Не оставляй меня

Уроки закончились, позволяя ребятам разойтись по домам, предвкушая долгожданные выходные. Осаму с Чуей в школе тоже не задержались и, собрав свои вещи, поспешили покинуть сие заведение. На выходе их встретил прохладный ветерок, сдувающий волосы в своём направлении. Чуя решил, что уже наконец можно снять резинку. Накахара легко стянул чёрную растянутую от времени резинку, надел её на запястье и, поправив волосы рукой, потопал вместе с Осаму домой. – Я же говорил тебе не подстраивать свой шаг под меня, – немного раздражённо бурчит Чуя, замечая, что Осаму специально идёт медленнее. А сам шатен делает такое лицо, будто бы не понимает о чём он говорит. – И ничего я не подстраиваю, – утверждает Осаму, продолжая идти в том же темпе. – Ну да, конечно, – говорит себе под нос Чуя и так же продолжает идти. Несмотря на то, что Чуе тяжело ходить даже в таком темпе, он всё равно всегда смущается и даже немного злиться, когда замечает, что из-за него Осаму приходится идти намного медленнее. Он понимает, что Дазаю неудобно так ходить не только потому, что его ноги длиннее, а ещё и потому, что Чуя действительно ходит шагами длиной чуть ли не в пол метра. Даже дети ходят, перебирая своими ногами намного активнее, чем он. Но даже так у Чуи всё равно сбивается дыхание и слишком сильно бьётся сердце, вызывая головокружения. Неприятное чувство, но есть кое-что намного хуже. Когда ты едешь в машине и чувствуешь, и видишь, как у тебя трясётся живот, или когда идёшь, и чувствуешь, как у тебя трясутся щёки. Отвратительные чувства, вызывающие желания втянуть дурацкий живот и прикусить щёки изнутри, чтобы не тряслись. Хоть у Накахары такого уже давно нет, ибо какие могут быть щёки или тем более живот с его костлявым телосложением? Но он до сих пор помнит то отвращение к самому себе за эти уродливые наросты. Фу. Как вспомнит, аж дрожь берёт. Следующие минуты три прошли в относительной тишине, но в их компании долго такое не практикуется. – Чуя, а... – вот прям в эту секунду Дазай вспомнил очень важную вещь, которую срочно нужно было рассказать Чуе. Но ему не дали договорить. Чуя прикрыл ему рот своей ладонью, останавливая шаг. У него очень сильно разболелась голова, а любые посторонние шумы только увеличивали желание упасть на мокрый после дождя асфальт без сил. Видимо, опять давление упало. – Пожалуйста, Осаму... – голос тихий, ведь Чуе приходится буквально выдавливать из себя слова. – Помолчи... пожалуйста... – Накахара кладёт вторую ладонь на лицо, прикрывая глаза. Осаму тоже остановился и, забыв о своих словах, перевёл взгляд на друга. Нет, и всё-таки ему сегодня не показалось. Чуя действительно выглядит и явно чувствует себя не очень. Дазай догадывается почему, но понимает, что сейчас не лучший момент для нравоучений. Он легонько кивает головой и накрывает сравнительно маленькую руку Чуи своей. «Холодные, как и всегда» – Осаму ощутил этот холод, как только рыжик прикрыл ему рот. Он даже вздрогнул, но для Чуи это осталось незаметным. У самого Дазая руки всегда были тёплыми, поэтому сейчас контраст был особенно заметен. И как только Чуя умудряется жить с этими ледышками? А сам Накахара сейчас чувствует холод от второй ладони на своём лице. Первые пару секунд, конечно, неприятно, но потом кожа привыкает. Это работает как компресс, только с совсем недолгим действием. Из-за тёплой, даже почти горячей кожи лица ладонь, конечно, немного нагреется, но, как только Чуя уберёт её, она тут же снова станет холодной. Он уже давно привык к этому, но иногда Чуе тоже хочется ощутить тепло хоть где-то, но его организм уже не в состоянии с этим справиться. Дазаю тем временем удалось совсем немного отстранить руку Чуи от себя и начать дышать на неё, чтобы согреть. Сам Чуя чувствует это, но пока ему не до вопросов. В голове проскальзывает мысль, что нужно будет дома выпить крепкого кофе, который Чуя ненавидит. Хоть на пару часов поднимется давление, но это ещё не факт. В прошлый раз не помогло. Ребята простояли так несколько минут, пока головная боль немного не отпустила. Но вернуться в реальность Чую заставило не это обстоятельство. Дазай легко обхватил худенькое запястье Накахары и оставил лёгкий поцелуй на ладони, что всё-таки немного согрелась своими сухими губами. Сразу после Осаму увидел, что до этого расслабленная кисть, сжалась в кулак. Похоже, Чуя, заметил, что он, сделал, но разве это плохо? Хотя Дазай уже чувствует, как у него начинают печь кончики ушей. Как хорошо, что они скрыты волосами. А Чуя тем временем перевёл свой озадаченный взгляд на Осаму, который просто улыбался. Только его улыбка была тёплой и искренней, как будто в противовес сегодняшней гримасе Накахары. Чую, смутил поступок Дазая. Вроде бы такая безобидная вещь, как поцелуй в ладонь, но, Чуя, чувствует, как предательски начинают краснеть щёки, а кончики ушей уже горят вовсю. И почему у парней, когда они смущаются, так сильно, начинают краснеть именно уши? – Кто-то застеснялся? – промурлыкал Осаму, любуясь совсем немного проступившим румянцем на практически белых щеках. – Да иди ты к чёрту! – Чуя, забирает руку обратно и, ещё больше смутившись, идёт вперёд ускоренным шагом. Сейчас Чуе хотелось просто провалиться сквозь землю, а всё из-за чёртового Осаму! Но, как бы Чуя, не краснел внутренне он уже признал, что ему было приятно и... возможно, когда-нибудь хотелось бы повторить. Так стоп... – Ну, Чуя! – Дазаю, пришлось немного пробежаться, дабы догнать рыжика. – Ты такой милый, когда смущ... – Дазаю не дали договорить пнув ногой в бок. Осаму, конечно, отскочил, но про себя отметил, что смущённого и раздражённого Чую лучше не трогать. На ходу отряхнув школьные брюки, одной рукой Дазай всё-таки рискуя ушибом пятой точки об асфальт, догонят и идёт с Накахарой в одном темпе. Стараясь не быть замеченным Дазай исподтишка смотрит на лицо рыжика. – Не стоит так смущаться, – Осаму как-то неловко улыбается, когда, Чуя, ударяет его локоть своим. Дальнейший путь, скорость которого примерно после минуты ходьбы они всё же убавили ребята, прошли уже молча. Но вот настаёт тот момент, когда им нужно расходиться. – Что даже не обнимешь на прощание? – Дазай, как и его голубоглазый друг, остановился на месте. Школьную сумку он уже опустил на землю, чтобы не мешала. А что, Чуя? Конечно, обнимет, куда денется. Накахара так же избавляется от тяжёлой сумки и наконец-то поворачивается в сторону шатена. Дазай расставляет руки в стороны, готовый принять рыжика в свои объятия, а Чуя, уверенно ныряет в них. Он прижимается к груди Осаму так сильно, как только может, даже через рубашку, чувствуя тепло чужого тела. Руки Чуя, кладёт на выступающие лопатки, а лицом утыкается в шею. Осаму тем временем обнимает Накахару одной рукой за талию, а второй легонько прижимает за затылок его голову к себе, зарываясь пальцами в волосы. Резинку Чуя, снял ещё, когда они вышли со школы, так что Осаму ничего не мешает. Они оба улыбаются, просто наслаждаясь своим маленьким ритуалом. Сейчас их обоих не волнует происходящее вокруг, как собственно, и некоторые косые взгляды прохожих. Они просто наслаждаются моментом, который проходит почти каждый день. Но вот приходит время расходится, и такие тёплые и желанные объятия приходится разрывать. Первым отстраняется, Чуя, а Осаму в последний раз прижимает его к себе и, наконец, опускает руки. – До встречи, – Осаму снова мило улыбается и, подхватив сумку, продолжает путь к своему дому. – До встречи, – повторяет, Чуя, делая ровно тоже самое, но как-то более неохотно. В его глазах читается печаль, которую рыжик, не желая никому показывать, разворачивается в противоположную сторону и идёт домой. Знаете, в чём минус объятий? В том, что тебе обязательно захочется ещё. В первый раз, когда Осаму ненавязчиво приобнял, Чую на прощание он, скорее всего, даже не понял, что вообще произошло. Зачем Осаму это сделал? Как на это нужно реагировать? Стоит ли отвечать на объятия? Спустя несколько секунд, очень неловкого, лично для Чуи молчания, он всё-таки ответил на объятия, но сделал это очень неуверенно. Будто бы боясь, что его отчитают, если он сделает что-то неправильно. Возможно, со стороны это даже выглядело так, будто бы ему были противны эти объятия вместе с человеком, который так неожиданно проник в его личное пространство. Но это неправда. Чуя, не чувствовал отвращения к Дазаю. Это было скорее непонимание происходящего. Он просто не знал, что ему нужно делать в такие моменты. Он не привык, что к нему кто-то прикасается и тем более обнимает, но Дазай, похоже, решил это исправить. Во второй раз Чуя, уже приобнял Дазая в ответ почти сразу, но первым обниматься, разумеется, не начал. Ему по-прежнему было непонятно это странное чувство, которое он испытывал при контакте с другим человеком, но такого смятения, как в первый раз, уже не было. На третьи объятия он уже отреагировал спокойнее и ответил более... искренне? Чуе уже не казалось странным, что Осаму решил прикоснуться к нему приблизившись так близко. Эти объятия вызвали даже какую-то слабую улыбку, которая проявилась даже не сразу после обнимашек, а когда он уже подошёл к своему дому и осознал всю суть произошедшего. В тот момент, Чуя впервые за долгое время, почувствовал, как у него начали гореть щёки от смущения. Слов, чтобы ответить маме на вопрос по поводу слишком уж яркого румянца на своих бледных щеках, Чуя, тогда найти не смог. Всё, что он тогда, смог выдавить из себя фразу вроде: – Всё в порядке, мам. Я-я... пойду к себе. На четвёртый раз он уже сам, хоть и неосознанно, но потянулся к другу, когда понял, что они вот-вот разойдутся по домам. И в этот самый момент, когда отступать уже было поздно, а сам Дазай уже тоже потянулся в голову, Накахары снова ударил вопрос: «Что... я только что сделал?». Но он отпал сразу же после того, как, Чуя ощутил знакомое тепло человека, обнимающего его. Эти объятия, кстати были самыми длинными и крепкими. В этот самый момент он впервые ощутил чувство, что... не хочет, чтобы Осаму уходил. Чуе хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше, но несколько секунд, отведённые для прощальных обнимашек, истекли, и друзьям снова пришлось разойтись. Возможно, кому-то покажется это глупым, но для таких людей, как Чуя, для которого объятия долгие годы были чем-то не то что недопустимым, а даже противным жестом – это действительно был огромный шаг вперёд. Серьёзный, давшийся с неподдельным моральным трудом, шаг, на который он смог решиться. Эти объятия, можно сказать, стали решающими в жизни Чуи. Как раз с того дня у него и Осаму появилась традиция – всегда приобнимать друг друга при встрече и прощании. Правда, иногда это «приобнять» переходит в «заобнимать до смерти». Поначалу Накахара, конечно, пытался отбиваться и просил Дазая делать это хотя бы не в коридоре, но что он мог сделать, когда это вечно лохматое, кучерявое создание захватывало его в свои объятия длинными ручищами? Ничего. Так что пришлось принять и жить дальше. Со временем это даже перестало так сильно напрягать Чую, ведь несмотря ни на что ему действительно нравилось, когда Осаму и только Осаму обнимал его. Правда, пару раз бывало такое, что Дазай, видимо, забыв о том, что силы неравны, налетал на, Чую так сильно, что оба летели на пол. Ну или как вариант Чуя, чувствовал, что если Дазай сейчас его не придушит, то точно, сломает пару рёбер. Но надо отдать должное Дазаю. Спустя пару таких случаев он таки смог нащупать тот момент, когда нужно было остановиться, чтобы и самому было приятно, и Чую при этом не прибить. Сам Накахара уже давно, может вполне спокойно сам потянутся за обнимашками, зная, что ему никогда не откажут. В такие моменты ему абсолютно плевать, что скажут остальные, и какое очередное дебильное прозвище им придумают. Ему приятно, когда его обнимают эти хоть и тонкие, и костлявые, но от этого не менее тёплые и сильные руки. Иногда, Чуя, даже ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы Осаму отстранялся от него. Не хочет, чтобы Дазай уходил вновь, оставляя его наедине с этим жутким холодом. Осаму – его лучший и, пожалуй, единственный настоящий друг, которым он действительно дорожит и позволяет приближаться к себе настолько близко. Только с ним он может быть по-настоящему искренним. Не боятся рассказывать даже о своих самых мучительных проблемах. Он не хочет. Не хочет и очень боится потерять его. Боится, что Осаму станет очередным человеком, которому он откроет душу, а тот, в свою очередь, просто уйдёт, забыв про годы верной дружбы. Боится, но где-то на задворках сознания понимает, что это более чем возможно. Рыжик уже не раз обжигался с друзьями и, будучи уверенным, что друзей иметь ему не суждено, судьбой вновь открывался новому человеку. Чуя, не хочет думать об этом, но всё равно уже морально готовится к очередному медленному, но уверенному угасанию их дружбы. Может, он, ошибается, и они с Осаму останутся лучшими друзьями и будут дружить всю жизнь, а годкам так к восьмидесяти, будут сидеть со старым альбомом в дряхлых руках, вспоминая прожитые годы. А может, Дазай уйдет от него уже завтра. Всё может так, что Накахара просто живёт сегодняшним днём, не думая ни о прошлом сожалеть, о котором всё равно уже поздно. Ни о будущем сожалеть, о котором ещё рано. Так и живёт.