Порождённые парами вздохов

Утро встретило Баки ярким светом из всё тех же панорамных окон, которые уже не казались такими роскошными, и страшным похмельем. По ощущениям во рту сдохли кошки, а тело неистово болело от огромного количества новых синяков. Он не был до конца уверен в том, что в той части, вспомнить которую никак не получалось, не произошло чего-то травмоопасного. Приняв положение сидя, Барнс тут же об этом пожалел и упал назад, кутаясь в одеяло с головой, чтобы глаза не слепило, а голова перестала так сильно раскалываться. Картинка прошлого вечера медленно складывалась, и это приводило в ужас. Выходило так, что Капитан, с которым Баки переписывался, к которому испытывал неподдельный интерес, хотел узнать лучше и стать хотя бы другом, всё это время был Стив. И он знал, с кем общался. Последний факт сбивал с толку больше всего. Может Роджерс, ну, просто поспорил на меня? Неприятная мысль, но вариант в текущей ситуации вполне логичный. Заигрался с Сэмом или типа того в какую-то игру, так подобное и происходило, нет? Барнс просто оказался рядом, самым подходящим вариантом. Лузером, подсказывало подсознание. Баки яростно кусал свои губы, сжимая в руках мягкую ткань, злость медленно поглощала его, заставляя, несмотря на неприятные ощущения во всём теле, встать и занять ванную на добрых пятнадцать минут, чтобы умыться и почистить зубы. Врага надо встречать при всем параде, тем более находясь в его логове. Вернувшись в спальню, решил осмотреться, вчера ведь даже не задумался, в какую комнату зашел в попытке спрятаться и сделать паузу; отвык от таких вечеринок, избегал их, потому что за ним определенно увязалась бы Наташа, а это означало компанию Сэма и Стива. Черт бы побрал эту дружбу и постоянные звонки. Баки почти всегда в курсе, где Романофф, чем она занималась, по голосу понимал, какое у нее настроение. Проблема была лишь в том, что это взаимно. Как и весь пентхаус, мебель вокруг буквально сверкала от чистоты, не заправленная кровать выглядела будто бы чужой и лишней. Взгляд Барнса выцепил небольшой шкаф с потрепанными на вид книгами, совершенно разными произведениями, как классикой, так и художественной литературой, явно перечитанная владельцем не один раз; с рамками, на которых был изображен щуплый парень с яркой улыбкой. Ребенок будто светился изнутри, а его голубые глаза казались слишком большими для маленького и худого лица. — Мама говорит, что с детства я совсем не изменился, но, думаю, она сильно преувеличивает. — Голос вывел Баки из транса, он резко обернулся и весь подобрался, высоко вскидывая подбородок, занимая оборонительную позицию. — Шутишь? Это ты? — Недоверчиво осматривая Роджерса, парень поставил рамку на место, слишком боясь, что предательски дрожащие руки уронили бы ее. Да, Стив всё еще являлся мудаком, но портить чужие вещи Баки не привык, даже сделал шаг назад, чтобы не снести случайно что-то, оказываясь как раз в середине комнаты и намного ближе к двери. Позиция не из лучших, учитывая, что таким образом Барнс оказывался рядом с тем, от кого уже мечтал уйти поскорее, желал больше всего на свете. — Так уж получилось, я родился довольно болезненным, со мной было много проблем, потом пошел в плавание, занялся спортом и вот, мы здесь. — Он опустил взгляд в пол, держа руки в карманах и сжимая их, нервничая. Широкие плечи занимали почти весь дверной проём, не давая Баки пути отхода. — Давай не будем лицемерить? Не строй из себя добряка, я всё и так понял. Кому там нужно улыбнуться, где скрытая камера? Признаю, я придурок, не раскусил твой план сразу, влюбился, сдаюсь и преклоняюсь, только прекратим этот фарс. Хочу уйти домой, пусти. — Проговорил всё на одном дыхании, смело смотря прямо в глаза, такие чужие и родные одновременно. Баки не хотел лишний раз прикасаться к Роджерсу, вспоминать, каково это, стоять кожа к коже, водить руками по крепкой спине, (ладно, хотел, очень хотел, но знать это никому не обязательно), поэтому только беспомощно стоял, ожидая, пока тот уберется с его пути куда подальше, а сам Барнс (позорно) сбежит в свою обитель, трезвонить Наташе и заедать стресс мороженым. Типичная суббота. А Роджерс стоял, не сдвинувшись с места, будто бы завис, молчаливо и угрюмо. Больно тот был похож на потерянного щенка, и Баки с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза, потому что это никак не вязалось с его собственными эмоциями. — Погоди, что? Ничего не понимаю, можешь объяснить нормально? — все же подал голос Стив, спустя, казалось бы, слишком долгую паузу. Время тянулось непозволительно медленно, секунды — как часы. — Я похож на обезьянку в цирке? Поиздевался надо мной, притворился кем-то другим, чтобы пообщаться, а теперь делаешь вид, что ты тут не причем? Сам вчера признался, что ты Капитан, или будешь теперь отнекиваться? — Каждое слово Барнс цедил сквозь зубы, размахивал руками и ходил по комнате, будучи слишком активным для человека, страдающего от похмелья. Чувствовал себя деревянным, словно стрела, тетива уже натянута, вот-вот и взлетит в воздух. — Бак, ты чего? У меня и в мыслях не было причинить тебе боль, правда. Я просто хотел… Ты же избегал меня, как огня, без какой бы то ни было причины, или по крайней мере я ничего не знал. Наташа тоже плечами пожимала, а затем намекнула, что ты сидишь на этом сайте и твой никнейм как бы невзначай назвала. Это показалось мне хорошей идеей, чтобы попробовать. Думал, понравлюсь тебе, потом признаюсь, но всё это слишком далеко зашло. Я несколько раз пытался признаться, не помнишь? Подходил к тебе, а ты вечно сбегал по каким-то важным делам. Скажи честно, дела действительно были или ты так сильно меня ненавидишь, что и рядом находиться не можешь? От такого монолога Баки даже как-то стушевался, сжался весь и назад на кровать присел, чтобы не упасть ненароком. Взгляд на Стива поднимать было неловко, поэтому он рассматривал свои пальцы, заламывал их, не зная, что ответить. Мысли не формулировались в предложения, пока матрас рядом не просел под чужим тяжелым весом. Слова Роджерса никак не вязались с той ситуацией, которая произошла три года назад в этой же квартире, но Барнс не был уверен в том, что готов обсуждать, начинать эту тему; ответ мог ударить настолько, что после этого оправиться уже не получится. Мама всегда говорила: «Отбрось страх и слушай своё сердце, оно никогда не подведет». Была ли она права? — Естественно я избегал тебя, не задавай глупых вопросов. Я не мог спокойно смотреть на тебя после того, как ты сначала непристойно жмешься ко мне, а после сбегаешь и оставляешь позорно стоять в коридоре со стояком. Но о ненависти речи и не шло. Теперь и Баки мог согласиться с тем, что краснел Стив крайне очаровательно. Кончики ушей горели алым, и он закрыл их руками, отворачиваясь и опуская голову. — Тогда… Я думал, ты был слишком пьян, чтобы вспомнить, что тогда произошло. Это не оправдывает моего ужасного поступка, безусловно, боже, мне так стыдно. Прости, честное слово, мне очень жаль, я по уши влюбился в тебя, как только увидел в первый день в университете. В тот день выпил лишнего, а ты был таким красивым… Слишком много слов, да? Скажи мне заткнуться, я не- Баки, присев на колени у кровати прямо перед Стивом, повторяя вчерашнюю сцену, только наоборот, положил руки тому на щеки и опустил к себе, соединяя их губы в невинном поцелуе. Его нельзя было назвать их первым поцелуем, но разве это важно сейчас? Стив замер, ощущая себя будто во сне, не двигался еще некоторое время, пока не удостоверился, что Барнс не собирался отстраняться, и потянул парня к себе, усаживая на колени, ладони быстро вплелись в мягкие тёмные волосы, массируя затылок. Он двигался неуверенно, боясь спугнуть, сделать что-то не так, не до конца поверив в то, что всё реально; Баки прикусил его нижнюю губу, оттягивая на себя, обнимая за шею. Кто кого еще должен убеждать в реальности происходящего? *** Весь оставшийся день они провели в постели, совершенно бессовестно игнорируя звонки волнующихся друзей, по-новому изучая друг друга, обнимаясь и привыкая к прикосновениям другого человека. Дурачились, веселились, как дети, узнав в процессе, что Баки ненавидел щекотку, а Стив краснел слишком часто для взрослого мужчины. Непозволительно часто, вообще-то: буквально от каждого их неловкого столкновения, движения и, конечно, пошлых шуток, Барнс не мог сдерживаться. Рассказывали о стычках между друг другом, которые теперь воспринимались иначе, под призмой чувств. Оказалось, что рядом Роджерс крутился не случайно, а специально, отыскивал глазами, появлялся в привычных для Баки места, проходил мимо. Со стыдом тот признался, что несколько раз просил Сэма намекнуть преданному фан-клубу о том, где будет находится их кумир, чтобы таким образом визжащие девушки и парни обратили на себя внимание общественности и Барнса в том числе. Честное слово, Баки пообещал не смеяться и очень сильно сдерживался, но не смог. Стив был таким милым и влюбленным, а эта история не могла не убедить в правдивости и серьезности его чувств. Зачем еще заморачиваться из-за того, кто тебе безразличен? Время безустанно летело за просмотром Гравити Фолз. Стив заказал пиццу, а в следующий раз пообещал и самому встать у плиты, сделал любимый кофе и всячески обхаживал Баки, будто бы пытаясь загладить какую-то вину. Только вот Барнс его ни в чем не винил. Всё остальное, кроме них двоих, в тот момент было настолько неважным, насколько это в принципе возможно.