В плену обстоятельств

В зеленоватом освещении, исходящем от слабой настольной лампочки, шкаф и прикроватная тумбочка отбрасывают еле видимые тени на холодную шероховатую стену. Кое-где небрежными мазками нанесена белая штукатурка, загораживая собой мёртвый серый бетон. Прямо к стене придвинута металлическая кровать, будто собранная вручную из подвернувшихся железных прутьев. Солнечный свет за окном почти не доходит до комнаты — неудачное расположение квартиры. Впрочем, определение «неудачное» стало уже какой-то повседневной частью жизни. Бледно-сиреневые шторы мечутся, словно в агонии, когда в комнату врывается непрошенный порыв ветра. Парень ёжится. Судя по времени, солнце ещё не исчезло с неба. Наверное… В таком положении не сильно хорошо видно происходящее снаружи. От стены веет почти морозным холодом. Давно пора закрыть окно. Встать, наконец, и закрыть окно. Или, хотя бы, просто встать. С тех пор как ушли ребята прошло несколько часов. Или суток? Это бессилие сводит с ума. Бледные губы растягиваются в слабой улыбке. Они все пришли к нему. Они волновались и ворвались к нему домой, чтобы справиться о его состоянии. Те, кто при любом удобном случае высмеивают понятия дружбы, любви и привязанности. Тихий смешок трогает грудь, заодно заставляя вздрогнуть от холода. Такая компания — это дорогого стоит. Когда-нибудь они и сами это поймут. Чан, приложив некоторые усилия, на локтях привстаёт в кровати. Всё ещё увлечённый своими мыслями, медленно обводит комнату оценивающим взглядом. Ноутбук заботливо выключен и закрыт, занимая место на книжной полке. Наверняка, Хёнджин. Единственное окно открыто нараспашку, при мимолётных дуновениях ветра с глухим стуком ударяясь о подоконник. Скорее всего, Феликс. А где аптечка — хорошо помнил Джисон. Осмотревшись, юноша снова улыбается, в то время как очередной порыв из окна шевелит затейливые белые кудряшки. Просил того Чан или нет, но ребята, определённо, спасли его. Вытащили из поглощающей пучины, ещё немного и сомкнувшейся бы над головой страшным непроглядным куполом. Довольно опрометчивый поступок с его стороны. Он совсем о них не подумал, когда затеял это. Так же как и они нужны ему — он нужен им. Значит, он пока остаётся. Пока ещё не время. *** Выбирая между недосмотренным сериалом и новым, случайно заинтересовавшим, Минхо выбирает второе. Стоит ли посмотреть трейлер или пробежаться глазами по рецензиям, когда здесь такой замечательный заглавный постер? Сериал просто не может оказаться плохим. Хорошая комедия и сладкие снеки — вот в чьей компании он собирается провести этот тёплый домашний вечер. Поставив мисочку с цветными хлопьями и чашку с молоком на тумбочку, поудобнее устраивается в многослойном пледе, полностью отключаясь от окружающей его, успевшей порядком поднадоесть, реальности. По другую сторону стены, в воздухе витают мысли совсем о другом. Сверля взглядом потолок, Джисон который час подряд прокручивает у себя в голове идеи и предположения по поводу своего нынешнего положения. Дела, что очевидно, обстоят далеко не лучшим образом, и временное облегчение в виде найденного крова над головой, не намного смягчает сложившуюся ситуацию. Шатен глубоко вздыхает. Как же так он попался? Его главным принципом всегда была осторожность. Вторым — работа только с надёжными, проверенными людьми. И он чётко им придерживается, избегая лишние риски. В какой момент он допустил ошибку? Что сделал не так? Горделивый мужчина в летах, важный покупатель, уже не первый раз баловался запрещёными веществами, и, по его словам, Джисон — один из немногих, кому он мог доверять в этом деле. Чтобы найти других хороших поставщиков надо очень постараться. Почему же он не пришёл на встречу к оговорённому времени? На то, должно быть, есть крайне веская причина. Другой просто быть не может. Хан подкладывает вторую руку под голову, немного меняя положение, но продолжая гипнотизировать белый потолок. А его квартира? Как они вышли на неё? Проследить за Джисоном они точно не могли, тогда бы сразу и его накрыли, чего тянуть. Раз он до сих пор разгуливает на свободе, значит, они просто, не знают, кто им нужен. Или специально тянут? Но зачем? От потока мыслей, гудящих и льющихся с бешеной скоростью, как дикий водопад, голова раскалывается. Никто из клиентов бы не выдал его. И из поставщиков. Им проблемы тем более не нужны. Остаётся, кто-то из знакомых? Признаться честно, были те, кто его недолюбливает или вовсе мечтает забыть об их знакомстве, как о страшном сне. Но способных на предательство… Среди них определённо нет. В этом Хан совершенно уверен. А соседи? Те, с кем он иногда пересекается, но, не сказать, что хорошо знаком. Они-то тем более не могли. Даже не все из его круга знали об опасных подпольных делах, проворачиваемых у них за спинами. Тягучие думы захватывают разум, ловя в свой прочный капкан. Пытаясь хоть немного разобраться в нынешней ситуации и прийти к относительно удовлетворяющему выводу, парень только ещё больше запутался. В своих рассуждениях он зашёл в тупик. Слух улавливает едва различимый звук, доносящийся из-за глухой стены. Возможно, показалось. Но нырнуть обратно в омут мыслей Джисону так и не удаётся, когда он слышит очередной характерный звук. Всхлип? Или же это что-то другое. Здесь никого, кто мог бы заплакать. Если только… Следующий всхлип настолько отчётливый, что шатену становится не по себе. «Этот ненормальный серьёзно сидит у себя и ревёт?» Ко всем негативным чувствам, которые он испытывает к старшему, добавилось ещё одно, пожалуй, самое яркое на фоне остальных. Презрение. «Как можно позволить себе сидеть и ныть, тем более, когда не один? Его вообще волнует, что я это слышу, или как?» Но звуков больше нет. Кажется, всхлипы совсем прекратились. Хотя, учитывая взвинченное состояние Джисона и накалённые до предела мозговые извилины, может, их и не было, а ему просто показалось. На пороге гостиной появляется Минхо, в своём домашнем молочно-жёлтом комплекте. Выглядит как обычно, но по покрасневшим глазам видно, что Хан всё правильно понял, и старший только недавно плакал. Отчего-то, сердце сжимается в маленький, совсем крошечный комочек. Минхо, глядя в пол, мягко улыбается: — Ты извини, я там просто… — он шмыгает носом. В голове Джисона все его порицательные мысли вдруг куда-то испаряются, — сериал грустный оказался. Но я не за этим зашёл. Скоро ужинать, есть пожелания? Хан возвращает своё прежнее выражение лица. «Этот дурень рыдал над сериалом, понятно». — Мне всё равно, я не привередливый. — Может, есть что-то, что ты давно не ел, но очень это любишь? — Минхо немного неловко мнётся в дверях. Губы Джисона трогает едва уловимый намёк на улыбку. — Ну, есть, наверное. Но не заморачивайся, делай, что хочешь, — он собирается отвернуться, но видит, что старший не уходит. Кажется, он не собирается сдаваться, и продолжает смотреть на него своими большими глазами. — Вообще… — поудобнее садясь, Джисон чешет светлый затылок, вспоминая, — мама когда-то готовила прикольный рисовый салат. Там рыба, кукуруза, всякое такое, — он небрежно машет рукой. Ли задумывается, на весу подпирая подбородок кулачком. — Не уверен, что когда-нибудь готовил подобное… — Серьёзно? — Джисон подпрыгивает на месте, уверенно вставая и направляясь в сторону выхода, — он просто великолепен. Каждый в своей жизни должен его попробовать. Брюнет удивлённо наблюдает за исчезающей в кухонном проёме спиной, поколебавшись, двигается следом. Его взору предстаёт Хан, на цыпочках исследующий высокие шкафчики. — Я займусь рисом, а ты, пожалуй, порежь лук. Справишься? — он поворачивается к неподвижному старшему. — Я, да… конечно, — поспешно прочистив горло, Минхо нагибается к ящику с овощами, выбирая две некрупные луковицы. — Туда ещё рыба нужна, — под шум ударяющейся о рис воды, Джисон чешет щёку тыльной стороной ладони, — мама клала тунец. У тебя есть? Ли заглядывает в холодильник: — Только треска. Подойдёт? — Годится, — Хан ставит тяжёлую кастрюлю на плиту. Судя по пропорциям риса и налитой им воды, крупа должна получиться рассыпчатой. Пока Минхо за столом нарезает лук, на второй свободной конфорке появляется маленький ковшик с тремя плавающими яйцами. Джисон берёт вторую доску и тоже садится за стол, сгребая себе две половинки луковицы. Под мерное постукивание ножей о деревянную поверхность время будто течёт плавно, не торопясь. Рядом, на плите шипят несколько испаряющихся капелек воды, стёкших вниз по кастрюле. Ядрёный слезоточивый аромат овладевает пространством кухни, иногда вынуждая парней шмыгать носами. Поочерёдно с двух досок, мельчайшие белые частички высыпаются в ажурную миску. Минхо бросает взгляды на шатена. Тот так сосредоточенно измельчает овощ: губы поджаты, а между бровями пролегла еле заметная складочка. Лоб брюнета начинает покрываться потом. «Только бы щёки не очень сильно покраснели». — Кукуруза нужна. Найдётся? — Джисон, не поворачиваясь, нарушает молчание, из-за чего Минхо непроизвольно вздрагивает. — Д-да, в холодильнике есть, — утирает пот со лба. Если он хочет сохранить хоть немного самообладания, надо сосредоточить своё внимание на оставшемся под рукой луке. — Так. А нежирный йогурт? Брюнет кивает. Хан приглушённо усмехается, переводя на него взгляд. — Ты что, весь магазин скупил? Смущённая улыбка трогает губы Ли. Тихий смех и маленькие пальчики, крепко сжимающие рукоять острого ножа. У Джисона эта картина вызывает странный прилив теплоты, идущий откуда-то из самой глубины его существа. — Да нет, я просто… — по-детски застенчиво, Минхо поднимает глаза, обрывая себя на полуслове. Он только улыбается. Но продолжать дальше, кажется, не собирается. Джисон тоже молчит. Он ожидал, что тот снова начнёт рассказывать что-то долгое и несвязное о своей жизни, но вместо словесного потока получает только добрую улыбку. Текучие секунды проходят, как несколько растянутых вечностей. Словно опомнившись, Хан, хмурясь, отводит взгляд. Минхо, сохраняя тихую улыбку, тоже возвращается к остаткам лука. «Я и так достаточно загрузил его информацией о себе. Пусть немного свыкнется с прошлой и переварит её. Не всё же сразу. Надо и ему давать шанс рассказать что-нибудь. К тому же…» Он снова поднимает взгляд на младшего. Тот уже закончил с острым овощем и теперь опускается на корточки перед холодильником, выуживая откуда-то снизу пёструю баночку кукурузы и упаковку йогурта. «К тому же мне хорошо рядом с ним даже без слов. Неважно, режем мы салат, или пьём чай, или ещё что-нибудь. Хоть всю жизнь бы так сидел тут с ним и резал этот лук». Поймав на себе взгляд Джисона, брюнет резко отворачивается, пряча густой румянец за тёмными спадающими волосами. Судя по вовсю кипящим рису и яйцам, они уже давно сварились. Минхо процеживает от воды белоснежную крупу, параллельно Джисон проделывает то же самое со сладкой кукурузой. В два счёта они справляются с нарезкой яиц и заправкой салата йогуртом. Старший ставит на стол белые тарелки, Хан раскладывает столовые приборы, попутно помешивая, стоящий в центре, салат. По стаканам разливается шипучий вишнёвый лимонад. Всю квартиру, начиная с кухни и заканчивая тёмной прихожей, наполняет приятный аромат свежеприготовленной домашней еды, вперемешку со сладкими ягодными нотками. Парни усаживаются за стол, до сих пор не проронив ни слова. Отправляя в рот первую ложку, Джисон мысленно надеется, что правильно запомнил мамин рецепт. И через секунду довольно улыбается. «Не зря она по праздникам заставляла помогать с готовкой». — Потрясающе. Такой несложный рецепт, но как здорово выходит, — на Хана смотрит пара восторженных карих глаз, — твоя мама просто гений. Передай ей комплимент от меня. Эту ложку Джисон проглатывает особенно тяжело, едва заметно понурив взгляд. Перемена в поведении не ускользает от внимания Минхо. — Она ведь?.. — Нет. Осознавая, что случайно задел больную тему, Минхо не отрывает глаз, полных сожаления, от лица напротив, тысячу раз раскаиваясь в том, что заговорил об этом сейчас. Джисон встречается с ним взглядом. — Всё в порядке, правда, — пытается заверить в истинности произнесённого, но грустные тёмные глаза под нависающей шоколадной чёлкой говорят об обратном. Горькая неупокоенная печаль скрывается в этом непривычно открытом взгляде. Призраки давно ушедших дней отголосками томящейся тоски плещутся, словно бы прося о помощи. Продолжая осторожно вглядываться в подавленные чувства младшего, Минхо беззвучно молит высшие силы о том, чтобы хотя бы крупица всей той тяжёлой боли, что носит в себе сидящий рядом человек, перешла к нему. Перенеслась полностью, освобождая его сердце от невыносимой ноши. У Минхо теперь не остаётся сомнений, что эта история как-то повлияла на него, оставив скорбный отпечаток. Но сколько ещё таких горестных, жестоко выворачивающих душу воспоминаний носит он в своём сердце? Моргнув, Джисон, кажется, приходит в себя. Нахмурив брови, упирает взгляд в недавно опустевшую тарелку. Неужели, он только что предстал перед брюнетом в таком жалком, уязвимом виде. Не сдержался и размяк, как дурацкая мокрая тряпка. А тот снова просто взял и промолчал. Уж лучше бы он посмеялся над ним — это было бы хотя бы объяснимо. Отдвинувшись ногами от стола, Хан, всё ещё напряжённый из-за возникшей ситуации, тянется к использованной посуде. — Я уберу, — тихие слова сказаны с особой осторожностью. Тоже отодвигаясь, Минхо быстро бросает взгляд на младшего. — Я сам, — тихий гортанный голос предательски вздрагивает, порождая в голове Джисона триады ненавистных речей в свой адрес. — Всё хорошо, мне несложно, — высокий ласковый тон обволакивает слух, вызывая ассоциации с убаюкивающей детской колыбельной, — позволь я… Минхо тянется за тарелкой парня, но тот быстро перехватывает её. Рука брюнета опускается на чужую. От неожиданности Хан вздрагивает, одёргивая пальцы как ошпаренный. С вскипевшей злобой сверкает глазами в сторону старшего. «Это уже слишком». Поднимается чересчур резко, в отсутствие каких-либо препятствий, способных ему помешать. Грубо двинув стул в сторону Ли, не оборачиваясь, стремительно вылетает с маленькой светлой кухни. Оставив парня в мягко-жёлтом флисовом комплекте растерянно стоять у стола, чувствуя в уголках глаз несмело подступающие слёзы. Пытающегося рассудить, как теперь унять трепещущее взволнованное сердце. *** Поправляя выбившиеся кудряшки, Чан добродушно смеётся, в задорном жесте прикрывая глаза: — Ну и шуму же вы подняли, ребята. Выслушав их длинный и подробный рассказ о том дне, он не перестаёт одаривать их ласковой улыбкой, сопровождаемой глубокими мягкими ямочками на обеих щеках. — Как иначе-то, — скрестив руки и глядя в пол, Чанбин тепло улыбается. Тут же меняя выражение лица на привычное, хмурое, добавляет, — ничего особенного. — О нет, приятель, то как ты, подобно Джеки Чану выбил дверь — было особенно, — хохотнув, Чонин поворачивается к черноволосому, — у Чана теперь ползарплаты уйдёт на её починку, но это зрелище того стоило. У Со лицо странно кривится из-за попытки смешать на нём рвущуюся наружу гордость и полное безразличие. Чан смотрит на ребят с благодарной теплотой в глазах, пока те обмениваются друг с другом дружескими тычками и посмеиваются над ситуацией с дверью. В гудящем разноголосом гомоне встречается взглядом с Чонином: тот смотрит, как всегда, с дьявольским огоньком в тёмных зрачках, но на мгновение он словно даёт пламени полностью погаснуть. С сосредоточенным выражением чуть приподнимает брови, будто бы беззвучно прося: только не надо повторять то, что случилось. Чан еле заметно кивает. — Правда, этот друг Хёнджина мог нам всё знатно усложнить, — Феликс смеётся, откинув назад мягкую лавандовую копну волос. — Кстати говоря, об этом, — Чан становится чуть серьёзнее, — хотите сказать, Джисон теперь живёт у этого человека, так? — Так, — Хёнджин кивает, глядя на кудрявого, — но не беспокойся, я в нём уверен. С Джисоном там ничего не случится. — А кто беспокоится? — Чанбин усмехается себе под нос. — Не у всех здесь каменное сердце, представляешь? — хмуря большие карие глаза, Феликс пинает крошечный камушек под кедой. — Это проблемы слабых, — Со с поддельным интересом разглядывает кончик своего правого кроссовка цвета земли. — А чего же ты первый к Чану побежал, если такой сильный? Это неслыханно. Чанбин упирает жёсткий взгляд узких, почти что чёрных глаз на аккуратное веснушчатое лицо. Феликс тоже смотрит: злости в его глазах намного меньше, отчётливее читается что-то совсем иное. — Что ты вообще знаешь о людях, ходячая трата чужих денег, — черноволосый шумно выдыхает через нос, отчего ноздри его раздуваются, как у взбешённого быка на корриде. Воздух вокруг мгновенно накаляется. Неотрывный контакт глаз делает обстановку ещё опаснее. Но, убедившись в том, что Ли не собирается ему отвечать, старший разворачивается и грубой походкой направляется к выходу из-под лестничного навеса. «Лучше уж скорее покинуть это место, чем продолжать тупой спор. Только лишний раз злить себя». Светлоголовый парень, остывая, расслабляет напряжённые под плотной кожаной курткой мышцы. Он не отводит взгляда с широкой чёрной спины, постепенно удаляющейся за близлежащими деревьями. Чонин усмехается: — Ничто не вечно в этом мире, кроме ваших склок, ребятки. — И всегда об одном и том же, — вздыхает, ероша волосы, Чан, — и надо будет мне ещё с Джисоном поговорить. — А ты сам себя как сейчас чувствуешь? — Хёнджин бросает на него участливый взгляд, поворачивая корпус тела в чужую сторону. Чем зарабатывает слабую улыбку и тёплый взгляд уставших глаз, обрамлённых фиолетовым, контрастирующим на белой коже, контуром. — Неплохо. — Да я бы сказал — как огурчик, — завалившись вперёд, хлопает их обоих по плечам Ян, широко улыбаясь, — маленький, завяленный на солнце огурчик. Невдалеке от парней Феликс, облокотившись о сырую стену, с тихой, едва скрываемой улыбкой наблюдает за их смехом. Лёгким движением головы возвращает взгляд в сторону, куда недавно ушёл Чанбин. Улыбка становится чуть слабее. Снова тот начал злиться. Наговорил очередных колкостей, бьющих гораздо больнее, чем его крепко сбитые кулаки. Считает себя судьёй над ним. Но по-прежнему никак не вызывает в нём ответной ненависти. На самом деле, даже злость Феликс иногда разыгрывает, чтобы не выглядеть чересчур добрым. Так надо для поддержания статуса. Но сегодня он, кажется, слишком увлёкся. Позволил зацепить себя обидными словами и сам задел хрупкую запретную струну: чувства старшего. Скрытые, глубоко запрятанные под слоями взращённой им чёрствости. Феликс поджимает пухлые губы. Он понимает, чем вызывает такую реакцию у старшего. Саму суть проблемы. Но чтобы ненавидеть настолько яростно? Цепляться к каждому слову, взрываться из-за любого телодвижения. И так бурно реагировать даже на одно только присутствие. Ли, прикрыв глаза, тихо вздыхает. Этот парень ведь даже ничего о нём не знает. Совершенно ничего. Но мотивы его поведения вызваны тем фасадом, который блондин сам вокруг себя выстроил, потому что так было нужно. Эти люди бы не были сейчас рядом, если бы он просто оставался обычным собой. Но благодаря его хорошо зарабатывающим родителям у него теперь есть эта сплочённая, удивительно разношёрстная компания. И теперь он каждый день расплачивается за это. Упрёки Чанбина, всё-таки, более, чем понятны. Взгляд продолжает безвольно блуждать, прикованный к нескольким дальним деревьям. Ему только надо держать всё под контролем. И постараться меньше провоцировать Со, хотя такое едва ли возможно. Лёгкая улыбка приподнимает краешек губ. «Мы слишком разные. Я — избалованный богатый сын важных шишек, ты — плохой парень, ненавидящий всё, что только движется. Мой образ, твой образ. И ведь никто никогда не сделает даже маленький шажок навстречу, не заглянет под эту оболочку, обнажив настоящую личность, что в страхе жмётся внутри. Не попытается что-то изменить. Все продолжают играть отведённые им роли».