В плену обстоятельств

Твёрдые размеренные шаги двигаются по направлению к высокому серому зданию, оставляя на крошащемся асфальте слабо заметные грязные отпечатки. Минуют заброшенную детскую площадку, оставляя позади ряд сухих невысоких кустов. Погода стоит удивительно безоблачная для такого пасмурного времени года. Зато привычную октябрьскую хмурость с лихвой заменяют лица редких прохожих, поглядывающих с нескрываемым презрением и осуждением на идущего. Неприятные типы. Или же просто здесь не слишком-то жалуют людей в форме. К звукам ударяющейся о землю кожаной подошвы присоединяется ещё один, точно такой же, становясь всё громче. На развилке дорожки, идущей дальше меж домов, останавливаются двое полицейских. Оба молоды, полны сил и совсем не понимают, почему люди так странно на них реагируют. — Доброго дня, сержант, — на лице короткостриженного юноши сверкает яркая улыбка. — Доброго, рядовой. Готов к первому дню? — Ещё как! — Похвально, — старший поводит плечами, бегло осматриваясь по сторонами одними глазами, — свежая голова нам здесь не помешает. — Хён, а вы тут давно? — в глазах невыского паренька читается неподдельный интерес: видно счастлив, что именно его из недавних выпускников уже позвали на настоящее задание. И не важно, что, по сути, пустяковое. — С самого начала операции. Мы с двумя ребятами первыми прибыли на место жительства подозреваемого. Во взгляде младшего теперь читается по-детски восторженный блеск, как будто перед ним стоит спасший сотни жизней супергерой. — Я немного слышал об этом. Вам ведь передали адрес анонимно через письмо в запечатанном конверте, да? — Любят же у нас переиначивать истории, чтобы казалось интереснее, — усмехается высокий парень, — был обычный звонок. Но информатор действительно пожелала остаться инкогнито. Совсем юный паренёк неловко переминается с ноги на ногу: — Я, если честно, не очень понимаю, что мы тут делаем… Мне, перед тем, как направить сюда, почти не дали никаких сведений. — Потому что их и нет, — сержант снова усмехается, ловя потрясённый взгляд собеседника, — мы знаем только то, что некий человек мужского пола, предположительно попадающий в категорию до тридцати лет, торгует в этой местности запрещёнными веществами. И что его необходимо поймать, — маленький камешек под носком тяжёлого ботинка летит в сторону. — Но… каким образом? — По словам майора, нам надо подождать. Сонбэним уверен, что мы закроем это дело в течении следующей недели, максимум десяти дней. Вчера я переговорил с ним снова, и он настоятельно советовал поспрашивать местных граждан, что они могут об этом знать. — Значит, будем общаться с народом. Думаете, они его выдадут? Своего человека? — Народ разный бывает. Кто-то может ничего не знать о том, что делается прямо под носом. А кто-то, — старший, ухмыляясь, шуршит спрятанными в нагрудном кармашке зелёными купюрами, — ни за что не упустит возможность поиметь немножко выгоды с чужой тайны. *** Сладковатый аромат красного апельсина окутывает светлую комнату, россыпью мельчайших частичек оседая на пористые тканевые поверхности. Здесь же свободно витает ненавязчивый намёк на ваниль, переплетаясь с цитрусовым, словно в только им видимом танце. Но даже этот родной запах и чашечка дымящегося на тумбочке чая не скрашивают подавленное настроение парня. Часовая стрелка уже перешагнула за отметину с двойкой, а они с Джисоном до сих пор и словечком не обмолвились. Вернее, Ли, конечно, пытался завести диалог, причём неоднократно. Но все попытки безнадёжно провалились. Кажется, младший совсем не настроен говорить с ним, и Минхо догадывается, почему. Он помнит, что вчера парень на считанные мгновения был более открытым, чем обычно, и что это немного его смутило. Хан предстал перед ним в виде, который до этого, наверняка, видело крайне малое количество человек. Но запираться у себя и полностью игнорировать существование Минхо? Единожды покинув свою комнату, он даже не посмотрел в его сторону. А старший ведь правда переживает. Ещё и чувствует на себе вину за доставленный шатену дискомфорт. Готовя сегодня завтрак, он почти на автомате начал делать двойную порцию, рассчитывая и на Джисона тоже. И это при том, что раньше ему не приходилось готовить для кого-то, помимо себя: родители были не против сами заниматься этим. А младших сестёр и братьев у Минхо нет. Поэтому было так непривычно машинально думать о ком-то помимо себя. И заботиться. Но, по ощущениям, оказывается, очень приятно. Даже если в ответ ты получаешь тишину и закрытую перед носом дверь. У брюнета настоящий бардак в голове, и он напряжённо старается разложить все свои чувства и эмоции по полочкам. Иногда немного притормаживать происходящее, чтобы в полной мере осознать нависшую реальность гораздо сложнее, чем продолжать бездумно следовать течению обстоятельств. Но делать это необходимо. Поэтому Ли уже битый час сидит на своей кровати, поджав под себя ногу так, что та давно уже затекла из-за отсутствия движений, но он не обращает на это внимание. Так же, как пальцы его прикованы к горячей чашке, мысли, в свою очередь, сосредоточились вокруг одного определённого человека. И с каждым днём не думать о нём становится всё сложнее. Просто прокручивать в голове те немногие моменты, когда он коротко улыбается, или, задумавшись о чём-то своём, надувает по-детски большие щёчки. Как иногда поднимает взгляд из-под густой шоколадной чёлки. Или внезапно хмурится, лишь бы не показывать иные эмоции. Любое из этих его действий заставляет Минхо чувствовать внутри себя невероятную теплоту, плотно обволакивающую сердце, ускоряя отбиваемый им ритм до какого-то сумасшедшего. Раньше, он о таком знал исключительно по наслышке. И ему, признаться, было интересно, как люди начинают испытывать подобное, что при этом ощущают и как себя ведут. Но привычно отчуждённому от общества Минхо было сложно такое вообразить. Чтобы хотелось находиться с кем-то рядом, при этом чувствуя себя совершенно свободно, полностью комфортно. И сейчас, сидя на мягком одеяле, разглядывая плавающий в чашке чайный пакетик, он понимает, что ему не хватает присутствия Джисона. Он там, недалеко, за тонкой стенкой. Но, при всём желании, быть с ним в непосредственной близости для старшего непозволительно, если тот хочет побыть один. Слабо вздохнув, брюнет поднимается с кровати. Что бы он там ни решил, надо позволить себе чувствовать то, что чувствуется. И посмотреть, что из этого выйдет. Пока что он просто примет своё тёплое отношение к Джисону и постарается сделать его пребывание здесь максимально комфортным. Глянув на стоящую неподалёку мисочку с крошками, вспоминает, что печенье, которое он недавно покупал, уже закончилось. А без него пить чай будет довольно скучно. Но снова выходить на людную улицу и топать до магазина звучит не очень заманчиво. Если только… Осторожный стук в дверь нарушает царящую в тёмной комнате хрупкую тишину. Худой парень, лёжа на кровати, снова не сводит глаз с потолка. Но на этот раз в его голове не бушует шквал сталкивающихся друг с другом мыслей. Скорее, наоборот. Их просто нет. А те, что связаны со вчерашним вечером — Хан тут же гонит прочь. — Джисон, извини за беспокойство, — мелодичный голос раздаётся в пустом коридоре, прямо возле закрытой двери, сопровождаемый тихим эхом, из-за чего его звучание кажется ещё мягче. Шатен медленно выдыхает, в истомлённом жесте накрывая ладонью глаза. — Я собираюсь в магазин. Тебе что-то взять? Медленно опускает руку на нижнюю часть лица. Теперь надёжно прикрыт рот. На случай, если он не выдержит и всё-таки попытается ответить старшему. Ничего не может с собой поделать. Хоть и понимает, что поведением сейчас напоминает глупого обиженного ребёнка, устроившего бойкот родителям и злящегося на них из-за какой-то мелочи. Но даже если он всё-таки испытывает толику негодования и злости, то точно не к Минхо, а лишь к себе самому. И это не на шутку пугает его. Молчание за дверью затягивается, но старший больше не предпринимает попыток заговорить. Джисон улавливает тихий вздох и медленно удаляющиеся шаги. Неторопливое шуршание одежды. Скрипит входная дверь, приглушённо захлопываясь. Стиснув зубы, шатен порывисто отворачивается лицом к стене, поджав ближе к себе колени. С силой жмурит уставшие глаза. Он всё сделал правильно. На выходе из подъезда в глаза ударяют слепящие солнечные лучи. Огненное светило щедро дарит своё тепло всему нуждающемуся в нём, находясь прямо в зените. Минхо, сходя по каменным ступенькам, прикрывает лицо маленькой рукой в надежде разглядеть лестницу под ногами и не отступиться. Мельком бросив взгляд в дальний конец улицы, замечает одетого в тёмную полицейскую форму человека, размеренным шагом заходящего за угол. Мышцы лица заметно напрягаются. «Неужели, опять кого-то ловят?» Продолжая шагать уже по асфальтированной поверхности, Ли решает не тревожиться раньше времени. «Это мог быть обычный патрульный, обходящий доверенную ему территорию и следящий здесь за соблюдением каких-нибудь законов или дорожных правил или ещё чем-нибудь. При таком раскладе даже хорошо, что он тут ходит и…» Рассеянно задумавшись, не замечает спешно идущего ему навстречу человека, и тот едва не налетает на него, попутно задев твёрдым плечом. С удивлением обернувшись, Минхо наблюдает за высоким стремительно удаляющимся полицейским. После нескольких шагов не глядя под ноги, незаметно для себя останавливается, переводя взгляд на сторону улицы, где недавно проходил ещё один. К горлу подступает неприятный липкий комок закрадывающегося страха. «Только бы они не охотились тут за какими-то преступниками. Хочется, всё-таки, спокойно спать по ночам, не думая, что где-то рядом с твоим домом бродит уголовник. Хотя, может, конечно, я сам себя пугаю. Но, если таковые здесь водятся, надо держаться от них подальше». *** Небольшое круглое зеркало бликом отражает слабый свет настенной лампочки, располагающейся на противоположной стороне маленькой прихожей. Ажурная, обрамляющая его рамочка местами пошла трещинами; чёрное лакированное дерево утратило былую безупречность, но это не помешало ему сохранить свой первоначальный шарм. Бежевые, местами зеленоватые обои с течением времени начали отклеиваться в уголках, обнажая иссушенную белую извёстку. Чуть бугристый пол прихожей и соприкасающегося с ним коридора, уходящего дальше в комнаты, покрывает протоптанный бурый паркет. От него, покрытого трещинками, слегка веет холодом и сыростью. Тонкий серый коврик, по всей видимости когда-то бывший мягким и белоснежным, плотно пристал к поверхности пола у самого входа в квартиру. Откуда-то из пространства неподалёку в тёмную прихожую поступает дополнительная порция света. Дверь ближайшей комнаты наполовину приоткрыта. В ней, уютной светлой гостиной, даже издалека виден массивный червонный комод, отливающий тёмной бронзой и красным золотом. На нём удобно расположились хрупкие фарфоровые статуэтки тонких изящных балерин, одетых в белые и нежно-розовые пачки, словно кружащих в лёгком, воздушном танце по тёмной, припорошённой пылью поверхности. Здесь же, на старом комоде, стоит открытой синяя бархатная шкатулка искусной работы, хранящая в себе великолепные драгоценные украшения. С ней по соседству разместилась красивая чёрная рамочка с аккуратно вставленной фотографией. Тюлевые занавески цвета спелого абрикоса плавно колышатся на ветру. Напротив окна, повернувшись спиной ко входу, поскрипывает деревянное кресло-качалка; плотный тёплый плед с одной его стороны свисает почти до самого пола. Характерный звук открывающейся входной двери разрезает застоявшуюся тишину. По коврику поочерёдно постукивают испачканные подошвы кед. — Бабушка, я дома. Чонин раскатывает рукава своего изношенного пиджака и вешает его на стену рядом с ветхим женским пальто, оставаясь в одной длинной серой футболке. Обаятельно улыбнувшись своему отражению, прошествует в сторону межкомнатного коридора. — День только начался, а я уже весь вымотался. Столько дел — не представляешь! Двигаясь в сторону кухни, парень оборачивается к приоткрытой гостиной, зацепляя взглядом спинку покачивающегося кресла. Нежная улыбка, полная согревающей изнутри любви, касается тонких мальчишеских губ, на ближайшее время прочно закрепляясь там. — Чану стало нехорошо утром. Ну, знаешь, последствия той ситуации. Хёнджин был с матерью, до Феликса вообще не дозвонились. Спал ещё, наверное. Просить Чанбина о чём-то посчитали бесполезным занятием, — вещающий Чонин заходит на кухню, останавливаясь на самом пороге и упирая руки в бока, — и угадай, кто нёсся в аптеку с утра пораньше, даже не уложив нормально волосы. Звонкий смешок слабым эхом отражается от оклеенных золотистыми обоями стен. Ян продолжает, подходя к резным шкафчикам, приколоченным над раковиной: — Конечно, я помню, ты говорила — я лохматым особенно очарователен, — в одной руке оказывается длинный прозрачный стакан, вторая — тянется за фильтром для воды, — но, вероятно, ты всего лишь хотела таким образом вселить в меня уверенность в себе. За что тебе, кстати, большое спасибо. На последних словах парень делает голос чуть громче, элегантно взмахивая наполненным водой стаканом, будто чокаясь им с окружающей его пустотой. — Вот… А ещё я пытаюсь решить, стоит ли бояться из-за друга Хёнджина, или он действительно не станет распространяться об этом, — первый глоток чистой прохладной воды приятно освежает полость рта, даря сухому горлу необходимую влагу, чтобы продолжить говорить, — просто, Минхо мне показался довольно доверчивым, но, точно, не глупым. Если со временем захочет сопоставить, что к чему — у нас могут возникнуть неприятности. Ещё и Джисон теперь ошивается у него под боком. Длинные пальцы, охватывающие уже пустой стакан, покачивают его из стороны в сторону так, что несколько оставшихся капель наперегонки перекатываются по прозрачному круглому дну. Наконец, вернув сосуд обратно на полочку для посуды, парень приглаживает растрепавшиеся чёрные волосы. Медленно вздохнув, поворачивается к выходу из кухни, шагая прямо по направлению к манящей изысканными цветочными духами комнате. Их тонкий шлейф витает по всем комнатам в доме, но только в самой гостиной удаётся насладиться богатым многообразием составляющих сладковатого аромата. Переступив порог, Чонин с теплотой улыбается. — В твоей комнате всегда так спокойно. Как будто попадаю обратно в детство, где ты рассказываешь мне сказки перед сном и завариваешь медовый чай, исцеляющий от всех болезней, — осторожно обходя скрипучее кресло-качалку, на ходу любовно касаясь его деревянной спинки, парень подходит к выкрашенному в белый окну, — давай-ка мы пока закроем его, а то сквозняк получается, — глухой стук ударяющейся о подоконник рамы и короткое дребезжание оконного стекла. Скрип кресла за спиной мгновенно замедляется, — мне бы хотелось ещё какое-то время насладиться этим запахом. Черноволосый слегка наклоняется, отодвигая ящичек комода, и, достав оттуда изящный стеклянный флакон, нажимает на его металлическую шапочку, рассеивая по воздуху тысячи мельчайших ароматных частичек. Подставляет под них свой острый нос, благоговейно прикрывая глаза: — Всегда любил твой парфюм. Он ассоциируется у меня с заботой и лаской, которые ты дарила мне на протяжении всей нашей жизни. Флакончик с духами задвигается обратно в комод. Глядя на стоящую в рамке фотографию, Чонин трепетно касается хрупкого стекла, отделяющего его пальцы от счастливого изображения старенькой бабушки, стоящей на фоне внушительного здания средней школы. Она широко улыбается, запечатлённая на слабо-цветной плёнке, поправляющая уложенные седые волосы маленькой морщинистой ручкой, словно живая. — Ты никогда не оставляла меня одного, всегда была рядом. Но, даже так, сумела научить самостоятельности, — он берёт рамку с фотографией в руки, внимательно разглядывая давно выученные наизусть черты лица, — у меня правда хорошо выходит брать контроль над ситуацией, какой бы она ни оказалась. На моих плечах лежит большая ответственность. Порой, даже кажется, что слишком большая. Прикованный к изображению обессиленный взгляд обыкновенно прищуренных тёмных глаз становится удивительно открытым, а с лица полностью стираются словно бы приросшие к нему натянутость и намёки на самодовольную ухмылку. Пальцы крепче сжимают портрет. — Мне удастся справиться со всем этим, вот увидишь. И моих сил хватит ещё надолго. Я точно смогу. Медленным поворотом головы в сторону парень словно заставляет себя оторваться от фотографии. Взгляд падает на пустое деревянное кресло; небрежно уложенный тёмно-зелёный шерстяной плед, почти касающийся пола. В воздухе витает устоявшийся сладковато-цветочный аромат. Осторожным движением руки чёрная рамочка беззвучно опускается обратно на комод. Полуденное солнце за окном отбрасывает на её тёмную матовую поверхность мутный, едва различимый блик. *** Тёмно-синие карманы широких джинсов скрывают холодные руки Джисона, пока тот торопливым шагом обходит изувеченную детскую площадку, на всякий случай опустив голову так, чтобы чёлка спадала на глаза, прикрывая их. Глядя под ноги и почти не смотря по сторонам, видит только свои быстро меняющиеся местами в процессе ходьбы фиолетовые кеды. День постепенно клонится к своему завершению, по крайней мере, можно не бояться быть ослеплённым солнечным светом. Но воздух всё такой же тёплый — за короткое время ещё не успел остыть. Выходить сейчас на улицу для парня примерно равносильно тому, чтобы добровольно прийти в участок и выставить вперёд свои худощавые ручонки. Но Джисон не знает точно, есть ли у них хотя бы примерное представление о том, как он выглядит, или же нет. Рисковать в любом случае опасно. Но рискнуть пришлось, после того как он безвылазно пробыл в квартире старшего почти целый день. «Такое чувство, что я весь пропитался этими его апельсинами». Поднеся внешнюю часть руки к носу, настороженно втягивает воздух, тут же морщась в отвращении. «Да от меня же несёт ванилью, что за кошмар». Парень с силой трясёт рукой, в надежде согнать с себя навязчивый сладкий запах. Если он за вечер не выветрится, то, Хан даже не сомневается, придётся снова спать на земле под мусорным мешком. Продолжая шагать, шатен прикидывает, куда ему стоит сейчас пойти. Можно было бы пошататься по лесу. Там как раз немноголюдно и запахи квартиры Ли спокойно улетучатся. Немного не доходя до начала соседней улицы, парень боковым зрением замечает нечто, вынуждающее его резко затормозить, чуть не налетев на проходящего мимо ребёнка. Обернувшись, с сожалением убеждается: не показалось. Совсем рядом от него, можно сказать, двигаясь навстречу, обходит разваленную детскую площадку высокий полицейский, с интересом оглядываясь по сторонам. Глаза мгновенно наполняются ужасом, пока мозг лихорадочно пытается сообразить, что предпринять. В панике, не придумав ничего получше, Хан использует момент, когда человек в форме отворачивается достаточно, чтобы потерять его из поля зрения, и, не теряя ни секунды, кидается в ближайший куст разросшегося шиповника. Быстро просочившись мимо колючей торчащей ветки, пригибается к самой земле, скрываясь за массой куста по другую от основной дороги сторону. Коленями упираясь в грязную землю, старается держать руки в таком положении, в каком шипы наименее сильно врезаются в кожу. Дышать, на всякий случай, старается максимально беззвучно. План далеко не самый лучший, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, почти идеальный. Шатен мысленно хвалит себя, едва заметно победно улыбаясь. Пока через секунду улыбка не слетает с губ, а внутренности не холодеют из-за чужого оклика. — Джисон? Джисон, это ты там? Очень хочется верить, что показалось. Что этот высокий, до тошноты мягкий голос ему просто послышался. Но, приподняв от земли голову, усыпанную травинками и кусочками грязи, обречённо понимает, что Минхо стоит совсем недалеко и смотрит прямо в его карие, полные ощутимого страха глаза. Теперь ему сто процентов конец. Полицейский, только-только миновавший куст шиповника, останавливается. Обернувшись на Ли, смотрит на него безразлично, но при этом будто бы с немым вопросом. Пальцы Джисона, покоящиеся почти у самого основания растения, крепко сжимаются в кулаки, вбирая под ногти комья влажной земли. С секунду понаблюдав за перепуганным младшим, Минхо вдруг полностью меняется в лице. Весело рассмеявшись, и, как будто с удовольствием прикрыв глаза, глупыми движениями чешет свой тёмный затылок. Нарочито громко восклицает: — Ой, не Джисон, показалось. И резко разворачивается, шагая куда-то в сторону, под удивлённым взглядом молодого полицейского. Более не медля, тот спокойно продолжает следовать своему изначальному маршруту. Улучив момент, Минхо аккуратно оборачивается и, удостоверившись, что на него не смотрят, торопливо разворачивается, пробегает несколько метров и, не раздумывая, ныряет под шиповниковый куст. В напряжённое плечо Джисона врезается чужое, прикрытое красной тканью футболки, заставляя того вздрогнуть от неожиданности и повернуться в сторону непрошенного гостя. Замерев, шатен обнаруживает уже знакомые тонкие черты лица в нескольких сантиметрах от своего. Абсолютно невозмутимо Ли осматривает землю у себя под ладонями, стараясь поудобнее устроиться на холодной травянистой почве. Взгляд Джисона упирается в светлый, идеально гладкий лоб. Пушистые полуопущенные ресницы подрагивают, пока старший мечется глазами из стороны в сторону, решая, какую же позу ему принять. Тёплое дыхание с примесью освежающих апельсиновых ноток обдаёт пухловатые, вдруг предательски покрасневшие щёки. Нервно облизнув пересохшие губы, Хан порывисто отворачивается, изо всех сил хмуря брови. Если бы не тесное пространство, обязательно бы как следует ударил себя по лицу. Минхо тем временем, вероятно, определился, как ему сесть: поджав колени к подбородку и положив на них свои маленькие ладошки, пока тёмные волосы зацепляются за цепкие колючие ветки, подвешивая несколько прядей в воздухе. Свой корпус подальше от младшего он так и не отодвигает. — Джисон, у тебя что-то случилось? Тихий шёпот касается не прикрытого светлыми волосами уха. Хан снова непроизвольно вздрагивает. Старательно игнорируя сидящего рядом старшего и россыпью забегавшие по коже мурашки, с надеждой заглядывает в щёлку, образовавшуюся между частыми изумрудными листьями. Дорога в той стороне улицы совершенно пуста. С облегчением, парень тихо выдыхает. — Могу я тебе чем-то… — Минхо растерянно наблюдает снизу вверх за неловко поднимающимся младшим, прикладывающим усилия, чтобы размять затёкшие после неудобного сидения суставы. В местах, где шипы впивались в светлую кожу, образовались маленькие порозовевшие вмятины. Оставляя Ли без ответов, осторожно обходит колючий куст, — не хочешь объяснить, что ты там делал? Так и не удостоившись от Джисона хотя бы взгляда, брюнет не пытается скрыть своё недовольство. Но, невзирая на это, отчётливее всего в голосе читается замешательство и искренний интерес. Вздохнув, темноволосый всё же оборачивается к старшему, не поднимая глаз. — Ты не думай ничего такого… Я просто… — вскинув несколько утомлённый взгляд, Хан замечает второго полицейского за спиной у Минхо. Тот ещё даже не близко, но однозначно направляется прямиком к их улице. Не раздумывая, парень срывается с места, что есть силы несясь куда-то в сторону домов, располагающихся совсем рядом с лесом. По мере того, как его серая спина удаляется в неизвестном Ли направлении, у того в голове рождается всё больше вопросов, требующих незамедлительных ответов. Он переживает за беспокойное состояние младшего, но он так же справедливо зол на него. И вся эта ситуация кажется до абсурдного непонятной, что начинает всерьёз раздражать. Полностью сбитый с толку и закипающий от противоречивых эмоций, Минхо бросается следом за Ханом, пока тот ещё не исчез из поля зрения. Как можно скорее пробегая по узкой дорожке мимо древней гниющей скамейки, Ли старательно не сводит взгляд с петляющей между деревьями и случайными прохожими спины младшего. Уже начиная терять силы, не успевает увернуться от неспешно идущего навстречу парня, на бегу ударяясь о его руку. Не сбавляя скорость, бросает запыхавшееся: — Простите! Стройный парень останавливается, медленно оборачиваясь на странного незнакомца. Запускает длинные пальцы в русую шевелюру, поправляя свисающую чёлку. Из-за столкновения он не успел достать из кармана светлых джинсов пачку сигарет, и та, выпав, теперь валяется под ногами. Удивительно. В него не в первый раз здесь врезаются, но, определённо, впервые не стали браниться и грубить, а просто по-человечески извинились. *** Забегая в «подворотню» на последнем издыхании, Джисон наконец падает на холодную землю, прислоняясь спиной к гладкому бетону, и старается восстановить сбившееся дыхание. Тут же ловит на себе две пары удивлённых тёмных глаз. — Джисони, что такое? — Пустяки, Чан, — бросает на тяжёлом выдохе, но, повернувшись к лицу кудрявого, всё же признаётся, — копы кружат по району. — Ага, — Чонин хихикает, явно забавляясь пришедшими ему в голову мыслями, — такие умники, конечно. Думают, будут мозолить нам глаза, а их неуловимый преступник спокойно продолжит разгуливать по городу как ни в чём не бывало. — Теперь я буду осторожнее, — шатен хмуро бубнит себе под нос, — придётся выходить только ночью. — Ты уверен, что они не видели, как ты бежал? — участливо блондин подходит ближе к младшему, — это выдало бы тебя с большей вероятностью, чем простая прогулка. Не поднимаясь с земли, Хан устало прикрывает глаза. Как же ему хочется сейчас отдохнуть от всего. — Вот так номер, — изумлённый голос Яна вынуждает парней с немым вопросом повернуться в его сторону. В нескольких шагах от лестницы раздаётся хруст ломающейся под ногами ветки. Теперь уже все трое видят только подошедшего. — Джисон, ты тут? Мне показалось, ты… — Минхо поворачивается лицом к присутствующим, тотчас замирая на месте. От удивления рот сам по себе приоткрывается, а на лбу выступают тревожные капельки холодного пота. Молодые люди все как один переводят красноречивые взоры на опешившего Хана — у каждого из собравшихся нашлось бы что ему сказать, но парни предпочитают молча одаривать друг с друга растерянными взглядами. Первым неловкую тишину нарушает Чонин. — Ясноглазка, здравствуй. Не ожидал так скоро тебя увидеть, — расплываясь в приторной улыбке, делает приглашающий жест рукой, — проходи, присоединяйся к нам. Джисон ахает, с негодованием упирая взгляд в черноволосого, который в ответ только зло сверкает глазами, чуть кивая в сторону Ли, как бы намекая Хану: это снова его вина. Он по неосторожности привёл сюда чужака. — Значит, тот самый друг Хёнджина, — беловолосый кудрявый парень окидывает вошедшего взглядом с головы до ног, слегка улыбаясь. Не так широко, как Чонин, но от его улыбки Минхо немного расслабляется. — Да, здравствуйте… Вы себя уже лучше чувствуете? — неловко теребя край футболки, брюнет поднимает свои большие растерянные глаза. С секунду старший смотрит на него непонимающе, но в момент лицо озаряет догадка, делая улыбку ещё теплее. — А, да… В прошлый раз ты, должно быть, видел меня не в лучшей форме, — по весёлому смешку можно подумать, что речь идёт о какой-то забавной нелепой ситуации, — да, всё уже хорошо. Спасибо, что спросил, — протянутая бледная рука замирает в воздухе, — Бан Чан, рад знакомству. Маленькая тёплая ручка осторожно пожимает чужую. — Ли Минхо, очень приятно. — Зачем ты пошёл за мной? Улыбающиеся парни меняются в лицах, поворачиваясь к сидящему у стены Джисону. Он явно не собирается имитировать непринуждённую дружескую атмосферу. Горячий румянец разливается по худым щекам Михно. — Ты был чем-то напуган и прятался, и я подумал, что… — Я не был напуган. И ты неправильно подумал, — Хан не смотрит на старшего, поднимаясь с земли, лишь, краснея, раздражённо хмурит брови. — Но почему ты был в кустах? — Он так обычно прячется от бывшей, — с энтузиазмом хлопая покрасневшего приятеля по плечу, Чонин задорно встречается взглядом с растерянным брюнетом, — её лучше обходить стороной, настоящая мегера. Стоя у стены, Чан, до того молча наблюдавший за Михно, тоже вступает в разговор, внимательно смотря в глаза напротив: — И тебе стало любопытно, от кого он скрывается и куда убегает? — Было интересно, конечно, но я не совсем об этом думал. Просто испугался, что что-то серьёзное. Вдруг бы я мог как-то помочь. Под открытым, почти невинным взглядом темноволосого, Чан тепло, словно бы по-отечески улыбается, еле заметно кивая. Это примерно то, что он не ожидал, но надеялся услышать. — Что ж, Ли Минхо, — Ян подходит ближе, прищуривая узкие, почти чёрные глаза, — раз так вышло, что ты оказался в нашей компании, нам было бы… не лишним побольше узнать о тебе. Не сводя глаз с руки Чонина, упавшей на плечо брюнета, Джисон прокручивает у себя в голове идеи, чем может быть вызвано это поведение черноволосого. Посмотрев ему в лицо, незаметно ухмыляется. «Держи друзей близко, а врагов — ещё ближе. Не так ли?» — Я бы, на самом деле, если никто не возражает, пошёл бы домой. А то, наверное, отвлекаю вас от ваших дел… — уже развернувшись, Минхо различает доносящийся прямо из-за спины высокий голос Чонина. — Мы с парнями в такую погоду любим выбираться за город, там есть отличная скейт-площадка. Давненько, правда, туда не заглядывали, думаю, как раз пора бы. Завтра ближе к вечеру. Музыка, выпивка, доски. Ты тоже приходи. Поправляя воротник онемевшими от волнения пальцами, Минхо, не оборачиваясь, быстро кивает. Опасаясь, что кто-то снова захочет заговорить с ним, торопливо покидает пространство под старой лестницей, не оглядываясь по дороге. Мысленно сокрушаясь, о том, как же он умудрился так чудовищно вляпаться. Неотрывно упирающий свой хмурый взгляд в землю, Джисон всё-таки поворачивается в сторону исчезающего вдалеке старшего. Тёмные брови сами собой расслабляются, отодвигая подальше по большому счёту показную досаду. Если бы ему после неоднократных попыток удалось выкинуть из головы всю ту информацию о Ли, которую он узнал от него за последние дни, то сейчас бы не закралась мысль о том, что несомненно перспектива провести время с незнакомой компанией в неизвестном месте брюнету крайне неприятна. И что не отказался он из одной только вежливости. Но Хан отмахивается от всплывающих в подсознании домыслов, касаемых старшего. Он же не должен думать о подобном, так что просто сделает вид, что никаких мыслей и не было. В очередной раз отчаянно пытаясь обмануть самого себя.