Малахитница

      Пернелле Фламель на вид было не больше пятидесяти. Обычные пятьдесят — не те неистово молодящиеся в безуспешной попытке походить на двадцать. Она курила вишнёвый табак из красивой трубки, насмехалась над патриархальным обществом и отлично разбиралась в подводных камнях и течениях магического мира.       Разумеется, миссис Фламель не смогла остаться в стороне, когда речь зашла о воспитании юной леди. Утром она давала мне уроки верховой езды, днём мы изучали этикет и классическую литературу, а вечером я брала в руки рапиру и оттачивала мастерство фехтования.       Места хватало. Небольшой кирпичный домик в английском стиле располагался на отшибе. На многие мили вокруг простирались мягкая трава и крутые холмы, радующие глаз плавными склонами. Пока Пернелла объясняла мне разницу между сортами чая, в дальнем кабинете по коридору налево корпел за работой её муж-учёный, любовь с которым у них продолжалась вечно.       С самого приезда я ждала тренировок с палочкой, мысленно представляя себя всемогущим Мерлином. Однако Фламель отошёл в сторонку, отдав Пернелле право руководить моим учебным расписанием. Изредка я замечала его фигуру в окне, задумчиво наблюдающую за уроком. Хотелось верить, что ему интересно.       Несколько раз Фламель спрашивал меня о «шестом чувстве».       — Полагаю, это ваша родовая чувствительность к магии, — пояснил он свой интерес. — Она присуща магическим существам, которые наверняка затесались в вашем генеалогическом дереве. Обычно маги чувствуют только свою силу, но волшебные существа тесно связаны с природой — они часть её и ощущают магию, разлитую в воздухе и в других.       — Ого, а я думала так у всех.       — Нет. Поэтому маги и заводят иногда связь с великанами, вейлами и гоблинами. А как ты видишь мою ауру?       Я пригляделась:       — Молодая и ненасытная. Вот кому шило в одной точке жить спокойно не даёт. — Фламель хохотнул, а я замерла на месте, глупо таращась на мага и боясь спугнуть момент.       Прежде он не позволял себе расслабиться со мной — холодный, словно глухой стеной отгородился. Заметив внимание, Фламель усмехнулся и удалился, загадочно сверкая глазами.       Муштра имени Пернеллы продолжалась. Она не любила глупые вопросы и редко делилась информацией. У Фламелей был своеобразный подход к обучению: оба сеяли зёрна мыслей в мою голову и предлагали самостоятельно найти ответ. Природная лень, которая преданно последовала за мной во вторую жизнь, боролась с любопытством и необходимостью. Спасение крылось в Начнике, живущим теперь в моей комнате. Домовой последовал за мной в Англию, и избегать его стало затруднительно — пришлось наступить обиде на горло и сделать первый шаг к примирению. Я начала задавать непонятные вопросы ему. Сначала из вежливости, а потом действительно втянулась. Теперь у нас иногда случались беседы в духе мини-лекций. Однако некоторые вещи могла объяснить только Пернелла.       — Я не понимаю.       — Что именно? — Чашка в руках женщины выглядела уверенно элегантно.       Домовые эльфы организовали “five o’clock” в саду. Густой липкий плющ оплёл беседку, спадая зелёными водопадами, расцвеченными мелкими фиолетовыми цветочками. Погода располагала к неспешным разговорам.       — Всего, — обведя рукой сад, я пыталась подобрать слова.       Как человеку, выросшему в стране, где годами искореняли знать, где вся элитарность выражается в первую очередь в доходе и власти, мне было трудно понять образ мыслей английской аристократии. Пернелла вздохнула, не дождавшись более конкретной формулировки, и отставила чашку на блюдце.       — Общество, София, — это строгая классовая структура. Если ты претендуешь на высокое положение, то должна знать основы. Как ты думаешь, что определяет аристократию как класс?       — Преемственность, — я пожала плечами.       — Верно. Но кроме этого аристократ имеет земли в частной собственности, социальные связи на уровне, соответствующее образование, культуру, взгляды, акцент, манеры и идеалы. Даже если отдельный отпрыск знатного рода обеднел (проигрался на бирже, прокутил трастовый фонд), то его потомки имеют все возможности сохранить за собой позицию, поскольку всё равно остаются элитой, лишь временно испытывающей трудности. Они вряд ли долго будут несостоятельны. Инерция снова вытащит их наверх.       — То есть несмотря на то, что я бедна как церковная мышь, я всё равно остаюсь аристократкой благодаря связям?       — Связям с Фламелями, — кивнула женщина. — Благодаря нам ты получишь образование и сможешь продолжить семейное дело родителей. Но кроме привилегий тебе достанутся и обязательства. Долги Долоховых — твои долги. Вне зависимости от того, нравится тебе человек или нет, ты должна будешь оказать ему услугу, если кто-то из предков её задолжал. Я учу тебя не пустым глупостям, я учу мыслить как аристократ. Нужно тщательно следить за словами, подарками и действиями в обществе, чтобы не нанести оскорбление.       Она взяла палочку и нарисовала в воздухе социальную пирамиду. Самую верхушку занимали аристократы. Чуть ниже, но всё ещё в пределах одного класса находились талантливые маглорождённые и полукровки вроде Дамблдора. Затем следовал средний класс — маги попроще, которые кодекса «чистой крови» не придерживались, но чьи фамилии встречались на протяжении всей истории. Например, Лавгуд или Диггори. Наконец, на дне (в прямом и переносном смысле) расположились жители Лютного и остальные маглорождённые.       Наверняка, Роулинг понимала, о чём писала. Но читателю, незнакомому с классовой системой Великобритании, должно быть, трудно представить, почему столько магов пошли за полукровкой Томом Реддлом.       — Значит, поэтому большинство аристократов выступили на одной стороне в последней войне? — решила уточнить я.       — Да. Все семьи связаны между собой бизнесом и обязательствами. Даже если вы играете на разных сторонах поля, ты должна будешь предоставить информацию противнику, когда он потребует отдать долг.       — Выходит, предатели крови — это те, кто пренебрёг этим долгом?       — Именно. В высшем обществе их перестают уважать и доверять. Никто не будет оказывать услуги и помогать предателям крови.       Получается, фамилия Томпсон меня бы не спасла: долг платежом красен. В моём случае его бы взяли родовым гнездом — выдали бы меня замуж или просто отсудили. Фактически я бы осталась бездомной, безработной и необразованной, потому что отучилась всего четыре класса в магловской школе. Как следствие, шиш мне, а не приличная должность и карьерный рост. Социальный лифт здесь и вовсе напрочь проржавевшая от бездействия вещь. Зажиточные маги, составляющие основной массив среднего класса, передают ремесло от отца сыну: аптека Малпеппера, магазин мадам Малкин, даже кафе Фортескью. Если не повезло родиться в нужной семье, остаётся только пойти в наёмные рабочие за гроши или стать бомжом.       Напротив, если я объявлю причастность к Долоховым — приму кровных врагов и долги, — то не дай бог пренебречь обязательствами (кстати, пока неизвестно какими)! Мне принадлежит часть могущества, оставленного предками, но и я частично принадлежу Роду и вынуждена действовать в его интересах, нравится мне это или нет.       Хотя почему если? Ведь я уже привязала источник. Теперь я либо играю по правилам, либо получаю клеймо предателя крови. Вряд ли это лишь фигура речи, ведь магические контракты заключаются не на простой бумаге.       В голове крутилась тревожная мысль, которую я всё никак не могла поймать за хвост. Если аристократы заняли управляющие позиции, средний класс — ремесленные и торговые, то куда податься маглорождённым?       — А кто работает в Министерстве?       — Выпускники Шармбатона. — Пернелла смочила горло. — Там специализируются на магическом праве и социологии.       — Стоп. Разве право изучают не везде? — У меня зашевелились волосы на затылке от нехороших предчувствий.       — Конечно, нет, — усмехнулась женщина, глядя в моё испуганное лицо. — Хогвартс специализируется на «естественно-магических» дисциплинах: гербология, изучение магических животных, зельеварение и трансфигурация. С натяжкой сюда можно отнести подготовку будущих авроров, поскольку Гриффиндор считается боевым факультетом. Общеобразовательные предметы изучают дома. Естественно, те, кто может позволить себе нанять преподавателей.       Как же так! Я подозревала, что маги застряли на пути от средневековья к новому времени, но это же полное безумие! Значит, Хогвартс по уровню соответствует средней школе, дети аристократов получают домашнее начальное образование… а что происходит с детьми из бедных семей? Они даже читать не умеют?       Пернелла покачала головой.       — Для бедняков Хогвартс проводит ускоренный летний курс английского и математики перед поступлением. После получения аттестата ребёнок может пойти в ученики к ремесленнику, составить договор с целителями на обучение с последующей отработкой или вступить в Гильдию, обучиться у Мастера и затем выполнять заказы. Конечно, если есть задатки и связи, можно попасть в Министерство. Но это редкие случаи. Впрочем, достаточно разговоров.       Пернелла хлопнула в ладоши, и в беседке снова появились расторопные домовые эльфы. Меня ждала рапира и новые разочарования. Разница в уровне навыка между нами была так велика, что я просто не чувствовала прогресса. Умом понимала, что стала меньше уставать, дольше держаться в спаррингах, но условия победы до сих пор ни разу не выполнила. Мне бы попытать силы с ровесниками, но Фламели не спешили выходить в свет. И выйдут ли? Ведь они скрывают философский камень.       По прибытии в особняк у нас состоялся разговор по этому поводу. Фламель ненавязчиво намекнул, что стоит помалкивать о камне и, в целом, об ученичестве. Иначе за мной начнётся охота.       На выходных я бегала на ферму. Три километра по безлюдной дороге — и меня встречают родные поля. К Лайзе зачастил мистер Хоуп с лесопилки: то трубы прочистить, то по хозяйству помочь. Соседи уже делали ставки, когда у Адриана появится младший братик или сестричка, а я строила планы на семейную охоту: летом мистер Хоуп ходил на фазана. Обещал взять с собой, как наступит сезон. Я всё уговаривала потренироваться на банках, но мужчина пока держал глухую оборону.       Адриан поступил в Лондонскую школу экономики и политических наук и присылал оттуда письма с фотографиями студенческой жизни. Мы планировали поехать к нему на Рождественских каникулах.       Впрочем, Лондон теперь занимал меня гораздо меньше вопроса, существуют ли реальные статистические отличия чистокровных волшебников от остальных. Пока я могла судить только по их положению в обществе. Насколько вообще оправдано существование маглорождённых? Наверняка они потомки сквибов. Или дети магловских женщин от случайных связей с волшебниками. Браки ведь заключаются рано — аристократы женятся по договору. Вряд ли все удовлетворены семейным сексом, но и завести тайную интрижку магам затруднительно. Идея секс-туризма в мир маглов просто напрашивается!       Получается, нет никаких маглорождённых. Маги просто видят свои косяки и относятся к ним соответственно, как к порождениям похоти и порока — бастардам!       Значит, прямой зависимости между происхождением волшебника и количеством маны нет. Тогда в чём она, эта разница? Допустим, у некоторых чистокровных волшебников есть врождённые способности, остальным недоступные или требующие долгого обучения. Но и полукровки вполне наследуют дары — Нимфадора Тонкс родилась метаморфомагом, Том Реддл владел парселтангом. На некоторых умениях строят бизнес целые роды, но если рассмотреть эти особенности в отдельности, можно сделать вывод, что не они как таковые делают мага выдающимся. Том был очень талантливым, но отними у него умение болтать со змеями, стал бы он слабее? Нет, он бы по-прежнему был могущественным и опасным волшебником.       Получается, дело только в пресловутой монополии аристократов на полезные и редкие знания. Мало того, что у них фора в одиннадцать лет, так они ещё имеют в распоряжении библиотеки, которые их предки собирали поколениями.       От истерзанного заметками листочка меня оторвал звучный голос. С балкона на втором этаже махал рукой Фламель. Я удивилась: прежде он ловил меня в столовой или на тренировке. Кабинет считался неприкосновенной вотчиной мага.       — Звали, господин Фламель? — Взбежав по лестнице, я перевела дыхание и постучалась в дверь.       — Да. — Фламель с любопытством заглянул в листок. — Ты что-то изучала?       — Да ничего такого. — Я смутилась. — Пыталась нащупать разницу между чистокровными волшебниками и остальными.       Маг скривился, отмахиваясь, словно от мухи:       — Не занимайся глупостями. На эту тему проводили исследования, посмотри в библиотеке. Кхм, — поправил он себя. — Я позвал тебя для другого.       Я подавила улыбку. Фламель не спешил покупать мне палочку, но и запретов на исследования не ставил. Значит, он намеренно подталкивает к работе ума и наблюдает, что получится. Звучит дико, но мне казалось, что ему одиноко. Даже долгожителям вроде Фламеля не чуждо детское желание разделить с кем-то свои интересы.       Маг стянул покрывало с длинного стола, над которым внезапно зарябил свет, принимая очертания карты. Её границы двоились, окрашиваясь в разные цвета. Я зачарованно протянула руку. Вопреки ожиданиям, пальцы наткнулись на преграду, похожую на сенсорную поверхность.       — Это... потрясающе, — выдохнула я.       — Я знал, что ты оценишь. — Фламель приблизил изображение Великобритании. — Хотел развенчать некоторые твои представления о нашем мире. Видишь двоящиеся границы? — Я кивнула, и маг разделил картинку на две разные карты: — Эта должна быть тебе знакома, — указал на правую. — А это границы магического мира.       Большая часть магических территорий представляла собой белое пятно. Вернее, присутствовал ландшафт без деревень и городов. Я нашла нашу ферму и несколько других поселений сквибов, которые, судя по всему, попадали под юрисдикцию магических министерств. В магловском мире встречались смешанные деревни, например, та, где жили Уизли. Китай подчинялся единой централизованной власти в отличие от раздробленной Великобритании. Африка в противовес своему магловскому аналогу тоже оказалась довольно цельной территорией.       — А что здесь? — Я ткнула на выпуклое образование посреди Лондона. Проекция снова изменилась, показывая Косой Переулок.       — Это складки подпространства. Домены.       — Эм…       Маг покачал головой:       — Это карманы. Некоторые из них маги освоили после принятия Статута Секретности, тем самым изолируясь от маглов. Большинство доменов ещё подлежит изучению. Их населяют агрессивные и часто враждебные к нам существа. Маги иногда посылают экспедиции в закрытые домены, не все возвращаются. Кстати, привлекательный вид заработка для выходцев из Лютного.       Логично. Где-то должна быть территория, на которой маги скрывают драконов. И большая, поскольку драконы твари не маленькие. Я всегда задавалась вопросом, как они умудряются скрываться от космических спутников. Допустим, на маленький пустырь на площади Гриммо никто не обратит внимание, но целая улица точно вызовет подозрения.       — И много таких?       — Достаточно.       Я подошла поближе к карте, разглядывая новые территории. Некоторые государства совсем отсутствовали. Другие менялись в размерах. Например, границы Советского Союза соответствовали старым границам Российской Империи, которой ещё принадлежала Финляндия. Ирландия и Шотландия подчинялись Лондону.       — Намекаете, что я должна изучить историю, прежде чем лезть в неприятности?       «Прежде чем связываться с Гарри Поттером», — читалось между строк.       — Всего лишь рекомендую, — хитро улыбнулся маг.       Остаться в стороне я не могу, как не могу и явно вмешиваться в планы заинтересованных лиц. Не сейчас. По крайней мере, пока не наберу вес и не найду союзников. Иначе меня просто раздавят.       Хорошо, что есть Фламель.

***

      Перед сном я вертела кольцо в руках. Даже не надевая, я ощущала источаемый им потусторонний холод и вспоминала о боггарте. Начник заметил, что я не надеваю украшение, и заладил про семейные реликвии и важность преемственности. Я терпела, делая вид, что не замечаю.       Он заботится о Роде. Я его понимаю. Он ищет во мне величие предков и не видит. Маминым ожиданиям я тоже никогда не соответствовала. Читай классику, изучай фехтование… но величие же не про это. Оно либо есть, либо нет.       Во мне его не было.       Я расслабилась, прикрыв глаза. Фламель посоветовал медитировать, чтобы научиться сканировать пространство «шестым чувством». Если развивать способности, со временем я смогу точно определять, маг передо мной или магл, а также считывать эмоции и делиться своими. Особенно тонко я «вижу» процессы, происходящие в толще земли, благодаря родству с ней. Это наследственное.       Я сконцентрировала внимание в ступнях и пустила энергию в пол. Она волнами отразилась от стен, распространяясь по дому до первого этажа. Где-то в соседних комнатах Пернелла мягко скользнула в кровать к Николасу Фламелю. Но домового и эльфов я пока не чувствовала. Они слишком сливались с энергией природы.       Открыв глаза, я подошла к зеркалу, неуверенно крутя в пальцах кольцо. Всё же надела его и вновь почувствовала, как призрачная рука сжала мою ладонь. Дух Хозяйки Медной Горы гордо возвышался надо мной, что скала. Во взгляде, в повороте головы скользила власть.       — Что думаешь? — нервно усмехнулась я.       Женщина молчала.       Раньше я бы ни за что не прикоснулась к кольцу, которое однажды уже принесло несчастье. Не то чтобы я была суеверна. Скорее, не склонна возвращаться к прошлому, анализировать эмоции. Зачем мучить себя рассуждениями, что случилось бы, поступи я по-другому? Ответ: ничего. История не терпит сослагательного наклонения.       От грустных воспоминаний я уходила в прямом смысле: удаляла переписки, переезжала, забывала. Согласна, по-детски. В фанфиках от взрослых людей ждут разумных решений. Но взрослый не равно мудрый. У каждого есть непрожитые травмы, обиды и желания. В конце концов, чему я научилась за свою короткую жизнь? Только беречь мгновение.       А может, дело в другом? Фламелям уже за шестьсот, а в их глазах горит страсть к жизни, недоступная многим. Страх словно отходит на второй план, а на первый вырывается неиссякаемая пытливость ума. Она витает в воздухе, заражая своей безумной тягой к познанию.       И вот я уже не бегу от отрицательных эмоций, а готова их исследовать.       Той ночью мне снилась каменная девка, малахитница. Словно в качественном кино, я видела застывшую печаль на её лице. Как же! Её дочь родилась человеком. Не сможет любимое дитя слушать колыбельных ма́териных, рокочущих, будто камень по склону катится. Что для духа хорошо, то для человека смерть.       Провела малахитница в последний раз по лицу дочери и пропала. Как в землю впиталась. Только пуговичку зачарованную оставила, чтобы приходить во снах и учить всему, что сама знает. Выросла на загляденье: коса чёрная до бёдер, грудь крутая, лицо белое. А улыбка какая — себя забыть можно! Не мудрено, что на неё барин глаз положил. Выскочила замуж, стала Миладой Долоховой и сразу уральские земли выкупила, чтобы сподручней управляться было. Сон завораживал: я словно провалилась в Омут памяти. Стоя в церемониальном зале рядом с Миладой, наблюдала, как она принимает титул Хозяйки Медной Горы, но никак не могла повлиять на события. Рядом безучастно скользила родоначальница нашего дома — теперь я была в этом уверена.       Мне казалось, она хочет показать историю.       День, с которого всё началось.