Колкий шип розы

Ночь входила в свои владения, как единственная полноправная хозяйка, оттесняя своего извечного противника: Дня — на второй план; затемняя его светлый покров своим тёмным платьем, сотканного из бархата мрака и усеянного миллиардами небесных брильянтов — звёздами. Редкие облака проплывали по небу и изредка скрывали одинокий месяц. Молодая луна не могла отогнать тьму, сегодня ночное светило было бессильным перед сумраком, и Алекс, глядя через окно машины на мрачные деревья, содрогалась перед тьмой. Девушка выдохнула, прогоняя дрожь в теле. Пусть сейчас страх главенствует над ней, но кроме него внутри ещё горит огонь безрассудства. Он толкает совершать необдуманные поступки и принимать отчаянные решения, которые в итоге приведут лишь к печальным последствиям. Однако Алекс уже всё для себя решила. Там на ступенях больницы она приняла решение идти до конца и будь что будет! К чёрту дрожать от страха, к чёрту бороться! Сейчас она решилась, переступила через трезвость разума и пошагала по дорожке вымощенной глупостью. Эта дорога была построена исключительно из-за безысходности… — Кхм, мы п-приехали, — голос водителя дрогнул. Мужчина боязливо оглянулся по сторонам, чуть вжимаясь в самого себя. Ему было не по себе от этого места. — В-вы точно уверенны, что Вам сюда надо? Тут как бы ничего нет… Алекс даже не глянула в сторону водителя. Молча достала все деньги, которые у неё были, и машинально передала доллары мужчине. — Вы меня не видели и не запомнили, ясно? — всучив купюры и быстро выйдя из авто, Митчелл бросила напоследок: — Без сдачи. — Э? — мужчина глупо захлопал глазами, безумно поглядывая то на Алекс, то на деньги в руках. Сумма была больше, чем надо, буквально в два раза больше назначенной цены. Проследив за тем, как девушка удаляется в глубь лесопосадки, водитель бросил деньги на сиденье рядом. Что-то пробормотав, мужчина надавил на газ. — Наркоманка, что ли?.. Она шагала будто бы не своими ногами. Только вперёд, не желая оборачиваться назад и наблюдать за тем, как единственный источник света: машина — удаляется прочь. Включив на смартфоне фонарик, Алекс на секунду остановилась, подняла голову и посветила перед собой. Заброшенное двухэтажное здание виднелось за деревьями. Тёмное и неприветливое — оно уже с такого расстояния отталкивало. Сделав один неуверенный шаг, а после и второй, Алекс отогнала неуверенность и продолжала идти уже более решительно, всем видом показывая своё мнимое бесстрашие. Только вот внутренние ощущения скрыть было трудновато… Уже подходя к заброшке, девушка почувствовала, как всё её нутро выворачивается на изнанку. Будто кто-то изнутри переворачивает все внутренние органы и старается вытолкнуть их наружу. Поджилки тряслись от страха. Ноги вросли в землю, отказываясь идти, как бы Митчелл не прилагала усилия в обратном и не вынуждала себя силком войти внутрь здания. Свет от телефона скачет в разные стороны. Алекс наблюдает как её рука сама собой дрожит, словно при треморе, и не находит ничего лучшего, как перехватить трясущеюся конечность другой рукой. Сколько понадобилось времени, чтобы дрожь ушла — неизвестно. Алекс обернулась за спину. Ей почудился хруст ветки. Глянув на голые деревья, на ветвях которых находился снег, девушка сделала неосознанно шаг назад, когда промозглый ветер одной шквальной волной качнул сухие коряги и сбросил тот немногочисленный белый покров. В один момент всё замерло. Снова стало тихо, Митчелл слышала только своё дыхание и стук сердца о рёбра. Сердце пробивало грудную клетку, с болью совершало каждый быстрый и медленный удар. Из лёгких будто выкачали весь воздух и перекрыли путь к кислороду, сдавив тисками горло. Закашлявшись и разрезав давящую тишину, Алекс повторно оглядела здание из красного кирпича, всматриваясь в темноту предположительно дверного проёма. Желание идти глушилось всепоглощающим ужасом. Он постепенно охватывал тело, начиная с ног и медленно своими склизкими холодными пальцами пробирался по телу к голове. Инстинкт самосохранения был единственным голосом, что кричал в мозгу: «Не иди туда! Там опасно! Поверни назад!» Однако повернуть назад уже не было возможно… «Я должна найти Ника, должна его спасти… Хватит уже дрожать, Алекс! Возьми себя в руки и войди в это чёртово место!» Кажется, внутри здания ещё страшней, чем снаружи. Там, в окружении голых стен, она будет словно в ловушке. Убежать сломя голову не получится, придётся бесстрашно встретится с подарками судьбы и достойно выдержать их! Сжав кулак, зажмурившись до боли в глазах, Алекс, опустив покорно голову, шагнула вперёд. Она преодолела тот барьер, что сдерживал её, вновь переступила через себя. Прошла мимо маленькой внутренней девочки, что вечно прячется за спинами взрослых, боясь контактировать с беспощадным реальным миром. Девушка обернулась за спину, встретилась глазами с маленькой Алекс, прочла в лице малышки мольбу повернуть назад и уйти из этого страшного места, вернуться к внутреннему ребёнку, обнять и не отпускать, пожалеть его… Но Митчелл отмахивается от трусливой девочки, гонит её прочь и твёрдым голосом цедит: — Я не стану жалеть себя. Я не боюсь… не боюсь… Эхо разносило её шаги по пустым комнатам. Мусор, попадавший под ноги, был беспощадно растоптан. Алекс не замечала ничего постороннего, она видела цель и шла к ней. Однако, что за цель? Найти Ника? Тогда почему же она не зовёт его? Прочищает горло, вбирает побольше воздуха в лёгкие, сдерживает раздражающий кашель, и не смело зовёт: — Н-ник? Ты здесь? Ник, ответь! Голос совсем тихий. Он осип от ужаса, глушится назойливым страхом, который вопреки всему никуда не делся, а стал своеобразным спутником Алекс, тем, кто не бросит её до конца. — НИК! — кричит девушка, понемногу замедляя шаг. — Ник, пожалуйста… ответь где ты?! Эхо будто издевается над ней. Повторяет её слова, которые с удовольствием поглощает тишина. Не только страх спутник Алекс, а ещё и эта мертвецкая тишина. Стоит остановится и вслушаться во тьму, как ты не услышишь ничего. Преодолев одну из секций здания, Митчелл натыкается на лестницу, ведущую на второй этаж. На первом этаже она обошла всё, что могла, осталось проверить, что наверху. И вот снова он — ступор. Опять застопорилась на месте, опять оглянулась, опять услышала голос маленькой девочки. У Алекс ещё есть шанс повернуть назад, есть возможность умчаться прочь и бросить всё… Как там Генри говорил: «…бросайте всё в этом городе и уезжайте как можно дальше отсюда…» Заманчивая перспектива оборвать всё, что держит тебя здесь и просто бежать. Ох, как же Алекс хочет убежать, сбросить с себя груз ответственности перед собой и другими, как же ей хочется развернуться и больше не строить из себя бесстрашную героиню, которая всех спасает… Однако она ведь ещё никого не сумела спасти, не так ли? Какая же из неё героиня? Скорее она именно тот тип людей, которые лишь мнят себя героями, а на самом деле только и делают, что создают проблемы и себе, и окружающим. Алекс мысленно даёт себе пощёчину, резким и жёстким голосом обращается к самой себе, приказывая подняться и прекратить ныть, приказывая не думать, а просто идти. И девушка не думала, когда шла. Просто переступала ступень за ступеней, мысленно считая, сколько смогла преодолеть. Тревога в душе росла буйным сорняком. Корни проросли так глубоко, что вырвать сорняк теперь невозможно. В висках неприятно пульсировало, голову опять разрывают на части, и Алекс стонет от боли. Голос в голове отныне стал повторять только один единственный вопрос: Почему я? На него, к сожалению, есть ответ. Алекс давно его нашла и сейчас опять озвучивает его. «Потому что ты упрямая дура, которая возомнила, что всё ей не по чём!» — Ник! Ник, я здесь! НИК!.. — голос срывается не во время, кашель душит не во время тоже. Срывая засохшие корочки от ран на шее, девушка пытается сделать вздох. Делает, вновь лёгкие жжёт огнём. — Н-ник!.. Кх! Кха!.. Преодолев приступ, утерев выступившие слёзы на глазах, Алекс осмотрелась вокруг себя. Стены ничем не отличаются от первого этажа, всё везде идентично друг другу. Это похоже на безумие. А преодолела ли Митчелл вообще лестницу? А поднялась ли она на второй этаж? Или она всё также продолжает бродить внизу, как неприкаянный дух? Может, тот приступ кашля был предсмертным? Вдруг сердце не выдержало страха и прекратило биться, и Алекс без лишней боли резко умерла? А, может, она уже стала призраком, что навечно прикован к месту своей смерти, обречённый вечно скитаться в одиночестве без шанса быть упокоенным? Жива ли она? Руки судорожно касаются лица, волос, пытаются отыскать сердце. Алекс замирает, сердце не стучит, она не дышит. Неужели?.. Удар… ещё один… и ещё… Дыхание восстанавливается, сердце бешено колотится внутри. Несколько секунд назад Алекс совсем его не ощущала, однако сейчас выдох облегчения подтверждает то, что девушка жива. Нервная улыбка ненадолго разбавляет застывшие эмоции ужаса на лице, а бесконтрольный тихий смех привносит в тишину что-то ненормально весёлое. Девушка резко замолкает. Её тело замирает на месте, а глаза не могут смотреть куда-либо ещё, кроме как на лепестки роз в ногах. Осветив их, Алекс присела на карточки и подобрала один из лепестков. Идеальный без огрех — от него веет иллюзорностью. Сомнений быть не может — этот лепесток принадлежит одной из ЕГО многочисленных роз. Наверное, только это осознание бьёт по девушке и снова вводит её в состояние паники. Ноги дрожат, они плохо держат тело, и Алекс неловко падает на бок, ладонями касаясь кровавого ковра из лепестков. Как же она раньше их не заметила? Неужели страх её смерти был настолько велик, что совсем застелил глаза и заглушил бдительность? — Ах! — с губ срывается удивлённый вздох, в горле замирает крик. Девушка приросла к одному месту, дрожащей рукой посветила впереди себя. Бардовая дорожка тянулась от лестницы и заворачивала куда-то за угол комнаты; Алекс уверена, что за углом её ждёт продолжение своеобразного «пути»… Не смело поднимается на ноги, отступает чуть назад и медлит с решением. Что ждёт её впереди? Может быть, сам безликий или же что-то похуже него? Однако, что может быть хуже Оффендера? Ноги волочились за Алекс, отказываясь идти, но Митчелл тянула их силой. Сцепив зубы вместе, поджав губы и нахмурившись, она шла вперёд, увы, без гордо поднятой головы. Взгляд опускался то вниз, к красный лепесткам, то вверх к кирпичным стенам здания. Завернув за первый поворот, Алекс остановилась и выдохнула — ничего, всё также пусто. Ноги продолжили своё движения дальше, не хотя разрыхляя лепестки роз под ногами. Глупые мысли лезут в голову. А ведь довольно романтично идти по подобной дорожке, разве нет? Алекс усмехается самой себе. О чём только мозг не начинает думать, когда находится в объятьях стресса. Впереди ждёт ещё один заворот. Прищурившись, девушка увидела слабый свет тёплого оранжевого оттенка. Напряжение никуда не уходило, оно росло и только ждало своей кульминации. Словно натянутая струна, Алекс выпрямилась и остановилась на середине пути. Этот надоедливый инстинкт самосохранения вновь упрямо пробирается внутрь и грубо встряхивает Алекс. Она как может борется с ним, пытается игнорировать внутренний голос, который говорит весьма трезвые и здравые мысли. Она становится глуха к самой себе. — Ник! Н-ник!.. — голос срывается на крик, что-то толкает Митчелл ускорить шаг. Внезапная надежда на встречу в конце пути с парнем, затрагивает те тёплые моменты проведённые вместе, что Алекс отныне бережно хранит в своей памяти. — Ник!.. Алекс тормозит, случайно спотыкаясь о свои ноги. Чуть ли не летит носом вниз, но ей удаётся восстановить равновесие и перевести тут же дыхание. С удивлением и страхом в глазах осматривает источник оранжевого света. Им оказываются свечи, множество свечей. Большие, средние, маленькие, горящие и потухшие — они прогоняли тьму комнат, внося свой шарм некой уютности и опять же… романтики? Отрицательно качает головой. Что за глупости? Единственное, что поселилось в душе Алекс — это не романтика, а отвращение и ужас. Свечи освещали очередной проход ведущий в небольшую комнатку. Алекс замедлилась, внимательно уставясь на мерцающие огоньки. Они слегка дрожали, когда ветер имел наглость ворваться в оконные проёмы и пройтись по зданию. Поёжившись, девушка переключила своё внимание на кого-то вдалеке. По очертаниям она поняла, что возле стены лежит человеческое тело. Невидимая сила толкнула её в спину, и Алекс сломя голову подбежала к человеку. Дорожка из роз обрывалась у ног молодого парня, которого девушка, к сожалению узнала. Подошвы кед ступили в лужи крови. Кровь поблёскивала от света свеч, выделялась среди общего кошмара. Опять этот кроваво-красный цвет впечатался в глаза, засел глубоко в голове, будоража похожие воспоминания. Алекс сдержала крик. Она стояла в шоке, не смея двинуться и посмотреть куда-либо ещё. Блеклые огоньки глаз рассматривали очередное «творенье», запоминали каждую деталь растерзанного тела. Лицо Ника не было перекошено от ужаса, скорее оно было безмятежным. На светлой коже, в области рта, остался кровавый след, видимо, парень перед смертью выкашливал свои внутренности или же то, что от них осталось… Живот был вспорот, кишки спутанным клубком лежали в руках Хэтсона, он из последних сил старался их удержать, однако всё было напрасно. На стене, позади тела, оставались кровавые отпечатки рук Ника, наверное, он цеплялся за неё, медленно оседая на пол. Когда же силы парня были на исходе, то Ник принял свою смерть, перестав бороться… он, испытывая адскую боль, покидал навеки этот никчёмный мир… Глаза Алекс судорожно метались от лужи крови до тела и, в конце концов, остановились на его лице. Карие глаза были как никогда прежде темны, теперь они напоминали две глубокие бездны, в которых ничего не отображалось. Взгляд мертвеца не пугал, скорее вызывал жалость. Такой отрешенный от всего и одновременно сожалеющий о чём-то. Ник смотрел куда-то в сторону, в проём окна. Что высматривал он там, что пытался найти в темноте деревьев для Алекс навсегда останется загадкой. Боль врывается в тело внезапно. Резко становится больно в области груди, будто сердце вырвали, оставляя там навеки незаживающую рану. Алекс вздрагивает, её трясёт. В тело вводят электрические разряды. Остановить тремор конечностей невозможно. Митчелл всхлипывает, роняет телефона, который окончательно разбивается о бетон, и безудержно касается пальцами своего лица. Ногти в ярости стараются содрать кожу, оставляют красные полосы, совсем не щадят белый нежный покров. Физическая боль в данный момент не сравниться с моральной. Алекс хотела разорвать свою кожу, порвать мышцы, преодолеть сухожилия и кости, чтобы высвободить всю боль, таившеюся в душе. Девушка упала на колени в кровь Ника и закричала. Крик, как у раненного зверя — не человеческий, полный агонии и отчаянья. Слёзы жгут глаза, катятся по щекам, и Алекс задыхается, тонет в своих собственных страданиях. Крик периодически прерывается кашлем. Глотку дерёт, голос совсем осип, он сорвался… девушка в бреду кричит: — Почему?! Почему ты убил его?! Господи, за что?! За что?! Ник! НИК!!! Измученно кашляет, как в последний раз. Руки тянуться к лицу парня. Алекс так хочет дотронуться до него, обхватить его ледяной лик и больше не отпускать. Так хочется прильнуть к красным устам, не обращать внимания на железный привкус крови и вдохнуть в Ника жизнь, вернуть блеск его карим глазам, увидеть его мягкую и подбадривающую улыбку, услышать его голос, что будет шептать нежности… Алекс обнимает себя за плечи крепко-крепко! Она представляет как Ник обвивает её своими руками, заключает в тёплые объятья, гладит её по голове, приговаривая: всё будет хорошо, успокойся и ничего не бойся, ведь я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя. «Не дам тебя в обиду никому…» Пусть Ник очнётся, пусть скажет эти слова, пусть он снова возьмёт Алекс за руку, подарит ей тепло и скажет, что всё будет в порядке, ведь он будет рядом… Будет всегда с ней, станет её опорой и защитой, будет для неё всем! Слёзы душат, Митчелл сгибается в три погибели, хватаясь за живот и за горло. Она не может перестать плакать и кричать, ей нестерпимо больно. Ещё чуть-чуть и она потеряет сознание, перестанет бороться сама с собой и просто упадёт в пучину темноты и холода, останется одна со своим горем. Пускай это будет лишь её очередным кошмаром. Алекс проснётся, смахнёт выступивший пот на лбу, восстановит рваное дыхание и потерпит пару минут колющую боль в висках, чтобы после всего сесть в кровати и начать проживать ещё один бессмысленный день. Но как бы в голове голос не кричал, что Алекс спит, девушка чувствовала обратное. Её по лицу ударила суровая реальность, вдобавок избивая и жалкое тельце невидимыми ногами. — Ник, ты не умер… Ты не мёртв! Ну же, не молчи! Не молчи! — осипший голос кричал. Ответа не было, лишь тишина. А что до эха, то оно только всё больше разносило печаль и боль, насмехаясь над Алекс. — Боже, почему… Почему он?! Господи, ответь же! Почему?!.. Митчелл не сразу расслышала тяжёлый шаг. А когда звон в ушах стал глохнуть, то Алекс замерла. Всхлипы, как и кашель, резко прекратились. Дыхание перехватилось одним глубоким вдохом, а сердце после нескольких ударов замерло. Лишь слёзы всё ещё скатывались с опухлых красных глаз. Шаги остановились, послышалось шуршании одежды. Алекс не нужно было разворачиваться, чтобы встречаться с отвратительной безликой рожей… Оффендер лениво облокотился о проём двери, медленно стал искать в кармане пачку сигарет. — Здравствуй, красотка, — сказал маньяк. — Зря надрываешься. Твой бог не ответит тебе. Перехватив ловко губами сигарету, он поднёс зажигалку, что никак не могла поджечь табак. Слышать этот голос невыносимо. Как же отвратительно звучат сладкие нотки в бархатистом тембре. У Алекс появляется желание оторвать себе уши. — Тц, — Офф недовольно цыкает, быстро осматривает зажигалку, а затем бесцеремонно выкидывает её. — Что не зажигалка, то бракованная херня. Девушка непроизвольно вздрагивает, подымает равнодушный взгляд и смотрит на лицо Ника не испытывая ничего. Её апатичные глаза не выражали призрения или ненависти, они были пусты, смирившимися, если так можно сказать. Найдя коробок всё в тех же бездонных карманах плаща, Оффендер быстро поднёс зажжённую спичку к табаку, тут же прикрыв сигарету рукой, чтобы порывы ветра не смогли потушить огонёк. Сделав первую затяжку, безликий обильно выдохнул дым. В его движениях не было чего-то напряжённого, он был полностью расслаблен. Прочистив горло, Офф спросил: — Будешь? — предложив невзначай сигарету, безликий осмотрел девушку, сидевшую всё это время к нему спиной. Она ещё ни разу не обернулась. — Marlboro Red, меньше 9 по крепости не курю… эффекта не чувствую. — Офф выдохнул ещё одно облачко дыма, чуть накренив голову в сторону. — Предпочитаешь слабенькие сижки, м, красотка? — в его голосе проскользнула насмешка. Девушка не понимала, к чему маньяк ведёт столь абсурдный и до ужаса повседневный разговор. Будто ничего не произошло, будто Алекс и Оффендер старые приятели, которые встретились случайно на улице и завязали разговор не о чём. Внутри вдруг вспыхнула забытая злоба. Жевалки Алекс заходили ходуном, так захотелось прервать этот бессмысленный поток слов, выкрикнуть: заткнись! и кинуть пренебрежительный взгляд на безликого. Однако Митчелл сдерживала себя. Только сейчас она почувствовала, как холод от бетона пронзил колени, и сидеть стало необычайно больно, только сейчас Алекс почувствовала, как кровь Ника пропитала джинсовую ткань, и мурашки отвращения пробежали по её спине. Но сдвинуться с места, а тем более развернуться, чтобы встретится с Оффом, Алекс не желала. Цинизм маньяка над всей сложившейся ситуацией вселял раздражение. Как же он может так беспечно говорить с ней? Как может насмехаться над ней и её горем? Незаметная ухмылка трогает сухие губы Митчелл. Чего же ещё она ожидала от монстра, для которого человеческая жизнь всё равно, что для людей жизнь таракана? Такая же никчёмная и жалкая. Минутная пауза вновь была прервана безликим. Его голос был единственным, что разрезал тишину и бил по перепонкам в ушах кувалдой. — Как видишь, я ждал тебя. Подготовился к твоему приходу. Свечи расставил, дорожку из алых лепестков проложил, чтобы создать так званую «романтическую атмосферу», — интонация сарказма отчётливо выделяла последние слова. Видимо, даже Оффендер считает всю эту напускную атмосферу «романтики» довольно абсурдной, если не комичной. — Надел свой лучший плащ, выбрал новую шляпу, даже галстуком обзавёлся — всё для того, чтобы поразить свою юную леди! — Алекс зажмурилась, её снова стало трясти. — И в отличии от тебя, «моя леди», слово своё я сдержал, как подобает истинному джентльмену. Блондиночка жива, здорова и почти невредима, — акулья улыбка широко растянулась по безликому лицу, Офф специально издевался над Алекс, желая, чтобы её выдержка наконец-таки лопнула и он смог лицезреть эти заплаканные бесцветные глаза на себе. Пепел от сигареты упал к красным лепесткам, ветер донёс до Алекс запах табака. Её скрутило. Сейчас сигареты вызывали чувство тошноты, а ненароком вдыхая едкий дым, девушка жмурилась от жжения лёгких. — Не хочешь сказать «спасибо» за моё великодушие? Великодушие? Да он издевается… Пришлось прокусить многострадальную нижнюю губу, чтобы сдержать крик. Алекс резко открыла глаза, зубами кусала язык и внутреннюю часть щеки до тех пор, пока терпеть боль стало невозможно. — Юная леди не только невоспитанная, она к тому же ещё и неблагодарная, тц, тц, тц… Кто же учил тебя манерам, красотка? Его монолог был пропитан ядом. Алекс смиренно глотала этот яд, игнорировала насквозь прожжённую глотку и отвратительный вкус на языке. Почему же она молчит? Почему не даёт отпор? Хотя бы словесный… Алекс знала, что словами ничего не исправит, лишь оттянет неизбежное, потешит свою избитую до потери сознания гордость и вселит себе капельку надежды на борьбу. Всё, что она не скажет — будет бессмысленным, всё, что она не сделает — будет бессмысленным. Попав в клетку безысходности, Митчелл осознано заточила себя в ней, пресекая все попытки бороться. Оффендер нехотя оторвался от стены, сделав ещё одну глубокую затяжку. Подойдя чуть к Алекс, безликий остановился, вновь затевая разговор. — Глупо было присылать сюда этого паренька. На что ты только рассчитывала? «Я не хотела… это не я… он сам… Ник…» Алекс внутри себя рыдала маленькой девочкой. Сжимала кулачки на своих коленках и роняла большие слёзки. — Думала, что он сможет убить меня этим жалким пистолетом? Хах, наблюдать за его попытками было уморительно… «Пистолет». На секунду в голову пробралась трезвость. Полностью впасть в панику ещё не удалось, принять своё безвыходное положение тоже. Девушка судорожно глазами бегала по полу и когда она наткнулась на огнестрельное оружие у ног парня, Алекс не сдержала облегчённого выдоха. — Ему нужно было промахнуться несколько раз, чтобы понять свою никчёмность… «Пару раз… значит, в магазине ещё есть пули… но не врёт ли эта тварь мне?» — Ты знала, что этот мальчишка был влюблён в тебя? — вопрос показался до жути риторическим, однако Алекс, услышав его, сомкнула брови в сожалении. Она не хочет слышать это. Только не так, только не из уст этого безликого урода. — Умирая, он всё шептал слезливо-любовный бред, мне уже и не вспомнить какой… Однако, что хорошо я смог расслышать и запомнить так это его признание. Я люблю тебя, Алекс. Дёрнулась. Подняла взгляд на мёртвое лицо Ника. Заплакала… Нет, это не правда… Оффендер врёт… Не мог же Ник… Лучше бы они оставались просто друзьями. Так боль от потери была бы не так велика. Алекс давно знала, что Ник был влюблён в неё, где-то с первого курса университета, однако она его никогда не любила. Парень был слишком идеален для неё, слишком правильным, слишком добрым… он так не подходил ей — такой язвительной, дерзкой, аморальной… Да, прошлая Алекс была не ровней такому милому Нику, а теперешняя разве ровня? Тоже нет. Однако с того момента, как парень стал для девушки единственной опорой, который не отвернулся от неё, поверил ей и рискнул всем ради неё, Алекс вдруг поняла, что влюбилась. Как же глупо… Только обрести и уже потерять… — До последнего вздоха он шептал твоё имя: Алекс… Алекс… Алекс… — Оффендер делал неспешные шаги к Митчелл. Подойдя слишком близко к ней, он докурил сигарету и небрежно кинул окурок к ногам. Спрятав руки в карманы плаща, маньяк держал улыбку победителя на губах, наслаждаясь каждым моментом безмолвных страданий девушки. — Что же ты чувствуешь сейчас, милая Алекс? Поистине хороший вопрос. Алекс чувствует всё и одновременно ничего. Её разрывают эмоции на части, но также и глушит это равнодушие ко всему, в частности к себе. Внимание девушки всё больше заостряется на пистолете, она не может отвести от оружия взгляда, не может не перестать думать о нём. Мысли в хаотичном порядке сменяли друг друга, спорили между собой и решали, какой путь выбрать. Принять ли своё положении или до последнего бороться… — Полагаю, здесь и сейчас придёт конец нашей «игре», — скучающе выдохнул Офф. — Не хочешь для приличия развернуться? — Нет!.. Совершив один быстрый рывок, Алекс подобрала моментально пистолет и выстрелила себе за спину. Голова от резких движений закружилась, и на несколько секунд девушка потеряла ориентацию в пространстве, однако она быстро пришла в себя, когда поняла, что безликого позади не оказалось. Тени плясали по стенам, несколько свечей от ветра тухли. Алекс крутилась вокруг своей оси, вытянув руки с пистолетом и встав в нужную стойку. Коленные чашечки болят от колющих ощущений, передвигаться довольно трудновато, левая нога болит больше, чем правая. Лодыжку приходилось тянуть за собой, кажется, девушка её растянула. На лбу выступил пот, капельками скатываясь по вискам. Алекс нервничала, не могла собраться и мыслить трезво. Всё, что сейчас ей хотелось, так это убить Оффендера. Однако он пропал без следа. — Нет предела твоей глупости, Алекс. Ты либо слишком недалёкая, либо слишком бесстрашная. А, может, всё вместе? Голос Оффа звучал эхом. Было не ясно, где он находится, толи слишком рядом, толи слишком далеко. Митчелл резко оборачивалась, когда слышала его шаги, но опять он исчезал. Она не могла столкнуться с ним лицом к «лицу», маньяк продолжал играть в кошки-мышки, смеясь с положения своей жертвы. — Я здесь, красотка! — Оффендер появился у окна, широко ухмыляясь, обнажая свои острые зубы. Девушка направила пистолет и толком не прицеливаясь — выстрелила, как раз в тот момент, когда маньяк исчез. Мимо. — Где ты?! Покажись, тварь! Хватит уже бегать! — закричала Алекс, которую заметно потряхивало от страха. Ладони неприятно взмокли, и рукоятка пистолета скользила в них. Девушка боялась случайно выронить свою единственную защиту. Неуверенность, страх, сожаление, безысходность, злость — безумный коктейль смешивался внутри, эмоции сменяли друг друга в танце, что двигался по такому непостоянному ритму. Слабость накатывала волнами, мозг туго соображал, а если быть точнее, то он уже давно перестал мыслить. Сейчас Алекс руководит инстинкт самосохранения, что девушка так ненавидит и призирает. Потратив ещё несколько выстрелов в пустоту, Алекс обуяло отчаянье. Она истратит все пули на него, а дальше что? Конец очевиден… Как же трудно оттянуть свою смерть, принять её и поставить точку в своей жизни. Оффендер же убьёт её, да? Алекс хочется верить, что только это он и сделает… Безликий не мог удержать издевательского смеха внутри. Посмеиваясь с этакого «акта борьбы», Офф всё гадал, когда девчонка прекратит строить из себя не весть какую сильную и смелую. Её метания было забавно наблюдать где-то первые 10 минут, но вскоре маньяк почувствовал невероятную скуку. Ему надоело. Пора прийти к апогею их игры, выйти на сцену и приклонить голову перед аплодирующими зрителями… Выйдя из тени гордой походкой, расправив широкие плечи и выпрямившись почти с идеальной величественной осанкой, Оффендер выпустил несколько белоснежных векторов. Оскал становился всё кровожадней и менее человечней, он напоминал оскал хищника, который скалиться, утробно рыча, перед тем как напасть на жалкую жертву. Отростки угрожающе развивались за спиной, вызывая неподдельный ужас у Алекс. Девушка на секунду застыла, запечатлела в памяти монстра и с опаской отступила. Тень маньяка полностью накрыла её маленькую, по сравнению с ним, фигурку. Эти голубые блестящие глазки глянули на Оффа так по-детски боязно, вызывая невольно внутри у безликого умиление. — Ты проиграла, Алекс, к чему продолжаешь бороться? Сцепила зубы вместе, спустила курок, выстрелила, пуля попала в плечо маньяка. Офф чуть пошатнулся, замедлился буквально на секунду, повёл плечами и продолжил напирать на девушку дальше. — Меня не убить, и ты это знаешь, — мужской голос чуть огрубел, больше в нём не слышалось издёвки и сарказма над ситуацией, слышалась только зарождающееся злоба. — Хватит быть такой чертовски упрямой… Раздалось ещё несколько выстрелов, пули попали в белоснежную грудную клетку безликого, из ран стала сочиться чёрная кровь. Однако пули не оставались подолгу в теле монстра, вскоре Алекс услышала как они упали на бетон с тихим звоном. К ужасу девушки, раны стали затягиваться на глазах. Сколько не старайся разглядеть хотя бы рубцы, но даже их не было. Вот оно — долгожданное осознание… Таких сверхъестественных тварей не убить. Досадно… Руки так устали держать пистолет, Алекс так устала сопротивляться… Её тело обмякало, она чувствовала, как адреналин потихоньку уходит и перестаёт подпитывать её. Апатия вновь становиться во главе, глуша ненависть. — Смирись уже и прекрати сопротивляться. Твоё упрямство раздражает меня. — Оффендеру не нужно было повышать голос и кричать, одна только тональность с которой он цедил слова уже вселяла трепет и мысленно обезоруживала. Алекс медлит с решением. Время останавливается для неё, и перед глазами проносится все эти два месяца. От первой встречи с насильником до сегодняшней последней. Картинки так быстро сменяют друг друга, что Митчелл почувствовала внезапное головокружение и тошноту. Звон в ушах становиться всё настырней, однако благодаря ему заглушается и голос безликого. Офф что-то продолжает говорить, Алекс не слышит, но мозг, к сожалению, с точностью воспроизводит приятный мужской тембр, бархатный смех и нежный опьяняющий шёпот… Бесит… — ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ НАКОНЕЦ!!! Она вложила в этот выкрик всю боль, всю ненависть, всю безвыходность своего положения. Крик подобен последнему выкрику умирающего животного, в шею которого беспощадно вгрызаются острые клыки хищника. Алекс выстрелила три раза. И все три раза попали прямиком в голову. Оффендер застопорился на месте, улыбка его спала, а тяжёлое дыхание вырвалось из груди. Пошатнувшись, он рухнул вниз, почти у самых ног девушки. По инерции Митчелл продолжала дёргать курок, медленно осознавая, что пули в магазине закончились. Сделав шаг назад, не смея отрывать взгляда от бездыханного тела маньяка, девушка выдохнула, опустила пистолет и застыла. Она не верит тому, что видит перед собой. Не может быть всё так просто… Жизнь научила её, что ничего так просто не бывает. Но сомнения отходили на второй план, когда на первый вышла долгожданная эйфория от осознания, что Алекс выиграла. Она убила ЕГО. Улыбка сама собой растягивалась на лице, и смех тихо набирал силы, чтобы превратиться в громкий триумфальный хохот. На глазах выступили слёзы радости. Смахивать их Алекс не хотела, считала лишним. — Хах… ха… ха… Улыбка таяла на глазах, а смех Алекс был прерван басистым смехом безликого. Тело Оффендера двинулось, маньяк неспешно поднимался на ноги, возвышаясь над шокированной девушкой громадной тёмной башней. Пули падали вниз, разрезая звоном тишину. Раз… Алекс содрогнулась. Два… Она перестала дышать. Три… Голос в голове кричал бежать… Но как бежать, когда тело не слушается тебя? Ноги вросли в бетон, отказываясь подчиняться хозяйке. Алекс глядела на Оффа, подмечая, что во внешности безликого произошла существенная перемена. Эти фиолетовые глаза забыть она никогда не сможет. Они пылали огнём ярости, сжирали девушку и оставляли в душе навеки след ужаса. Алекс считала, что в свой кошмар она попала только тогда, когда увидела бездыханное тело Ника, но правда такова, что её кошмар только начинается. Звон в ушах усиливался, Алекс не смогла расслышать свой крик, всё происходило будто бы под водой. Митчелл барахталась в воде, но понимала, что не может выбраться на поверхность и вдохнуть. Её тянуло вниз, к пучине, и она вскоре приняла неизбежное, перестала бороться и просто позволила себе утонуть. Из руки выбивают пистолет, белый вектор хватает её за кисть, сжимает так сильно, что Алекс кажется, что её кости трескаются под натиском. Ноги стараются бежать, Митчелл вроде бы освобождается от пут векторов, разворачивается и набирает скорость, но белые отростки вновь хватают её за конечности и предотвращают побег. Алекс с грохотом падает, боль пронзает всё тело. Прийти в себя ей не даёт маньяк, что грубо волочит тело к себе. Дорожка из лепестков под Алекс рушиться. Лепестки, однако, всё также прекрасны, они остаются без повреждений. Боль во всём теле обездвиживает девушку, ей не удаётся сделать вдох. Подобно рыбе на суше Алекс безмолвно открывает рот, пытаясь вдохнуть, но все попытки с треском проваливаются. Спина болит адски. Возможно, у неё сломаны рёбра или же позвоночник… или же ничего из перечисленного… Сложно понять, что болит в данный момент больше. Руки с ногами продолжают попытки выбраться из крепкой хватки векторов. Наблюдать за подобными попытками смешно. Оффендер, наслаждаясь беспомощностью Алекс, усмехался. Огоньки в фиолетовых глазах вспыхивают повторным блеском гнева. Он резко опускается на уровень девушки, хватает её за горло и начинает душить. — Я предупреждал тебя, но ты, блять, слишком тупая, чтобы осознать свою ничтожность! — Веки Алекс понемногу закрываются, внутри неё горят лёгкие. Лицо, изначально красное, синеет с каждой секундой. Оффендер пригибается к уху девушки, опаляет его своим дыханием, шёпотом не даёт Алекс полностью впасть в беспамятство. — Заранее извиняюсь за грубость, красотка. Остатками чувств Митчелл ощущает как его когти царапают кожу, оставляя красные кровоточащие полосы и рвут её одежду. Бессилие захватило её в свои объятья, привнося в положение Алекс что-то положительное. Например, она перестала ощущать боль. Ей стало всё равно, она опять ничего не чувствует. Голубые глаза скользят по бетону, натыкаются на свечи и бардовые лепестки роз, видят совсем рядом половинку кирпича. Рука без проблем может дотянуться до него, нужно только приложить чуточку усилия, и Алекс делает это. Тянется быстро, хватает молниеносно, замахивается со всей оставшееся силой. Кирпич бьёт по голове безликому, разламываясь на двоя, маньяк по инерции падает в сторону, хватаясь рефлекторно за кровоточащую рану и замирает, шипя от боли. Алекс не помнит, как она поднялась. Она не помнит, как бежала сломя голову по лестнице вон из здания. В боку кололо, тело болело адски, раны пекли… Снег под ногами громко хрустит. Вокруг непроглядная темень, месяц полностью скрылся за тучами, звёзд также не было видно. Алекс спотыкается о коряги, касается рукой снега, вздрагивает от холода, окрашивает белый ковёр алыми узорами… Мир вокруг кружиться, мигрень разрывает голову на части, в висках невыносимая пульсация… Лёгкие уже прожглись огнём, дышать невозможно… Вновь бежит, сцепив до скрежета зубы… Бежит, превозмогая боль… Бежит не оборачиваясь… Наконец-то Алекс выходит из леса, выбегает на трасу и не успевает обернуться… Звук торможения колёс по асфальту… свет фар бьёт в глаза… глухой удар о капот машины…