калейдоскоп

Сын Так, по-видимому, обнаружил, что наблюдение за Ён Мином стало одним из его любимых занятий, потому что вскоре оно распространилось и за пределы их личной жизни — в их рабочий мир. Ён Мин писал отчеты об операциях — пока еще менее сложных, чтобы снова вернуться в строй, — а Так сидел на краю своего стола, следя за каждым движением его руки, когда она водила кончиком карандаша туда-сюда по бумаге, детально рисуя орган для наглядной демонстрации процедуры. — Ты кого-нибудь раньше рисовал? Вопрос слегка сбил Ён Мина с толку, его указательный палец поднялся, чтобы сдвинуть очки повыше на переносицу, прежде чем скосить на ординатора с трудом понимающий взгляд. — Нет, не совсем, — вот и все, что он сказал, не решаясь нарушать спокойствие, до этого царившее в его кабинете. — Вот как, — задумчиво промычал Так, — тогда… Нарисуй меня! Рука старшего напряглась, острие стержня сильнее прижалось к бумаге, пока он обдумывал столь невинно сказанные слова. Он отметил, что, в то время как его голос звучал очень глухо в тишине комнаты, голос Така только усиливался, заполняя пространство. Парень откинулся назад, опираясь ладонями на чужой стол, терпеливо ожидая, пока профессор попытается связать хотя бы несколько слов, а затем тот снова посмотрел на него через свои безукоризненно чистые линзы, и Так начал задаваться вопросом, почему этот человек якобы был старше него, если даже какое-то подобие близости заставляло мужчину напрягаться и краснеть. Но это было довольно-таки мило. — Я... Могу попробовать. Всегда было приятно видеть Ён Мина взволнованным, иметь возможность лицезреть его менее дерзкую натуру, и ординатор был в восторге, постепенно узнавая что-то новое о человеке перед ним. — Класс! — его взгляд скользнул по столу, пока не остановился на чистом листе бумаги. Парень схватил его и положил поверх текущего отчета Ён Мина, после чего встал в позу: локоть опирался на ногу, которую он поставил на стол, подбородок упирался в ладонь, а на губах появилась взволнованная улыбка. Профессор Ча вытаращил глаза от всей этой наглости, его взгляд метался между чистым листом бумаги и молодым человеком. Из всех возможных мест он находился именно около его стола, стоял так близко-близко и смотрел прямо на него. Не на его руку, которой он расписывал подробные схемы, а на самого мужчину. Он судорожно сглотнул, недоверчиво рассмеялся и отложил лист. — Я работаю, — логично, Ён Мин отклонил предложение, надеясь, что это сработает, потому что не хотел смотреть в лицо Сын Таку, не хотел унижать себя, если окажется, что он вообще не умел рисовать портреты. Однако Так оказался быстрее и упрямо положил ладонь поверх бумаги, прежде чем тот смог вернуть ее на место. В молчании профессор с изумлением встретил его взгляд и на мгновение мог поклясться, что Ко Сын Так бросил едва уловимый взгляд на его губы, прежде чем снова вернуться к его глазам с приторно-сладкой улыбкой — Просто попробуй, — подбодрил он. — Ради меня? — добавил после, будто это (конечно же) было вишенкой на торте. Однако у Ён Мина не было идей, откуда парень знал, что так и будет. Поэтому он фыркнул, что-то бессвязно проворчал себе под нос, устраиваясь поудобнее. Слишком долго старший напряженно вглядывался в бумагу, так трогательно боясь поднять глаза на собеседника, но все же он неохотно взял себя в руки и поднял голову. При виде картины, представшей перед ним, резкий вздох вырвался сам по себе. Было уже далеко за полдень, занавески в кабинете по большей части были задернуты, и только мягкий золотисто-желтый свет, проникавший сквозь тонкий материал, с такой нежностью падал на изгибы кожи Сын Така, что тот был похож на ожившую картину. Его взлохмаченные волосы казались мягкими, как сахарная пудра, и слегка завивались прямо над его глазами — теплыми и карими, мерцающие, как янтарь, притягивающие любого, кто смотрел в них. Или, если выразиться иначе, всю сущность Ко Сын Така можно было описать одним словом — тепло. — Нарисуешь меня — и можешь смотреть сколько угодно, — поддразнил младший, выводя доктора Ча из его ошеломленного состояния, вызванного восхищением, и мужчина был до ужаса смущен, что его поймали за столь явным разглядыванием. Однако после секундного ступора он в спешке начал возиться со своими вещами, собирая их в кучу, которую мог унести в руках, прежде чем протиснуться мимо удивленного ординатора и выбежать из кабинета, по пути врезавшись в дверной косяк, из-за чего его поток оправданий о том, что тому нужно быть где-то еще, прервался, пока во внезапной тишине не раздался хлопок двери. Ситуации, подобные этой, случались все чаще и чаще после того дня, и все же ни один из них ничего толком не обсуждал. Они оба боялись? Или для Ко Сын Така это было всего лишь игрой? Было ли для него очередным развлечением наблюдать, как взрослый человек, пользовавшийся уважением и восхищением в медицинских кругах, из-за простых фраз становился в его руках как пластилин? Был уже вечер, когда Так отправился закупать продукты для ужина с Ён Мином. К тому времени, когда они закончили есть, было уже далеко за полночь, и, проверив свой телефон, парень криво улыбнулся старшему и с надеждой наклонился вперед, перегнувшись через кухонный островок. — Могу я остаться на ночь? Уже поздно, да и я уже как-то устал ехать сейчас домой… Мысли Ён Мина проносились в голове со скоростью света, его пульс участился, потому что, черт подери, Так хотел переночевать? Он не мог заставлять его вести машину, и он знал, что другого пути не будет, но все еще колебался с ответом, опасаясь мысли о том, что младший будет спать в его доме и там же проснется. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как… — Ладно, — пробормотал он сквозь звон тарелок, которые начал собирать, чтобы сложить их в раковину — первое дело на завтра, — но ты спишь на диване. Немедленно последовало презрительное ворчание. — Будто из нас там кто-то спит, — решительно заявил Сын Так, собираясь встать, чтобы тоже поставить стаканы в раковину. Профессор неподвижно стоял рядом с ним, затаив дыхание, ожидая, когда тот освободит свои руки и с улыбкой посмотрит на него. — Мы просто разделим твою постель. Она достаточно большая. Раньше Ча Ён Мин считал, что его положение было довольно-таки затруднительным… Видеть, как Так переодевается в (слишком большую для него) одолженную пижаму, — было в два раза хуже. А то, что они оказались в одной постели только с маленькой включенной лампой, и старший лежал спиной к парню, будто обороняясь, — было еще хуже. Раз в десять. Он мог поклясться, что слышал биение своего сердца в ушах, чувствовал дыхание Сын Така на своей коже. И хотя мужчина лежал лицом к потолку, он не знал, что делать с этим головокружительным, липким чувством, которое затопило внутренности и заставляло его вжиматься лицом в прохладную подушку, чтобы спрятать свою еле сдерживаемую улыбку. Поначалу эта мысль приводила в ужас. Даже со времен Сэ Чжин он ни с кем не делал чего-то столь похожего на близость, как это, что превращало его в очень чувствительного к каждому событию и боящегося того, что за этим последует, человека. Но, возможно, Сын Так был другим. Может быть- В этот момент раздался шорох простыней, матрас прогнулся, когда Ко Сын Так повернулся и осторожно, медленно прижался своей грудью к спине Ён Мина и замер. Он ждал, когда старший скажет ему, что все в порядке, даст ему понять и поделится, удобно тому или нет. Мужчина не мог заставить себя говорить. Вместо этого он немного позволил предложенному Таком теплу окутать себя, и, с молчаливого разрешения, ординатор обхватил грудь другого левой рукой, устроив ее на его диафрагме. Не особо удачное размещение, поскольку так он мог чувствовать прерывистое дыхание профессора, которое тот изо всех сил старался выровнять, а еще и замедлить свой пульс до приемлемого уровня, но это оказалось почти невозможным, когда Сын Так хихикнул ему в ухо и прижался ближе, прижимая к себе и успокаивающе вырисовывая круги на его животе. И, возможно, это укрепило мысль о том, что им двоим действительно нужно было все обсудить и посмотреть, как они оба относятся к этой ситуации, но, все завтра, как сказал себе Ён Мин. Той ночью он позволил себе поддаться спокойствию, которое пришло вместе с объятиями Сын Така, слегка опьяненный запахом самого парня и его геля для душа, аромат которого еще ощущался на его коже. И, может быть, доктору Ча должно было показаться странным, шокирующе непохожим быть в объятиях мужчины, с более тяжелой рукой и более плоской грудью, чем у большинства женщин, но это казалось необъяснимо правильным, и он позволил себе погрузиться в один из самых лучших моментов отдыха, которые у него когда-либо были. Его не совсем искреннее обещание должным образом поговорить с Таком обо всем было выполнено независимо от его воли на следующий же день. Младшему всегда было легко разгадать его, поэтому, похоже, Ён Мин считал, что тихое и спокойное воскресное утро — идеальное время. Было около одиннадцати часов, когда он проснулся, оказавшись всего в нескольких сантиметрах от все еще спящего Сын Така; их головы лежали на одной подушке, а руки обнимали друг друга за туловища. Первой мыслью было отпрянуть, установить безопасное расстояние между ними, потому что, вашу ж мать, он на самом деле просто-напросто спал и потом проснулся у кого-то в объятиях, и это был рай на земле, но паника быстро улеглась, когда он понял, что лицо спящего парня было невероятно милым, и мужчина не хотел рисковать, чтобы ненароком разбудить того раньше времени. С отсутствием работы (а младший, очевидно, не собирался возвращаться домой в ближайшее время), когда к полудню они, наконец, выбрались из постели, нагретой их телами, Ён Мин обнаружил, что желает оставаться вот так как можно дольше, наслаждаясь тем, что не надо просыпаться на холодных простынях… Он уже ярко представлял себе, как они проведут остаток дня: возможно, вместе приготовят обед, начнут новую серию и заодно поиграют с Манду, а может быть, даже прогуляются по городу. Чего он не учел, так это того, что Ко Сын Так часто бывает непредсказуемым, и у него вполне могут быть свои планы насчет всего. Доктор Ча знал, что, увидев сонного, только что проснувшегося ординатора, его уши порозовели, но младший все же имел милость не комментировать такую реакцию, вместо этого направившись в ванную освежиться, после чего он последовал за старшим на кухню, присоединившись к завтраку. Пока Ён Мин нарезал различные овощи и постепенно бросал их в кипящую кастрюлю, Сын Так убирал грязную посуду, оставленную вчера вечером в раковине. Все это превратилось в своего рода рутину, которую они оба создали за то бессчетное количество раз, когда приходил парень, и из-за отсутствия мыслей и размышлений, необходимых для того, чтобы вкладывать во все, что они вместе делали, пока работали в идеальном тандеме, привело к тому, что Ён Мин стал еще больше рассеянным. Его слух лишь смутно уловил звук закрываемого крана в раковине и опускаемой последней тарелки, поэтому, когда парень подошел и встал позади него, достаточно близко, чтобы их тела соприкоснулись, мужчина вздрогнул. — Как у тебя дела тут? — небрежно спросил Так, как будто другой не застыл на месте из-за рук, сомкнувшихся вокруг его талии, и подбородка, опустившегося на его плечо. Дыхание от произнесенных слов заставило старшего вздрогнуть, но он сделал все возможное, чтобы побороть надвигающийся румянец и избавиться от всей этой робости, бросив оставшиеся кусочки овощей в кастрюлю, которая на это действие зашипела в ответ. Он попытался вернуть себе невозмутимый вид, ответив несколько уверенно: — Думаю, скоро будет готово. Сын Так что-то мурлыкал себе под нос, а Ён Мин помешивал готовящуюся еду, ожидая, что тот первый расцепит руки, но хватка не ослабевала, и молодой человек, похоже, не собирался этого допускать. Профессор в замешательстве стиснул челюсти, разрываясь между желанием подольше насладиться моментом и желанием узнать мотивы другого. — Так? В голосе мужчины, несомненно, слышалась тревога, и тот, не раздумывая, дернулся, чтобы повернуться и тотчас же пожалеть об этом. Он поднял голову и обнаружил, что его руки были прижаты над бедрами, а нос находился в дюйме от носа Сын Така. Губы профессора сомкнулись, у него перехватило дыхание, но ординатор все еще улыбался ему, и блеск в его глазах заставил другого почувствовать себя неловко. — М? Что-то не так? — спросил младший, будто в неведении, слегка наклонив голову, наблюдая, как щеки человека, стоявшего перед ним, постепенно наливаются цветом фуксии. — Тебе жарко? Все еще избегая настойчивого взгляда, Ча Ён Мин покачал головой и слабо возразил, что, конечно, было безуспешно. — Нет, просто… Ты разве не слишком близко? — Хм… Я думал, тебе нравится, когда мы так рядом? — ответил, ни секунды не колеблясь. Его сердцебиение стало учащенным, а разум перегружен. Доктор Ча не сразу понял тот факт, что его дразнили, и что Сын Так сдерживал веселый смешок из-за него. — М-мне нравится… Н-но-… Ординатор сдался, фыркнув, что заставило Ён Мина, наконец, в изумлении поднять глаза и тут же уставиться в стену позади младшего лишь для того, чтобы первый щелкнул его по лбу. Его рука взметнулась, чтобы потереть место удара, хмурый взгляд омрачил его красивые черты. — Эй! — Боже... Ты настоящий идиот, знаешь? — парень расхохотался, как будто Ча Ён Мин, его старший коллега, не смотрел своим сердитым предупреждающим взглядом на него. — Я имею в виду, что ты милый, но все равно глупый. И это фактически заставило остановиться все физиологические процессы в теле профессора. Ни дыхания, ни моргания — черт возьми, его сердце вообще билось или оно тоже отказало? Он стоял неподвижно, рука застыла в том месте, где она осторожно потирала лоб, глаза щипало, когда они округлились, ловя странно нежный взгляд Сын Така. Ему так много нужно было прояснить, узнать об истинном значении этого термина касательно его самого, но пока мозг метался из стороны в сторону, пытаясь составить более-менее связное предложение, его челюсть отвисла и выдала всеохватывающее, хотя и немного глупо звучащее: — А? Улыбаясь, почти всегда как кошка, играющая с беспомощной ящерицей, Сын Так сделал вид, что раскачивает их из стороны в сторону, находя забавным то, как лицо Ён Мина исказилось в замешательстве. — Ты никогда не знал, как быть незаметным в своих чувствах к людям, — беззаботно заявил Так, чего было достаточно, чтобы у доктора Ча скрутило в животе. — Словно открытая книга, как бы ты ни старался доказать обратное. После чего он перестал раскачиваться, его лицо окутала тень серьезности, которая все еще слепила так, что Ён Мину захотелось, ну, легонько чмокнуть его. Однако в данный момент у него были дела поважнее, на которых нужно сосредоточиться. Например, то, что Так все еще держал свои руки на его бедрах, как тепло их тел слилось воедино, как разговор шел туда, куда он одновременно и боялся, и предвидел. — Думал, я не замечу, как ты смотришь на меня своими глазами-сердечками, а твои уши все время розовеют? Ты и сейчас довольно красный… Просто чтобы ты знал… Мужчина моментально осознал, насколько жарко ему было и насколько жарче ему становилось. — Я… — он спрятал лицо в ладонях. Реальность того, что младший так небрежно говорил ему это, заставляла жалеть, что он не мог просто взять и исчезнуть. Парень, однако, нашел это исключительно милым и, подождав еще несколько секунд, убрал руку другого с лица. — Эй, успокойся, я аж грудью чувствую, как бьётся твое сердце, и я боюсь, что оно сломает мне пару ребер. Паникуя из-за того, что он был таким чертовски открытым перед младшим, Ён Мин поспешил хоть немного увеличить расстояние между ними, даже попытался высвободиться из объятий, но Так не позволил ему: кончики пальцев чуть сильнее вжались в его бока. Неплохой способ, как отметил он, чтобы последний прекратил вырываться. Они молчали некоторое время, просто глядя друг на друга, и Так позволил старшему на мгновение расслабиться. В самом деле, он опять оказался не в состоянии понять, как этот человек мог быть старше, не говоря уже о том, что он, по крайней мере, должен быть более опытен в таких делах. — Почему ты все время пытаешься сбежать? — Сын Так в конце концов заговорил. — Разве не рад, что мне ты тоже нравишься? — Да… Ты… — пробормотал Ён Мин, его рот приоткрылся, когда он, моргнув, посмотрел на другого. — Подожди. Я тебе… Нравлюсь? Парень слегка нахмурил брови, показывая еще большую озадаченность, когда в его глазах появился немой вопрос. — Да, — подтвердил он серьезно, — я думал, и ты тоже… Профессор Ча резко очнулся от внезапного оцепенения, губы открывались и закрывались, прежде чем пробормотать: — Ты мне действительно нравишься, просто я … Я в шоке. И растерян. Его признание настолько принесло облегчение Таку, что тот разразился искренним смехом, который постепенно становился все громче и громче, и убрал руки, вместо этого прислонив их к спинке стула, предоставив Ён Мину полную свободу действий. — Ох, не стоит. Ты очарователен. Изобразив хмурый взгляд на слово, которое каким-то образом прозвучало одновременно как ошеломляющий комплимент и удар по его самолюбию, мужчина воспользовался своей вновь обретенной свободой, чтобы толкнуть его в плечо. — Если бы ты знал, что я чувствую, мог бы уже и сказать что-нибудь. А то я чувствую себя дураком каким-то. — Я должен был убедиться, — ответил Сын Так, скрестив руки на груди, будто защищаясь. — Кроме того, ты и я — не просто кто попало. Тем более, я не хотел рисковать, напрасно усложняя жизнь нам обоим. Ординатор мог сказать, что такая идея вряд ли могла прийти в голову Ён Мину, и он сочувственно улыбнулся, увидев, как лицо последнего стало серьезным. Для человека, у которого был невероятный ум, он, конечно, не очень хорошо им пользовался. — Что бы ни случилось, все будет хорошо, — заверил он через некоторое время, радуясь, что его слова заставили мужчину с надеждой посмотреть на него. Не обращая внимания на тепло в груди при виде этого зрелища, Так кивнул головой в сторону кастрюли, которая к тому времени уже дымилась. — Однако, если ты не поторопишься, еды может и не быть. Ён Мин развернулся; его обоняние, наконец, заработало в полной мере, чтобы уловить запах гари, когда он завозился, нащупав ручку кастрюли и перемешав ее содержимое. Поначалу, после их разговора, казалось, что между ними вообще мало что изменилось. Они вели себя как обычно, если только не стали более... Физически привязанными. Время от времени Кристал видела, как они показывали друг другу языки, выхватывали напитки друг у друга или стремительно убегали прочь после быстрых поцелуев в щеку в безлюдных коридорах. И оба препирались, когда она в шутку говорила, что так делают только дети ее соседей. Слово за слово, и вскоре профессор Ча Ён Мин оказался в постоянных романтических отношениях с парнем, которого он когда-то считал некомпетентным сопляком. Это заняло некоторое время, но Ко Сын Так доказал, что мужчина ошибался; даже если мир в основном был жесток, все равно оставались люди, которых стоило встретить, узнать и, в его случае, полюбить.