания Клод прошёл к спальне дочери и решительно постучал в дверь. Правой рукой он прижимал к груди тексты законопроектов, а левой пытался воззвать к совести упрямой девчонки. Наконец она отворила дверь, Клод сразу же заметил заплаканные глаза, кто-то не умеет принимать поражение.
— Доброе утро, дорогая дочь, — поприветствовал он её.
Девушка плотнее закуталась в чёрный шёлковый халат и сделала вид, что не слышит его.
— Я бы хотел, чтобы вы ознакомились с этим, — Клод с хлопком опустил на дамский письменный столик стопки бумаги.
Анидаг слегка вздрогнула, но посмотрела в его сторону и задержала взгляд на копии законов. Немного заинтригованная, она с достоинством приблизилась к столу. Пока девушка внимательно вчитывалась в текст, архидьякон оглядел её комнату, ничем не напоминает спаленку девы на выданье. Шёлковые чёрные обои с золотым узором делали эту комнату похожей на внутреннюю часть гроба. Резная массивная мебель из лакированного эбенового дерева не добавляла веселья. Его заинтересовало, что на стене у неё висели перекрещенные шпага и стек. Какая милая дочурка у министра, даже её сходство с покойной Изабеллой не могло поколебать впечатления, что с ней нужно быть крайне осторожным. Девушка быстро прочла оба законопроекта и подняла на отца потрясённый взгляд.
— Что это? — спросила она обманчиво мелодичным голосом.
— Это, моя дорогая дочь, гарантия нашего благополучия, — ответил Клод.
— Как это понимать? — она развернулась вполоборота, чтобы лучше рассмотреть его.
Архидьякон принялся развивать перед ней свою мысль о том, что не предупреди сейчас правительство общественное недовольство, это обернётся глубоким потрясением всех основ жизни. Он живописал фантастические картины, в которые и сам не верил: про гибель монархии, про развернувшееся преследование старой и новой аристократии. Откуда у него взялось вдохновение? Клод и сам не ведал, будто кто-то незримый направлял его мысли по причудливому пути кровавых картин.
— И тогда создадут специальные тюрьмы для исправления таких, как мы… — только чудом он не сбился на родной баритон.
Анидаг смотрела на него в ужасе, отец был настолько убедителен, что она почти ощутила колючую верёвку, стиснувшую тонкие запястья, и толпу мужланов, которые… Тут она тряхнула головой, чтобы прогнать отвратительные мысли.
— Вы полагаете, что нам требуется обезопасить себя таким способом? — спросила девушка, чтобы отвлечься от страшных картин.
— Да, вы ведь умеете играть в шахматы? — она кивнула и Клод продолжил. — Иногда надо пожертвовать фигурой, чтобы выиграть партию.
— Чем я могу быть полезна? — спросила Анидаг заинтересованно.
Он подошёл к ней, взял за руку и поцеловал её, затем вложил в ладонь свиток с заготовленной речью.
— Вы провозгласите грядущие изменения, — Клод смотрел на неё со странным чувством, будто действительно разговаривал с собственной дочерью. — Ваша ангельская красота и голос очаруют всех, вы поможете нашему королю выступить перед подданными и провозгласить эру перемен.
Она поднялась и, не отпуская его руки, ослепительно улыбнулась. Клод понял, что девушка сменила гнев на милость. Он вновь приложился к её руке и сказал своим самым писклявым голосом.
— Моя дорогая, собирайтесь, после завтрака мы выезжаем, — произнеся эти слова, он покинул покои Анидаг, девушка торжествующе улыбалась.
Завтрак прошёл хорошо, обе красавицы были в отменном настроении. Клод с аппетитом ел, а Гурд с опаской посматривал на Анидаг. Ещё больше зеркальщик стушевался, когда узнал, что молодая хозяйка едет вместе с ними. В столице их встретило оживление, газетчики выкрикивали: «Отмена рабства! Инициатива Наиглавнейшего министра Абажа и Главнейшего министра Нушрока!» Клод скрипнул зубами, вот же подлая жаба, решила присвоить себе его наработки! Во дворце стража с благоговением пропустила министра, его прекрасную дочь и Гурда. Король Топсед в пышном наряде и горностаевой мантии сильно смутился, увидев красавицу Анидаг. В тронном зале собрались представители почтенных фамилий, в помещении стоял гул от оживлённых перешептываний. Рядом с королевским троном находился самодовольный Абаж и какой-то плечистый красавец, в котором Клод с ревностью узнал капитана де Шатопера. На нём был костюм из белого атласа с голубой лентой, начищенные сапоги поражали зеркальным блеском. Капитан улыбнулся и, забыв о приличиях, кинулся к Клоду, чтобы с чувством пожать его руку. Придворные замерли, наблюдая за этой картиной, а молодой человек всё тряс кисть архидьякона.
— Это был великий поступок, дорогой Главнейший министр! Сегодня, когда глашатаи стали выкрикивать на площадях выдержки из закона и когда мне принесли свежеотпечатанный экземпляр, я даже потёр глаза, думая, что всё ещё сплю, — у негодяя была на редкость обаятельная улыбка. — Благодарю вас и Наиглавнейшего министра за эту прогрессивную инициативу!
— Нарит, — послышался капризный голос короля. — Не отвлекай дорогого Нушрока и его прекрасную дочь.
— Да, конечно, — ничем не выдал своего недовольства принц.
— Ваше высочество, — обратился к нему Клод. — Благодарю за высокую оценку.
Они разошлись, Нарит вернулся к братову трону. Нушрок и Анидаг предстали перед королём. Топсед очарованно смотрел на красавицу, и как это раньше он не замечал, насколько мила дочь Нушрока? Хотя виделись они всего пару раз, девица не любила бывать при дворе. Отец и дочь поприветствовали короля, девушка сделала глубокий реверанс, министр поклон. Топсед милостивым жестом разрешил им выпрямиться.
— Ваше величество, позвольте представить вам мою дочь — Анидаг, которая почтёт за честь помочь вам огласить принятые законы, — произнёс Клод, указывая рукой на девушку.
— Ах, конечно! Великолепная идея! — Топсед расплылся в добродушной глуповатой улыбке. Стоявший рядом с ним Нарит подкрутил молодцеватые усы, он не сводил восхищённого взгляда с дочери Нушрока.
— Благодарю за оказанную честь, — девушка вновь низко поклонилась.
Клод заметил, как от возмущения надулся Абаж, которого вновь отодвинули от кормушки, вернее, от особы короля. Придворные насторожились, появление красавицы Анидаг для многих стало сюрпризом, ещё больше их взволновало то, что девушка станет гласом предстоящих изменений. Группу несогласных возглавил с молчаливого одобрения Абажа граф Лёро. Клод заметил, как от толпы отделился высокий господин с гордым римским профилем и пронзительным взглядом светло-карих глаз. Он приблизился к королевском трону, ступая с достоинством многих поколений владетельных господ. В жестах и облике проглядывала порода.
— Ваше величество, — он склонился в поклоне. — Позвольте мне от лица собравшихся… — Лёро не договорил, так как Топсед, заметив, что красивая Анидаг нахмурилась, топнул толстой ножкой.
— Не желаю ничего слушать! Граф, вернитесь на своё место, пока я не велел страже арестовать вас, — король увидел очаровательную улыбку девицы Нушрок и окончательно растаял. — Я не ясно выразился?
— Да, конечно, — граф побледнел и бесславно отступил.
Нарит усмехнулся, от Клода это не укрылось, как и то, какими глазами оба брата смотрели на его дочь. Вскоре вошёл старенький церемониймейстер, он нёс на вытянутых руках синюю бархатную подушку, на которой возлежал свиток с речью короля под редакцией Абажа. Архидьякон сыграл на опережение, он поклонился и протянул королю свой вариант. Топсед был заинтригован, король взял пухлой рукой свиток, церемониймейстер остановился в нескольких шагах от трона.
— Что это? — полюбопытствовал Топсед, вскрывая чёрную сургучную печать.
— Я взял на себя труд подготовить речь для вашего величества, — ответил архидьякон со сладкой улыбкой, от которой передёрнуло зеленоватого Абажа.
Церемониймейстер тут же передал подушку с заготовленной речью одному из пажей и дребезжащим голосом возвестил.
— Ваше величество, ваш преданный народ собрался под окнами дворца, чтобы послушать речь горячо любимого правителя. Окажите ли вы им такую честь?
— Да, окажу, а поможет мне в этом очаровательная Анидаг, — Топсед поднялся на ноги и предложил руку прелестнице.
Клод испытал невероятную гордость, когда Анидаг проплыла мимо него с высоко поднятой головой и нежной улыбкой на розовых губах. Все проследовали за королём и его спутницей на балкон, но только Нушроку, Абажу и Нариту было разрешено присоединиться к ним. Остальные придворные толпились у входа, вынужденные лицезреть спины короля и первых сановников. Топсед, надо отдать ему должное, умел быть хорошей марионеткой, он прочувствованно прочёл речь Клода и после сорванных аплодисментов уступил слово прекрасной Анидаг. Толпа смиренно молчала, внимая каждому слову томноокой чаровницы, но стоило ей замолчать, как люди взорвались криками одобрения. Послышалось: «Слава Топседу! Слава Нушроку! Слава Анидаг!». Клод увидел, как в толпу вмешались люди в изумрудной ливрее и стали усиленно кричать: «Слава Абажу!» Архидьякон усмехнулся, принц Нарит тоже наблюдал за шарообразным министром с откровенной насмешкой. А ведь малый неглуп, понял священник, что же, приятный контраст тупости Шатопера. После оглашения нового закона начался торжественный обед, который должен был плавно перетечь в бал. Для народа в столице устроили бесплатную раздачу еды и вина. Многочисленные военные патрулировали улицы, следя за порядком. Клод знал, что вскоре ко дворцу подойдёт его конная гвардия во главе с Годом, чтобы сопроводить хозяина и его дочь в безопасности обратно. Когда занимаешься политикой — будь готов к тому, что ты постоянно в зоне риска, — эту нехитрую истину донёс до архидьякона Нушрок.
За обедом Анидаг сидела по правую руку от короля, они то и дело о чём-то шептались. Клод с удовольствием наблюдал за девушкой, в этой жизни нежная Изабелла могла за себя постоять. Анидаг бы не позволила бледному школяру увлечь себя в подсобку и сделать всё то, что он сделал с добросердечной дочерью аптекаря. Хотя, стоп, это она его увлекла в подсобку. Ах, молодость! Холодок прошёлся по рукам, непрошенная мысль возникла в голове. А что, если Изабелла не умерла? Тела-то он так и не увидел, просто поверил на слово старому аптекарю и его жене. В то время Клод был слишком подавлен свалившимися на него несчастьями, он не стал лезть с ненужными вопросами. Что, если Изабелла выжила и родила от него дочь, и теперь где-то в Италии или Франции жила копия Анидаг! Клод налил себе вина и осушил кубок, подобные мысли следовало гнать из головы. Почему бы аптекарю скрывать беременную дочь от предполагаемого отца? Нет, Изабелла умерла много лет назад, а он должен обо всём забыть и жить дальше.
На балу присутствовало великое множество разряженных в пух и прах девиц, но ни одна не могла состязаться с гордой девой в простом чёрном платье. «Девичий стан, шелками схваченный…», возникла в воспалённом от усталости сознании непонятная строчка. Что она могла означать, архидьякону было неинтересно. Гурд, сидевший рядом с ним, кажется, тоже пригубил вина, глаза у мальчика осоловели. Архидьякону стало грустно посреди этого веселья, он оказался в плену горьких воспоминаний и дум. Вот и опьяневший зеркальщик навёл его на безрадостные мысли о младшем брате, интересно, в какой канаве найдут эту бедовую голову? Клод обожал Жеана так, как можно любить и уважать единственное дорогое дитя, но в последние годы он чаще задумывался о том, что совершил роковую ошибку, отрекшись от своей жизни в угоду маленькому негодяю. Между тем Топсед, немного осмелевший от выпитого и от пережитого триумфа, закружил в танце с Анидаг. Для толстяка он двигался на удивление легко, а дочь Нушрока поражала всех невероятной грацией и изяществом движений. После короля к Анидаг подошёл Нарит, музыка заиграла громче и все отступили, освобождая круг, в котором танцевала невероятно гармоничная пара. Чёрно-белый дуэт кружил в танце, даже самые завистливые взоры на мгновение подёрнулись дымкой умиления. Даже король, несмотря на капризно поджатые губы, смотрел на младшего брата и красавицу с восхищением.
Слуги зажигали и меняли свечи в высоких подсвечниках, воздух накалялся от жара и невидимого любовного духа, витавшего в вышине. Архидьякон подумал, что сегодня Анидаг влюбила в себя почти всю мужскую половину присутствующих. За исключением дремлющего Гурда, самого Клода и, пожалуй, Абажа. Наиглавнейший министр, улучив удобный момент, подсел к Нушроку и яростным шёпотом спросил.
— Ну что, доволен, стервятник? Как там моя девочка?
— У неё всё хорошо, она побудет моей гостьей до конца месяца, после чего благополучно вернётся на кухню, — архидьякон дивился тому, что сидевший перед ним человек, по всей видимости, был неплохим отцом.
— Ты чудовище! — с ненавистью почти проквакал Наиглавнейший министр. — Пользуешься моей слабостью, это тебе так просто с рук не сойдёт!
— Сойдёт, — Клод осторожно отпил вина из хрустального бокала. Везде стекло!
Абаж ничего не ответил, только молча отсел, его душила бессильная злоба, пока девочка в руках у этого гада, что он мог сделать? Абаж любил своих детей, в законном браке их народилось четверо, трое умерли в детском возрасте, в живых остался только старший сын, который демонстрировал прискорбно мало ума и амбиций. Случайная связь с рабыней привела к появлению на свет Аксал, девочка была настолько красива, что он поначалу усомнился в родстве, но мать указала на едва заметный зеленоватый ободок на кончиках ногтей. Девочка росла, ничего не зная о своём отце, она, как и все, работала на полях, но он исподволь следил за ней, велел кормить лучше прочих и, конечно же, оградил от всяких посягательств со стороны надсмотрщиков или других рабов. Её мать умерла, когда Аксал едва минуло восемнадцать лет, добрая была женщина и превосходно умела хранить секреты. Девочка росла и красота её расцветала, подобно болотной лилии. Абаж хотел взять её в свой дом в качестве прислуги, когда ему донесли, что его сын, Абаж-младший, повадился ездить на тот участок, где работала Аксал. Наиглавнейший министр принял меры, сын-оболтус был отправлен в соседнее королевство в университет, девушку определили на королевские кухни. Тогда он впервые встретился с ней и долго разговаривал. Держалась она сердечно, но с природным достоинством. Слуги в королевском дворце были проинструктированы, чтобы девушку не обижали, ей даже выделили собственную комнату, пусть маленькую, но уютную. У остальной прислуги не было такой роскоши.
Шпионы Абажа следили за ней, они же доложили хозяину, что девушка поселила у себя двух подозрительных пажей, из опасения навредить Аксал Наиглавнейший министр не стал разбирать это дело и велел своим людям временно ослабить надзор. Это было ошибкой! Как он упустил из вида Нушрока с его возмутительными поползновениями! Желает сделать из его дочери свою любовницу! Одно радовало Абажа, Нушрок, хоть и не отличался мягкостью нравов, сохранил в душе наивные рыцарские идеалы, он не станет брать женщину против её воли. В то, что красавица Аксал добровольно отдастся крючконосому господину, Абаж не верил, хотя бы потому, что будь он молодой девушкой, то и не посмотрел бы на этого урода! То ли дело Нарит! Сегодня, во время наблюдения за танцующими Анидаг и принцем, в голову Абажа закралась мысль, что неплохо было бы устроить будущность Аксал, выдав её замуж за Нарита. Они бы идеально смотрелись друг с другом, а у принца в голове до сих пор гуляет романтический ветер, ему понравится идея жениться на красавице-простолюдинке. А там можно и Нушроков убрать. Поздравив себя с удачной мыслью, Абаж уже более благожелательно смотрел на веселящихся людей. Наиглавнейший министр был терпелив.