Колкий шип розы

За окном смеркалось. Солнечный свет более не пробирался сквозь плотно зашторенные окна. Однако Алекс этого не замечала. Она сидит на диване уже, наверное, вечность, но всё никак не может прервать мужчину с рассказом. Уж больно девушке интересно, что же произошло дальше. Митчелл понемногу стала понимать, что весь рассказ Генри — это одна сплошная мистическая странность. — Вы были в библиотеке? Что Вы узнали? — Алекс сильно сжала стакан, в упор смотря на стушевавшегося Уилсона. Он не хотел отвечать. — Мистер Уилсон, прошу, ответьте мне… По комнате разнёсся тяжёлый выдох старика. Он отвёл глаза в сторону на стопку книг, обдумывая как лучше подать сказанное. Спустя некоторое время, он через силу продолжил: — Да, я был там. Но то, что я узнал, меня ужаснуло. Тогда всё казалось таким пугающим и закрученным… Простите, Алекс, это трудно вспоминать… память уже не та. — Постарайтесь припомнить. Это важно. — …В библиотеки я нашёл пару вырезок из газет. Помню, что просматривал их, а потом ещё и новости разных годов… И в одной из газет я нашёл похожее упоминание о тех событиях, что происходили тогда в 70-х. Подобное уже ранее случалось в этом городе. Записи датировалась, — старик хмурился, стараясь припомнить точную дату, — они датировалась ещё с 18 века. — Что? Неужели такое уже раньше было в том городе? Мужчина кивнул, попивая коньяк, хрипло продолжая: — Да, такое раньше случалось. Те же пропажи детей, тот же странный лес и сумасшедшие припадки выживших. Я словно читал вырезку не с 18 века, а с 20. Затем я заглянул в 19. Там было тоже самое… тогда, когда мои мозги были более моложе чем сейчас, я сразу догадался, что тут есть некая закономерность. Каждые 100 лет в том городке происходили подобные случаи. А один меня заинтересовал тогда очень сильно. В старых отчётах полиции, полу сожжённых, кстати, говорилось о людях, которые приносили своих детей в жертву лесу. Те люди верили, что тот, кто там обитает, принимает их так названный «дар» и не трогает других людей. Это было ужасно. Представьте себе, Алекс, сколько детей тогда умерло в лесу просто потому, что люди того времени были суеверными. — Это звучит просто ужасно, — сказала Алекс. — Да. Я тоже так думал. Пока не взял отчёты с 19 века. В одной из страниц я вычитал… сейчас оно было где-то здесь… о, — мужчина взял из запыленной стопки листик и зачитал, — вот что: «…сегодня миссис Дроу, сумасшедшая женщина, отвела в лес двоих своих мальчиков. Маленького Пита, которому исполнилось недавно 4 и старшего Эндрю (10 лет). Женщина оставила их в лесу, примерно в районе полночи. По её словам, она задобрила нечестивого духа в лесу. «Теперь мы все можем спать спокойно», — сказал она. Кажется, этому суеверию не будет конца…» — А что стало с мальчиками? — Их не нашли. Лишь верёвку у самого толстого дерева. Видимо, та сумасшедшая привязала своих детей и оставила там… — О, боже… сама мать сделала такое со своими детьми… — Я понял, что люди этого города ещё верят в старые сказки, придуманные кем-то… так я думал раньше… они безумцы, утверждал я. Как можно так хладнокровно оставлять насильно детей в лесу? Тогда я и осознал, что же могут скрывать жители того ужасного места. Они скрывали это. Все, до единого, знали, но молчали. Тогда и стала ясна причина, почему шериф Смит меня ненавидел. Почему Пенни умертвила своего мужа, почему доктор Хайнц скрывает то, что творится у него в лечебнице. Все они повязаны между собой… и как выяснялось неспроста. — О чём Вы? — Хайнц, Пенни, её муж, Смит… даже Мёрфи. Они когда-то давно дружили. Вот, посмотрите сюда, — старик закопошился, доставая из ближайшей стопки старую, помятую и подтёртую фотографию. Передав её обескураженной Алекс, мужчина выжидал реакции. Девушка аккуратно осматривала старую фотографию чёрно-белых тонов. На некоторых участках она была засветлённая, но в основном сохранилась неплохо. На ней было изображено 6 людей. Две женщины и четыре мужчины. Все они дружно обнимались друг с другом и на их лицах были видны улыбки. Перевернув фото, девушка вчиталась в узорчатые буквы, которые были написаны на обратной стороне. — С лево на право… Эдвард Мёрфи (19 лет), Виктор Хайнц (17 лет), Элайза Пенни (18 лет), Генри Томас (20 лет), Джеффри Смит (23 года), Саманта Смит (Купер) (21 год). «Друзья навсегда! 1939 год», — Алекс будто бы подавилась воздухом. Она не могла поверить в то, что увидела на фото. Если девушка выглядела до ужаса озабоченной, то Уилсон сидел расслабленно и даже как-то отстранённо. Его ничего не удивляло. — Это… — Это фото было сделано задолго до того как я приехал. 36 лет назад, если считать от 1975, — Митчелл прервал Генри, который понял, что она хотела сказать. Девушка тут же прикрыла рот, молча вопрошая. — Саманта Купер, она же Смит, была замужем за Джеффри уже тогда. Это его жена. Покопавшись в архивах, я нашёл несколько информаций о ней. Эта бедная женщина после того, как у неё случился выкидыш, покончила с собой. Видимо, поэтому Смит так ненавидит всех и вся. Он, наверное, очень любил её. — Значит, из 6-ти остались 5-ро. Потом умер и Генри Томас. Лучший друг Смита. И их стало 4-ро. — Или точнее его убили. Они все выглядели чужими друг другу и даже Мёрфи, единственный, кто не врал, не сказал мне об этом. Они все скрывали что-то. После смерти Саманты и Генри, они перестали поддерживать общение. Ну, по крайней-мере, на людях уж точно. — И даже Мёрфи? Вы в нём разочаровались? Казалось, что отвечать на этот вопрос Генри не собирается. Он задумчиво отвёл взгляд к окну и вздохнул. Как бы ему не хотелось скрыть это, старик знал, что обрывать рассказ на этом моменте неправильно. Взглянув в глаза ожидающей Алекс, Уилсон нехотя продолжил. *** Воспоминания Генри *** Уилсон не спеша бродил по лесу, оглядывая каждое дерево и закоулок в этом густом зелёном месте. Ничего не попадалось ему на глаза. Всё было естественным и не необычным. Деревья вокруг были идентичны, и Генри уже начало казаться, что он ходит кругами. Ходьба выматывала, а живот неприятно урчал от голода. Но вдруг Уилсон заприметил пару-тройку разрушенных зданий. Он быстро направился к ним. — Хм… полагаю, это то место, о котором писал журналист. Среди заброшенных зданий, Генри нашёл только кучи мусора. Присев на корточки, он рукой разрыхлил несколько запыленных и замусоренных листовок. «Следуй за мечтой!» — гласило на одной из бумажек. Генри лениво обвёл выцветший листок глазами, где была изображена улыбчивая женщина. Определенно это был мусор. Забытый и никому не нужный. Откинув листок в сторону, мужчина ещё раз осмотрел то место, где искал ранее. Выпрямившись во весь рост, Генри пошагал в следующую секцию здания. Там, как и в предыдущей комнате, был только хлам. Однако на стенах этой комнаты он заметил гарь. Наверное, эта секция когда-то горела. Заприметив стопку бумажного мусора в углу, Генри направился к нему. Там он нашёл нечто интересное. В уголке, среди камней и пыли, он увидел фотографию. Старую, но не порванную и непострадавшею. Вытащив её и обтрусив, мужчина с интересом оглядел людей, что были запечатлены там. Перевернув фото, он вчитался в текст, написанный красивым почерком. — «Друзья навсегда! 1939 год», — мужчину, словно током обдало, когда он прочитал имена людей. — Не может быть… это… Позади Генри раздался падающий звук. Он нервно сглотнул, не смея поворачиваться. Медленно, страшась того, что может быть позади, мужчина развернулся и увидел перед собой ничего, кроме обгорелых стен. Он спокойно выдохнул, протирая свой лоб рукой. Сложив фото в свою куртку, Генри быстро вышел из здания. Оглядевшись вокруг, мужчина хотел уже повернуть обратно и идти в хостел, но взгляд его застопорился на одном из стволов деревьев. Направившись к ели поближе, он увидел перечёркнутый круг, такой, который видел у журналиста в дневнике и на рисунках. Он был написан белой краской, но даже она понемногу стиралась, обрастая мхом. Приложив к странному символу руку, Генри понял, что находится в нужном месте. Далее он стал тщательно исследовать эту местность и ему ещё не раз попадались перечёркнутые круги. Некоторые были выцарапанными, некоторые нарисованы мелком, а другие… самые дальние, имели красноватый оттенок. Возможно, это была краска, но Уилсон уже стал сомневаться. Выйдя через разрушенный проход здания, Генри направился вперёд, ведь приметил незаметную тропу, которую скрывали корни деревьев. Решив, что это неспроста, мужчина решительно посмотрел перед собой, намереваясь увидеть то, что скрывалось впереди. Тропа вывела его на поляну, окруженную елями. Все деревья образовали полукруг, словно это место имело некую значимость. Генри остановился. Он недоверчиво покосился на деревянные столбы, что были расставлены не в хаотичном порядке, а в определённом. Симметрично, по точкам, так, чтобы они, при соединении невидимых линий, образовывали квадрат. Однако столбы мужчину стали волновать в последнюю очередь. Больше всего его внимание привлекло то, что было привязано к ним. На ватных ногах Генри, через силу, шёл туда, понимая, что с каждым шагом страх его увеличивается, поглощая тело Уилсона целиком. Мужчина застопорился. Он встал как вкопанный, не смея пошевелиться. Глаза расширились. Неподдельный ужас стал виднеться в них. Генри пошатнулся, чуть ли не падая. Он не мог поверить тому, что видит. А увидел он многое. На трёх столбах были привязаны люди, точнее трупы людей. Их лица застыли в страхе. Запечатлев пожизненный ужас на разлагающейся плоти. Генри стало плохо. Живот скрутило спазмами, что в итоге привело к тому, что его стошнило. Сколько бы он не хотел смотреть на мёртвых, но что-то внутри вынуждало его. Заставляло вглядываться в каждую черту трупа, чтобы он навсегда смог запомнить их перекошенные лица. Приложив немалые усилия, чтобы отойти от шока, Генри поднялся с колен, не заботясь о том, что все его штаны были в пожухлой листве. Сейчас его волновало совсем иное. Переборов свой животный ужас, Генри осторожно приблизился к первому трупу. По сравнению с двумя другими он выглядел намного хуже. Его одежда была вся разорвана. Волосы на голове напоминали обрывистые, спутанные, засохшие водоросли. Лицо, которое трудно уже было таким называть, имело полуразложившейся вид. В области щёк были дыры, которые давили возможность лицезреть зубы. Глаз не было. Вместо них была скукоженная кожа, которая когда-то служила веками. Сам цвет обтянутой, трухлявой кожи имел желтоватый, сероватый и чёрный цвет. Кое-где даже видны кости. Генри поплотнее прижал рукав к своему носу, чтобы не слышать эту омерзительную вонь, которую источали трупы. Он осознал, что перед ним сейчас привязан некогда мужчина. Однако кроме как гнили на всём лице, у трупа не было также носа. Конечно, он пробыл тут слишком долго, судя по стадии разложения, но та область, где должен быть нос, была зашиты красными нитями. До Генри быстро дошло, что труп изувечили ровно тогда, когда этот мужчина умер. Видимо, его убили, ведь кто ещё мог зашить то место, где должен быть нос, нитями. Над мёртвым была табличка. Она была прибита не ровно и выглядела весьма подряпанно. Некоторые слова стёрлись, однако Уилсон сумел прочитать написанное. — Кхм… «Тот, кто много разнюхивал», — осипши проговорил Генри, оглядывая несчастного. Ему стало не по себе. Этот человек точно умер не своей смертью. Его кто-то убил. Судя по виду трупа, он не выглядит так будто пробыл тут 10-тилетиями. Словно он умер несколько недель назад. Однако чутьё Генри подсказывало, что тело тут уже давно. Из-за климата города становится понятно, что так труп выглядеть не должен. Разве что за ним не ухаживали и не обмазывали специальной смесью, что останавливала бы гниение, превращая труп в мумию. Мужчина прищурился, довольно глупые мысли маячат в голове. Если бы за трупом ухаживали, то его бы не оставили здесь. Кем же был этот бедолага? Неужели, это местные убили его? Вопросы отошли на другой план, когда мужчина направился к следующему нечастному. Второе тело выглядело немного лучше, чем первое. Из примечательного вида Генри отметил лишь то, что у трупа был зашит рот всё теми же нитками. Вглядевшись через дыры в области челюсти, Генри отпрянул от тела. У трупа не было языка. Его кто-то вырвал. Сразу глаза мужчины поднялись на другую табличку. — «Тот, кто много болтал»… неужели все эти надписи как-то связаны с тем, что у тел отсутствуют некоторые части тела? Господи… что за ужас… Кто мог сотворить такое с бедной женщиной? — Генри оглянул несчастную мёртвую сочувствующим взглядом, прокручивая в голове, кем же могли быть эти люди при жизни. Наконец Уилсон направился к следующему телу. Самому «свежему», если можно так выразиться. Это был определенно мужчина. Генри поморщился. Этого человека убили не так давно. Возможно, прошло несколько месяцев, может чуть меньше. Наверное, он был самым последним из всех тех бедолаг. — «Тот, кто много услышал», — Генри прищурился, переваривая текст таблицы. Глаза его ненароком стали искать отсутствующую часть тела. — Уши… так и думал. — Среди гниющих волос, Генри заметил две дыры, в которых скопились трупные поедатели плоти. Встав в центр выжженного круга, Генри размышлял, кто же так зверски расправился с людьми. Ещё раз подойдя к последнему убитому, мужчина заметил в кармане оного некие бумажки. Любопытство пересиливало каждый раз, однако взять листы Генри не решался. Это будет уже слишком для него. Да и тем более мерзко. Взглянув в застывшие отпугивающие черты трупа, Уилсон поморщился, отворачивая голову. Внутри него боролось два желания. Одно твердило взять, другое отступить. — Ах, прости, приятель… но мне нужно это, — всё же пересилило первое. Закрыв нос, что есть силы, и отойдя на такое расстояние, что только одна рука могла достать бумажки, мужчина трясущимися пальцами стал вынимать их. С первого раза не получилось. Пальцы дрожали, не слушаясь своего хозяина, а нервы Генри всё больше стали сдавать. Наконец всё вышло. Мужчина отошёл назад, тут же расправляя смятые клочки. На бумаге был знакомый почерк. Генри его уже где-то видел, но для того, чтобы убедится, он должен был прочесть. *Запись № 45 (продолжение)* «…может… нужно пойти к Мёрфи? Да. Он, вероятно, мне поможет… но вдруг он такой же, как и они… в голове слышу слова. Лжец… лжец! ЛжеЦ… это не я… Боже, что я сделал не так… все эти люди… они безумны, они не ЛЮДИ… они звери… нет, хуже зверей! Они хотят моей смерти! Всё потому, что я слишком много узнал… им не нравится… нет… я не виновен… я хочу жить!!!» Генри оторопел. Не веря своим глазам, он взял следующую записку, на краях которой было разорванная бумага. Видимо, её вырывали неаккуратно и быстро. Но в следующий записи был такой же знакомый почерк. Его осенило. Уилсон резко развернул голову к «свежему» трупу, тут же всё осознал. Пятый журналист. Тот, который, по слухам, уехал. Ноги подкосились, дыхание перехватило, и Генри не знал, куда себя деть. Он безумно метал взгляды на тела и на таблички. Всё сходилось… — «Тот, кто много разнюхивал»… «Тот, кто много болтал»… «Тот, кто… много услышал»… Боже, я не верю… — Генри интуитивно взглянул на пустующий столб и со страхом, нежеланием, вгляделся в свежий написанный текст. Белая краска слегка поблёскивала на солнце. — «Тот, кто многое увидел». Нет, нет! Чёрт тебя побери, нет! Генри взялся за голову, впадая в истерику. Это место, столб, был для него. Для последнего «журналиста». Страх сковал сознание. Мужчина не знал, что ему делать. Бежать? Куда? В лес? В город? В тот город, где все люди были безумны, где все они убийцы? Ему врали в лицо. Но всё же было понятно с самого начала. Нужно было уезжать отсюда, пока была возможность. А что теперь? Теперь его хладнокровно убьют, как и тех бедных людей. Генри, за то, что он много видел, вырвут глаза. Он понимал это, от чего внутри всё холодело. Неподалёку раздался хруст ветки. Генри застопорился. Дыхание участилось. Вот и конец. Его убьют здесь. Его не найдут. Его прикованного съедят черви. Страха стало больше. Казалось, что сзади подул холодный, замогильный ветер. Спиной мужчина чувствовал чьё-то присутствие. От чего кровь стыла в жилах. От чего сердце замирало… Мысли о гибели стали заполнять неспокойный разум. Желание развернуться и встретится лицом к лицу со смертью возрастало. Генри чуть повернул голову, но тут же остановился. Нет. Он не должен оборачиваться. Или иначе… умрёт. Со всей силой заставляя себя бежать, Генри бежал. Ноги не слушались, то и дело спотыкаясь. Он проклинал себя за неуклюжесть. Он умолял свои ноги всеми силами бежать, а голову не оборачиваться назад. Ведь он чувствовал… Чувствовал погоню. Ощущал себя несчастным зверьком, на которого устроили охоту. Эту всю беспомощность. Это осознание того, что, если оступишься, то умрёшь. Силы были на исходе. В любой момент хотелось упасть и сдаться. Генри отгонял такие мысли. Нет. Он выживет. Выживет и уедет отсюда. Главное добежать до машины, а затем рвануть, что есть силы вперёд, покидая это место, полное странности и опасности.

***

Мужчина сумел выбраться из леса. Хоть это казалось невозможным, но всё обошлось и тот, кто гнался за Уилсоном, исчез. Мужчина направился прямиком к забегаловке, рядом с которой оставлял свою машину, но прейдя на то место, где находилось авто, Генри увидел, что у машины были проколоты шины. — Боже, нет, нет… не может быть… Взявшись за голову, Генри попытался настроить себя на трезвые мысли, однако паника всё росла. Вокруг не было и души. Понемногу туман стал выходить из леса, накрывая город прозрачной пеленой. В ближайших домах не было света. Точно так же, как и в забегаловке. Осмотрев помещение через окошко, мужчина не увидел ничего, ведь света там не было, как и людей. Это явно не нормально. Нужно поскорей уходить отсюда. Что-то подсказывает Генри, что на него открыли своеобразную охоту. Судорожно оглядываясь по сторонам, Генри искал хоть какой-то транспорт, но его не было. Мужчина решился бежать своими силами. Стараясь быть незаметным, он шёл ближе к домам, чтобы не попадаться на открытой местности. Чувство чужого взгляда давило на психику, заставляя терять самообладание и ненароком раскрыть самого себя. В тумане дальше своего носа трудно было что-то увидеть. Приходилось полагаться только на слух и то, он тоже подводил. Голова гудела, а звон в ушах приносил дискомфорт. Вдруг впереди себя Генри заметил два блеклых оранжевых огонька. Они всё ближе и ближе приближались к нему, пугая мужчину до дрожи в коленях. Что же это впереди? Огни перестали двигаться. Они застопорились на месте, немного освещая фигуру Уилсона в тумане. Мужчина пригляделся. Перед ним стояла машина, из которой кто-то вышел. — Генри, это Вы? Знакомый голос… Из тумана показался мужчина. Это был Мёрфи. — В-вы? Нет, нет… уходите прочь! Генри стал пятиться, но Эдвард не поворачивал назад. Он аккуратно приближался к напуганному мужчине, стараясь не выглядеть враждебно для него. — Генри, прошу, успокойтесь. Послушайте меня… — Нет! Я всё знаю! Я видел то, что вы все скрывали от меня в лесу! — закричал тот. — Я понимаю Вас. Но я могу всё объяснить. Здесь не безопасно. Сядьте в мою машину, и я всё Вам расскажу, обещаю. Генри замотал головой, тяжело дыша. — Я знаю, что Вы хотите сделать… Вы убьёте меня! — Я нет, но другие да. — Что? — Уилсон застопорился на месте, вглядываясь в размытое очертание Эдварда. — С какой стати мне Вам верить? — У Вас нет другого выбора. Я единственный, кто не желает Вам зла. Доверьтесь мне. Я вывезу Вас отсюда. Уилсон задумался. Он точно не верил Эдварду. Ведь Генри раскопал то, что и этот человек скрывал от него страшную тайну. В этом городе никому нельзя доверять. Так говорил Мёрфи. Значит ли это, что ему тоже? Генри запутался. Больше всего на свете он хотел забыть тот день, когда согласился на эту поездку. — Генри, поймите, если бы я хотел Вас убить, то сделал бы сразу же, а не стал говорить с Вами! — Откуда мне знать, что, сев в машину, Вы не повезёте меня к тем, кто сможет убить меня?! — Потому что хочу спасти Вас! Сделать хоть одно правильное решение в своей жизни! Умоляю, они могут найти нас в любую минуту. Обещаю, что если Вы сядете в машину, то я всё расскажу. Генри не решался. Но какой у него есть выбор? Мёрфи верно подметил, что никакого. Уилсон не сможет сам убежать отсюда, его скорей всего поймают. Сомневаясь до последнего, мужчина сделал шаг на встречу Мёрфи и согласился сесть к нему в машину. Он мигом запрыгнул в салон, мысленно ставя на себе крест. Генри решился, потому что не видел больше другого выхода. Мёрфи, без лишних слов, завёл машину, и оба двинулись вперёд, стараясь гнать на полной скорости. — Я всё знаю, Мёрфи, Вам не получится отвертеться и отшутиться. Я нашёл это, — Генри заговорил сразу же, доставая из кармана сложенную фотографию. Эдвард мельком глянул на нее. Впервые он не улыбался, а был серьёзен, как на том фото, что протягивал ему Генри. — Вы с самого начала мне врали… Вы все повязаны. Вы, Смит, Пенни, её муж, Виктор и … — Саманта. Жена Джеффри… да… мы все были когда-то друзьями, — тяжело сглотнув, проговорил Мёрфи, — но те времена давно прошли. — Но что случилось? Что не так с этим городом и с Вами? — Это сложно объяснить. — Вы говорили, что расскажите мне всё, если я сяду в машину. Я здесь и готов слушать… По салону раздался тяжёлый вздох Мёрфи. Он закусил губу, и под пристальным натиском Генри, начал свой рассказ. — Когда-то давно мы приехали в этот город. Это фото было первым, которое мы сделали сразу же, как переехали сюда. Все мы знали друг друга и поддерживали общение… В этом городе у каждого из нас открылись свои возможности. Все шли своим путём, но даже после этого, мы были вместе. Этот городок казался нам странноватым, но весьма тихим и спокойным. Так все мы думали, пока однажды наша жизнь не перевернулась с ног на голову. Я, Виктор, Джеффри и Элайза когда-то давно увидели в лесу то, что видеть не должны были… — мужчина сжал крепко руль машины, через силу выдавливая из себя слова. — После этого всё пошло наперекосяк. Сначала была Саманта… — Я читал, что она совершила самоубийство из-за того, что потеряла ребёнка, — добавил Генри. — Да. Это была первая расплата за то, что мы увидели… После смерти Саманты, Смит стал как не свой. Всё время кидался на всех, ненавидел каждого и винил кого угодно в смерти своей жены, но только не себя… после трагедии, к Смиту явилось то существо, которое мы видели в лесу… — Существо? Как оно выглядит? — Вы сами уже знаете, Генри, разве нет? — Уилсон нахмурился и покосился на свои сжатые руки. — Он не любит, когда о нём говорят… — Что было дальше? — А дальше начался кошмар. Джеффри сказал, чтобы избавиться от этого существа нам нужно преподнести ему 4 жертвы… Первым был журналист. Самый первый, кто приехал сюда. Он и погиб от рук Смита. Я, Виктор, Элайза были свидетелями, пособниками. Именно я отрезал бедолаге нос и зашил его нитями. Я признаю, что я — то ещё чудовище. Вы призираете меня, Генри, я это вижу… но, что бы Вы сделали на моём месте, если бы слышали навязчивый голос у себя в голове, который не даёт тебе спать по ночам и заставляет совершать… — Мёрфи осёкся. — Продолжайте, — настойчиво проговорил Генри. — …мы не могли остановиться на одной жертве. Ему нужно было ещё три. Всего три и все мы освободимся. Но тогда, когда мы убили второго журналиста — женщину, Генри узнал об этом. Он стал расспрашивать Смита, и за это поплатился. Я понял тогда, что мы перешли черту. Черту, после которой нет возврата назад. Я не мог больше убивать и скрывать всё это. Я не хотел. Но из игры просто так не выходят. Это я понимал… А когда появился последний журналист, молодой парень, я сдался. Сказал, что не стану его убивать… я устал от этих зверств. От всего, что творилось в этом ужасном месте. Тот парень так и не смог спастись. Виктор с Джеффри убили его. Это была моя вина… нужно было рассказать тому пареньку, что именно здесь твориться. Но я не мог. Мне не позволяли. Я трус, который боялся за свою собственную шкуру! — А затем Вам оставалось только найти четвертую жертву… меня? — К нам в город давно никто не наведывался. Я уже подумал, что этим убийствам придёт конец, но затем объявились Вы, Генри. Вы снова включили этот рычаг, снова завели эту машину. Вы думаете, что всё, что Вы здесь нашли произошло просто потому, что Вам везло? — Генри непонимающе уставился на грустно ухмыляющегося Эдварда. — Нет. Это мы позволили Вам раскрыть секреты. — «Тот, кто слишком много увидел»… — тихо проговорил Уилсон, не веря услышанному. — Нам нужна была жертва, которая смогла увидеть многое, чтобы после убить и вырвать глаза… В забегаловке Вам не спроста всё рассказали, в лечебнице Виктор не просто так разрешил Вам поговорить с Мирандой. Запись, которую Вы увидели была показана Вам не по доброй воле. А дневник пятого журналиста был оставлен с одной цель… Всё это вело Вас к тому, что Вы увидели в лесу… но я не позволю этому случиться. Хватит. Генри шокировано умолк, смотря на своё отражение в стекле. Всё его расследование было лишь фарсом. Ему дали раскрыть правду. Глаза Уилсона пали на нервно сжимающиеся руки Эдварда, а затем, случайно, проскользнули по запястью мужчины. Генри ошарашено уставился на левую кисть Мерфи. — Это… тот символ, что я видел в лесу… — Увидели, да? Этот знак не более чем показ того, что все мы принадлежим ему. Наша воля, наши мысли, все решения и действия скорректированы. Мы не подчиняемся самим себе. Безвольные марионетки в руках безликого кукловода… мне никогда не убежать от него… даже в смерти не будет спасенья. — Что это значит? — Скоро мы пересечём черту города. Я не смогу поехать с Вами. Он не позволит. Я дам Вам машину, а Вы уедите отсюда и никогда больше не вернётесь. — Я не понимаю… — Вам и не нужно. Порой незнание лучше, чем всезнание. За правду приходится платить и не материальными ценностями, а своей жизнью. Я лишь хочу перед смертью сделать что-то хорошее, спасти Вас… — Мерфи остановился у черты города, тяжело вздыхая. Они прибыли. — Вот и всё… Вы слышите? — Что? — озабоченно спросил Уилсон, вглядываясь в окна. — Я ничего не слышу. — Он идёт… он узнал… Вы ещё можете спастись… — спокойно сказал Эдвард. — Нет. Постойте. Давайте уедим вместе! — Я не могу. Я же сказал, что меня не выпустят из этого чёртового города. Но я не противлюсь. Это была моя вина. Я должен был раньше всё это предотвратить, а теперь уже слишком поздно… езжайте, Генри. Я не могу пообещать Вам спокойную жизнь после этого, но хотя бы Вы выживете. Держите эти ключи. Давите на газ, что есть силы, я попытаюсь задержать его, — Мерфи открыл дверь и напоследок обернулся. — Вы не дилетант, Генри, кто бы, что Вам не говорил. Паранормальное существует, и оно среди нас… Помните одно простое правило. Я хочу, чтобы Вы запомнили его на всю свою оставшеюся жизнь. Генри сомкнул брови на переносице, сожалеюще уставясь на Мёрфи. — Я слушаю… — Никогда не оборачивайтесь, даже, если очень захочется. Никогда не смотрите назад, даже, если будете чувствовать кого-то за спиной… никогда не смотрите в его «лицо»… запомнили? — Д-да. — Бегите и не смейте останавливаться. — …Мёрфи? Эдвард обернулся, выйдя из машины. — Спасибо Вам. Я никогда этого не забуду. Эдвард горестно ухмыльнулся и закрыл дверь машины, смотря вперёд. Усевшись на водительское сиденье, Генри решительно надавил на газ, стараясь не смотреть назад. Мельком глянув на водительское стекло, Уилсон только и увидел то, как Мёрфи, не оборачиваясь, шёл вперёд, туда, где туман поглощал каждого, кто осмелился войти в него. Дёрнувшись, Генри повернул стекло в противоположное направление, впечатываясь глазами перед собой, только на дорогу. С силой стиснув зубы и сжав покрепче руль, Генри нажал на педаль, что есть силы, покидая злосчастное место навсегда. А туман всё сгущался. Он не переходил черту города, словно невидимый барьер не позволял ему распространяться дальше. Фигура Мёрфи давно скрылась в нём, исчезая без следа. Город поглотила некая сверхъестественная сила, от которой скрыться было невозможно. Городок, как и все его жители, канули в пучину непроглядной пелены, теперь уже навсегда скрывая свои тайны и пряча правду от любопытных глаз среди елей сплошного таинственного леса. *** Конец воспоминаний Генри ***