Долина Наваждения

(Letters Never Sent — Million Eyes) Холодный ночной ветер нежно ласкал голые плечи Лали. Девушка закрыла окно. Лиам наблюдал за ней, не сводя влюблённых глаз. — Ты такой красивый сейчас, — вдруг сказала она. Его сердце замерло, мучимое тянущей сладкой болью. — Ты в тысячи раз красивее, Лали. Она присела на край кровати и нежно провела пальцами по щеке юноши. Он улыбнулся уголками губ. В полночной тьме его глаза мерцали по-особенному ярко. Лали потянулась вперёд и оставила мимолётный поцелуй на кончике его тонкого носа. Сердце Лиама щемило от каждого её прикосновения, словно бы его снова посетило тревожное чувство, что близкий человек куда-то от него сбежит. Юноша зажмурился, пытаясь прогнать наваждение. Это не ускользнуло от внимания Лали. Она пристально вгляделась в лицо Лиама. — Все хорошо, лучик? Он молча улыбнулся. В эту секунду чувства Лиама показались Лали очень знакомыми. Словно раньше это не он пытался до неё дотянуться, а она до него… *** (Up the Winding Stars — Million Eyes) Пышный сад, обжигаемый терпким утренним солнцем, благоухал. Длинные золотые лучи настойчиво продирались меж листьями вьюнков, оплетавших теневой навес. Лали сидела на скамейке возле фонтана, активно предпринимая попытки сосредоточиться на книге. Получалось у неё ужасно. Она то и дело вглядывалась в дальнюю тропинку, ища знакомый силуэт с белыми, как облака, волосами и слишком женственной для юноши походкой. Поймав себя на мысли, что книгой она вовсе не заинтересована, Лали захлопнула несчастную и отложила в сторону. Она ковыряла землю носочком, томясь в длительном ожидании. — Бу! — раздалось неожиданно из-за спины. Лали сделала вид, что не испугалась. Она медленно и совершенно беззвучно упала на бок, изображая приступ сердечной болезни. Лиам подскочил к ней, как ошпаренный и начал вглядываться в лицо девушки. Она вдруг звонко рассмеялась и встала, изящно поправляя причёску. — Проказница. — А сам-то! Лиам присел на скамейку и покрутил в руках книгу, которую читала Лали. — Брось писанину, у меня есть для тебя кое-что куда более интересное. Юноша перевёл взгляд на девушку, и, оглядев ее с ног до головы, игриво вскинул бровь. Она прыснула. — Нет, не такое. — Ты по этому случаю так чудесно выглядишь? — Да. — Ну давай, выкладывай, — томно вздохнул он, пересаживаясь вполоборота к девушке. — Мой братец сказал мне, что влюбился. Лиам откинулся назад, прижав пальцы к губам. — Не может быть! Я думал, Берт не может любить что-то кроме книжек по живописи. — Ты пуще прежнего удивишься, когда я скажу, кто она. — Кто она? Лалита склонила голову, хитро улыбаясь. Лиам шутливо толкнул ее в плечо. — Ну не томи, Лали! — Лилит. Глаза юноши округлились до размера блюдец. Лали перегнулась через край скамьи в приступе безудержного смеха. — Ты опять издеваешься? — Нееет! Клянусь тебе! — Кошмар какой. Из всех женщин в Долине он выбрал самую неприступную. Ох, несчастный… — По-моему, Берт по жизни не ищет легких путей, — грустно рассмеялась Лали. (In Your Dreams- Million Eyes) Лиам печально вздохнул. — Я его понимаю. Сердцу ведь не прикажешь. Лали внимательно заглянула ему в глаза. — А разве тебе что-то преграждает путь? — Ты принцесса, мне нельзя тебя любить. — Во-первых, я сомневаюсь, что буду наследовать престол. Не забывай, что у Тара есть еще и сын. А во-вторых, почему это нельзя? Я разрешаю. Можно. — А может я недостаточно хорош для тебя, — с шуточным вызовом бросил Лиам. Его слова полоснули по сердцу девушки. Он словно бы искал предлоги избежать ответственности, словно бы боялся Лали, оттого отступал. — Что за чушь? — рассмеялась она, прижимая юношу к себе в нежных объятиях. — Я тебя люблю. И если ты не будешь любить меня в ответ, я буду несчастна. Хочешь, чтобы я была несчастна? — Конечно нет. — Ну и все. Лали встала и обошла скамейку, оглядывая зелёную поляну сбоку от дорожки. — Жозефина отчитает тебя, если ты испачкаешь рубашку… — И тебя, если ты испачкаешь платье. Они оба воровато переглянулись и, весело смеясь, упали на траву… *** — Лали? Ты тут? Лиам взволнованно оглядел лицо девушки, тряся ее за плечи. — Что с тобой? Она мягко коснулась его ладоней, сплела пальцы. — Все хорошо… просто… кое-что вспомнила. Сейчас нельзя было ему говорить. Лали догадывалась, к чему эти видения, но определенного исхода ждать было глупо. Картинка, разорванная на кусочки, вдруг, наконец, начала складываться в ее голове. (Vienna — Lambert) Дверь в комнате Жозефины отворилась с непривычно сильным грохотом. Лали вздрогнула от неожиданности, выронив из рук гребень, которым до этого проводила по волосам, сидя на табурете перед большим зеркалом. Тем самым зеркалом, что открыло ей и Лиаму трогательную сцену на крыльце больницы. Обернувшись, она увидела Лилит. Девушка тяжело дышала, приложив ладонь ко рту. — Что с тобой случилось, милая? — взволнованно спросила Лали, торопливо поднявшись. Присмотревшись, она с ужасом поняла, что сквозь пальцы подруги сочилась кровь. Что-то нехорошее почудилось Лали. Ей показалось, словно когда-то давно она видела что-то слишком похожее. — Где Жозефина? — спросила Лилит, тщетно пытаясь остановить кровь, однако она лишь продолжала идти из свежей раны. — Посиди, я схожу за ней, — взволнованно произнесла Лалита, усадив девушку на табурет, на котором сама только недавно сидела. Подобрав полы платья, она выбежала в коридор, но тут же на кого-то налетела и, неловко споткнувшись, повалилась на пол. — Куда ты так спешишь, милая? — услышала она знакомый женский голос. Лали не могла поверить своей удаче. Жозефина, стоя в своей рабочем платье, протягивала ей руку, недоуменно осматривая. Поднявшись на ноги, девушка схватила ее за локоть и почти втолкнула в комнату. Стоило ничего не понимающей женщине увидеть Лилит, пальцы которой становясь все краснее и краснее, ей тут же стало ясно, в чем дело. — Нужен спирт и тряпка, — сказала Жозефина словно самой себе, а после открыла один из ящиков трюмо и, немного поискав, достала оттуда светлый флакон и небольшой кусочек ваты. — И как тебя опять угораздило разбить губу, Лилит? Опять? Невольно Лалита подумала, что женщина говорит не о каком-то давнем случаи. Словно это произошло в их прошлой жизни, но они этого не помнят… Когда Жозефина подняла лицо девушки за подбородок, а после стала мягко проводить смоченной в спирте ватой по губе, обеззараживая рану, Лали словно ударило током. Слишком знакомой показалась ей эта сцена, правда что-то в ней было все же не так. «Вот бы так было всегда», — пронеслась странная мысль у нее в голове. Всегда? Но разве раньше было как-то иначе? Почему Лалите кажется, будто она знает, какие раньше отношения были между Жозефиной и Лилит? Девушка же познакомилась с ними только здесь, тогда откуда у нее такие предчувствия, такая уверенность в них? Когда женщина закончила, Лилит поднялась со стула и неожиданно притянула ее к себе. Когда девушка благодарно коснулась губами щеки Жозефины, в сознании Лалиты словно что-то разорвалось. Нет, все ведь было иначе… Когда-то было… *** Сидя в саду под живой изгородью, Лалита вдруг услышала знакомые голоса. Она замерла, вслушиваясь в слова, что резкой интонацией разрезали спокойствие и тишину ясного дня. — Да как ты могла! Есть ли у тебя совесть! — возмущённо говорила Жозефина, обращаясь к кому-то. Лали стало не по себе. Она уже догадывалась, кто вызвал немилость Жозефины. — Опять тебе что-то не нравится? Наши с Бертом отношения — это наши проблемы, до которых тебе не должно быть дела, так что оставь меня в покое! — ответила ей Лилит. А после Лали словно оглушили, таким громким ей показался звук хлёсткой пощёчины. Девушка знала, что подобным сценам не нужны свидетели, однако не нашла в себе сил немедленно уйти. Поднявшись на ноги, она заглянула за высокую изгородь, затерявшись в пышно разросшихся листьях недалеко стоящего дерева. Девушка чувствовала, что находиться здесь не должна, подглядывать нехорошо, Тар говорил об этом, но любопытство все же взяло над ней верх. — Да знаешь ли ты, сколько крови ему попортила?! — сжимая кулаки до белых костяшек, выкрикнула Жозефина, испепеляя взглядом Лилит, держащуюся за покрасневшую щеку. — Как он только смог в тебя влюбиться? — Ну не в тебя же в самом деле ему влюбляться, — парировала девушка, гордо вскинув голову. — На тебя никто и не посмотрит. Женщина вскипела от злости. Лилит лишь усмехнулась, подойдя к ней вплотную. Когда девушка коснулась ее щеки, Жозефина брезгливо отшатнулась, почти уперевшись спиной в живой забор. — О как, — наигранно удивилась Лилит, вновь протянув к ней руку. — А пару лет назад ты была посговорчивее. Щеки Жозефины заалели, словно ей вспомнилось что-то постыдное. Она тряхнула головой, пытаясь отогнать внезапные мысли. — Это… — нервно сглотнула женщина, заправив за ухо выбившуюся из прически прядь волос, — это было ошибкой, и я ее признаю. «Врет.» — вдруг пронеслось в голове Лали. «Она врет. Эта идея привлекает ее до сих пор. Но это так странно…» Лали почувствовала себя неловко. Словно она стала свидетельницей чьей-то семейной ссоры. Но оторваться уже было невозможно. Стараясь даже не дышать, чтобы не привлечь к себе внимание, она продолжала с интересом смотреть за происходящим. — О правда? — Лилит таки положила руку на плечо женщины, на что последняя вновь дёрнулась. — А мне казалось… — Мало ли что тебе казалось! — не дав ей закончить, сказала Жозефина, оттолкнув от себя девушку. Та вновь как-то странно злорадно улыбнулась. Эта улыбка не предвещала ничего хорошего. По спине Лалиты пробежали холодные мурашки. Стало не по себе. Такая Лилит показалась ей опасной, непредсказуемой. Пугающей. Может, даже безумной. Девушка округлила глаза от удивления, когда Лилит, сделав решительный шаг, прижала Жозефину к живой изгороди, а после угрожающе нависла над ней. Лалите было несколько страшно, но, в тоже время, она чувствовала, что Жозефина держит все под контролем. Словно разъярённая непредсказуемая Лилит на самом деле пешка в умелых руках Жозефины. Словно Жозефина знает ее вдоль и поперёк, и ей жутко нравится мнимая непредсказуемость Лилит. — Да что ты… — хотела сказать женщина, но ее внезапно заставили замолчать, притянув к себе за ворот платья. Она тут же стала сопротивляться, вырываться, даже тянуть девушку за волосы. Она не боялась ее, нет… Она не хотела показывать своих истинных желаний, выглядеть слабой в глазах коварной соперницы. Хотя соперницы ли…. (The Cheek of Night — Abel Kozeniovski) И тут Жозефина дала слабину, позволяя Лилит жадно впиться в ее губы. Внутри неприятно скрутило. Это зрелище пугало и завораживало своей неправильностью. Лали никогда в жизни не видела подобной изощренной жестокости. Тар создал мир, в котором все жили в согласии, как же такое могло случиться в их светлой Долине? Руки Лилит принялись скользить по телу Жозефины, ее пальцы стали впиваться в кожу, больно царапая ногтями. Они растрепали ей прическу, сильно тянули за волосы. Жестоко. Сама Жозефина отбивалась как могла. Для Лали было удивительно наблюдать за столь странной дракой. А была ли это драка? Ведь когда целуют, не причиняют боли. А когда бьют, не желают целовать. Что происходило между ними? Лалита не могла понять, лишь смотрела, как рука девушки неприлично поднимается по женской ноге. Послышался сдавленный вскрик, а после Лилит резко отпрянула. — Ах ты… — прошипела она, стирая текущую кровь с распухшей губы. Подцепив пальцем подбородок Жозефины, девушка подняла ей голову и вгляделась в светлые глаза. Женщина с ненавистью плюнула ей в лицо, на что Лилит лишь рассмеялась. Лали едва сдержала смешок. С силой толкнув Жозефину в грудь, Лилит заставила ее повалиться на зелёную ограду. Затрещали ветки. — Какая же ты жалкая, — произнесла Лилит, посмотрев на осевшую на землю Жозефину. Лали заметила, что и ее губы были в крови. — Ты думала, что кому-то ещё нужна? Наивная. Разве что твой братец и будет печься о тебе. Пока удачно не женится на принцессе. И тогда ты останешься в одиночестве. Его же ты больше всего боишься? Из нее словно сочилась желчь. Напоследок окинув женщину презрительным взглядом, Лилит развернулась на каблуках и зашагала прочь. Лали видела, как Жозефина прижимает ладонь ко рту, как поднимается на подкашивающихся ногах, поправляет одежду, осматривается по сторонам, ничего не видя перед глазами. Какую странную смесь чувств Лали видит в ее душе. Ведь ей нравится. Нравится все, что делает Лилит. Ей от этого больно: от каждого движения, слова — но эта боль сладка, как не сладко вино, отчего за то, чтобы снова это испытать, Жозефина готова отдать все. Опустив голову, Жозефина тоже уходит. Лали чувствует её довольную полуулыбку. — Вам понравились, Ваше Высочество? — вырвал Лали из оцепенения голос Лилит. Подойдя к принцессе, она едко улыбнулась. — Подсматриваете? Как нехорошо. Это начинает входить у вас в дурную привычку. Лали медленно развернулась к Лилит и, окинув ее недоверчивым взглядом, ответила: — Не тебе осуждать мои привычки. Лилит опешила от грубости девушки. Её губы растянулись в коварной улыбке. — Даа? — протянула она. — Тар бы не одобрил такое поведение. — А такое, — Лали махнула головой в сторону живой изгороди, которая служила столь неудачным укрытием для произошедшей сцены, — не одобрил бы тем более. Лилит открыла было рот, чтобы сказать что-то едкое, но тут же передумала. Лали снисходительно улыбнулась. — Если ты так стесняешься того, что тут вытворяла… не волнуйся, мне нет дела до вашей с Жозефиной личной жизни. — Да нет никакой личной жизни! — захлёбываясь яростью прошипела Лилит. Лали приблизилась вплотную к Лилит. Даже внушительная разница в росте сейчас не делала Лилит сильнее. Лалита улыбнулась уголком губ. — Не кипятись, я никому не расскажу. Приподнявшись на носочки, Лали оставила мимолётный поцелуй на щеке Лилит, от чего последняя оскорбленно дернулась, заставив Лали довольно рассмеялся. Девушка ушла, оставляя за собой шлейф аромата сочных пионов. Лали точно знала: в Долине Лилит может обвести вокруг пальца кого угодно, но не её. *** (Petting the Keys — ibi) Из коридора послышался раздражённый голос Лилит. — Лали, ну где тебя черти носят? Ты обещала спуститься, а сама…. Девушка замерла в дверях. Лицо Лали отражало мощнейший шок, по щекам струились слёзы, а пальцы намертво вцепились в платье. Лилит мгновенно оказалась на коленях перед Лали. — Милая, что с тобой? Что случилось? Девушка несколько раз вздохнула и порывисто вытерла слёзы. — Прости, Лилит, я не могу не сказать тебе… Я… Лилит сжала ее пальцы, коснулась губами выпирающих костяшек. — Успокойся, ромашка. Выдохни и расскажи все, как есть. — Я вспомнила, кем мы были в прошлой жизни… в смысле…в Долине. Тар очень внимательно рассчитал судьбы для каждого из вас… — То есть как? Все мы? И я, и ты, и Лиам? — Да, Лилит. Ты, конечно, натворила там как следует… Лилит по-доброму усмехнулась, чем окончательно разрядила обстановку. — Ну-ка поведай. — Ты…разбила сердце Берту и Жозефине. — Стоп-стоп- стоп…. Берту? — Да, в Долине он был моим Братом. Мы были…детьми Тара. — И ты молчала, что ты принцесса драяд? — Клянусь, я не знала! Я вспомнила только сейчас. Лилит задумчиво покрутила в пальцах прядь волос, переваривая услышанное. — Так значит, я была коварной разбивательницей сердец, хах… а Жоззи? Она тоже попала под горячую руку? — Тонко подмечено. У вас были страстные и жестокие отношения. Девушка покраснела и смущенно кашлянула, словно Лали открыла какой-то ее секрет. — Неожиданно, — выдавила она. — Ты была коварная, жестокая, непредсказуемая… И никто кроме Жоззи это в тебе не принимал. — Но почему ты плакала? Ты видела, как я сотворила что-то ужасное? Вряд-ли Тар бы отправил меня сюда только из-за связи с Жозефиной. — Я тоже так думаю, но пока я не видела ничего такого. — Тогда в чем дело? Что тебя так расстроило или шокировало? Лали медленно выдохнула и вцепилась руками в пальцы Лилит. — Мне было тяжело…видеть тебя такой. Я, конечно, люблю тебя в любом виде, но… — глаза девушки вновь наполнились слезами, — Я вспомнила нашу первую встречу и заметила поразительное сходство. Но эта жестокость напускная. И из-за неё тебе пришлось так страдать… Ты не настолько зла, какой порой хочешь казаться. Ты прекрасна, Лилит. И достойна того, чтобы у твоих колен оказался весь мир. — Лали, ты сумасшедшая! — рассмеялась Лилит, притягивая девушку к себе и оставляя на ее губах мимолётный поцелуй. — Пойдём вниз, Жозефина ждёт. *** Лилит никак не отпускали слова Лали. Она не могла поверить в то, что наконец нашла оправдание своим страданиям. Обиженный ею в Долине до глубины души Берт, обходился с ней жестоко в Тотспеле. Но любившая в Долине Жозефина, продолжала любить и сейчас. Что-то не вяжется… Лилит подошла спичку, чтобы зажечь свечу, и воспоминания вспыхнули вместе с ней. (Broken — Krobak) Факел в руке Лилит горел ярким голубоватым пламенем томленой злости. Огни ярости полыхали в ее глазах. Она была предана. Так жестоко предана. От ее любви так бессердечно отреклись. *** Она стоит у дверей мастерской Берта, переминаясь с ноги на ногу. Она наконец-то решилась рассказать ему обо всем. А так долго ждала. По глупости Лилит отказала ему в первый раз, но в этот точно его не потеряет. Она до мелочей помнит, как он пришёл к ней с букетом прекрасных цветов, чтобы говорить о своих чувствах, а она посмеялась и отправила его куда подальше. И осознание содеянного пришло к ней слишком поздно. Ведь она насмехалась над единственным в Долине, кто действительно ее любил. Ей было стыдно. Очень стыдно. И она была решительно настроена. Лилит должна была вернуть его любовь к себе любой ценой. Несколько неуверенных шагов, затем стук в дверь. Дверь открывается рваным движением руки. Он пьян. Он окидывает Лилит взглядом. — Зачем пришла? Кинжал грубости рассекает ее сердце. — Я хотела поговорить. — Нам не о чем разговаривать, Лилит. Берт собирался уже закрыть дверь, но отчаянный порыв Лилит его остановил. — Берт, прошу, послушай меня! Я люблю тебя, я была глупой и не признавала этого! Он резко хватает ее за запястье и застывает в миллиметре от ее лица. — Ты что? Что ты сказала?! Любишь?! Тебе чуждо это понятие, Лилит, чуждо! Ты ничего не знаешь о любви! Лилит замирает. В эту секунду вся Долина слышала, как с треском разбилось ее сердце о порог мастерской Берта. Холодно. Ей пусто и холодно. Но в её глазах больше нет страха. Больше нет ничего. Вообще ничего. Сейчас кажется, что остановилось течение времени. Что остановилась ее жизнь. В её голове звенит лишь одна фраза «Ты ничего не знаешь о любви!» «Как ты можешь так говорить? Ведь я доверила тебе то, что никому никогда не доверяла! Неужели одна ошибка способна заставить тебя меня ненавидеть? Но ты ведь говорил, что ты меня любишь! Что с тобой не так? Почему ты думаешь, что можешь врать о таких вещах?! Кто давал тебе право врать об этом?!» Душа Лилит рвалась наружу, готовая вот вот разлететься на тысячу маленьких лоскутков. Она резко выдернула своё запястье из цепких пальцев юноши. Берт смотрел на неё с полнейшим непониманием. Он отчаянно пытался ухватиться хотя бы за краешек ее мыслей, но пьяный рассудок отрицал все, что не лежало на поверхности. Он очень старался услышать её, но отчего-то слышал только себя. Лилит смотрела ему в глаза с выражением гордого разочарования. Ей было так больно, что эта боль через ее взгляд поразила опьяненное сознание Берта, ворвалась в его душу и заставила на минуту ощутить все то, что испытывала она. — Ты сделала больно мне, Лилит. Будет честно, если страдать теперь будешь ты. Взгляд Лилит приобрёл опасное спокойствие. — Разговор окончен, — отчеканила она и захлопнула дверь мастерской. Берт упёрся лбом в деревянные дверные доски. Он же сделал все верно, отчего же так больно?! Отчего же теперь ему ещё больнее, чем тогда, когда она отреклась от него? Неужели разбивать кому-то сердце больнее, чем когда его разбивают тебе? *** Лилит бережно обняла себя за плечи, будто зная, что кроме неё самой, в этой жизни ее уже никто никогда не пожалеет. Страсть мгновенно потухла. Огонь больше не бушевал. Теперь она снова стоит возле мастерской, только уже опасно спокойная. Она пришла мстить. Она, опьяненная своей болью, с абсолютно задурманенным рассудком, пришла с большим горящим факелом, чтобы сжечь душу Берта так же, как он разворовал её собственную. Она резко дергает за ручку двери и входит внутрь. На полу разбросаны кисти, краски, и холсты, словно Берт вымещал злость на них. Лилит нагибается и поднимает обрывок одного из холстов. На нем аккуратно масляной краской выведена половила её лица. Она поднимает следующий — другая половина. Глаза. Губы. Руки. Все, что он когда-то любил, теперь лежит разорванное в клочья. Тот, кого она когда-то любила, разорвал ее на маленькие кусочки. Лилит резко встаёт и медленно оглядывает помещение изнутри. Она дышит ровно и спокойно. Сейчас. Сейчас настал час расплаты. Кровь за кровь. Боль за боль. Душу за душу. Факел падает на деревянный пол, оставляя за собой дорожку из голубого племени. Холодного и спокойного, как растерзанная душа Лилит. Она медленно шагает к выходу, позволяя языкам пламени цепляться к ее платью. Часть ее сгорит вместе с этой мастерской. А может даже и не часть. Она знала, что ей никто не поможет. Она знала, что ей суждено сгореть заживо вместе с душой Берта. Ей больше никогда не будет больно. Мастерская полыхала, а дым от неё рвался куда-то далеко-далеко в небо, куда же и рвалась уже отпущенная душа Лилит Все сгорало в холодном жгучем пламени. Все, кроме обрывков портрета Лилит. Потрет навсегда запечатлел ее такой: холодной, отчаянной, разорванной в клочья. Он словно бы кричал: «Убежать можно от всего, Лилит, только не от самой себя. До встречи в следующей жизни»