Tricks and Spells

Джулиан стоит перед ним обнаженный, вытянув руки вдоль тела. И Азра знает. Знает, что он может заставить его сделать что угодно. Для этого у него есть слова. Острый взгляд. И это все, что ему нужно, чтобы держать Джулиана на коротком поводке. — Зачем мне это делать? На Джулиане ничего нет — ни одежды, ни намека на гордость. Его кожа обнажена, он дрожит, когда его взгляд фиксируется на Азре. Но фиксировать на нем взгляд — это уже слишком. Джулиан высокий, а Азре не нравится, когда на него смотрят сверху-вниз. — Умоляю тебя. — Ты можешь лучше. Его тембр щелкает. Обвиняя Джулиана. Заставляя его удариться коленями о пол. И когда он опускается перед ним, его застланные серые глаза ищут его — пурпурные. Они сияют при свете свечей в его лавке, и, возможно, позже они будут плакать. Покрасневшие. Вот то, что хочет видеть Азра. И он знает, что ему это нравится. — Пожалуйста, Азра. Я сделаю все, что угодно. — Что угодно? Он гладит заостренные черты его лица. Его острый подбородок, обнаженное горло. — Что угодно, — повторяет Джулиан. Он говорит правду. Азра мог бы унизить его, сделать с ним что-нибудь совсем неподобающее — он бы все ему позволил. И попросил бы еще. В глубине души именно этого хочет Илья. Чтобы он его унизил. Чтобы он дал ему то, чего он заслуживает. Он просто предлагает сделать то, чего хочет сам, когда Азра дергает его за волосы. Когда он тянет его под себя, когда сжимает его руки, запястья. Эти тонкие, такие хрупкие и драгоценные запястья. Азра не очень силен, но он может их сломать. Как было бы жаль. В конце концов, Джулиан доктор. Есть так много людей, которым нужны эти руки. Что ему останется, если он останется без них? Эти руки, которые не смогли спасти его ученика. Азра каждый раз думает об этом. Думает, когда берет его, и худые ноги Джулиана обхватывают его талию. Думает, когда запихивает свой член глубоко в его горло. Думает, когда кусает его спину. Когда прижимает его белую кожу к столу, к мебели, к чему угодно. Когда Джулиан матерится, стиснув зубы, и прижимается к нему. Когда он заставляет его захлебываться стонущими мольбами. Джулиан сам этого хочет. Сам каждый раз возвращается. Азра, пожалуйста — Азра, умоляю тебя — Азра, я сделаю все, что ты захочешь — Азра, я сделаю все, что угодно- Каждый раз одни и те же речи, и каждый раз Азра думает только о пепле на своих пальцах. Бесконечно жалостливый взгляд Джулиана — дым в небе. Он стискивает зубы. Эти руки, которые не смогли спасти. Бесполезные. Связанные. Еще, Азра. Мне очень жаль. Жестче. Еще. Мне очень жаль. Умоляю тебя. Азра вцепляется зубами в его шею. Сильно. Ты не спас его. У него кровь на языке. Но это не должно быть так больно, раз уж Джулиан наслаждается этим каждый раз. Раз уж он возвращается. «Что угодно» — сказал он. Что угодно — но в глубине души все это хочет именно он. Он любит, когда его оскорбляют. Это Джулиан приходит и целует его спину, когда все заканчивается. Обнимает его. Гладит по волосам. Азра позволяет это сделать. Пережидает. И иногда отвечает, как будто все еще не чувствует вкуса его крови на своем языке. Он позволяет Джулиану положить голову на свое плечо. И его пальцы, ласкающие его затылок, проходятся рядом с его горлом. Азра думает… Джулиан сглатывает. Его адамово яблоко оказывается твердым под пальцами мага. Ощутимым. Азра знает. Он знает, что это не вина Джулиана, это очевидно. Чума существует так долго, она погубила так много людей. Это могло произойти с ними. С кем угодно. Чума. Смерть. Но он даже не смог попрощаться с ним. И если бы Джулиана не существовало, если бы его ученик не остался, чтобы помочь ему, возможно… Азра знает, что если бы он сейчас сжал пальцы сильнее, Джулиан ничего бы не сделал. Это было бы так просто. И тогда Азра отворачивается. — Ты можешь идти. Он слышит, как Джулиан одевается, чувствует, как он укрывает одеялом его плечи. Его глаза направлены в окно, он слушает шелест ранее снятой ткани. Шаги, скользящие от его лавки. Иногда он наблюдает, как Джулиан исчезает на улице. Иногда он сожалеет о таком холодном и пустом месте в своей постели. О теплых руках на своем животе. О щекотании этого острого носа на своем затылке. Иногда он сжимает зубы и представляет, как хрустят эти запястья.