Однажды... /Once Upon A Time...

Он думает, что просто на мгновение опустит голову на колени, чтобы отдохнуть. Он не знает, когда Ибо будет дома. Обычно он так не делает. Но… Но он засыпает. Это лишь подтверждает то, насколько он устал. Потому что он никогда бы не заснул в незнакомом месте, сидя под дверью чьей-то квартиры. Он просыпается только когда кто-то начинает трясти его. Он не понимает, где находится, пока не видит лицо Ибо перед собой. — О, привет… — говорит он с улыбкой, пытаясь открыть сонные глаза. Он очень рад увидеть Ибо. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает Ибо, хватая его за плечи. Он перестает улыбаться, внезапно подумав, что приехать сюда без предупреждения было не самой лучшей идеей. Это было не то же самое, как, когда Ибо приезжал навещать его. Он мог сам распоряжаться своим временем. Ибо же был очень занят, и вряд ли мог уделить ему время. — Извини. Я… — начинает он, но Ибо помогает ему подняться, подхватывает его сумку и тащит в квартиру. — Эм… я… могу снять номер в гостинице. Я не хочу навязываться… — говорит он, как только за ним закрывается дверь. — Что? — спрашивает Ибо, оборачиваясь. — Извини, я думал… сделать тебе сюрприз. Но… ты занят, конечно. — говорит он, внезапно странно себя чувствуя. Он не может понять, почему. Прошло всего две недели со дня рождения Цзыи. С тех пор они поддерживали контакт и несколько раз разговаривали друг с другом. Хотя, в основном они переписывались. У NCT был концерт в Испании, и они провели там больше недели. У другой группы был тур в Лондоне, и Ибо ездил с ними. Поэтому он решил, что если он, действительно, хочет увидеть Ибо, ему нужно самому приехать в Корею. — Да, занят. — говорит Ибо. — Ладно. — говорит он, пытаясь забрать свою сумку у Ибо. Тот отдает ее не сопротивляясь, поэтому он подхватывает ее и открывает дверь, собираясь выйти. Что за черт. Он успевает сделать два шага наружу, прежде чем Ибо втягивает его обратно внутрь и закрывает дверь. Однако он так сердит, что отталкивает Ибо локтем в сторону и снова пытается открыть дверь. Ибо запирает дверь на цепочку и разворачивает его к себе. Он рассержен, и чувствует, что слезы подступают к его глазам, поэтому он снова отталкивает Ибо. Но Ибо заметил слезы в его глазах и тут оказался рядом с ним. — Прости, прости. Я просто пошутил. Ты же знаешь. — Ты чертов мудак. — говорит он, снова отталкивая его. Ибо просто хватает его за руки и отодвигает их в стороны, придвигаясь ближе к нему. — Я, блять, прошел через шесть месяцев ада, и ты думаешь, что это нормально — так со мной шутить? — спросил он. Он не может остановить злые слезы, текущие из его глаз. Вся эта ситуация была не в его пользу с самого начала. — Ты издеваешься надо мной! — он снова отталкивает Ибо. Но Ибо обнимает его так крепко, что почти приподнимает над полом. Он все еще рассержен, но у него нет сил вырываться из объятий Ибо, поэтому он просто позволяет тому обнимать себя, его руки при этом безвольно висят по бокам. — Я скучал по такому тебе. — говорит Ибо. Когда Ибо опускает его обратно, он вытирает глаза и отстраняется, чтобы посмотреть на него. — Что ты имеешь в виду? — Разве наши отношения всегда были такими ванильно-приторными? Ты такой добрый, это просто выводит меня из себя. Иногда мне хочется стукнуть тебя, чтобы увидеть прежнего тебя. Он не знает, почему он принимает это так близко к сердцу, хотя это явно не было намерением Ибо. — Я тебе больше не нравлюсь? — серьезно спрашивает он. Ибо закатывает глаза. — Ты нравишься мне несмотря ни на что. Что ты такое говоришь? — Тогда что, черт возьми, ты имеешь в виду? — спрашивает он, отталкивая Ибо от себя. — Я имею в виду, что ты обращаешься со мной так, будто я воскрес из мертвых. — и после небольшой паузы Ибо добавляет: — Ладно, да, это почти так и есть. Но ты понимаешь, о чем я. Ты относишься ко мне по-другому. Я думал, что после последних выходных, которые мы провели вместе, ты будешь вести себя со мной как прежде. Но ты до сих пор обращаешься со мной, как будто боишься сломать. Он чувствует, как его ноздри начинают раздуваться от гнева. Ему все равно, заметит ли это Ибо, продолжающий высказывать ему: — Я имею в виду, что я мог бы вести себя с тобой как садист, и ты бы просто смирился с этим. Что с тобой не так? Он снова берет свою сумку и поворачивается, чтобы уйти, и на этот раз Ибо останавливает его, крепко обхватив руками за талию. — Я знаю, я напугал тебя. Я больше не буду этого делать. — шепчет Ибо ему на ухо. Он выжидает мгновение, прежде чем искоса глянуть на него. — Не будешь делать что? Попадать в аварию? Терять память? Ты не можешь это контролировать. Ибо какое-то время молчит, но затем резко делает несколько вдохов и выдохов. — У меня такое впечатление, что в те несколько недель, что мы были вместе, я вел себя как перевозбужденный щенок. Я удивляюсь, что ты не посадил меня на цепь, чтобы я не тявкал на все подряд и не доставал тебя. — С чего ты это взял? — спрашивает он, пытаясь отстраниться. Ибо не отвечает, просто продолжает обнимать его со спины. Но даже эти объятия ощущаются по-другому. Это больше… ? Он не знает как это описать. Он чувствует себя так, словно находится в эмоциональном водовороте. Возможно, он просто слишком остро реагирует. Все, о чем он может сейчас думать, это то, что он хочет вернуться домой. Приехать сюда было плохой идеей. Вот почему он никогда не любил сюрпризы. — Ибо… — мягко говорит он. — Ты не должен заставлять себя. Если ты просто чувствовал ко мне какое-то физическое влечение, которое ты не мог объяснить, и воспользовался этим в момент слабости, это нормально. Я понимаю. Но то, что у нас раньше были… интимные отношения, не обязывает тебя возобновлять их сейчас. Ибо начинает что-то говорить, но останавливает его, сжимая предплечье. — Позволь мне закончить. Да, это правда, я бы не хотел, чтобы мы были чем-то вроде друзей с привилегиями. Это не для меня. Но мы можем продолжать быть просто друзьями. Тебе не обязательно делать что-то, только потому, что у меня есть воспоминания о том, чего ты не помнишь. Несмотря на твои сны. Он даже не знал, почему не подумал об этом раньше. Помимо чувства влечения, Ибо больше не на что было опереться. Поэтому для него, скорее всего, было странно видеть изменения в своей личности теперь, когда были вовлечены более нежные чувства. Прежний Ибо знал, как все это начиналось, как он подталкивал его к отношениям в течении нескольких месяцев, тогда как, нынешний Ибо, ничего не помнящий об этом, вероятнее всего, был весьма ошеломлен. И теперь, когда понимание этого пришло ему в голову, он не может перестать думать об этом. Он осторожно подталкивает руки Ибо, пока его хватка не ослабевает. Когда он оборачивается, Ибо говорит: — Я просто чувствую, что что-то упустил. Как будто понимание того, что произошло в то время, просто ускользает от меня. Да, это неприятно. Он пытается посмотреть на это с точки зрения Ибо, но в данный момент у него просто нет сил задумываться над этим. — Я понимаю. — говорит он, снова поднимая сумку и снимая цепочку с двери. — Подожди, что ты делаешь? — спрашивает Ибо, протягивая к нему руку. — Я не могу оставаться здесь. Разве не понятно? — говорит он. — Почему нет? — спрашивает Ибо. — Я явно чувствую себя иначе, чем ты, Ибо. Зачем мне оставаться здесь и мучить себя? — спрашивает он раздраженно. — Ты можешь дать мне немного времени? — спрашивает Ибо. — Конечно. — кивает он. — Столько времени, сколько тебе нужно. То, что мы редко видимся, должно помочь. — Ты рассержен. Он выдыхает. — Думаю, да. Я скучаю по моему прежнему Ибо. И я сомневаюсь, что он вернется. Так что, наверное, да, я рассержен. — Видишь, это то, что я пытаюсь тебе объяснить! — Ибо вспыхивает. — Бывают моменты, когда ты смотришь на меня, и я чувствую, что я должен помнить что-то, но как бы я ни старался, ничего не помню. Я не помню ничего, кроме тех кратких проблесков воспоминаний в моих снах. А я хочу вспомнить не только секс, но также, что я делал кроме этого. Я хочу вспомнить, какими мы были? Я хочу вспомнить, как я убедил тебя дать мне шанс, потому что, я, должно быть, очень старался. Ты бы ни за что не сдался без продолжительной осады с моей стороны. — Но ты даже не испытывал ко мне никаких чувств, пока не узнал, что я би. Вот так! — его голос повышается, и он отстраняется от двери, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что он никому не мешает. Ибо пользуется тем, что он отвлекся, и затаскивает его внутрь, снова хватая его сумку. — Я не останусь, Ибо. Честно. Ты можешь пытаться тянуть время, но я обязательно уеду обратно сегодня вечером. Ибо останавливается, услышав это, и оборачивается, чтобы посмотреть на него, прежде чем потащить его в спальню. Он пытается выдернуть свою руку из хватки Ибо, когда видит кровать, и говорит: — Ты надо мной издеваешься? Я не буду заниматься с тобой сексом, придурок. Когда Ибо закрывает и запирает дверь, он громко смеется. — Я явно выше тебя. Я легко могу дотянуться до этого проклятого замка. — О, тогда я просто свяжу тебя. — говорит Ибо, оборачиваясь. Сяо Чжань наклонил голову, приподняв одну бровь. — Ты знаешь, я читал об этом. Иногда случаются травмы головы, о степени тяжести которых можно узнать только гораздо позже. Я думаю, это то, что произошло с тобой. Твоя личность изменилась. А поскольку я не был с тобой все это время, я не знал об этом. Ты не замечал за собой еще какие-нибудь садистские наклонности? — Ты написал слишком много дурацких историй. — говорит Ибо, подходя к своему шкафу и открывая его. — Я не пишу криминальные триллеры. — говорит он, и когда Ибо закрывает шкаф и поворачивается к нему, он видит у него в руках пару шнурков. Он громко смеется. — О, ты серьезно? Ты серьезно собираешься меня связать? — Ты же попытаешься уйти? — Конечно. — Ну, тогда ты меня вынуждаешь. — небрежно говорит Ибо, подходя к нему. То, что он позволяет этому случиться, кажется ему абсурдом. Он не верит, что это происходит на самом деле. Когда Ибо проверяет узел, чтобы убедиться, что он достаточно затянут, он поднимает на него глаза и говорит: — Я ухожу, Ибо. Ибо так же серьезно отвечает: — Нет, не уходишь, Сяо Чжань. — Ухожу. — С каких это пор я не добивался своего от тебя? — спрашивает Ибо, садясь на пол скрестив ноги прямо перед ним, и притягивая его за собой. На мгновение его мысли возвращаются к истерикам, которые закатывал Ибо в то время, когда он встречался с Ичжоу. — Ты говорил то же самое, когда я встречался с Ичжоу. Боже, почему я не прислушался к себе тогда? — Кто такой Ичжоу? — спрашивает Ибо. Он со вздохом откидывается на кровать позади него, закрывая глаза. — Ичжоу был моим парнем около трех месяцев, из-за чего ты стал испытывать ко мне собственнические чувства и убедил себя, что ты гей для меня, результатом чего был наш короткий роман. — он открывает глаза и смотрит на Ибо. — Который, к счастью, закончился, когда ты пришел в себя. — Ты несправедлив. — говорит Ибо, глядя на него. — Ну и что? Будешь судиться со мной? Я устал, Ибо. Я сомневаюсь, что смогу пережить еще один эмоциональный удар от отношений с тобой. Я знаю, что это несправедливо по отношению к тебе, и это не твоя вина. Но это также несправедливо и по отношению ко мне. Я согласен оставить все позади. Честно. Да, я расстроюсь, ну и что с того. Нужно время, чтобы оправиться от этого. Давай просто договоримся, что мы будем видеться друг с другом, во время встреч с нашими друзьями, чтобы это не казалось странным. И тогда все будет хорошо. — Почему ты всегда бросаешься в крайности, вместо того, чтобы помочь мне? — Чем я могу тебе помочь? — Помоги мне вспомнить! — Ибо в отчаянии хватается за голову. Он замолкает и спустя мгновение тянется к лицу Ибо. Хотя он не прикасается к нему и тут же пытается убрать руки, но Ибо не отпускает, и прижимает его ладонь к своему подбородку под странным углом, потому что его руки все еще связаны. — Бля, сними это. — говорит он, пошевелив запястьями, чем только затягивает узел еще туже. — И не подумаю. — говорит Ибо, опуская одну руку вниз, а другой прижимая его руку к своей щеке. — Ты придурок. Я серьезно. — говорит он, толкая Ибо рукой в щеку. Ибо смотрит на него с ухмылкой, и он не успевает отстраниться, как тот наклоняет голову и кусает его ладонь. Это не первый раз, когда Ибо кусает его, поэтому он только сильнее толкает руку ему в рот, заставляя его сильнее открыться. — Ой. Блять. — говорит Ибо, отстраняясь. — Не играй со мной. — говорит он, убирая руки, все еще связанные шнурком. Ибо вздыхает и смотрит на него, говоря: — Мы все еще занимаемся такими вещами, да? Как будто эта часть наших отношений никуда не исчезла? Он вздыхает и упирается спиной в кровать, закрывая лицо руками. — Ничего не исчезло. Мы просто дополнили их. Они затихают ненадолго, прежде чем Ибо говорит: — Значит ты ведешь себя со мной по-другому, не потому что мы теперь вместе? — Нет, придурок. Это потому, что ты все забыл. И мы, точно, не вместе. — Кто это сказал? — спрашивает Ибо, отодвигая его руки так, чтобы видеть глаза. — Я сказал. И только я тут решаю. Потому что, насколько тебе известно, для тебя ничего этого не было. — Как насчет того, что было в туалете и в коридоре твоей квартиры? Он вздыхает. — Воспринимай это как одноразовую пьяную выходку. Мы это переживем. — он снова закрывает лицо руками. — Я не хочу. Ты меня неправильно понимаешь. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я просто хочу помнить, вот и все. Он опускает руки и смотрит на Ибо. — Я тоже. Но Ибо, ничего страшного не случится, если ты не вспомнишь. Тебе не нужно это делать только ради меня. Я слишком тебя люблю, чтобы не смириться с этим. Каким бы образом ты ни был в моей жизни, а я в твоей, я приму это. Так… — Почему ты продолжаешь так говорить? — раздраженно спрашивает Ибо. — Потому что я не до конца уверен, что ты на самом деле этого хочешь. — Почему? Потому что я сказал, что мне нужно немного времени, чтобы понять, что мы делали в начале наших отношений? Он убирает руки от лица и говорит: — Мы были вместе всего около трех недель. Так что там особо нечего понимать. Вот. Это все. Однако его раздражение не отпугнуло Ибо, который теперь устроился рядом с ним. — Как это произошло? Когда это случилось? Я умолял тебя? — Почему ты продолжаешь спрашивать меня об этом? Зачем бы мне заставлять тебя умолять? Ибо переворачивается и приподнимается на локтях, приподнимая бровь. — По словам Цзыи, я решил, что я гей, а потом пытался подцепить кого-нибудь из NCT? Звучит так, будто я сделал это только для того, чтобы заставить тебя ревновать. Он пожимает плечами. — А потом я напился, и тебе пришлось отвезти меня домой? Он снова пожимает плечами. — А что потом? Я начал приставать к тебе по пьяни? Как две недели назад? Он смеется. — Нет, ты сделал это, как за семь месяцев до того, когда я случайно обмолвился, что я би. — Блять, верно. — Ибо хлопает себя по голове. — Подожди, ты помнишь? — спрашивает он, поднимая голову, широко раскрыв глаза. — Нет, но ты упомянул об этом раньше, и я собирался расспросить тебя об этом подробнее, но ты рассердился, и я отвлекся, пытаясь удержать тебя от побега. — Оу. — говорит он, опуская голову. — С каких пор, черт возьми, ты стал би? – спрашивает Ибо. — Я был би всю свою жизнь, придурок. Я просто не говорил об этом твоей натуральной заднице. — Почему? — Что ты имеешь в виду, почему? Я не знаю. Может быть, у меня были чувства к тебе, и я не хотел ставить тебя в неудобное положение. — и добавляет. — Знаешь, в прошлый раз подобный разговор прошел намного лучше. Ты был ошеломлен, а затем поинтересовался, привлекал ли ты меня когда-нибудь. Потом ты хотел поцеловать меня, и когда я сказал нет, ты ненадолго отступил. Но потом твоя мать познакомила тебя с девушкой, она тебе понравилась, и ты начал с ней встречаться, а потом ты попал в аварию на мотоцикле… — Подожди, у меня была еще одна авария? — прервал Ибо. — Да. — говорит он, глядя на Ибо. — У тебя не самый лучший послужной список с мотоциклами. Поэтому, если ты снова сядешь на мотоцикл, я просто перестану с тобой общаться. Ибо надулся от этих слов, но не решился спорить. Однако спустя мгновение он спрашивает: — Как произошла другая авария? — На гонках. Я удивлен, что твоя мать не рассказала тебе об этом. Хотя, ты был в порядке. Отлеживался у меня дома. Снова начал ко мне приставать. Я плохо на это отреагировал, и ты ушел. Я плохо отреагировал на твой уход и начал встречаться с Ичжоу. — Кто, черт возьми, этот Ичжоу? — Кто-то очень замечательный. — говорит он, глядя на Ибо. — Бред. — Ибо не выглядит особо обеспокоенным. — Раз он такой замечательный, почему тогда ты не с ним? Блять. Ну почему он ничего не помнит? — Он не ты. Вот почему я больше не с ним. — говорит он, снова поднимая руки, чтобы прикрыть глаза. У него нет сил продолжать разговор, да и не заметно, чтобы это как-то помогло Ибо вспомнить хоть что-нибудь. Он не успевает додумать эту мысль, когда чувствует губы Ибо на своих. Он поднимает руки над головой, и его глаза широко распахиваются. — Не отстраняйся. Пожалуйста. — говорит Ибо, его губы совсем рядом, но не прикасаются. Он застыл, не сводя взгляда с Ибо. Спустя мгновение Ибо спрашивает: — А что случилось потом? Он пытается вспомнить, на чем он остановился. Ах, Ичжоу. — Ну, ты сказал мне выкинуть это из головы, потому что мы с тобой, очевидно, все равно будем вместе. — Правда? — спрашивает Ибо. — Правда. — отвечает он. — А что, ты мне не веришь? — Нет, это звучит именно так, как я бы сказал. — ухмыляется Ибо. Несмотря ни на что, он рад видеть ухмылку на его лице. — Тебя это не разозлило? — спрашивает Ибо, все еще ухмыляясь. — Да, я назвал тебя смешным. Ты согласился. А потом ты отступил и позволил мне встречаться с ним. — Надо же, какое самообладание я проявил. — говорит Ибо с гордостью в голосе. — Ты все еще такой смешной. — говорит он, глядя на него и невольно улыбаясь. — И ты говоришь, что у меня мозги не в порядке. — Ибо фыркает. Он поднимает руки со связанными шнурками руками и шевелит ими, демонстрируя, прежде чем сказать: — Конечно, не в порядке. Ибо не впечатлился его демонстрацией, и опершись о локоть продолжает. — А что потом? — А потом Ичжоу захотел встретиться с тобой. — Ох. — говорит Ибо, поднимая голову и прищурившись. — Не самая лучшая идея. — Да, я ему тоже так сказал. — соглашается он, снова закрывая лицо и вздыхая. — И? — И? Все прошло вполне прилично. Ты вел себя очень хорошо. Но я уже принял решение. Я хотел быть с тобой. Он чувствует, как Ибо снова целует его, и на этот раз не сопротивляется. Но и не отвечает на поцелуй. Когда Ибо отстраняется, он продолжает. — Я расстался с Ичжоу на следующий день. И посоветовал тебе определиться, интересуют ли тебя близкие отношения с мужчинами. — Оу, и что из этого вышло? — спрашивает Ибо. — Ну, на несколько месяцев ты затаился, а потом объявил нашим друзьям, что собираешься встречаться с мужчинами. Так мы и оказались в Шалимаре и встретились с NCT. — Ага, вот мы и вернулись к исходной точке. Ночь, когда я напился. Так что тогда случилось? Я приставал к тебе? Он прикрывает глаза, вспоминая ту ночь. — Нет, ты напился водки и текилы, и тебя вырвало, как только мы вошли в квартиру. — Оу, это мерзко. Значит тогда ничего не случилось? — слышит он. Он задумывается на какое-то время, и, наконец, говорит: — Случилось. Ибо молчит, и он наконец, убирает руки с глаз и смотрит на него. Взгляд Ибо сначала нечитаем, но затем он поднимает голову с локтя и тихо спрашивает. — Как? — Я вытер все за тобой. Затащил тебя в душ, но ты оттолкнул меня. Потом ты вернулся, обнял меня и заплакал. А потом я поцеловал тебя. Он выдерживает пристальный взгляд Ибо, прежде чем закрыть глаза. Тот факт, что именно это воспоминание ушло, слишком задевает его. — Лжец. — говорит Ибо и он открывает глаза. — Ты сказал: — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. А потом ты поцеловал меня. — Ты помнишь? — спросил он. — Только что, когда ты это сказал, я представил себе это, но когда ты пропустил эту часть, она просто прозвучала у меня в голове. Это именно так и было? — Хм… — говорит он, снова закрывая глаза, начинающие слезиться. Он чувствует Ибо над собой, даже не убирая рук от лица, когда тот наклоняется, чтобы поцеловать его. Ибо целует его, пока он со вздохом не смягчает губы, приоткрывая их. Когда он немного отстраняется, Ибо спрашивает: — Я и правда был таким нуждающимся? Хотел всего тебя для себя? Именно этот вопрос заставляет его хоть немного начать понимать, с чем борется этот Ибо. — Ты хотел все. — отвечает он. — Как перевозбужденный щенок…— напоминает он снова. На этот раз он поднимает руки вверх, чтобы посмотреть на Ибо. — Но тебе хотя бы понравилось быть со мной? — спрашивает Ибо. — Если бы мне не понравилось, мы бы не провели два дня в постели. — отвечает он. Ибо не выглядит убежденным. — Я не знаю. Я могу быть довольно настойчивым с тобой. Ты же знаешь, просто доставать тебя, пока ты не сдашься… — Возможно, я не совсем ясно выразился раньше. Ты получил свое. Но и я, также взял свое. — Бред. — говорит Ибо. — Ты понятия не имеешь, как брать свое. — добавляет он, рассеянно убирая волосы с его лба. — Ты всегда был моим. Ибо смотрит прямо ему в лицо, в его глазах загораются огоньки. — Я твой. Разве не так? — и целует его, со всей силой прижимаясь к нему губами. Однако он быстро отстраняется и спрашивает: — Значит, я не просто ворвался в твою жизнь и навязался тебе? — Почему ты так думаешь? — с любопытством спрашивает он. Ибо на мгновение отводит взгляд, словно вспоминая. А затем говорит: — У меня в голове только обрывочные воспоминания о том времени. Иногда в моей памяти всплывают отдельные образы, но я не могу точно сказать, создает ли мой разум новые воспоминания, воображая то, что ты мне рассказывал, или это, действительно, мои воспоминания. Что я точно помню, так это тебя, в те недели, когда ты был в больнице. Ты сказал: — «Я же говорил тебе, что все закончится так, Ибо. Я говорил тебе, а ты не слушал. Я, действительно, как в аду, Ибо». — он снова посмотрел на него сверху вниз. — Ты этого не помнишь, но твои слова постоянно прокручиваются у меня в голове. И когда я начал испытывать к тебе эти чувства, мне пришло в голову, а не навязывал ли я тебе чего-то, что ты не хотел. Он чувствует, что его сердце начинает биться сильнее от предположения Ибо, но он не успевает вставить и слово, как Ибо продолжает. — Сначала я подумал, что я просто был самим собой с тобой. Но потом, было так много ночей, когда я просыпался со стояком, представляя, что я кусаю тебя вот здесь… — Ибо задирает его рубашку, чтобы погладить живот чуть выше бедра, — или принимал с тобой душ, а мой член скользил внутри тебя… — Ибо делает паузу, и когда он смотрит на его лицо, то видит, что даже воспоминания о тех снах уже заводят его. — Я хотел видеть, как ты сходишь с ума от наслаждения в моих объятиях… твои пухлые губы с постоянно дразнящей меня родинкой… когда я, наконец, начал поддаваться этим видениям, и начал дрочить на них, потому что, просто не мог больше сдерживаться, это заставило меня задуматься, не сделал ли я что-то… чего бы ты не хотел. Ты был так осторожен со мной, когда мы снова увиделись, что я был уверен, что, возможно, так оно и было. Ты, вероятно, простил меня или просто позволил этому случиться, потому что слишком любишь меня и не можешь ни в чем отказать. А потом был день рождения Цзыи. Я просто умирал в своем собственном мире эротики и чувства вины. Это был полный отстой, потому что моего чувства вины было недостаточно, чтобы перестать хотеть тебя. — он делает паузу. — Но когда ты ответил на мой поцелуй, ты понятия не имеешь… на мгновение я был так счастлив, что ты, кажется, хотел меня так же, как я хотел тебя. И я благополучно забыл обо всем, что было в больнице. Пока я не вернулся сюда. И снова начал думать обо всем этом. И задумался о том, что все это значит. Что я, должно быть, что-то сделал… На этот раз он вмешивается: — Я не хотел, чтобы между нами что-то изменилось. Ты видишь, какой я сейчас с тобой. Как легко я обижаюсь и чувствую себя отвергнутым, когда дело касается тебя. Наверное, я осознавал, что буду таким, и поэтому не хотел пересекать черту. Кроме того, мне было трудно понять, как ты так легко поменял ориентацию… — говорит он без иронии, хотя, когда он поднимает глаза на Ибо и видит выражение его лица, он начинает улыбаться. — Я хочу сказать, разве после всех этих снов, ты не задавался вопросом: — Бля, я что, гей? — спрашивает он. Ибо на какое-то время серьезно задумывается, и, наконец, говорит: — Знаешь, пока Цзыи не заговорила об этом на тех выходных, я даже не задумывался об этом. — Ты тот же самый Ибо, с воспоминаниями или без. — бормочет он. Ибо смеется. — Почему? Меня и тогда не заботило, гей я или нет? — Это было так странно. Было такое впечатление, что ты не воспринимал себя как гея. Ты заявил, что тебя не интересуют другие мужчины. Тогда я сказал тебе, это значит, что ты не гей. Но ты зациклился на том, что ко мне это не относится. Я пытался доказать тебе, что это не так. — Почему мне должны нравиться другие мужчины, если мне нравишься только ты? — спрашивает Ибо, комично пародируя то, что сам сказал когда-то давно. Он делает паузу и смотрит на Ибо. — Разве ты не помнишь, что уже говорил это раньше? — спросил он. — Я говорил это раньше? — Практически слово в слово. Ибо улыбается. — Я думаю, что все самые важные части моего мозга выжили в аварии. Он тоже улыбается, хотя через мгновение окликает: — Ибо… — Хм… — Мои руки болят. — Бля, извини… — он собирается развязать шнурки, но затем делает паузу и спрашивает: — Ты же не уйдешь? Он качает головой. Но как только его руки свободны от шнурков, он мчится к двери — но, черт, его руки онемели. Ибо явно предвидел это, потому что он бросается на него сзади, и они вместе падают на пол, а затем Ибо наваливается на него, сильно и отчаянно, и он старается побыстрее сорвать с Ибо рубашку, чтобы почувствовать тепло его кожи. — О, черт. Пожалуйста, скажи мне, что ты хочешь этого. Всего этого. Я остановлюсь, если ты не хочешь. Я все еще могу остановиться. — говорит Ибо, проводя губами и зубами по всей его шее. Он даже не понимает, как Ибо может спрашивать об этом, когда он так прижимается к его рту и телу. Но все равно говорит. — Я хочу тебя. Всегда хотел тебя. Когда я сказал, что был в аду, это потому что ты оставил меня со всем этим в одиночестве. И забыл обо всем. Ибо делает паузу и поднимает голову. — Бля, так ты это имел в виду. Он наклоняет голову, как бы говоря, разве это было не очевидно? — О, черт. Спасибо. — говорит Ибо, в облегчении, падая на него всем телом. — Ты действительно, блять, думал, что имеешь надо мной достаточно власти, чтобы взять меня против моего желания? Ибо поднимает голову. — Ладно, нет, я знаю, что не стал бы этого делать. Но я мог бы просто взять тебя измором, знаешь ли. Учитывая, насколько Ибо огорчен этой мыслью, он не говорит ему, что да, он таки слегка измотал его. Вместо этого он говорит: — Знаешь, тебе пришлось убедить меня, что тебе нравится секс с мужчиной. А мне потребовалось некоторое время, чтобы принять перемену в тебе. — Почему? — спрашивает Ибо. — Один член хорошо. Но два члена — это просто эпично. Особенно, когда один из них твой… Он улыбается этому повторению и задается вопросом, сколько еще будет таких повторений. А затем ему приходит в голову, что, возможно, все те старые воспоминания на самом деле не исчезли, но то, что Ибо делает сейчас, как бы помогает ему создавать новые воспоминания. Этот Ибо соблазняет его все теми же банальностями, хотя ему и трудно в это поверить. — У меня есть смазка. Могу я сходить за ней? — спрашивает Ибо, отвлекая его от приятных размышлений более насущными заботами. Две недели назад, в коридоре, они до этого не дошли. — Ты помнишь, как это делать? — спросил он. — Нет, сэр, я забыл, как заниматься сексом. — невозмутимо отвечает Ибо. — Верно. Твой изголодавшийся по сексу мозг помнит только эту часть наших отношений. И, кстати, того секса в душе не было. — Правда? — спрашивает Ибо, широко раскрыв глаза. — Хм. Мы дрочили друг другу в душе, но без анала. — Значит,… — У тебя весьма развитая фантазия. — заканчивает он вместо Ибо. — Но с гренками ведь все так и было? — Хм… — бормочет он. — Я сделал их в то утро, когда ты рассказал мне о своей недельной поездке в Японию — знаешь, в знак протеста — но ты подумал, что я просто дразнил тебя своим пассивно-агрессивным поведением, и притащил на кухню смазку. На самом деле, это был такой кайф, когда ты трахал меня сзади, пока я слизывал кленовый сироп с пальцев, но я думаю, тебя возбудило то, как я это делал, потому что ты тоже сосал мой палец. Он удивленно поднимает глаза, когда чувствует, как Ибо прижимается к его бедрам твердым членом. И на его лице, нависшем над ним видна чистая похоть. Он двигается ближе к нему, притягивая Ибо на себя, и шепчет: — Да, трахни меня. Трахни меня, как раньше.