Патронус

— Брось, Шин-чан. Такао спрыгивает с подоконника и подходит к слизеринцу. — Экспекто Патронум! Из палочки вырывается ястреб и гордо пролетает по комнате. Мидорима наблюдает и, когда патронус исчезает, поправляет очки. — Экспекто Патронум! Такао поджимает губы, чтобы не засмеяться. — Экспекто Патронум! И не выдерживает. Мидорима напряжён до предела. И смех гриффиндорца, решению его проблемы, никак не способствует. — Да брось, — повторяет Такао, чувствуя, что Мидорима сейчас взорвётся покруче Филча после выходок Пивза, — Ты просто неправильно выбираешь воспоминание. — Неужели? — Спорим, ты думал о самой высокой оценке по тесту? — Мидорима промолчал, на что Такао ухмыльнулся, — А потом, наверняка о том, как выиграл в шахматы у какого-нибудь рэйвенкловца? Мидорима отвернулся от его довольного лица, что-то пробурчав под нос. — Ты как на ладони, Шин-чан. — улыбнулся Такао. Слизеренец разозлился. Когда он приступил к изучению заклинания, он был уверен, что все получится. В конце концов, пусть это и высшая магия, здесь нет ничего сложного — вспомнить счастливый миг в жизни, и произнести нужные слова. Так Мидорима думал два дня назад. А потом Такао, который, оказывается, уже умеет вызывать патронус, узнал об этом, и сразу взял на себя миссию, научить его. — Я считаю, что если не можешь вспомнить что-то счастливое, значит, его не было. — добавил он полминуты спустя. — И о чём же думаешь ты? — раздражённо спросил слизеринец. Такао расплылся в новой улыбке, что привела Мидориму в замешательство. В этой улыбке не было привычной хитринки, свойственной ей: было что-то личное, будто гриффиндорец готов открыть ему свой главный секрет. Мидорима хотел отвести взгляд, но глаза Такао словно приковали его к себе. — Я счастлив, когда ты смущаешься. Мидорима покраснел сильнее. То ли разозлённо, то ли смущённо, он прикрикнул: — Такао! Тот в свою очередь засмеялся. — Хочешь верь, хочешь нет, но это так. Не могу ничего с собой поделать. Слизеренец хотел закричать, но, увидев проскользнувшую в глазах однокурсника нежность, промолчал. Это странная искра, подпитываемая грустной улыбкой, сильно застучала в сердце. — Я просто хотел сказать, — вырвался из оцепенения Такао, — Что это должно быть счастье, а не удовлетворение. На самом деле, мне и самому было сложно выбрать именно это. — И как моё красное лицо, делает тебя счастливым? — спросил он прежде, чем подумать. Вопрос не был риторическим, но если бы Такао не ответил, Мидорима бы его понял. Но за всё время их нестандартной дружбы, которую сам слизеренец называл рабством, он понял в Такао одно — тот никогда не умалчивал и говорил только правду. Такао слегка, словно натянуто, улыбнулся. — Мне нравится, что ты позволяешь мне видеть себя, — он улыбнулся шире, — Точнее, свои эмоции. Как ни странно, это важно для меня. В груди затрепетало. Мидорима почувствовал себя слабо, уязвлённо. Ноги приросли к полу, ладони вспотели. — Ну вот. Снова. — мягко заметил Такао и подошёл ближе. Он приложил ладонь к его лбу. Мидорима не отрывал взгляда от его лица. — Да ты горишь, — шутя заметил он, — Сегодня с тебя, наверное, хватит. Такао развернулся к выходу, понимая, что Мидорима за ним не пойдёт. Скорее всего, теперь просто пройдёт мимо, и даже не посмотрит в его сторону. Однако, Шин-чан уважал его за правду, и Такао не смог бы соврать, даже сейчас. «Даже если это станет концом» — выдохнул он. Позади раздались шаги. Мидорима положил руку на его плечо, отчего Такао, невольно обернулся. Слизеренец отвёл взгляд, пытаясь подобрать слова. — Такао… Я… Выросший среди лжи и лицемерия, Мидорима не всегда мог понять, почему некоторые люди не врут. Почему не перешёптываются за спинами, а говорят в лицо. Почему не притворяются лучшими, чем они есть. Почему не боятся чужого мнения, махнув на него рукой. И почему ему самому это кажется правильным? — Я знаю, — он положил свою руку поверх его, всё также горько улыбаясь, — Я магглорождённый, ты чистокровный волшебник. Наверное, не стоило и начина… Мидорима быстро прервал его, поцеловав. Такао ощутил жар его ладоней на шее, быстро размякнув. Он с трудом запустил пальцы в его затылок, отвечая на поцелуй. Мидорима врал, когда думал, что с Такао он общается из удобства. Врал другим, а главное, себе. Пора бы отучиться от этой привычки. Слизеренец оторвался, взглянув на удивлённого Такао. Поправив очки, он вытащил палочку и уверенно произнёс: — Экспекто Патроонум. По комнате снова пролетел ястреб.