***
Когда умер прошлый Крысиный вожак, как-его-там, в Доме не было такой суматохи. Крысы срались в Кофейнике, естественно с драками и невозможностью спокойно попить «Коктейль Молотова» и прочие недостаточно для Лорда и достаточно для большинства Шестой адские штуки, названия которым, видимо, выбирались случайно. Логи шептались и развозили новости, но это же было всегда. А сейчас пропал Леопард, вожак этих ненормальных с год. Широченный, не имеющий инвалидности или особых хронических заболеваний, а только небольшие дефекты, с родинкой, больше похожей на злокачественную опухоль. И Дом будто взбесился. Вторая слетела с катушек, в этом не было ничего необычного. Дорогуша, пьяный вздрыг полез на Лавра, Логи орали настолько, что даже не лезший в такие дела Гомер замямлил что-то об общем визите к Акуле, а большинство Птиц наглухо закрылись в Гнезде, пуская только своих и даже гостинцы забирали мгновенно, не заводя внутрь дарившего и лишь давая ему пару купюр или небольшую настойку, если дар понравился. На драки всегда было смотреть весьма весело, но между Второй был обычный противный мордобой, от которого хотелось скорчить гримасу отвращения, а не наблюдать с интересом, поэтому Лорд отсиживался в Четвёртой, где было тиховато, что тоже было удивительно. Горбач и Толстый устроили себе тихий час, Дон, непонятно как забравшись, сидел на подоконнике, а больше-то никого и не было. — Чего изучаешь? — приветсвтенно подбирается ближе Лорд, но на подоконник не забирается, как минимум лень. — Лэри послание передал, — Донателло кладёт какую-то вещь в карман, и быстрыми перехватами оказывается рядом на полу. — Со словами, что «это мне дал вообще непонятно кто, сказал, что это татуировщику вашему и что это связано с Леопардом». «Этим» оказывается перочинный нож, больше похожий на модную бритву с начала двадцатого века. — Не хватает только записки «ты следующий». Хотя, на стенах наверняка уже начиркали подобное, — татуировщик улыбается. — Я же, наверное, просто обитель слухов теперь. Фиг разберешь этих художников. То общаются между собой, то угрожают. — Ну, или, может, его резанули этой херотой, — предполагает светловолосый. — Не думаю. Леопард — культурная достопримечательность, с ним понежнее надо. Оттого, наверное, некоторым и больно терять такую легенду. Дом в трауре, какой с Тени ещё не видывали. — Что, рад, что он сдох? И сдох ли вообще? — Не хочу даже спрашивать, с чего ты так решил. — Издеваюсь над тобой, — бросает Лорд, чувствуя как уши неприятно теплеют. — Ага… Если хочешь, возьми, — Дон передает открытую бритву (или нож?) лезвием на себя, получатель закрывает и отправляет штуку в карман. — Я предпочитаю иглы. Блондин хмыкает в ответ на полушутку. — Пообещай им не резаться. — Что, серьёзно что ли? — Пообещай. Лорд вздохнул. Для него обещания не играли такой важной роли как для рьяно и слишком показательно следующих за ними Псов или для какого-то ещё сброда, но крёстному если и хотелось обещать, то честно. — Ладно. Обещаю…***
— Всё, я заебался его ждать второй или третий час! — Сжимает кулаки Чёрный, после того как устает ждать свою очередь в ванную. Донателло внешне забавляется от данного зрелища, заканчивая перебирать склянки с чернилами, но внутренне крайне насторожен за состояние Лорда, пусть и проверил, что тот выпиливаться в ванной не собирался. — Даже девочки, наверное, столько не моются! — А ты за девчонок не решай! Я даже молчу про то, что ты всё меришь в часах! — Вмешивается Табаки. — Женщины — свободные личности со всем вытекающим. И голосованием, и волосатыми руками, и временем в ванной! Которое не может измеряться какими-то там часами! — Да я вообще не про это! Этот дебил, что ли, жить в ванной решил?! — Ну а что? Будем ему еду под дверь подсовывать и получится вполне хорошая личная комната, — не унимается Шакал. — В отличие от тебя, я знаю, от чего произрастают многие инфекции. Чёрный постучал несколько раз и подёргал за ручку двери, а после пнул её. И, видимо, не рассчитав силу, совсем загубил бедный замок. Интуиция не подвела. Лорд не совершил самоубийство, но на очередной уход от всего живого, во время которого любое налаживание контакта сделает только хуже, это не было похоже. Остается только, как бы это ни было удивительным… — Это че за паралич?! — Удивляется Чёрный, смотря в неживые глаза лежащего на полу блондина. Табаки и Донателло переглянулись, и без слов поняли всю ситуацию. — Чего вы Пауков не зовёте?! Вам настолько насрать на своего же? Что у него тут приступ какой-то?! — Бывший Спортсмен ещё пытался вытянуть из состайников понимание его адекватности. — О нет-нет, Чёрный, как ты не понимаешь, это у нас нормальное явление. Тренируем приёмы для побега с кабинета психолога, — в данном случае Шакал нёс вообще полную ахинею, пытаясь обогнать на своём Мустанге нрав громилы. Пытаясь. — Ты не посмеешь, — Дверь Четвёртой теперь была замурована прислонившимся к ней Донателло, и блондин попытался выйти, оттолкнув художника с пути. — Если тебе насрать, то мне не настолько! Чёрный не посмеет забрать последний шанс Лорда остаться в Доме. Первый его Прыжок не должен пройти вот так. После которого выписывают куча проверок на повреждения мозга, а далее направление прямиком в Наружный дурдомик, наверняка засчитывая в четвёртую красную полоску то, из-за чего он и случился. Ведь просто так никто не Прыгает, а настойки пьют те, кто уже стал Прыгунами, а не переживают всё это, сами не понимая того. Эта мысль обожгла татуировщику всё сознание за считанные секунды, и он буквально по какому-то инстинкту со всей силы ударил рукой Чёрному по бедру и тот от неожиданности и достаточной силы в чужих натренированных верхних конечностях, слегка подкосился. Донателло мысленно поблагодарил адские тренировки по передвижению, после которых в своё время хотелось ничего не делать неделями. Преимущество было, естественно на стороне Чёрного. Тот видя, что на него полезли с кулаками, принялся защищаться и кажется, даже с каким-то небольшим наслаждением принял возможность взять то, что на него полезли первым как алиби. Художник же потерял управление над своими чувствами вовсе. Перед глазами встала пелена, и хотелось кричать как в далеком детстве. Но в итоге Спортсмен после выплескивания на него этого гнева отделался вроде как лишь парой синяков, да, может, гематомами на руках и максимально тактично оттолкнул чужую коляску. Табаки что-то орал вслед, катя на своём Мустанге. А пол казался художнику нереально мягким, а мусорный пакет, выглядывающий из-под кровати то ли Лэри, то ли Горбача, нереально зрелищным. — Мак, помоги, пожалуйста, засунуть Лорда под кровать. Наверняка же не увидят. Хотя, шутки от Шакала были сразу слышны в интонациях, в этот раз непонятно, пытался ли колясник составить хоть какой-то план. Хотелось сказать «серьезно, что ли?», но все силы были потрачены на поднятие. В комнате был слышен какой-то шорох, да какой-то поломанный трек из магнитофона, а резь в глазах почти что не унималась.***
Бригада Пауков пришла без Чёрного, и часть сразу начала искать Лорда, пока Шакал пересиливая взаимную ненависть к ним, пытался их разговорить. Пара же заинтересовалась побитым художником, хоть тот и пытался отогнать внимание от себя. Но в Могильник Донателло забрали, и, право боже, с полчаса потратили на обследование и ещё с минут десять на поиск каких-то препаратов. И даже кинули в палату, свободную ото всех — сюда попадали либо те, кому не повезло, либо те, кто действительно в этом нуждается. — Что с Лордом? — Спрашивает художник, как только какой-то Паук проходит в палату спустя какое-то время практически полного бездумного смотрения в потолок. — Нвыдумывал твой товарищ-с. Вроде взрослый, а всё ещё играет в клевету. Не было там никакого юноши с приступом. Пауки вне Могильника появлялись крайне редко, и большинство домовцев толком про них ничего не могли сказать. А те, кто могли, предпочитали молчать или отшучиваться. Неужели действительно можно было запудрить им мозги, просто спрятав человека под кровать? Донателло мысленно восхитился таким неумением видеть. Но и выдохнул с облегчением, зная, что крестника по крайней мере сейчас, пронесло. — То есть, я могу идти? — Единственное, что сказал он вслух, чувствуя как боль усиливается в груди при разговоре. — Не хочу огорчать, но медицина пока ещё не особо дала эту возможность таким, как ты. И пока тебе придётся полежать тут. — Царапины заживают и вне палат. — У тебя ребро сломано, милок. Мне-то неинтересно как, пусть разбирается дирекция. Татуировщик хмыкнул. Он не Леопард, который иногда специально творил какую-то вакханалию просто ради желания проверить Могильник на прочность его рисунков после того, как Пауки с ненавистными взглядами опять клали его в палату, и в качестве мер наказания не пускали никого. Сбегать как в далеком детстве не хотелось. Но о драке Дон не жалел. Главное, что Лорд в порядке, а пару недель и возможную третью красную полоску за шесть лет он переживёт.***
— Да ебаный в рот! Что ж я нахуй такое сделал, что ты, долбаеб, решил ко мне приебаться?! — Донателло усмехнулся. В этот раз Лорд не послал его чуть ли не в Наружность голосовать на трассе к дальнобойщикам. Растёт. И слава богу, а то иногда глупое детсткое желание крёстного прибить ученика ещё большими нагрузками было сильнее, чем осознание того факта, что научиться передвигаться с помощью рук — адское выматывающее и крайне мерзкое занятие. И что Донателло сам, будучи тринадцатилетним лбом только сменившим кличку, хотел после каждой тренировки проломить башкой элегантный проход в Птичник в стене. И не спасали даже ментальные вызовы по типу «молчи весь день и не смей злиться». — Обычно мне платят, прежде, чем крыть матами, — платят, естественно, за чернила, которые фиг получишь через летунов (а точнее, по большей части, летуний, с которыми не получится нормально общаться), за кучу обеззараживающих средств и новые одноразовые иглы и чутка сверху. Лорд лениво и несильно махнул рукой. Не осталось даже сил закурить. Художник вежливо предложил это сам, поставив сигарету у чужого рта, после зажигая её. Поза была класс, пепел благо в нос или куда ещё вроде как не сыпался. — …То пиздишь меня, то даёшь закуривать. Странный ты, — с сарказмом выдыхает блондин спустя какое-то время. — Пиздятся в Крысятнике, а в Четвёртой это в воспитательных целях, — отзывается с кровати художник. Лорд первое время действительно был проблемой. Слишком хорошо ломающийся для Второй, слишком эгоистичный для Четвёртой. Сейчас же, когда взрывная смесь чутка поутихла, она была вполне прекрасной. Пусть и показывающая средний палец…***
Лорд въехал в палату, когда простое лежание или рассматривание переписок на внутренней стороне матраса не успели ещё наскучить. — Это тебе с Шестой, вроде как, — он небрежно кинул пакет на тумбочку, и было видно, что блондин не знает, как начать волнующий его разговор. — Вау, впервые импульсивность действительно окупилась, а не вышла боком, — говорить, кажется, стало легче. Да и стоило оно того. — Что, настолько хотелось газировки от Вшивых? — Съязвил Лорд. — Тебя могли бы упечь в совершенно другое место, а мне не пришло ничего лучше, чем наброситься на Чёрного, который бы и обеспечил твой уход, — предельно честно отвечает Донателло, усаживаясь поудобнее. — …Шакал сказал, что меня парализовало, Македонский спрятал меня под кроватью от Пауков, а потом я нахуй исчез. И с этим поздравил, — Донателло лишь промолчал в ответ. — Ебать ты информативный. — Ну, продолжай. Ты ведь именно этого и хочешь. — Я звучу как ебанутый, но… Я провёл четыре месяца плюс-минус… Где-то. Как будто в каком-то Наружном городке, и… Я умел ходить. Блядскими ногами. Выполнял какие-то дерьмовые подработки, — было явно видно то, что новоиспеченный Прыгун (?) или вовсе Ходок, если слова Табаки были переданы правильно, в смятении. — Ага… — Что ага? Звучу как ебанутый? — Нет, не звучишь. Ты просто… Много ли знаешь о Прыгунах и Ходоках? — Художник устроился поудобнее, смотря собеседнику в глаза. — Какая-то очередная с Ночи Сказок? Донателло не удержался от неуместной улыбки. Такой ответ, по его мнению, можно было ожидать от Шерифа или Ящера, Фазанов, или, в конце-концов, Бунтаря. Но явно не от Лорда. — Нет, это практически единственный способ добраться на Изнанку. И ты его только что прошёл. Ну, как только что. Когда ты, кхм… Изнанка лично для художника была очень противоречивым местом. Местом, сделавшим его почти что тридцатилетним в теле семнадцатилетнего и психологическим возрастом, наверное, где-то между двумя этими точками. Местом, что не любят волосы, седеющие каждый раз после прихода оттуда. Местом, где недолюбливающие жители превратились в слепо обожающих, и что именно это и вызывало лишь негативные чувства к большинству тамошних обитателей. Местом, где вроде как комфортно, пока не начинаешь исследовать и утомляться от этого все открывшиеся после принятия тебя Лесом стороны. Местом, после которого появился практически панический подсознательный страх чувства вины. — Мать. Ничего больше говорить не хочу. — Я тоже в своё время хотел многое высказать отцу оттуда, — Лорд отмахивается рукой, и Донателло сразу же закрывает эту тему. — Всё, что ты делал там — просто работал? — А потом мне будто бы открылся какой-то пазл. Ну как бы… Это то место, но им уже не является. Блять, я не знаю, как это описать, я не поэт ебаный, — Донателло на этот ответ удивился. — Первый раз — и уже Ходок. Это… — Полная хуета? — Только если ты сам так для себя решил. С выводами «да» или «нет» лучше не спешить. — И ты то- — Ага, — Отвечает татуировщик. Блондин поднимает бровь и фыркает. -… В общем, спасибо. Серьёзно, — Лорд говорит это тихо, после неловкой паузы с закрытыми глазами. — Лучшей благодарностью будет, если ты пересмотришь своё отношение к уходу из жизни. Но, наверное, это слишком большая просьба. — Я… Блять, — блондин по привычке лезет к карману за сигаретой. — Ты серьёзно хочешь курить в Могильнике? Ну-ну, отчаянный смельчак. — В общем, — Лорд убирает руку, решив всё-таки не зажигать курево. — Ебаный в рот. Иногда мне кажется, что ты — единственное, что вообще меня держит. И только сейчас становится окончательно понятен смысл тех взглядов блондина, которые иногда удавалось поймать на себе, его излишний сарказм и частое желание поболтать о всякой хрени и не только по ночам. — Правильно ты сказал, что блять, — теперь настала очередь Донателло волноваться. — …Я просто не могу. Только не так. Не может, потому что боится сделать всё неправильно и не удержать. Потому что единственное, где он может хоть как-то не наделать ошибок — это набивание татуировок. И то большой вопрос, даже учитывая то, что самые плохо сделанные были на самом мастере, руки дрожали. Но хочет. Даже учитывая те же касания. Дон ненавидит излишние панибратские прикосновения Псов, предложения «совсем истосковавшимся по женским ручкам» Крыс «поразвлекаться» вместо оплаты, да даже походы на осмотр в Могильник идти не хочется из-за того, что будут проверять волосы и прочие места, и только Табаки он мог иногда пихнуть в плечо. А Лорда даже сейчас хотелось обнять и забить на весь мир, но… — Что, простого «нет» было недостаточно сказать? — Я хотел бы высказаться, если позволишь, — блондин кивнул, слишком показательно закатив глаза. — Не могу сказать, что в Доме каждый находит свой смысл жизни, но я не хочу, чтобы какой-нибудь наш скандал просто… Дал тебе повод уйти из жизни. Н-наверное, я неудачно подобрал слова, но- — А кто сказал, что так будет? — Твои три попытки до этого. Лорд громко фыркнул, перелезая на больничную кровать и впиваясь в чужие губы. Донателло вздрогнул, но прогонять не стал, поддавшись слабостям, прижав к себе почти до хруста, и, кажись, боли то ли от синяков, то ли от незажившего ребра. — Ты долбаёб, — лишь ответил блондин позже, перелезая обратно в средство передвижения. — Как скажешь. Когда посетитель уехал, художник молча уставился немигающим взглядом в стену…