Дорогой Тьмы идущий к Свету

Среди учеников Сайланса Гарри прослыл тугодумом. Но ему было на это наплевать. Они все занимались в одно время и в одном месте, но индивидуально. Разумеется, они все были на разных уровнях мастерства, отрабатывали разные приёмы и преследовали разные цели. Некоторые сражались в дуэли, отрабатывая заклинания, кто-то штудировал теорию в уголке, парочка парней отрабатывала целые связки не самых простых заклинаний. Они показались Гарри самыми талантливыми. Фред и Джордж Уизли. Гарри немного слышал о них самих и об их семье от мамы, но встретить этих хулиганистых ребят вживую оказалось удивительным опытом. И пусть мама рассказывала маленькому озорному Гарри о проделках мелких озорных близнецов, признавая гениальность шкодников, он не ожидал, что они будут настолько… хороши. И Поттер, на самом деле, совсем не понимал, почему они учат такие сложные боевые заклинания, если сами часто говорят, что применять их не собираются. Только в самом крайнем случае. — Из любой игрушки можно сделать оружие, — поднял указательный палец Фред. — Из любого оружия можно сделать игрушку, — подмигнул Джордж. Они черпали вдохновение в таких неожиданных местах и превращали банальности в шалости так легко и оригинально, что Гарри впервые за два года… снова улыбнулся. С того самого дня, когда худшее не случилось, но дало себя полностью прочувствовать, Гарри Поттер стал хмурым серьёзным ребёнком, преследующим силу, мощь, могущество, власть. Он хотел быть крутым и опасным, чтобы стать тем самым худшим, что может случиться с недоброжелателями. А близнецы… они как будто напомнили ему, что значит не бояться жить. С того занятия мама забрала его улыбающимся и чуть не побежала обнимать Уизли за то, что вернули её ребёнку радость детства. Теперь он иногда шкодил вместе с ними, часто посещал Нору, где познакомился с другими представителями рыжего семейства, и много-много обнимал маму. Но к сожалению, у этой ситуации вскоре выявилась и другая сторона. Теперь у Гарри было больше людей, которых он называл семьёй и друзьями, что привело его к мысли о ещё бо́льшей силе, которая нужна будет для защиты их всех. Он и до того был одержим, а теперь всё свободное время тратил на наращивание магии, отработку заклинаний и изучение новых связок. Причём он был, оказывается, перфекционистом. Он брал для себя два или три заклинания, которые изучал параллельно. Мама говорила, что если долго изучать одно и то же заклинание, то позже будет сложно «переключиться». Мастер Сайланс же составлял для него сам план, когда какое изучать, когда делать перерывы, когда повторять, уже изученное. Сам Гарри только выбирал, что хочет учить. А ещё отказывался начинать изучать что-то новое, пока не доведёт уже изученное до идеала, а потом не повторит вообще всё уже пройденное — тоже идеально. В итоге всё это занимало очень много времени, и Гарри учился чуть медленнее остальных. За это его и прозвали тугодумом, о чём ему и сообщили близнецы. Ему всё ещё было наплевать — всех этих «гонщиков» в дуэлях он побеждал. Ему часто предлагали поучаствовать в соревнованиях, где за первые места давали деньги и обвешивали популярностью, но он всегда отказывался, продолжая просто отрабатывать всё до идеала. Минерва посмеивалась его перфекционизму и щепетильности, в очередной раз делая уборку в его комнате и убирая за ним посуду со стола. Он был немного противоречивым, не так ли? Хотя иногда он послушно покрывался румянцем стыда и на пару дней вспоминал о бытовых и насущных делах, когда она показательно не использовала магию, чтобы подмести за ним в коридоре. А ещё через время он принялся рассказывать не только об успехах в магии, но и о маленьких шалостях с близнецами Уизли, к которым он временами присоединялся. Однажды они сделали пол во всём помещении для занятий скользким и смотрели, как приходящие поскальзывались и катались в нелепых позах. Гарри тогда с восторгом рассказал, что мастер Сайланс держался так грациозно и круто, что он его ещё больше зауважал! Глаза Гарри горели, он улыбался и смеялся, заверяя, что никто не пострадал и они быстро всё вернули в норму, а остальные оценили их шутку. Всё-таки она растит хорошего человека.

***

Гарри рассказал родителям о злых учителях уже через несколько дней учёбы в школе. Те без долгих раздумий бросились к директрисе — разбираться. Женщина же пригласила тех учителей для выяснения обстоятельств. Сказали они всё то же, что мама говорила маленькому Уэйну на его жалобы и нежелание учиться в этой школе перед самой учёбой: дети хотят веселиться, но им не дают и иногда наказывают за нарушение школьных правил. Да, могут пристукнуть указкой, чтобы осадить возмутителя порядка. Вот ребёнок и решил напакостить особо строгим учителям и возвести на них напраслину. Синяки и небольшие ранки тоже никого не убедили: дети подрались друг с другом и захотели спихнуть вину на педагогов, чтобы по наглым шапкам не прилетело. — Что, все подрались? — спросил Гарри. — Все? Вы один из очень немногих учеников, кто показывает свои синяки и тычет пальцем в учителей, мистер Уэйн. Если бы мы всех избивали, то об этом, думаю, уже давно было бы известно. — Айзек тогда подумал, что если бы слова сына были правдой, то скорее всего директриса говорила бы это всем жалующимся, чтобы скрыть, что у них много потенциальных союзников. То, что нет массовости, обычно остужает многим пыл — они боятся, потому что их мало, а меньшинству в войнах… А вот то, что Гарри, который никогда не врал, вдруг решил подставить взрослых, вполне похоже на истину, ведь он сразу всеми правдами и неправдами попытался отговорить родителей отдавать его в эту школу Родители, к обиде Гарри, с работниками школы в итоге согласились. Но он всё-таки видел, что они точно не уверены, на чьей стороне правда, и твёрдо вознамерился доказать им свою искренность. Шанс подвернулся через пару месяцев. Чистописание было в этот день последним уроком. На нём дети писали стальными перьями, которые вставлялись в специальные держатели и макались в чернила. Одного опускания пера в чернильницу хватало на несколько букв, так что это приходилось делать часто. Пером самим по себе также было довольно нелегко писать, а у каждой буквы был эталон идеальности. Если почерк недостаточно ему соответствовал, то задание считалось невыполненным. К тому же диктовала учительница быстро. У Гарри с этой дисциплиной всё было плачевно. Почерк ужасный, в тетради куча клякс и пятен, а за диктовкой он не поспевал. К счастью, миссис Уайт была хорошей учительницей: она часто помогала, давала поблажки и совсем не наказывала за несоответствие своим стандартам. Но Уэйна это не спасло. В очередной раз опуская перо в чернила и пытаясь поспеть за диктовкой, он уронил чернильницу, измазав и себя, и парту, и свои вещи. Миссис Уайт отправила его в туалет, чтобы он хоть немного отмылся и никого не запачкал. Коридоры школы во время занятий были пустынными и тихими. Из некоторых открытых классов слышались объяснения учителей, ответы учеников, шелесты и скрипы. Из окон иногда доносился лёгкий приятный ветерок. Атмосфера незаметно заставила Гарри идти тише. Как когда папа посадил голос и ему приходилось шептать, а вслед за ним невольно начинала шептать вся семья, пока посмеивающаяся мама не приготовила зелье, которое вылечило папу в момент. Гарри тогда задался вопросом, почему нельзя показывать никому магию, если она творит такие потрясающие дела, но мама только чуть грустно покачала головой и сказала, что нельзя и что он поймёт сам, когда вырастет и узнает о мире побольше. И вот Гарри почти на носочках прокрался по светлым школьным коридорам до туалета. Он схватился за кран, собираясь повернуть ручку, и в этот момент услышал тихий всхлип. Мелко вздрогнув и мгновенно прислушавшись, он затаил дыхание и очень осторожными шагами приблизился к стене, разделяющей комнатки туалета. Всхлип повторился примерно через полминуты, и Уэйн резко заглянул за перегородку. Это был Кристофер. Он баюкал в осторожных объятиях кровоточащую руку. Его ладонь полностью была в крови, а с тыльной стороны — в синяках. На занятиях по этикету им с Гарри доставалось больше всех, но Уэйна лечила внутренняя магия — у Кристофера такого подспорья не было. Рихтер завидовал однокласснику, который иногда получал больше него, но никогда не показывал ни боли, ни слёз, не подозревая, что если бы не магия, Гарри бы частенько плакал в туалете вместе с ним. — Убирайся, — жалким голосом проворчал Рихтер. Гарри носил с собой пачку пластырей. Они были ему не особо нужны — по прямому назначению. Ими он прикрывал места синяков и ранок, чтобы никто не видел, как быстро на нём всё заживает. Это придумала мама. Она всё ещё считала, что все эти ранения он получает в драках, и сказала ему сразу, как появится возможность, использовать пластыри, иначе даже у детей это может вызвать вопросы. Айзек считал это перестраховкой, но у Лили был некоторый опыт. Уэйн достал пластыри и протянул их Кристоферу. — Ты пытался рассказать родителям? — спросил Гарри, сидя рядом с заматывающим руку парнем. — Да, — кивнул он. — Мы пошли разбираться к директору, а там они с учителями нам сказали, что это наказание за то, что я хулиганил, а синяки — с драк. Родители покивали и сказали, что я всегда был избалованным и непослушным! Они сказали, что рады, что здесь мне могут привить манеры! — Гарри подтвердил кивком. — А когда я сказал, что нас просто так бьют — всех бьют! — директриса сказала, что я единственный почему-то такое говорю. И больше никто не жалуется, — он расплакался. — Мама, — всхлип, — м-мама ск-казала, ч-что я, — всхлип, — зашёл слишком д-далеко, об-б-бвиняя учителей — Его голос дрожал, он еле сдерживал рыдания, голос почти на каждом слове давал петуха. — Та девочка, которую с нами наказали в первый день ни за что, Жаклин, начала заикаться, часто кашляет и икает. Я слышал, как её родители говорили, что это из-за огромного стресса, а потом забрали её домой. Навсегдааа, — проныл он последнее слово. — Может, нам тоже стоит, не знаю, заикаться, кашлять и икать? Я хочу уйти отсюда. Я хочу уйти. — Я тоже, — севшим из-за еле сдерживаемых рыданий голосом прошептал Гарри. — Но другие… — Что тебе до них дело? — резко прорычал Кристофер. Но сразу же поджал губы. Иногда он всё-таки рыдал в туалете не один. — Я тоже рассказал родителям. И мы тоже ходили разбираться. Нам сказали почти то же самое. Надо других лично поспрашивать, ходили ли они. Если мы сможем им показать, что они не одни, что нас много. Мы сможем доказать родителям! Рихтер кивнул. — У одного парня из нашего класса брат тоже в этой школе, только в старших классах учится. Если они тоже присоединятся и смогут подключить другие классы…

***

Гарри не хотел участвовать ни в каких соревнованиях, сколько бы его ни убеждали. Ему это просто не было нужно. Но в этот раз пришлось. Точнее, ему бросили вызов. Они с мамой шли домой после очередной тренировки, когда Поттер увидел, как мальчик лет шести обижает его сверстников. Они тоже были учениками мастера Сайланса, как и этот шестилетка. — Что, думаете, раз мастер стал вас учить, то вы чего-то стоите? — расхохотался он и пульнул в одного из них неприятной заклинание, вызывающее зуд в глазах. Он сделал это весьма небрежно и частично ошибся в движении палочкой, из-за чего оно вышло не очень сильным. Гарри остановился, вынуждая остановиться и маму, и уставился на происходящее. — Вы должны помнить, что те, у кого нет таланта, даже с самым великим мастером ничего не добьются! Вы ни на что не способны! — Он повторяет за своими родителями, — скривилась Минерва. — Запомни, Гарри, даже величайший талант ничего не стоит без усердия в его развитии. — Гарри серьёзно кивнул. Он видел это на примере близнецов. Они родились с большим талантом и развивают его в гениальность. Но если не повышать планку, то так и останешься на стадии большого потенциала, пока те, кто родился всего лишь с задатками, станут мастерами и магистрами. Тем временем мальчик ударил другого пятилетку, из-за чего тот ударился головой об стену за спиной. — Эй! — Гарри отпустил мамину руку. — Отошёл от них. — Так говорили крутые парни, когда приходили в самый подходящий момент, чтобы спасти хороших ребят от плохих. — Ооо, тугодумчик! — Парнишка крутому тону и всему пафосу Гарриного появления не внял, снова рассмеявшись. Гарри достал палочку отправил в хулигана самую простую связку самых простых заклинаний, чтобы прощупать почву. Обидчик отбил их как будто походя. Достойный противник, чтобы проверить, чего достиг Поттер в своём усердии. К сожалению, ему ещё не доводилось участвовать в дуэлях без подстраховки и ограничений в используемых заклинаниях. Обычно мастер следил за учениками и страховал их, а сами дуэли были направлены на оттачивание скорости и ловкости. Это будет новый опыт. Шестилетка отправил в Гарри свою связку заклинаний, которую тот тоже с лёгкостью отбил идеально отработанным движением. Оба уже были весьма серьёзны. — Хочешь показать свою силу, слабачок? — повертел палочкой хулиган. — Говорят, ты не участвуешь в соревнованиях. Правильно делаешь — никому не хочется позориться! Но если так хочется получить от меня пару уроков, участвуй в соревновании, которое состоится через три недели. Встретимся там. — Он договорил и послал в своих жертв напоследок сглаз, от которого их защитил Гарри. И ушёл. — Хм… — Это отличный шанс проверить свои силы и узнать возможные слабые стороны, — сказала Минерва. — От одного соревнования хуже не будет. Гарри кивнул. — Ты права, мама. Так он и оказался на этих соревнованиях в категории от 5 до 7 лет. Это был турнир с призом в конце, который представлял из себя тысячу галлеонов и какой-то артефакт. Сразится с тем парнем предстояло на третьей ступени турнира, если они оба победят своих двоих оппонентов до этого. Трое мальчиков рядом обсуждали свою чистокровность, которая почему-то должна помочь каждому из них победить. Кто-то сказал, что входит в священные двадцать восемь. И про чистокровность, и про священные фамилии Гарри слышал впервые, поэтому решил не вмешиваться в диалог, а потом спросить у мамы. Сейчас его заботило другое. Однажды они с семьями друзей ходили на чемпионат мира по квиддичу, и сейчас людей на трибунах было едва ли меньше. Гарри действительно думал, что это соревнование не является таким уж громким мероприятием, поэтому такое количество зрителей стало для него неприятным сюрпризом. Он даже не мог найти среди них маму. — Тебе конец, мелочь. — К нему подошёл тот самый главный оппонент. — Ты старше на год. Не продуй до нашей дуэли, — хмурясь и пытаясь сделать свои интонации спокойными и холодными, сказал Гарри. — Это не будет дуэль, тугодум. Я просто опозорю великого Гарри Поттера, — неприятно растягивая губы в выражении превосходства и почти плюясь, показательно низким и пренебрежительным голосом проговорил противник, тыча кривыми пальцами в Гарри. После этого Поттер подумал, что победить его будет не только полезно, но и приятно. Этот мальчик подпадал под категорию людей, которые могут стать потенциальными обидчиками слабых. А. Он ведь уже. Ну тогда тем более. — Готовься глотать мои заклинания. Первым оппонентом Гарри был один из мальчиков, которые обсуждали свою чистокровность. Кажется, это должно было дать им преимущество, но противник оказался побеждённым меньше, чем через минуту. Он был слаб, но много болтал. Кажется, такие противники — частое явление в подобных состязаниях и обычно не доходят и до середины турниров. Второй противник оказался лучше. Гораздо. Было видно, что он сильно волнуется и излишне осторожничает, часто уходя в глухую оборону. Но он был умелым: хорошо подбирал время для контратаки, не тратил время и силы попусту, не болтал и был сосредоточен. Не недооценивал противника. Гарри победил тем, что несколько раз послал в него одну и ту же связку заклинаний, но не подряд, а вперемежку с другими. Так он приучил его к этой связке, а затем использовал один из своих козырей. Когда он учил связки заклинаний, он сначала учился посылать их одно за другим. В связках движение одного заклинания переходило в другое, в то время как посылая заклинания одно заклинание вслед за другим, волшебник чертил его уже новым, не связанным с предыдущим движением. Гарри мог послать заклинания этой связки друг за другом, делая вид, что его движение не прерывается. Таким образом, когда противник поставил щит от одного заклинания и открылся для контратаки, его настигло второе. Это было заклинание слепоты, отработанное до идеала. Он не сможет видеть ещё несколько минут, поэтому Гарри остановился, давая противнику время сдаться, что тот и сделал. Тот шестилетка тоже победил обоих оппонентов. Кажется, он не зря ершился и строил из себя крутого. Гарри видел обе дуэли и смог изучить стиль противника. Но и он видел дуэли Поттера.

***

Пока Кристофер взял на себя поиск союзников, Гарри решил собрать несколько других доказательств. Кровь на тетради после удара указкой, которую нельзя будет принять за случай в драке, потому что тетрадь не была помята, например. Но этого было мало, ведь объяснить это есть много разных способов. Нужно добыть саму указку. На ней есть несколько пятен крови, которые учительница иногда отмывает. Сломать указку, чтобы её пришлось выбросить, и потом забрать из мусорки? Или пробраться в класс, когда никого нет, и просто забрать её. Она длинная, но очень гибкая — сложить и спрятать в рюкзак или под рубашку не так сложно. Вырванные клоки волос некоторых девочек. Гарри считал это самым ужасным видом «наказания» — вырывать девочкам волосы. Они рвали их с нижней части затылка, чтобы не было видно. У нескольких девочек вырвали серёжки, дёрнув вниз и порвав мочку. Потом заставили их сказать, что это было в их драке между собой. Но тогда почему серёжки больше не у девочек, а остались у учительницы, которая их теперь носит? Это её огромная ошибка. — Эй, — Кристофер пару раз ткнул его в плечо. — У нас как минимум четыре полных класса союзников. И старших, и младших. — Хорошо. Они попросили старших позвать своих родителей в один и тот же день в одно и то же к школе. Разумеется, придут не все. Зато родители всех младших приходят забирать их. Так что людей будет достаточно. Надо, чтобы все родители услышали истории об избиениях не лично, а с такой гласностью. Тогда они зададутся вопросом, почему им говорили, что никто больше не жалуется. Начнут выяснять. Будут вопросы. Ученики, которые ещё к ним не присоединились, тоже должны будут это увидеть — увидеть массовость и поддержку. Некоторые тоже наберутся смелости рассказать и подтвердить. Доказательства могут быть не только у Гарри. Те, кого обвиняли в драках между собой, расскажут правду о своих синяках, ушибах и ранах. — Почти все сказали, что смогли убедить родителей в важности того, что будет происходить, и они точно придут, — сказал Рихтер. — Теперь этим тёткам не отвертеться! Это была абсолютная победа. Слёзы учеников, которые рассказывали, что с ними делали. Тетради в крови, вырванные волосы, серёжки у одной учительницы, часы у другой, которые ученики якобы потеряли сами. Кто-то набрался смелости продемонстрировать раны в менее… доступных зонах. Родители Рихтера пообещали засудить всех причастных, а дети выгораживали тех учителей, которые пытались им помочь или просто не были причастны. Прошёл почти год, когда выявились и другие преступления учителей и директрисы, а суд над ними наконец завершился. Также их обязали выплатить огромные компенсации всем, кому они успели навредить. Гарри посчитал себя полностью удовлетворённым, когда родители сказали ему, что впредь будут верить его словам беспрекословно и никогда не будут сомневаться. В этот раз они с Кристофером поспособствовали тому, чтобы оказаться в одной школе и в одном классе.

***

Это была недолгая, но напряжённая битва. Оба маленьких мага пустили в ход все свои козыри. И Гарри, и зрители были удивлены, когда его противник одной рукой выставлял щит, а другой атаковал. Он слышал, как ведущий рассказал, что это мальчик уже успел среди магических дуэлянтов прославиться врождённой гениальностью, которую теперь доказывал. Поттер, со своей стороны, использовал не только магию. Он знал, что это магический турнир, и бить противника физически было запрещено, но уклоняться вместо выставления щита и играться с дистанцией ему это не мешало. Он постоянно перемещался, путая противника, использовал ложные выпады, отправлял связки и связки-обманки заклинаний особо противных и опасных сглазов. В конце концов Гарри сократил дистанцию до нескольких сантиметров между ними настолько быстро, что оказался на уровне локтя вытянутой с палочкой руки противника. Собственная палочка Поттера была точно направлена противнику в голову. — Баубиллиус. — Бело-жёлтая молния вырывается из конца волшебной палочки, заставляя шестилетку согнутся от боли, выронить собственный магический инструмент и признаться неспособным продолжать бой. На предоставленные для турнира палочки было наложено жёсткое ограничение мощи, чтобы точно не нанести никому непоправимого вреда, а также не дать совершить некоторые особо опасные даже в ограниченном виде заклинания. Гарри специально несколько раз использовал Баубиллиус на всех этапах соревнования, чтобы точно знать, какая у него мощь. Он хотел закончить эту битву этим заклинанием. Оно причиняло страдания, оно заставляло противника падать на колени и с позором признавать поражение сквозь слёзы боли. Небольшая молния проходилась разрядом по всему телу, вызывая непроизвольное сокращение мышц, боль в них и слабость. Жертва была больше не в состоянии даже стоять, не то что сражаться. Шестилетка, имя которого Гарри специально не стал запоминать, плакал, стоя перед Поттером на коленях под взглядами огромной толпы, когда как несколько минут назад во весь голос обещал его опозорить. Это случится со всеми, кто позволит себе обижать беззащитных и тех, кто слабее. Гарри себе это обещал.