***
— Клякса, собирайся! Ты переезжаешь! — Комната была в полном составе, и все пары глаз уставились на радостно въехавшего Вонючку, который как только быстрым движением руки захлопнул дверь, сразу же подъехал и залез в свои запасы и начал судорожно доставать всё из-под своей кровати. — Куда переезжаю? — К Чумным Дохлякам, — он произнёс это с какой-то гордостью и запихивал в рюкзак всё, что могло туда вообще влезть. — Слушайте меня все и будьте свидетелями: Волк и Слепой, которые, естественно небезизвестны среди нас, обернулись против тирании Спортсмена! Несмотря на разногласия, они объединились и создали сопротивление под этим названием! — Харэ языком чесать! Достал уже! — Сразу же отреагировал Филин, и Ангел и Бабочка с ним мгновенно согласились. — А тебе какое дело до ходячих? — Спросил Дракон. — Самое прямое! — Дракон сразу же остановил поток слов, резко начав кивать головой и говорить, что понимает. — Ну, Клякса, ты едешь или нет? — Да не знаю я! Это правда те, кому не место в Хламовных? — Правда-правда! Клякса призадумался. После одного из похода в Могильник, соседи это прознали. И словно стали относиться к нему по-другому, с недоверием, как будто им не нравилось то, что мальчик на постоянной основе проводил время с кем-то из ходячих. И после примера в виде Смерти и Рыжей, Клякса не мог думать также и считать, что его круг общения может ограничиваться пятью людьми из комнаты. Даже если чаще хотелось остаться одному, чем с кем-то разговаривать. — Ладно, давай, — мальчик не особо понял, на что согласился, но его это совсем не пугало. Вонючка ухмыльнулся во все тридцать два, слез с коляски и выполз из-под кровати с настольной игрой. — Ты что, хочешь всю нашу комнату забрать? — Нахмурился Ангел, смотря как ушастый медленно, но верно заполняет почти что бездонный рюкзак и походную сумку. — Хм… Ну, я кровати оставлю. И стены — надписи там священны! — А не охренел ли ты часом? — Спросил Филин, злостно наблюдая как из-под его кровати достают какие-то свитера (или что-то отдаленно похожее на них) и клубок ниток. — Я придерживаюсь правила: при переезде надо взять с собой все личные вещи или уничтожить то, что унести не получается, — и действительно, немногим после он запихал в рюкзак… Простынь со своей кровати. — Ну, или ладно. Я могу всё не уносить. — Ну так отдавай тогда? — Поднял бровь Ангел, пряча под подушку какую-то книгу. — Но тогда я остаюсь здесь и буду жить с вами еще о-очень долго! — Что?! — Нет, не надо нам такого! — Уходи к своим ходячим, ты нас задолбал! — Я готов тебе даже гитару дать старую, только уезжай отсюда навсегда! — Дракон выудил из своей сумки в шкафу старую пыльную гитару. — Эх, — показательно драматично вздохнул Вонючка, подъезжая к Дракону. — Но дар приятен, благодарю от всей души! Не забывайте своего брата по разуму! А сейчас я возьму всё, что захочу и Клякса едет со мной, раз уж так захотел. И если вы придёте за вещами — обещаю, я вернусь назад в эту родную комнату! А ещё один уезжающий как раз-таки уже собрал практически все вещи: немного одежды; амулет, подаренный Рыжей, получившей взамен свой портрет; да принадлежности для рисования. Так что Вонючка без стеснения подъехал к нему и указал на какую-то гору, собранную около его кровати: — Раз уж у тебя всё равно вещей — кот наплакал… — Хорошо, я возьму, — сразу смекнул мальчик. — Вот и молодец! В твою сумку при правильной упаковке — ну, половина влезет точно. И да, нужно, наверное, и твою наволочку будет засунуть — так на всякий случай…***
В комнату к Чумным Дохлякам поехали с двумя сумками, доверху забитыми хламом, такой же полной всякой всячины жилеткой Вонючки и его тяжелым рюкзаком, который удивлял Кляксу тем, что швы не разошлись, когда должны были это сделать еще в начале пути, учитывая, сколько туда было положено… Но самое главное было другое — ящик на колёсах. Тяжёлый и грохочущий так, что мимо проходящая группа черепистов даже ошарашенно оглянулась. Тащили это достаточно тяжелое чудо на колёсах по очереди — пришлось даже сделать небольшой перерыв. В дверях комнаты оказалась ещё одна проблема — и так уставшие мальчишки не могли протолкнуть ящик за порог. — Помогите, пожалуйста, кто-нибудь! Нам одним с ним не справится! — Произнёс задыхающийся и упорно вталкивающий вещи в дверь Клякса. — Там что-то тяжелое, да? — Уточнил чей-то голос за дверью, и ему кто-то ответил согласием. Волк и горбатый мальчик их возраста втащили ящик в комнату. Въезжая за соседом, Клякса почти что почувствовал витающее в воздухе напряжение. — Понятно, ага, понял, — быстро осмотрел комнату Вонючка, поникнув, а Клякса запер дверь и словно с неохотой подъехал назад, будто уже предвидя что-то. — Мы так и не договорились насчет… Вас, — словно подтверждая мысли ответил Волк. — И поскольку у нас не тирания, а демо…графия, то мы все будем голосовать «за» или «против». Горбатый мальчик стучал по принесенному ящику, удивляясь, а другой подбежал и заглянул в него. — Там трактор, — удивленно пролепетал он. — Соковыжималка, а не трактор. Сам сделал — полезная в хозяйстве вещь. Помимо неё, в ящике и просто среди вещей обнаружили чайник, наборы для шитья, самодельные капканы и еще такую кучу всего, что у одного из ходячих глаза полезли на лоб. — Там остались только ящики и кровати, — признался Клякса, пряча глаза. Вонючка тоже с какой-то неохотой кивнул. — Кто-то из вас и на гитаре умеет играть? — Произнёс Волк, доставая гитару и словно воодушевляясь при виде её. — Это Дракон подарил, я не умею, — ответил Клякса. — Я тоже только на гармошке. Но ладно — не думаю, что эти вещи вообще заберут. Я пообещал, что если придут за ними — то я вернусь жить в их комнату! А они в страхе всё-всё отдали! — Вот это угроза! — Засмеялся горбатый. Остальные тоже не смогли удержать смеха — даже молчаливый мальчик с чёрной копной волос. А громче всех смеялись те, кто и привёз эти вещи. — Насчёт не вернётся — не знаю, — повторил Волк после того, как общий гогот угас. — А, точно, голосование, — поник мальчик, выудивший соковыжималку. Голосование действительно провели — и достаточно быстро. Мальчик с чёрной копной волос коротко ответил, что воздержится от голосования, и никто его за это не упрекал. Вернувшиеся в комнату Рекс и Макс, узнав, в чём дело пошушукались друг с другом, и всё-таки остановились на голосе «против». Горбатый со вздохом согласился, пусть и ответил, что всё ещё считает эту затею не лучшей идеей. Волк и ещё один мальчик согласились, но у Кляксы было чувство, что их подкупили те вещи, которые они принесли. — Три против двух, я правильно понимаю? — Переспрашивает Волк, и получая согласие, выдаёт: — Ладно, располагайтесь, оба. Горбатый вытащил из вещей какие-то провода, чуть не запутавшись в них. Вонючка выдаёт, что это самодельная сигнализация, и её принимаются устанавливать, параллельно знакомясь с новыми обитателями. Горбатого, как ни удивительно и не очень оригинально, звали Горбач, и он предупредил, что здесь живёт его хомяк и надо быть осторожнее. Чёрноволосый мальчик оказался Слепым, как и в плане зрения, так и в плане клички, и он практически ни с кем не разговаривал. А мальчик, очарованный соковыжималкой — был робкий Красавица. Хоть сигнализация и не работала, таким услужливым Вонючку его уже, можно сказать, вдвойне сосед, никогда не видел. Он разворошил остальные вещи, пытался помочь то тут, то там и нахваливал свои изобретения, которые по большей части, действительно хорошо работали. Клякса же не особо понимал, что ему нужно делать. Хоть он и не чувствовал себя не в своей тарелке, тут словно было неловко находиться, но мальчик пересиливал это чувство, и старался помогать где мог. Разложив вещи и случайно поймав Слепого в самодельный капкан, все возвращаются к какой-то… Рутине. Красавица сидел перед соковыжималкой; Горбач играл с хомяком; Сиамцы ушли из комнаты как только проголосовали; Слепой подслушивал у стенки, держась за больную ногу; Волк сидел на кровати и неумело бренчал на гитаре, пробормотав что-то про поиск самоучителя; Вонючка выехал в туалет… А Клякса действительно не знал, что ему делать. — Вонючка — он всегда такой, что ли? Нормальный парень с дурной славой? — Спрашивает Горбач, поглаживая хомяка. — Ему здесь нравится, кажется, — отвечает Клякса, не зная, говорить ли о том, что сосед невозможно шумный или прикрыть его, нагло и явно солгав…***
Уходя после в столовую, решили поставить и капкан, и сигнализацию, несмотря на то, что она не работала. В столовой, присутствие двух колясников за столом с ходячими, не осталось незамеченным, а намеренно выделилось мальчиком — Спорстменом, как подсказали новоприбывшим. Даже старшеклассники отметили раскол за столами у младших и сказали, что они всё больше походят на дрянных них, что вызвало какую-то непомерную гордость даже у Кляксы… В дверь Чумных Дохляков стучались и скреблись небольшое время спустя после прихода из столовой. — Нападение? — Спросил Горбач, постукивая по стене. — Не знаю, — хмуро ответил Волк, оторвавшись от непонятно где нашедшегося самоучителя. Но Слепой уже открыл дверь, где скромно стоял один лишь мальчик. — Это Фокусник, новенький, — пояснил Волк. — У нас пришли два более новых новеньких: один нормальный, а второй — страшный, им не до меня, — ответил стоявший мальчик. — А я давно хотел к вам… Можно? — И что же ты принёс? — Спросил Вонючка, ненадолго отрываясь от рисования в углу стены, где ему было отведено место. — Он делает фокусы! — Немного восторженно ответил Красавица. Никто особо не был против того, чтобы бывший хламовный вошёл. А Клякса в отличие от Вонючки, также занимаясь другой свободной частью стены, не отвлекался от работы, хоть и слышал какое-то копошение и приход новенького, происходивший за его спиной. — У тебя есть гитара? Дашь сыграть, я умею! — Фокусник подбежал к Волку, рассматривая инструмент. — Потом сыграете! — Отъехал от своего рисунка Вонючка. — А пока покажи какой-нибудь крутой фокус! Комната лицезрела не совсем дорисованного гоблина, чья незаконченность не умаляла то что, выглядел он чересчур пафосно и пугающе, пока хозяин этого лицезрел объявленный трюк. — Это что?.. — Спросил Волк, еле дождавшись окончания фокуса. — Гоблин во весь рост, — ухмыляется Вонючка. — Почти как живой и такой хорошенький! Правда?! — Правда. И мне хотелось бы это чудо искусства завесить. А потом, когда уже Фокусник забренчал на гитаре, рисование закончил и Клякса. В этот раз на достаточно большую часть стены было нарисовано лицо. Неопределенного человека, оно было нарисовано слишком реалистично для детских художественных навыков. И люди в Наружности назвали бы это реалистичным сюрреализмом или чем-то вроде. — О господи, один краше другого, — вздохнул Волк. — Но у тебя хотя бы похоже, что есть этот… Талант. Клякса неловко улыбнулся в ответ на комплимент, слушая то, как Вонючка учит Красавицу пользоваться соковыжималкой, а Фокусник для слушателя в виде Горбача играет ещё одну песню, подпевая себе под нос…