Я не предатель

Любовь. Альме девять лет, и она впервые слышит про любовь. Одноклассница говорит, что её мама-альфа подарила маме-омеге бриллиантовое кольцо, о котором та давно мечтала. — Вот, что я называю Истинной любовью, девочки. Надеюсь, нам тоже повезёт с нашими альфами, — подмечает одноклассница. — Что такое любовь? — спрашивает тогда Альма у подруг, но те дружно смеются над её вопросом. — Это когда ставишь чье-то благополучие выше своего, — отвечает одна из девочек. — Когда накрываешь кого-то одеялом? — уточняет Альма. — В том числе. Альме двенадцать, и она снова задумывается о любви, когда мама стоит на коленях перед отцом. Унижая свое достоинство, женщина умоляет не бросать её. А папа забирает чемодан и уходит, оставляя маму прямо в таком положении — раненую, жалкую, потерянную. — Почему ты склонила голову перед тем, кому не нужна? — спрашивает девочка. — Что ты понимаешь, глупая девчонка? Я посмотрю, как ты будешь вести себя, когда полюбишь кого-то. Альме пятнадцать, и она в третий раз задумывается о любви, когда слышит по новостям, как омега из ревности сжёг заживо своего мужа. Мама тогда говорит, что от любви никакого проку, одни лишь безумства. Смотря на каждого человека своей жизни, она отчаянно хочет спросить, что для них любовь. Потому что Альма не знает, как это — любить. Почему люди укрывают других людей одеялом? Почему заботятся? Почему переживают, когда те болеют? Что связывает человека и другого человека? Что это за странная хрупкая нить? Альме семнадцать, и ей кажется, что она поняла суть любви. Альма встречает своего Истинного, Гришу Йегера. Её жизнь кардинально меняется. Ей почему-то моментально захотелось отдать всё на свете ради его благополучия. Глаза Гриши светятся жизнерадостностью и добротой, и Альма думает, что, наконец, осознала, каково это — хотеть укрыть кого-то одеялом. Но любовь, кажется, не должна быть такой. Альма крепко задумывается — разве любовь заставила её отдаться незнакомому мужчине в грязном толчке ночного клуба? Может ли любовь быть такой порочной? Папа сказал, что каждый понимает любовь по-своему. Альма ужасается — вдруг для неё любовь — это дать в себя кончить патлатому первому встречному? — От любви в животе бабочки, и дыхание перехватывает, — говорит однажды подруга. — Волнуешься рядом с ним… стесняешься… «Такой ли должна быть любовь?», — в очередной раз спрашивает себя Альма, когда Гриша продает коляску сына в надежде купить себе порцию наркоты. Она проплакивает все глаза в тот день, потому что Йегер оказывается человеком без единого лишнего гроша, а богатые родители принципиально не помогают, стремясь наказать дочку за непослушание. — Прости меня, Альма! — молит тогда Гриша, опустившись к её ногам. Альма уже видела, как люди изгибаются в таком поклоне, полном сожаления. Мама сказала тогда, что это любовь. И Альма решила, что мама права. «Мир уродлив, а значит любовь уродлива тоже», — приходит к выводу она, обнаружив перепачканного в собственной блевоте мужа в центре гостиной. «Любовь жестока», — решает Альма, когда глубокой ночью бездыханное тело мужа с вытекшими мозгами привозят домой. И ей совершенно не хочется укрыть его одеялом, только лечь рядом, засыпав себя грудой земли. Альме двадцать, и любовь для неё — уродливое пятно от блевоты, засохшее на ковре. — Истинная любовь всегда находит в своё время, — объясняет священник, приглашённый на интервью по телевизору. «Эрвин Смит — это не история о любви», — думает Альма, когда он впервые приглашает её гулять. «Мне не хочется укрыть его одеялом», — убеждает себя она, когда Эрвин целует её под блестящим от звёзд июньским небом. Альма впервые предполагает, что любовь для неё имеет бровастые очертания, когда обнаруживает в себе неуместное волнение. Это был день, когда Эрвин попросил её подойти к школе, в которой работал, чтобы затем провести время вместе. — Чувствуешь? Запах мяты. Почему он такой яркий? И привлекательный… наверное, стоит найти его обладателя… Принюхался тогда Эрвин, став в одно мгновение одержимым. Они стояли неподалеку от школы, за тенью высоких деревьев, там, где их не увидит многочисленная детвора. Альма сразу понимает, в чем дело, потому что помнит себя, слепо поведшуюся на запах лакрицы в ночном клубе. — Никакого запаха, милый, — ей приходится схватить его за член через ткань брюк, чтобы тот пришёл в себя, — тебе показалось. Ты, наверное, устал? Я приготовила для тебя пару сэндвичей. Давай поскорее уйдём оттуда. Куда-нибудь… где есть кровать. Альма не знает, почему так поступила. Одноклассница сказала, что благо любимых ставят выше. Но Альма даже не даёт Эрвину выбрать, с кем ему в итоге остаться. Знает, что где-то рядом бродит Истинный, и это чревато последствиями. «Мир уродлив, и любовь уродлива тоже», — оправдывает она себя, проверяя телефон Эрвина бесконечное количество раз каждый день, боясь увидеть там сообщения от его Истинного. — За любовь надо бороться! Любовь — это вам не блаженство, а настоящая война! — кричит героиня мыльного телесериала. Эрвин снова возвращается домой с тем самым запахом мяты через семь лет, когда у них уже трое детей. — Вызвал клининг сегодня, а в кабинете оставили запах мяты… Есть что-то в нём необычное. Словно я уже где-то чувствовал… Пятно на ковре, за которое следовало воевать, напомнило о себе тяжким трепетом в груди, когда Альма подумала, что может потерять этого мужчину. — Пожалуйста, не зови больше этот клининг! Умоляю тебя! — забилась в истерике Альма. Эрвин мог укрыть одеялами целую дюжину людей, потому что любви в его сердце хватает, чтобы кротко согласиться исполнить просьбу жены и даже не спрашивать, что вызвало в ней столь бурную панику. «Любовь невозможна без секса. Секс — это высшая степень любви», — было написано в психологической книжке про брак. Альме тридцать три, и Эрвин не спит с ней уже неделю. Она покупает себе пять новых комплектов дорогущего нижнего белья. Забравшись под стол, пока муж ужинает после тяжёлого рабочего дня, Альма стягивает с него брюки, но тот останавливает её хваткой крепкой руки. — Я не хочу, — мягко улыбается Эрвин в своей привычной манере. Миссис Смит раздевается перед зеркалом в своей комнате, пытаясь найти в себе изъяны, отвратившие мужа от близости. Не понимая, в чем дело, Альма бросается в кровать и безутешно плачет, уткнувшись носом в подушку. «Почему мне так больно?», — спрашивает у себя Альма. Разве может быть любовь после Истинности? Разве Эрвин — тот, кого Альма хочет укрыть одеялом? Альме тридцать восемь, и врач ставит ей третью стадию рака молочной железы. У миссис Смит ничего не остаётся в сердце в тот момент, кроме страха за детей и мужа. Врач натягивает сочувствующую улыбку, и Альма понимает, что её дни сочтены. — Мне кажется, мама, главная составляющая любви — это забота о ком-то, — делится шестнадцатилетняя Хистория, смущённо опустившая глаза. — А я думала, ты ответишь: «Мамочка, как же ты можешь спрашивать меня о любви! Я же совсем ещё ребёночек», — смеётся над дочкой Альма, а та обиженно складывает руки на груди. Эрвин заботится о своей жене. Он заносит её на руках в спальню, когда Альма устает, терпеливо переодевает в пижаму, несмотря на её брыкающееся тело, кормит и помогает помыться, когда той совсем тяжело. Значит, Эрвин любит Альму? Несмотря на то, что они даже не целовались целых пять лет? Альме сорок, и она окончательно признает свой проигрыш, когда слышит тот злосчастный запах мяты, преследующий её в самых страшных кошмарах с двадцати лет. Муж нервничает, сидя за столом, старается не смотреть на шикарного омегу, представшего перед ним, и Альме хочется кричать от бессилия. Эрвин, наконец, встретил своего Истинного, а ей предстоит гнить в сырой земле с искалеченным от рака и червей телом. «Помешать им?», — возникает вопрос в голове Альмы. Вывести Эрвина на чистую воду и пристыдить? Пригрозить Леви Аккерману? Устроить скандал прямо здесь? Разве такова моя любовь? Альма Смит ненавидит Леви Аккермана всем сердцем. Он красив, здоров и полон сексуальной энергии, которая чувствуется в этом бесстыжем омеге за версту. Ему хватает наглости писать женатому мужчине, и Альма едва удерживает себя, чтобы не пролить кровь. Альма не знает, почему вручает Леви вишневый пирог, ставший для неё символом дружбы и понимания. Альма не знает, почему судорожно умоляет мистера Аккермана стать мужем собственного супруга. Она совершенно не понимает, что делает, но сердце Альмы сжимается всякий раз, когда она смотрит на Эрвина. Ей совестно, стыдно и грустно — потому что Альма не дала Эрвину того, в чем тот так отчаянно нуждался. Потолок в больнице идеально выкрашен, без единой трещинки или пятнышка. Альма лежит, не в силах пошевелиться. Ей только и остаётся, что думать. Она понимает, что такое любовь, лишь в последние часы своей жизни. Любовь… Это когда тебе на душе, может быть, очень сложно и тяжело, но тёплое чувство внутри всё равно заставляет поступить правильно. Когда заботишься о его благополучии, наступая на собственную гордость. Когда внутри терзают кошки, и ты умираешь от болезни, но всё, о чем думаешь — как бы заставить его улыбаться даже после своей смерти? Когда ты хочешь укрыть его одеялом, пусть и сама замёрзнешь. Любовь для Альмы Смит… была повсюду. Но большая часть всегда хранилась в её дорогом муже, Эрвине Смите.