Еще один великолепный бред...

      Две команды прибыли к Изкурножу практически одновременно. Все выглядели так, как будто ничего и не было — ни бани, ни русалок, ни беготни по лесу. Главнокомандующие в лице Януса и Гэндальфа смотрели друг на друга волками, хотя и непонятно с чего. Когда их взгляды встречались, казалось между ними проскакивают молнии, а самые восприимчивые даже слышали громовые раскаты. На всякий случай все съежились и постарались быть менее заметными. Оглядев придирчивым взглядом свои войска, командиры двинули их в бой.       Уже на подходе к ресторану стало ясно, что вечер будет как минимум нескучным. Никто не додумался сделать банкет закрытым и завсегдатаи Изкурножа, получив информацию о предстоящем после ужина концерте, были тут как тут. Практически вся стоянка ресторана была заполнена велосипедами, и отнюдь не спортивными. Для Серёжи ной команды стало ясно, что Али- баба и сорок разбойников уже здесь.       Али-Баба и его люди были родом из далёкой восточной страны. Здесь, в Соловце, они официально работали дворниками, а неофициально занимались макулатурным и металлоломным бизнесом. Им принадлежали все помойки города и даже местные бомжи платили дань за возможность в них покопаться. В городе их прозвали бандой мусорщиков и не то, чтобы боялись, но уважали за умение делать деньги из того, что другие выкидывают. Али-баба пытался, конечно, отжать все, но с макулатурным бизнесом так не получилось. На его пути встала, как ни странно, местная общеобразовательная школа. Соловецкие школьники до того знаменательного дня собирали макулатуру в принудительном порядке, ворча про себя что-то типа «на фиг эту макулатуру», «на фиг эти деревья» и «на фиг этих учителей, чё пристали». Но директор школы, Крутая Варвара Игоревна, была непреклонна — деревья надо спасать, а кто спасать не хочет, тот получит двойку по труду, и по поведению заодно. В общем, в тот день макулатуры натаскали порядочно и все дружно ждали машину, чтобы ее вывезти. Тут-то и появились Али-Баба и сорок разбойников и нахально потребовали добычу себе. Глава мусорщиков не учел одного — как говаривал классик: «Ты силен, да не на тех напал». Варвара Игоревна была из числа тех русских женщин, которые и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут. За считанные минуты школа превратилась в подростковый военный лагерь. Старшаки поздоровее и с кулаками помощнее построились внизу, около директора. Послабее, но поумнее рванули бодяжить взрывчатые и возгорательные смеси под руководством учителя химии. Средняя школа засела с рогатками на верхних этажах. Там командовал физрук, который пообещал по пятерке за каждое попадание в цель, так что обстановка была серьезная и некоторые вознамерились обеспечить себя пятерками по физкультуре вплоть до конца одиннадцатого класса. Младшаки за школой собирали боеприпасы, то есть камушки довольно приличных размеров, подносили их наверх, сопровождая свои действия боевыми воплями и визгами, от которых кровь стыла в жилах и начиналась невыносимая головная боль. Привыкшие к подобным звукам учителя никак не реагировали и продолжали делать ставки на то, кто из главных хулиганов школы первым рванет в бой, кто наставит больше синяков, кто сделает больше подножек, в общем вариантов для ставок было много. Учителя искренне верили в своих учеников. Варвара Игоревна, как и подобает директору школы вежливо поздоровались и поинтересовалась, какого рожна здесь нужно тем, кого сюда не звали. Али-Баба, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, начал было наезжать и, конечно, зря это сделал. Директор скомандовала: «Вперёд!» и первая рванула со школьного крыльца, воинственно размахивая скалкой, прихваченный в школьной столовой. Следом за ней помчались главные школьные хулиганы, радуясь официальной возможности в полной мере продемонстрировать свои таланты. С верхних этажей палили из рогаток и просто швыряли все, что под руку попадется. Команда партизан- младшаков под руководством психолога зашла с тыла и подожгла велосипеды, на которых приехали захватчики. В общем, мусорщики даже не успели понять, что на них рухнуло, как наступил стратегический момент для отступления и начала переговоров. — Дети — цветы жизни, — глубокомысленно изрёк Али- баба, потирая синяк под глазом. — Пусть радуются, трудятся и улучшают инфраструктуру города.       Видимо, кроме кулака в головушку босса мусорщиков ещё и камушки прилетели, иначе чем еще объяснить появление в речи мудреного слова инфраструктура. На том и поладили.       По вечерам мусорная мафия обычно собиралась в Изкурноже — обсудить текущие дела и поесть шаверму. Да, да именно шаверму, то восточное блюдо, которое в Китеж-граде ошибочно именуют шаурмой. Вопрос «шаурма или шаверма» был давно приравнен к гамлетовскому «быть или не быть». Дирекция ресторана решила его просто, написав в меню «Восточные блины с начинкой», что было недалеко от истины — и лаваш в общем-то на блин похож, и начинка всякая бывает, и даже заворачивают похоже. Но мусорщики всегда заказывали это блюдо как шаверму и никак по-другому.       Вот и сегодня, пройдя в зал, наши герои увидели мусорщиков, сидящих на своих обычных местах в ожидании заказа. Для банкета были приготовлены два стола у самой сцены и участники начали рассаживаются, снова поделившись на два лагеря. Столы ломились от еды и даже пироги, которые, как говорилось в рекламе, нужно было ожидать час, прибыли раньше времени и гордо красовались где-то между супами и рыбой. Для разминки всем уже приготовили коктейли «Отвёртка» в соотношении пятьдесят на пятьдесят. При виде алкоголя некоторые из наших героев испытали лёгкий приступ тошноты, но понадеялись на русскую мудрость: «Первая — колом, вторая — соколом, третья — мелкой пташечкой». Пока все проталкивали первую, в зале появилась ещё одна персона, сразу обратившая на себя всеобщее внимание.       Цыганка Аза, по прозвищу Атаманша, была дамой впечатляющей. Когда-то цыган в Соловце было много, но потом они куда-то уехали и осталась только Атаманша и три ее брата, которых прозвали просто Трус, Бывалый и Балбес. Занималась она тем, чем обычно занимаются цыгане: гадала на картах, предсказывала будущее, в общем вполне могла бы поучаствовать в «Битве экстрасенсов». А прозвище свое получила за то, что твердой рукой вела хозяйство и командовала своими братьями не хуже армейского сержанта. Ни для кого в Соловце не было секретом, что глава мусорщиков был давно и безнадежно в нее влюблен и не реже раза в месяц делал ей предложение, но напрасно: Атаманша помнила историю с захватом школы и не желала видеть своим мужем человека, посягнувшего на жизнь детей, этих милых, невинных ангелочков. Напрасно Али-баба пытался объяснить, что хотел только попугать охламонов и в конечном итоге сам оказался пострадавшей стороной — она была непреклонна и не желала ничего слушать. Сегодня Атаманша пришла посмотреть танец у шеста, но, увидев разрушителей за столами, задумалась и решила подкорректировать свои планы. Уезжать в Англию она не собиралась, а вот обрести славу соблазнительницы иностранцев было очень даже заманчиво. Она уселась у стойки бара, слегка запрокинула голову и томно прикрыв глаза, начала прикидывать, кого выбрать на роль жертвы. Али-Баба, отслеживающий ее маневры, все понял и начал потихоньку закипать. В общем, ещё даже не успевшие напиться разрушители, сами того не ведая, оказались втянуты в потихоньку созревающую любовную драму.       Тем временем банкет потихоньку начал оживляться. После первого коктейля как то вспомнилось, что между первой и второй перерывчик небольшой и все решили повторить. Плавно начали общаться и в процессе общения сдвинули оба стола, чтобы получился один большой квадратный. В результате этих перемещений Янус и Гэндальф оказались рядышком, во главе общего стола, прям как жених с невестой. Их это явно не радовало, но остальным было уже наплевать, уж больно хорошо лег на старые дрожжи сегодняшний алкоголь. Тема разговоров была животрепещущей — как же тяжко бывает с похмелья. У каждого сидящего за столом была своя трагическая история на этот счет, но всех превзошла четверка хоббитов. Они в красках поведали о том, как однажды остановились в гостинице «Гарцующий пони» в городе Бри и нагулялись там до состояния «стриптиз на столе». После этого, неведомо какими путями, они оказались на заброшенном кладбище, которое местные именовали «Могильники», забрались в открытый склеп и там уснули прямо на полу. Пол был каменный, хоббиты практически голые, поэтому и снилась им всякая чушь. Фродо, проснувшийся первым от кошмара, заорал: — Спасите, нежить, бежим!       От его вопля все подскочили и спросонок, еще полупьяные, ломанулись по Могильникам кто куда. У хоббитов было ощущение, что они попали в ужастик — на улице было ещё темно, выглядело кладбище уж очень заброшено и заросло старыми скрипучими деревьями и колючими сорняками. Всех спас местный бродяга Том, который жил в одном из склепов. Он выловил их поодиночке, привел к себе, дал какое тряпье прикрыться и даже налил по чуть-чуть для снятия стресса, после чего хоббиты смогли вернуться в гостиницу, так и не вспомнив как их в Могильники занесло. Под эту леденящую душу историю все выпили ещё и как-то незаметно подошло время для рэп-творчества Балора.       Занавес раздвинулся и перед зрителями предстал кот, закутанный в белую тогу, с трагическим выражением на морде. Он набрал побольше воздуха в лёгкие, взвыл, и представление началось. Тема сегодняшней рэп-оперы и впрямь была сложной и философской. Обычные сказочные дед и баба стали кем-то вроде Адама и Евы, прародителями всех людей. Курица и яйцо тоже были не простыми — они решали важный спор о том, кто же первым появился на свет. Невинная, в общем-то мышь олицетворяла собой жестокий рок, который мчался на несчастное яйцо со скоростью курьерского поезда. После целенаправленного удара хвостом мышь сбежала, оставив курицу без собеседника, а деда с бабой без завтрака. И никакие куриные кудкудаканья о том, что ситуацию можно изменить не действовали, потому что следующего яйца ждать было долго, а есть хотелось именно сейчас. И вопрос был только один — съесть курицу сегодня или подождать до завтра следующего яйца (куры, как известно, несутся раз в день, и то не все). — О, что же победит — тоскливое желание пожрать, иль разум им подскажет подождать до завтра? — напыщенно вопрошал Балор со сцены. Зрители как-то притомились следить за столь высокопарным сюжетом и потихоньку продолжали выпивать и шептаться. Победило, естественно, тоскливое желание пожрать. Курица напоследок прокудахтала свою прощальную песню, напророчив деду с бабкой целую кучу неприятностей, как и положено в древнегреческой трагедии. Занавес быстренько задвинули и зрители уже не скрываясь подняли по рюмочке за упокой души несчастной курицы. Со сцены спустился Балор, уже без тоги, присоединился к гуляющим, выпил и закусил маринованным грибочком, который лихо подцепил на вилку. Ловкость его лап просто восхищала. Через несколько минут должен был начаться танец у шеста и все с нетерпением ожидали выхода артистов. Атаманша по ходу оперы определилась с выбором жертвы. Хоббиты не подходили, потому что слишком мелкие; гном старательно льнул к Леголасу, тот смущённо краснел и прижимался сильнее; к Гэндальфу сейчас полез бы только самоубийца; оставались либо Боромир, либо Арагорн. Здесь Атаманша слегка подвисла, потому что оба были мужики хоть куда. После недолгого размышления решила — кто клюнет первым, того и подцепит на крючок. Али-баба как будто считывал ее мысли и в нетерпении разминал руки для предстоящей драки. В общем, в зале намечалось нечто, очень похожее на шекспировскую трагедию.       Только наши герои ничего не замечали и продолжали пировать.