Долина Наваждения

(Save Me and I’ll Save You — Martin Herzberg) Утро, день — все как в тумане. Куда она попала? Что за ад, в котором ей теперь придётся пробыть неизвестное количество времени?.. Лучший способ понять мир — изучить его изнутри, то есть, через людей. Сегодняшним вечером семья Солсбери была приглашена на приём в поместье графа Гилберта Грея. Разумеется, слово «граф» Лалите ни о чем не говорило. Но судя по тому, с каким благоговением о нем говорила Жозефина, девушка рискнула предположить, что это какой-то очень важный человек. Любопытству ее не было предела. После обеда, когда Долину Наваждения обычно потихоньку накрывала вечерняя прохлада (здесь прохлада, судя по всему, носила постоянный характер), Лалита схватила Лиама за локоть. — Уговори сестрицу взять меня с собой! Юноша опешил. Он аккуратно коснулся её запястья, мягко поглаживая, но не поднимал на неё взгляда, ища ответ в потертых ромбиках плитки. — Лали, ты даже представить не можешь, насколько абсурдно звучит твоя просьба. — Ну пожалуйста, милый Лиам, — она крепко вцепилась в его руку, вынуждая посмотреть ей в глаза. — Ваш мир не ограничивается воротами больницы! Знал бы ты, как я хотела посмотреть… — Ладно, ладно…. Я что-нибудь придумаю. — Спасибо! Лалита быстро поцеловала его в щеку и скрылась за поворотом. Пальца Лиама коснулись щеки, горевшей от мимолетного касания губ девушки. Он тихо рассмеялся. — Ах, милая, милая Лалита… Не скрывая улыбки, юноша кинулся в комнату сестры, чтобы уговорить ее взять Лалиту с собой. Лиам застал Жозефину за смешиванием каких-то трав для настойки. Он прижался к спине женщины и обвил ее руками. Юноша не видел ее лица, но знал, что она лукаво улыбается. — Ну признавайся, чего ты хочешь, плутишка! — рассмеялась Жоззи. — Лалита очень просилась с нами на приём. Она очень хочет повидать мир, познакомится с обществом, я подумал, может… — Лиам, это очень плохая идея. — Ну пожалуйста, сестрица! Она же такая милая и добрая, как ей можно отказать?.. Жозефина вздохнула, явно не одобряя идею, но все же желая пойти на уступку брату. — Ну… мы могли бы взять ее вместо служанки, — ответила, наконец она. Лиам прижал ее к себе сильнее и оставил мимолётный поцелуй на макушке. — Жозефина, ты знала, что ты самая лучшая сестра на свете? Она весело рассмеялась. — Знала. Но, тем не менее, благодарю, что напомнил. Сказочно довольный Лиам выскочил из комнаты и побежал оповестить Лалиту о том, что ей предстоит отправиться с ними. Ее ждало долгое приготовление. (Waltz in H-Moll — Pavel Fedorov) Лалита сидела, любуясь на себя в зеркало: Жозефина колдовала над ее волосами, стараясь придумать такую замысловатую причёску, чтобы скрыть драядские ушки, что, казалось, было невозможно. В дверь коротко нервно постучались. — Да? — спросила Жозефина. Дверь открыл грузный мужчина, и, извиняясь, спросил: — Там в двадцать четвёртой Эйвери буйствует. Может ей нужно дать успокоительное? Жозефина устало закатила глаза. — Ох уж эта Эйвери… что там у неё на этот раз? — Злится, что гоблины постоянно стучатся к ней в дверь. Лалита прыснула. — Они же у вас здесь не водятся, — хладнокровно заметила она. Жозефина снова вздохнула. — Да, милая, в этом-то и дело. Дай ей отвар из зверобоя, Говард. — Хорошо, мэм, — сказал он и скрылся за дверью. Лалита долго смотрела ему вслед. — Почему они так странно себя ведут? Жозефина, до этого отрешенно смотревшая в окно, вдруг встрепенулась. — Кто, милая? — Люди, которые здесь живут…они словно провидцы, но какие-то…злые и вспыльчивые. Почему так? Жозефина совсем не знала, что ответить на такой вопрос. Она наблюдала за Лалитой, и она порой вовсе не казалась ей сумасшедшей — скорее просто сказочной эльфийской принцессой, выскользнувшей нечаянно из страниц старой книги с преданиями. Жозефина винила себя за это. Она медсестра. На дворе девятнадцатый век — пора, когда люди уже вовсе не верят в сказки. А может, в сказки верить никогда не поздно?.. Жоззи улыбнулась своим мыслям. — Прибавлю румянца твоему прекрасному личику, — сказала она и несколько раз прикоснулась пуховкой к лицу Лали. Лали тоже улыбнулась. — Мне нравится. Давай ещё что-нибудь приукрасим? — оживленно спросила она. Косметика Жозефины стояла вдоль туалетного столика, интригуя завораживающим блеском флаконов. — Конечно. Выбирай. Спустя пятнадцать минут на лице Лалиты красовался настоящий макияж госпожи. Она уже вовсе не походила на служанку… — Что-то мы слегка переборщили, — рассмеялась Жозефина. — Платье выберем попроще, что скажешь? — Чудесно, я люблю незамысловатую одежду. Легкое шелковое платье кремового цвета выгодно подчеркивало тонкую талию Лалиты. Она покрутилась у зеркала, довольно улыбаясь, потом радостно обняла Жозефину. — Жоззи, ты — волшебница! Спасибо! — Не за что, милая. Ты будешь сиянием сегодняшнего вечера. (A Flowing Somberness- Laurence Ipsum) Карета Солсбери остановилась прямо у порога величественного особняка Греев. Лиам галантно подал Лалите руку. Весь он трепетал в ожидании чего-то. На пороге их встретил, похоже, сам Гилберт Грей. — Добро пожаловать! Он абсолютно панибратски обнял Лиама, что было, казалось, неактуально для столь важного и торжественного приема. — Берт! Как я рад тебя видеть! — Лиам, дорогой, сколько лет? Тысячу? Берт освободил Лиама из своих объятий, развернулся к Жозефине и галантно поцеловал ей руку. — Вы, как всегда прекрасны, миледи. — Благодарю, — засмущалась она. В следующую секунду взгляд Берта упал на юную девушку, стоящую неподалёку от них. Взгляд этот быстро приобрёл заинтересованность. — Что за прекрасная юная леди? — Наша новая служанка, познакомься — Лалита. Берт осторожно протянул руку в ожидании ее руки. Его губы замерли в миллиметре от нежной кожи тыльной стороны ладони. Берт хищно, исподлобья взглянул на Лалиту, и, наконец, оставил невесомый поцелуй на ее руке. — Рад видеть Вас в моей скромной обители. Лалита смущенно улыбнулась. — Спасибо Вам за гостеприимство, господин Грей. И все довольные отправились внутрь особняка. Интерьер выглядел просто потрясающе: высокие потолки, готическая мебель, дороговизна, изящество… Внимание Лалиты остановилось на стене, на которой красовалось довольно внушительное количество портретов. — Какие чудесные картины… Откуда они у вас? — сгорая от любопытства, но не теряя томной женственности спросила Лали. Берт улыбнулся уголками губ. — Несколько из них я нарисовал сам. Угадаете, какие именно? Пазл в голове Лалиты сложился. Ну конечно, они с Лиамом хорошие друзья! Кем же может быть друг художника? Конечно, художником. Лалита задумчиво прошлась вдоль картин, прислушиваясь к ощущениям. — Вот эта, вон та сверху…и ещё. вон та, третья слева. Берт раскрыл было рот от изумления. — У вас безупречная интуиция, юная леди! — Благодарю, — коварно улыбнулась ему Лалита. (Two Skies — Dirk Maassen) В этот момент в прихожую вошла девушка. На вид она была несколько младше Жозефины. Темное бархатное платье, рыжие кудри до пояса и дерзкая ухмылка. — Все уже в сборе? , — с притворным восхищением сказала она. — Рада всех видеть! Она поочерёдно поздоровалась со всеми, все так же притворно улыбнулась Лалите. — Новая служанка, значит. Я Лилит Грей, рада знакомству. — Взаимно, — сдержано ответила Лали. В следующую секунду она метнула взгляд на Лиама. И тогда сердце Лалиты упало куда-то вниз, разбиваясь в тысячу осколков. Вот, чего он с таким трепетом ждал. Встречи с ней. Как он на неё смотрел, о Великий… Столько нежности, столько любви к этой стервозной лицедейке… Земля ушла из-под ног. «Нужно держать себя в руках» — пронеслось у неё в голове. Лалита собралась в кучу, улыбнулась, сцепив руки. Ее состояние не ускользнуло от трепетного внимания Берта. Лилит пригласила всех в гостиную и Лали послушно пошла со всеми. Гостиная, все так же хорошо убранная. Лалите уже все равно. Вся эта красота потеряла смысл. Потеряла, потому что она накладная. И прячет под собой гниль. Лиам все правильно тогда сказал — он тоже один из них. О, как ей было жаль. Этого невозможно было выразить словами. Она была обманута, так жестоко обманута, и тем, кто казался самым светлым и чистым душой из всех здесь присутствующих. Он тоже тянется за притворной красотой, как и все они… Этого не может быть. А как же картины? А как же поле? А как же его честность по отношению к ней?.. На глаза Лалиты навернулись слёзы. Она повела плечиком и резко встала с софы. — Мне что-то нехорошо, пойду, проветрюсь. Она знала, что за ней никто не побежит: все были слишком заняты высокоинтеллектуальным обсуждением мнимого прекрасного. В одной из дальних зал был выход на балкон. Лалита медленно вышла, вдыхая прохладный воздух полной грудью. Слёзы неумолимо струились по щекам, нещадно размазывая макияж. (Sails — Martin Herzberg) Внезапно она почувствовала на плечах нежное прикосновение тёплого чёрного бархата — на ее плечи опустился блейзер Берта. Он подошёл и просто встал рядом, будто бы ничего говорить было не нужно. Будто бы он все итак понял. Лалита печально улыбнулась упавшей на горизонте звездочке. Берт заметил ее потекший макияж, отвёл взгляд куда-то вдаль. — Кем бы ни был ваш обидчик, я ручаюсь, что он поплатится за содеянное. — Оо, — усмехнулась Лалита, — тогда Вам придётся уничтожить весь мир. Берт улыбнулся. — Чем же он вам так насолил? — Странно все в нем… Так много гнили и так много света… — Вечный баланс света и тьмы… — устало усмехнулся Берт. Он вытащил из кармана кружевной платок и протянул его Лали. — Мне очень больно смотреть на ваши страдания, — вдруг неожиданно признался он. — Могу я их как-нибудь облегчить? Лалита вновь рассмеялась, грустно-грустно, и, вытерев потеки туши, посмотрела ему прямо в глаза, внимательно и изучающе. Казалось, он был соткан из совсем другой ткани, так же тонко чувствовал, как она и понимал прекрасное… Но он пригрел у себя под крылом язву. Язву, которая… Лалита осеклась. Доверять ему было опасно. Он мог быть таким же, как все они. Она отвела взгляд. — Не утруждайте себя, господин Грей. — Вы не доверяете мне… — А должна? Лали спросила это вовсе без дерзости, словно потерявшийся котенок, подвергающий сомнению теперь все услышанное. — Знаете, что я вам скажу? Берт смотрел на неё внимательно и снисходительно, словно учитель на ученицу. — Можно оступиться и оказаться преданной самым дорогим человеком. Можно оступиться не раз и стерпеть не одно предательство. Но если вы закроете своё сердце от всех людей, вы никогда не познаете всю красоту человека, всю прелесть баланса света и тьмы в нем. Он нежно коснулся ее руки. — Одумайтесь, Лалита. Закроетесь сейчас — будет очень сложно открыться потом. Лали благодарно улыбнулась Берту. — Спасибо за вашу мудрость, господин Грей. Можно попросить вас кое о чем? — Конечно. — Обнимите меня. — смущенно попросила Лалита. Мужчина нежно прижал ее к себе, пряча в тёплых объятиях от такого чужого для неё мира. Горячие ладони Берта прожигали кожу Лали даже через бархат блейзера. Лали не могла сдержать довольную улыбку. Она за последнее время давно не чувствовала себя в безопасности… Особенно, так, как сейчас. Все проблемы мигом улетучились. Кажется, она все ещё может открываться. Кажется, она все ещё может любить…