Из ДА в АД

Люди смешны в своем стремлении все успеть и никуда не опоздать. Это особенно веселит Вселенную: их убежденность в том, что время можно измерить и объяснить. Они делят сутки на часы, часы на минуты, минуты на секунды… Глупая система. Время для Вселенной — вязкая квантовая субстанция, которую она может растягивать и сжимать так, как душе угодно. Если у Вселенной вообще есть душа. Попкорн, например, она ест чисто символически — вы же не думаете всерьез, что высшая сущность нуждается в человеческой пище? Ха-ха. Сейчас, глядя, как Аня в теле своего тренера спешит на тренировку в Хрустальный, постоянно поглядывая на часы, Вселенная не может удержаться от комментария: — Ну вот куда ты спешишь, глупая? Ты не опоздаешь, если я этого не захочу. Но Аня поторапливает таксиста, а выйдя из машины и вовсе принимается бежать. Вселенная недовольно хмурится — и сжимает несколько оставшихся у нее минут в мгновения. Итог получается презабавный: задыхаясь и проклиная свое новое-совсем-не-спортивное тело, Анна, которая для всех теперь Даниил Маркович, влетает в Хрустальный, чуть не разбивает телефон, сводит с ума вахтера (ну кто ж знал, что тренерам тоже нужен пропуск) и, в конце концов, почти врезается в Этери Тутберидзе в коридоре, ведущем на каток. — Ты опоздал, — женщина недовольно хмурится, оглядывая его (ее) с ног до головы, — Странный какой-то. Пил вчера, что ли? Аня молчит, потому что не знает, как между собой общаются тренеры. Как он ее называет? Этери Георгиевна? Просто Этери? Тоже на ты или более вежливо? — Ладно, можешь не оправдываться. Где твой ноутбук? Блять. Ноутбук. Конечно же, она его забыла. Девушка начинает жалеть о том, что отказалась от помощи Даниила, когда собирала его тело на работу. Она готова провалиться сквозь землю. День только начался, а крупный косяк уже есть. — Ээээээ, — протягивает она, судорожно пытаясь что-то придумать. Под взглядом Этери Георгиевны это всегда сложно, — Он в ремонте. Вчера пролила… — Аня осекается, понимая, что забыла о своей новой половой принадлежности. Очень странно, учитывая, что в утреннем душе забыть об этом было невозможно. — Кошка на него воду пролила. Тупая, — наконец, она додумывается свалить все на кошку. — Всегда говорила, что лучше заводить собак. Ладно, возьми мой ноутбук и пока младшие будут кататься, поколдуй над расписанием. Все равно там не на что смотреть, пусть Похилюк за тебя помучается. — А что с расписанием? — Господи, ты с похмелья такой тупой или по жизни? Семь лет объясняю одно и то же. Как всегда, есть график — шоу, соревнования, кто и куда едет. Нужно, чтобы у всех спортсменов было сопровождение, нужно понимать, кто у нас остается тренироваться здесь, чтобы с ними тоже кто-то оставался. Расписание общее и на каждого лично. Аня наконец-то понимает, почему на все соревнования с ней ездил Даниил Маркович. Похоже, сам себя везде вписывал. И смешно, и почему-то мило. Она садится в тренерской с ноутбуком Этери и, открыв файл «Расписание», тут же приходит в панику: это огромная экселевская табличка. У нее как-то не было времени изучать и осваивать офисные программы. Черт. *** Даниил Маркович все утро сочувствует женщинам. Еще в прошлой главе он проникся эмпатией во время мытья и сушки волос. Это происходит снова, когда он понимает, что для того, чтобы сходить по-маленькому нужно полностью снимать штаны. Потом еще раз — когда длинные Анины-его волосы цепляются то за замочек на куртке, то лезут в рот, то он вовсе зажимает их дверцей машины и, дернувшись в сторону, почти снимает с ее черепа скальп. — Блять! Анина мама оборачивается на него с возмущенно-недоумевающим взглядом. — Выбирай выражения. — Я это… Волосы очень больно зажала. Остаток пути он пытается слиться с салоном машины. Уже в Хрустальном Даня понимает, что жалеть абстрактных женщин было очень глупо. Лучше бы он потратил это время на то, чтобы погоревать о своем незавидном положении и морально подготовиться к самому развратному месту в Хрустальном — раздевалке старших девочек. Сначала ему кажется, что он попал в стриптиз-бар. За много лет соседства девочки, очевидно, совсем перестали друг друга стесняться. Так что Трусова без тени смущения показывает Жене Медведевой движения из стрип-пластики, которые «вчера выучила». Прямо в белье. Посреди раздевалки. Тут же Алина, переодеваясь, решает поменять лифчик на спортивный топ — слава Богу, он успевает отвернуться до того момента, как увидит ее обнаженную грудь. «Хорошо, что вчерашние юниорки в другой раздевалке», — думает он, отвернувшись к стене и переодеваясь в форму для льда. — Аня! — Даня не сразу понимает, что обращаются к нему, — Щербакова, блин! — Да? — Ты же еще не слышала, как мы вчера круто провели вечер с Марком… — Саша (слава Богу, уже в штанах) хитро улыбается, ожидая расспросов. Вот это попадос. Он молится, чтобы рассказ был не о сексе. Сначала все очень мило и невинно: ага, ходили в музей современного искусства, ага, были в ресторане, поехали к нему… Дальше хочется заткнуть уши. Не то, чтобы он не обсуждал со своими друзьями постельные вопросы — еще как обсуждал. Но почему-то был уверен, что девушки так не делают. — Ха-ха, наивный чукотский мальчик, — Вселенная снова не удерживается от комментария. Даня в Ане не выдерживает: — Блин, Саш, можно без таких подробностей? Трусова обиженно надувает губы: — Значит, тебе можно на всю раздевалку рассказывать, как ты чуть не потеряла девственность с Женей, а я должна молчать? Упс. Еще и вляпался в неожиданные факты об Аниной сексуальной жизни. Он даже не сразу понимает, о ком речь — почему-то сначала в голову приходит Женя Медведева. Нетрадиционная ориентация многое бы объяснила в странностях Щербаковой. — Кстати, что у вас с ним? — в разговор включается Алина, давая понять, что Женя все-таки мужского пола — Он же завтра приезжает. Девушка улыбается ему с каким-то непонятным намеком. Увидев, что до него не доходит, она раздраженно поясняет: — Ну, ты планируешь решить этот неудобный вопрос? Или снова мама вернется в самый неподходящий момент? Еще больше подробностей. Хочется сбежать из этого царства разврата, но ему же еще коньки надевать. Так что Даня упрямо молчит, натягивая носки. Боже, какие у него маленькие ноги! — Ань? Аня? — зовет Загитова, начиная беспокоиться из-за его игнора, — У вас что-то случилось? Расстались что ли? Почему-то в последнем вопросе Дане видится свет в конце тоннеля, избавление от всех мук. Ему кажется, что его утвердительный ответ уничтожит их желание расспрашивать об Аниной жизни подобно тому, как небесный огонь испепелил Содом и Гоморру. — Идиот, не делай этого! Еще и Библию приплел! — восклицает Вселенная. Но не вмешивается, конечно. — Да, расстались. Вчера, — Даня пытается изобразить на лице Ани беспросветную грусть. Когда все три девушки поворачиваются к нему и почти хором начинают сочувствовать, он понимает, что жестоко ошибся. Лучше бы поделился планами на девственность. — Анечка, малышка, прости, я не знала, что у тебя такие проблемы… Полезла со своим Марком, — сокрушается Трусова, обнимая его и поглаживая по спине. — Блин, я-то думаю, чего ты такая лохматая и ненакрашенная… — Медведева сидит перед ним на корточках, сочувственно заглядывая в глаза. У него никак не получается выдавить хотя бы слезинку. — Ань, да забей ты! Еще лучше себе найдешь! Вон, хореограф наш на тебя пялится каждую тренировку, — утешает Алина, присаживаясь с другой стороны. Он аж закашливается, поперхнувшись слюной. — Ну че ты лезешь, Загитова, не видишь, плохо человеку! — Женя гневно машет на Алину рукой. Во всем этом цирке есть только один положительный момент: девочки в знак поддержки его заплетают и красят, и к моменту выхода на лед он становится похожим на привычную идеальную Аню Щербакову. Даниил старается не думать о том, что будет, если Аня узнает, что он превратил ее в брошенку в глазах общественности. Косяк. На тренировке мужчина, определенно, радуется тому, что в его теле оказалась именно Аня, а не какая-нибудь другая девочка из Хрустального. У Щербаковой феноменальная память: она знает наизусть программы абсолютно всех спортсменов их группы — и вполне профессионально работает, раздавая указания. Правда, ему самому достается по самые помидоры: даже Этери Георгиевна несколько раз осаживает Аню, когда она начинает придираться буквально к каждому шагу и жесту. Зато как приятно кататься в легком и очень тренированном теле! К своему удивлению, он легко скручивает тройные. И даже пару раз выезжает четверной флип. Все равно, что оказаться в Мерседесе после того, как всю жизнь ездил на Ладе Калине. — Нравится вам, да? — едким шепотом спрашивает Аня, подъезжая к нему вплотную, — А вот мне не очень. Бежала от такси до входа — чуть легкие не порвались. — Иди работай, мы привлекаем внимание, — отмахивается он. — Щербакова! Что за кривое вращение было в правом углу! Переделывай, — нарочито громко произносит она, и шепотом добавляет, — Сейчас и поболтаем. Вертитесь, Даниил Маркович. Он, вздохнув, заходит в либелу. — В общем, я подумала, если все это не кончится, нам нужно дать друг другу подробные указания. С меня завтра потребуют расписание, я не понимаю, как его сделать нормально. И еще несколько вопросов по работе. А вам завтра придется пойти на свидание с Женей. Он резко останавливается и едва удерживается на ногах. — Чего? — Ну, это еще не факт. Просто предположение, — Аня издевательски улыбается, — Это что за ужас был? Даже на второй уровень не тянет, выезд, это даже выездом назвать нельзя! Тебя опять с мелкими отправить перекатывать? Она поддерживает образ тренера, громко выговаривая ему за резкую остановку. — Ань, только не дополнительный лед, прошу, — он снова послушно заходит в либелу. — Ха-ха, бумеранг, Даниил Маркович. Разумеется, его оставляют на третью тренировку, и там Щербакова, кажется, отыгрывается за все годы, которые он был ее тренером. А может, просто хочет набрать хорошую форму, пока все синяки, одышка и ноющие мышцы достаются не ей. — Презабавненько, — резюмирует Вселенная, запихивая в символический рот огромную символическую порцию попкорна.