Дорогой Тьмы идущий к Свету

Тридцать первого октября каждый год все газеты печатали историю Мальчика-Который-Выжил. И каждый год эта история обрастала не пойми откуда взявшимися подробностями. Минерва часто злилась на Ежедневный Пророк и другие газеты, которые печатали полный бред, не имеющий ничего общего с правдой. Она знала, что люди часто верят этому. Даже её собственные соседи, на глазах которых вырос Гарри, стали с опаской на него поглядывать, когда на его семилетие Рита Скиттер написала статью с теорией о том, что призрак Тёмного Лорда преследует своего победителя, учит его своим взглядам и тёмной магии. А всё из-за того магического турнира за два года до этого. Гарри и его сверстники-ученики Сайланса уже рассказали на интервью, что он тогда мстил за слабых и восстанавливал справедливость. Но Рита тоже присутствовала в первых рядах зрителей на том соревновании и «заметила во взгляде Героя холодный расчёт и наслаждение чужими страданиями, что присуще только Тёмным Лордам вроде Гриндевальда и Того-Кого-Нельзя-Называть». Он, по её словам, «упивался чужой болью и доказывал всем своё превосходство». К счастью, Андромеда Тонкс, которая заменяла Минерву на её постах декана Гриффиндора и преподавателя Трансфигурации, справлялась просто прекрасно. По воспоминаниям, она была замечательной ученицей и хорошим человеком, поэтому МакГонагалл не сомневалась, что дети находятся в надёжных руках. И хотя она и поставила шесть лет назад условие, по которому должна была вернутся к своим обязанностям, когда Гарри исполнится семь, они с Альбусом и Андромедой вместе решили, что Минерва может вернуться, уже когда её сын пойдёт в Хогвартс сам. — Ты уверена, Минерва? — Дамблдор дружелюбно посмотрел на неё поверх своих очков, наклонив голову чуть вбок. МакГонагалл знала, что такое выражение лица он делает, когда клянчит что-то. Видимо, у него игривое настроение. — Андромеда хорошо справляется, не подумай. Но опыта ей всё-таки не хватает. Без обид, дорогая Андромеда. — Тонкс подняла руку в жесте «всё нормально». — И ученики скучают по тебе. Если это из-за статей Скиттер, я могу, например… совершить что-нибудь экстравагантное, чтобы она переключилась на меня. Женщина покачала головой. — Мне нравится это спокойствие и быт, Альбус. Если во мне нет необходимости, я бы хотела как можно дольше побыть просто матерью-одиночкой при знаменитом ребёнке. — Все трое чуть посмеялись этому высказыванию. — Я тоже скучаю по Хогвартсу, разумеется. Я вернусь, когда Гарри исполнится одиннадцать и он пойдёт на первый курс, обещаю. А пока что — не лишай Андромеду работы. — Минерва погладила бывшую ученицу по плечу. — Ты сияешь, Меда. Думаю, у тебя всё хорошо? — Мы с дочерью прекрасно проводим время в Хогвартсе вместе, спасибо. — О, как поживает Нимфадора? — Проказничает, — усмехнулась Андромеда. — Дамы, не забывайте, что я тоже здесь. — Ни в коем случае, Альбус, — пожурила Минерва. Все трое снова рассмеялись. — Минерва, я рассказал Андромеде о том, что у нас есть небольшая проблема с двумя Гарри Поттерами. Мы поразмышляли, и прекрасная Меда высказала очень простую и дельную мысль. Раз именно твой сын был тем, кто получил от Лорда шрам, то нет особой разницы, кем является второй Гарри Поттер. Возможно, он магглорождённый — фамилия распространённая. Мы объясним ему и его родителям ситуацию, за этим дело не станет. Если же кто-то из магов назвал ребёнка в честь Мальчика-Который-Выжил, то они и сами должны всё понимать. И может, даже сможем использовать эту путаницу себе на руку в будущем. — Но я не думаю, что это потребуется, с тем, как Гарри тренируется и какие показывает успехи, — отметила Тонкс. — Моя дочь мечтает стать аврором под руководством Аластора Грюма, а Гарри, я слышала, уже привлёк его внимание и имел с ним личную беседу. — Гарри — ученик бывшего коллеги Аластора, которого тот уважал, Ноа Сайланса. Он и устроил им встречу. Но да, Гарри и сам по себе заинтересовал Грюма. — Работа в аврорате или в целом боевым магом на службе Министерства поможет тебе законно наказывать плохишей, малец. Следуй его правилам, и тогда никто не посмеет остановить твою справедливость или оболгать. — Это предполагает, что я тоже должен буду следовать неким правилам. Но меня не должен останавливать закон, с какой бы его стороны я ни находился. — Значит, ты мечтаешь защищать слабых и наказывать плохих парней любыми способами? — Я хочу, чтобы они понимали, что не имеют никакого права творить всё, что вздумается, используя свою силу или власть. Чтобы никто не смел подставлять других ради личной выгоды, как это делают газеты со мной. Я слышал, Рита Скиттер перевирает любые детали ради сенсации. Это настолько же плохо, как и то, что делают люди, которые похищают детей, чтобы получить за них выкуп. Её жертвы страдают, от них могут отвернуться друзья, их могут подстерегать те, кто верит её статьям и достаточно агрессивен, чтобы причинять боль тем, кто им не нравится. И она это знает. — Для исполнения такого желания тебе потребуется захватить мир, Поттер. — Значит, захвачу. 25 июля 1991 года Альбус Дамблдор срочно вызвал Минерву через камин к себе в кабинет. Они вчетвером, с Андромедой и Снейпом, склонились над Книгой Хогвартса. Имя одного из Гари Поттеров засветилось, показывая, что пора отправлять ребёнку письмо. И рядом появился адрес. — Видимо, всё-таки магглорождённый, — сказала Андромеда, увидев домицилий. — Минерва, пойдёшь ты? — Да, — кивнула МакГонагалл. — И скоро придёт пора письма для нашего Гарри. — Все кивнули. — А это письмо, — Минерва отточенным заклинанием создала полностью подписанный конверт со всем известным содержимым внутри, — я отнесу им сама. И расскажу об опасности такого имени для их ребёнка. Она особо ни на что не надеялась, когда перемещалась в маггловский Лондон и шла живописными улицами среди простецов в такой же обычной одежде, как и их. Она просто думала о Лили и Джеймсе, о том, что смерть забирает лучших, о несправедливости и о — немного — о любви. Она любила Гарри и ей нравилось его воспитывать, ведь он был очень хорошим и здоровым ребёнком. Но его собственные родители, наверное, всё же справились бы лучше. Минерва не была слепой. Она прекрасно знала, что её сын считает насилие хорошим выходом из любой проблемы. Когда-то она пыталась с ним об этом говорить, но добилась только того, что сама чуть не признала, что только путём насилия можно добиться мира и спокойствия. — Если человек, который хочет только спокойствия и отсутствия насилия, захватит мир, не променяв свои ценности на упоение властью, это будет лучшим миром, мама. — Это называется утопия, Гарри. — Утопия. Я хочу создать утопию. У Гарри всегда были правильные мысли и идеи, но пути достижения он описывал кровавые и радикальные. Гарри как этот Волдеморт, только наоборот, сказал Грюм, идёт к противоположной цели, но теми же путями. Но то, к чему он стремится, нельзя назвать справедливостью — только равенством. МакГонагалл знала, что старый аврор прав: при строе, которого хочет Гарри, люди, имеющие и развивающие больше способностей, будут жить так же и получать те же награды за свою службу, что и более слабые и менее умелые. А это уже не утопия, и такая цель не оправдывает таких средств. И это она, Минерва, воспитала сына таким. И пока что только любовь к ней и нежелание её расстраивать заставляет Гарри размышлять о своих мечтах. Он не понимает, почему его идеалы не являются правильными, но пытается понять. Ради мамы. Лили и Джеймс воспитали бы его лучше. Всё-таки даже самый любящий и мудрый опекун не заменит родителей. Минерва подошла к двухэтажному дому на одной из самых обычных улиц в пригороде Лондона. В его дворе стояли маленькие велосипеды, небольшой батут, валялись несколько игрушек, а часть травы была в краске. Минерва улыбнулась: судя по велосипедам, детей как минимум двое, и они много играют на улице. Кажется, их семья весьма дружна и благополучна. Она позвонила в дверь. Сразу послышался какой-то то ли писк, то ли визг, то ли вскрик и частый топот ножек по деревянному полу. — Мам! Мама! Кто-то пришёл! — девичий крик был весьма отчётливо слышен даже приглушённый дверью. Девочке кто-то ответил, и через несколько секунд дверь перед Минервой открылась. Это был, видимо, отец семейства. — Мистер Поттер? — Уэйн, — поправил мужчина. Минерва бросила быстрый взгляд на конверт, потом снова проверила адрес дома. — Вы из Хогвартса? — Женщина кивнула. — Жена предупреждала. Проходите. Лили! — Лили?! И фамилия Поттер на конверте… Может ли это всё ещё быть ужасным совпадением? Не может, удивлённо подумала Минерва, выпученными глазами смотря на выходящую встретить гостью Лили Поттер. — Мисс Эванс, — используя по привычке девичью фамилию бывшей ученицы, срывающимся шёпотом констатирует Минерва, стараясь не сорваться в панику непонимания. — Но как? — Слёзы наворачиваются. Она смотрит на Лили, которая неловко улыбается, не понимая, почему у её бывшего профессора такая реакция на неё. — Профессор МакГонагалл? Всё в порядке? — Она усаживает женщину на диван, заглядывает в глаза и пытается добиться от неё хоть каких-нибудь объяснений. Это Джеймс что-то придумал и рассказал всем после её ухода? Или что-то действительно случилось после её ухода? Они ведь в то время прятались от Волдеморта? Что случилось вообще?! — Иви, принеси гостье воды. Профессор… — Мисс Эванс… вы живы… — Что?.. — непонимающая Лили не заканчивает вопрос — даже не знает, что конкретно спросить. — Нужно срочно связаться с Альбусом! И Северусом! — Минерва вскакивает с дивана и идёт к камину, ищет порох. — Профессор, у нас в доме самый обычный камин, — говорит Лили, когда МакГонагал, не найдя искомого, вопросительно-просяще оборачивается обратно к ней. — И совы тоже нет, — на всякий случай добавляет она. — Может, вы сначала объясните происходящее нам? — Мне бы сначала самой хоть что-нибудь понять, дорогая Лили, — тяжело вздыхая молвит тихим голосом МакГонагалл. — Весь магический мир Британии считает вас мёртвыми. Мы плакали на ваших похоронах. Я воспитываю вашего с Джеймсом сына… Кажется, она хотела продолжить, но… — Что, простите?! — не выдержала бывшая Поттер. — Кажется, мы все здесь действительно совершенно не понимаем, что происходит, профессор. Вы не могли десять лет воспитывать моего с Поттером ребёнка — я прекрасно справлялась с этим сама! Приняли решение позвать Дамблдора и Снейпа, после чего начать рассказывать свои истории. — Итак, — начал Альбус. Северус пожирал глазами Лили, но подойти к ней не смел, чувствуя за собой вину за то, что не распознал подмены много лет назад. Остальные просто находились в ступоре шока и непонимания, пытаясь не свалиться от перенапряжения. Айзек неодобрительно взирал на всё это со стороны и вмешиваться не собирался, выступая молчаливой поддержкой жены. — Я думаю, все согласятся, что никто ничего не понимает. Для начала я бы хотел услышать, что может сказать Лили о том, что произошло ночью тридцать первого октября десять лет назад.