Дорогой Тьмы идущий к Свету

Выбросы маленького Гарри были очень сильными. Обычно магия детей действует точечно, пусть и неконтролируемо, и воздействует на раздражитель, который и привёл к выбросу. Гарри был капризным и его магия — тоже. Она бушевала очень часто и разрушительно: в этот раз Минерва не досчиталась в своём и без того небольшом доме стены, а за случай до этого уже в другую стену прилетели почти все предметы в доме, разбившись об неё. Всё это время ребёнок был вообще в другой комнате. Всё указывало на то, что Гарри Поттер будет одним из самых сильным магов тысячелетия. Либо на то, что он донельзя вспыльчивый. Но одно другому не мешало. Видя последствия действия Гарриной магии, Минерва начала переживать, сможет ли достойно обучить его, не обгонит ли он всю программу Хогвартса для первых курсов уже к поступлению. По крайней мере, по трансфигурации и ЗоТИ. Конечно, только если ему хватит усидчивости, ведь на одной силе не выедешь. Потенциал может быть сколь угодно велик, но без развития он так и останется потенциалом. И раз он такой вспыльчивый и нетерпеливый, не станет ли это основой для другой проблемы? Гарри легко без надёжного надзора может стать чистоплюем и сторонником чистой крови вроде Малфоев или Блэков. Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Человека, который ставит одних людей выше других только из-за происхождения, нельзя назвать ни добрым, ни справедливым, ни человечным. Его принципы не будут подходить его роли в этом мире, такого мальчика можно будет переманить в стан врага, убедив в правильности его идей. Но Минерва прекрасно понимала, что и навязывать свои идеи нельзя, тем более напрямую. Пока Гарри ещё совсем-совсем маленький, уже можно начинать прививать ему понимание равенства и справедливости, пока его сознание чисто и открыто всему, пока не будет сопротивляться. Выходить с ним гулять только в маггловской части Британии, найти ему друзей среди магглов, поощрять его стремление узнать о них как можно больше. Но нельзя скрывать от него то, что он волшебник. Если до поступления в Хогвартс он будет думать, что является обычным магглом, он привыкнет к этой мысли — он будет приравниваться себя к магглам, он будет считать себя магглом с волшебными силами. Этого ни в коем случае нельзя допустить. У магглов и магов разные образы мышления. В моменты опасности волшебник должен в первую очередь думать о магических способах решения проблемы. Многое из недоступного магглам для магов считается чем-то заурядным и простым. Если маг не будет помнить, что он маг, если он не будет помнить о магии, если его ограничения будут такими же, как у магглов — это не настоящий маг. Это маггл с волшебной палочкой. Это не Герой и не спаситель волшебного мира. И не соперник Тому-Кого-Нельзя-Называть. Разумеется, они будут жить в магической части страны, где все пользуются волшебством на каждом шагу и не существует опасности разглашения маленьким волшебником своих сил. Они будут выходить в маггловский мир уже позже. Когда у Гарри не будет спонтанных выбросов, когда он будет понимать всю важность сохранения тайны перед простецами. А пока что Минерва просто будет жить, как жила. С поправкой на появление ребёнка. Минерва в который раз похвалила себя, что живёт на магической улице, и при помощи магии починила стену. Она вернула разбросавшиеся и сломавшиеся вещи починенными на свои места, принесла Гарри его любимую игрушку, которая тоже улетела в другую комнату, и присела отдохнуть. Воспитывать детей - сложный, но благодарный процесс, если делать это правильно. Только это пока что держало женщину в руках. — Минерва? — Альбус Дамблдор вошёл без стука, и Минерва пришлось подавить раздражение. Он делал так всегда, но за каким бы делом ни застал, можно было не переживать, что он кому-то расскажет, осудит или воспользуется. Это успокаивало, но раздражения из-за бесцеремонного вторжения это не отменяло. — Прости, — он заметил её недовольство, — это очень важно. Я заметил, что в книге Хогвартса числятся два Гарри Поттера.

***

— Понятно, — потёр Айзек виски. Они с Лили сидели друг напротив друга. Осунувшийся и выглядящий больным мужчина пытался переварить то, что ему сказала без пяти минут жена. — Ты уверена, что это правда и ты не просто решила пошутить? — в последней надежде поднял он глаза с огромными синяками под ними. Девушка кивнула. Когда они подали заявление на заключение брака, Лили стала какой-то дёрганой и нервной. Вздрагивала каждый раз, когда Гарри подавал признаки беспокойства, с обречённостью шла выполнять бытовые дела и постоянно о чём-то хмуро размышляла. Сначала Айзек думал, что она просто не привыкла выполнять домашние дела, ведь она пару раз говорила, что её бывший был богат. Возможно, у них были слуги, и Лили не привыкла работать по дому. Но он довольно быстро отмёл эту мысль, ведь девушка всё делала довольно быстро, а на результат было любо-дорого смотреть. Потом, спустя несколько недель, без видимых на то причин, Лили вновь повеселела. Она как будто ожила и выздоровела после тяжёлой болезни. Её походка вновь стала похожа скорее на порхание, она от бедра шла на кухню, чтобы приготовить еду, помыть посуду или сделать уборку. Айзек — преждевременно — вздохнул с облегчением: будущая жена счастлива, ссор и скандалов на пустом месте не предвидится, в доме всегда тепло, светло, уютно и чисто, на работу собрана домашняя еда, и вообще всё просто потрясающе. А потом стало происходить что-то странное. Скатерть, которая очень не нравилась Лили, поменяла цвет; давно сломанная дверца одного из кухонных шкафчиков начала ходить ровно и без скрипа; разбитая им с утра, пока Лили спала, ваза вечером уже не имела на себе ни единой трещинки; посуда мылась за секунды; при готовке лук будто нарезал сам себя, пока девушка чистила картошку; остывший чай, который никто заново не подогревал, снова становился горячим. И это даже не полный список странностей. Апогеем стал момент, когда Гарри так долго отказывался забираться в ванну, что вода остыла и даже стала прохладной, но как только Айзек его туда наконец опустил, она стала почти горячей. Но они были дома вдвоём — мама ушла в магазин, — никто не включал горячую струю, а вода сама по себе поменяла температуру настолько, что на простую физику списать было нельзя. Айзек терпел долго. Находил оправдания настоящим чудесам, пытался игнорировать странные фразы и слова Лили, не обращал внимания на меняющийся цвет одежды и много чего ещё. Но через несколько недель после свадьбы не выдержал и спросил у Лили не замечала ли она чего-нибудь странного. Описал конкретные примеры. И получил в ответ… смех. — Я уже боялась, что ты такой невнимательный. — И она рассказала ему. Рассказала то, во что просто невозможно было поверить, если бы не все эти странности. Айзек всё же попросил Лили показать ему что-то, после чего точно не останется сомнений. К нему прилетела кружка с исходящим паром напитком. Он заворожённо провёл рукой вокруг кружки, а затем взял её за ручку и, как будто находясь под гипнозом, медленно отпил. Это был успокаивающий чай, который он в последнее время скупал пачками. Не помешает. — Гарри сам подогрел воду, в которой ему было холодно. Я починила дверцу и вазу. Цвет меняем мы оба. Что поделать, мы такие непостоянные, многое нам быстро надоедает. Да, картошка и всё остальное нарезает себя само, если только у меня нет настроения повозиться на кухне. И это ещё далеко не всё. — Почему тогда никто не кричит на каждом шагу о магии? Вам нельзя говорить простым людям о ней, наверное… А среди нас живут ещё маги? А почему никто не рассказывает… Ты одна такая? Почему ты ушла из волшебного мира? А отец Гарри знал? — Воу-воу, постой, не так быстро! — замахала руками Лили. — Да, нас много среди простых людей. Обычно родные и близкие знают, но рассказывать нельзя, иначе их и тех, кому они рассказали, лишат памяти. А из магического мира я ушла, потому что… В общем, у нас там что-то вроде войны. Мой бывший муж, Джеймс, изменил мне, а потом рассказал, что та девушка беременна и он хочет принять бастарда в род. Я ушла. Находиться рядом с ними не хотелось. Оставаться там нельзя было, потому что Гарри находился в опасности — наш Тёмный Лорд из-за какого-то Пророчества мог прийти за ним и ещё за одним ребёнком. Это было слишком опасно. Я хотела обратиться к своему другу, но тогда он пошёл бы разбираться с Джеймсом, а этого никому не нужно было. — Лили в тот момент даже не вспомнила, а сейчас просто не хотела рассказывать о том, что тот самый друг, Северус, последователь того самого тёмного Лорда, а потому общаться с ним было чревато. Потом были долгие объяснения о том, какие документы дублируются в маггловском и магическом мирах, какие — нет, почему Лили не рассказала сразу, где её родственники и всё остальное. Весь этот разговор растянулся ещё на неделю, а потом пришло время идти и ставить свои подписи на свидетельстве о заключении брака — им пришло письмо из органов регистрации. Айзек без лишних слов собрался и поторопил Лили, взяв на себя одевание Гарри, которого она категорически отказывалась оставлять на кого-то неизвестного ей. Разумеется, всё было не так просто, и позже им ещё надо будет идти и оформлять усыновление, чтобы Гарри получил фамилию нового папы и они целиком и полностью — с юридической точки зрения — стали настоящей семьёй. Но пока что они решили, что можно отпраздновать свадьбу медовым месяцем в Греции. Они не стали устраивать большого торжества — просто расписались, а через пару дней отправились самолётом в Афины. Две недели пятизвёздочного отеля, постоянных экскурсий, отдыха у бассейна или у моря на песочке. Близился второй день рождения Гарри, который они отпразднуют здесь — в Греции. Также это знаменовало то, что у малыша будет меньше выбросов, и они будут менее разрушительны. Гарри и до этого был почти беспроблемным в этом плане: подогрел остывшую воду несколько раз, пару раз что-то поджёг, переместил к себе все спрятанные родителями игрушки, почти каждое утро менял цвета одеяльца и одежды и отправил в продолжительный полёт с крутыми виражами кашу отдельно от тарелки. Теперь всего этого будет ещё меньше. А ещё Айзек озаботился и взял им с Лили номер с отдельной комнатой для ребёнка, что было… полезно, когда разгорячённые молодые взрослые в хорошем настроении уединялись у себя в номере. С последствиями. Последствия эти проявили себя уже по возвращении. Лили была сильной ведьмой: животик ещё не вырос, а она уже могла сказать, что это скорее всего будет девочка. Айзек был… ошарашен. Не то чтобы он не хотел детей, но это было неожиданно и немного несвоевременно. Возможности переехать в дом или квартиру побольше у них пока не было, так что они решили заблаговременно купить вторую кроватку и переставить вещи в детской. Вылилось это в целый ремонт, так что оформление документов на усыновление временно было забыто, а позднее перенесено. Всем этим они будут заниматься уже после рождения девочки.