Порождённые парами вздохов

Баки не смог сдержать восхищенного вздоха, который потонул во всеобщих криках вокруг него. Студенты повскакивали со своих мест, прыгая и хлопая в ладоши, как будто смотрели Олимпийские игры, а не обычное соревнование между университетами. Барнс их не судил: как будто в замедленной съемке, будучи в специальных плавках, облегающих все нужные и не очень места, парень вылез из воды, с улыбкой принимая полотенце, которое ему протягивал друг. Он улыбался обаятельно, но при этом застенчиво, тем самым сводя с ума всех и каждого, кто смотрел в эти «блядские» голубые глаза. Первое слово собственноручно добавил Баки и очень собой гордился, потому что оно как нельзя кстати подходило, если вспомнить целиком обладателя этих глаз. Стив Роджерс — мокрая фантазия как девчонок, так и парней Нью-Йоркского университета. Хотя о чем тут говорить: у него был фан-клуб, в который входили ребята и из других учебных заведений. Они появлялись на разных спортивных соревнованиях с плакатами и флажками, чтобы поддержать невероятно очаровательного студента с факультета архитектуры и дизайна. Сидя в самой гуще среди таких фанатов, Баки уже не первый раз слышал о том, как мило Роджерс краснел: от гладкой груди до кончиков ушей, что легко можно было заметить из-за белоснежной кожи. Толпа скандировала его имя, поднимая выше ватманы и таким образом поздравляя победителя, виновник торжества уходил в раздевалку, то и дело оборачиваясь и махая в сторону трибун, пока не получил подзатыльник от Сэма Уилсона, также известного как лучший друг Стива со школьных лет. На эти соревнования Барнс приходить не хотел, у него огромное количество более важных дел, например, вернуться домой и завалиться на диван смотреть сериалы на Нетфликсе, доедая вчерашнюю пиццу, пятница все-таки. Стоило упомянуть, Баки не был фанатом Роджерса. Не являлся участником фан-клуба, не посещал соревнования и тренировки, не визжал при виде него, хотя и определенно точно отмечал привлекательность парня. Нет, серьезно, Стива нельзя назвать смазливым, но он был поистине красив из-за мягких черт лица, застенчивой улыбки, когда слышал комплименты в свой адрес, зажатости, когда «фанаты» подбегали, чтобы попросить автограф, к слову, он никогда не отказывал, пусть и не понимал, зачем это делал, не будучи какой-то знаменитостью или выдающейся личностью. Баки правда не шпионил, но знал многое, отличаясь внимательностью, пока кое-кто слишком часто оказывался в поле его зрения. Другой человек, тем более незнакомый, это в любом случае другой человек, но казалось, Роджерса так легко читать. Тычок под ребра вернул Баки в настоящее, и он автоматически потянулся пальцами к боку, хмуро смотря на рыжеволосую бестию перед собой, ради которой пришел, и потирая место будущего синяка. Трибуны уже опустели, особенно если вспомнить, как много студентов на них было еще несколькими минутами ранее, однако выбраться отсюда все еще не казалось легкой задачей. — Долго будешь штаны просиживать? Идем, Сэм зовет праздновать победу с остальными, вся команда по плаванию идёт. — Не то чтобы это было чем-то удивительным, Наташа обожала вечеринки также сильно, как и саму себя, а ее самооценке могла позавидовать буквально каждая первая, но парень всё равно вопросительно выгнул брови, поднимая их чуть ли не до роста волос. Романофф закатила глаза, в одно движение поднимая Барнса на ноги, поставила руки в боки и выпятила пухлые губы, накрашенные алой помадой, которая визуально делала их еще больше (она точно не выходила за контур?), — Я не дам тебе тухнуть в вечер пятницы, поэтому ты собираешь свои вещички и мы идём домой к Роджерсу. Точно, помимо красивой мордашки и тела Аполлона, которому завидовал даже Баки, заставив себя несколько раз в неделю ходить в зал и тягать железо, чтобы достичь хотя бы чего-то отдаленно похожего на скульптурные мышцы Стива, он также имел богатых родителей, а по слухам и очень добрых, любящих своего единственного сына. На первом году обучения они купили ему огромный пентхаус не так далеко университета, конечно же, чтобы ничего не мешало их сыну грызть гранит науки. Вечеринки в нем гремели достаточно часто, на некоторых из них Барнс бывал, но не задерживался надолго. Он был тусовщиком, окей? Просто чувствовал себя неуютно в доме Роджерса. Не его вина, что аура там была какая-то негативная, мебель стояла не по фэн-шую и так далее по списку (Баки придумал очень, очень много отмазок, сбегая от Наташи, которую на всех вечеринках можно было наблюдать в объятьях Уилсона). Кстати об этом, они встречались, к несчастью Баки, уже целый год, на протяжении которого трепали ему нервы на пару, чтобы он наконец подружился со Стивом и стал проводить время в дружеской компании чаще: играл в приставку, ходил в кино и клубы, обедал вместе в столовой и занимался учебой, благо, места в квартире хватало на десятерых, а их было бы всего четверо. Однако тот упрямился изо всех сил, находил причины и придумывал какую-то занятость, только бы не присоединяться к, вообще-то, и правда своим друзьям. Роджерс первое время пытался заговорить первым, звал к себе, проявлял интерес, но быстро отстал, видя тяжелый взгляд, которым его одаривали в ответ. Между прочим, Барнса в университете все любили, не обладая популярностью некоторых, в своих кругах тот слыл вполне себе веселым и интересным парнем, готовым помочь в любую минуту. Благодаря последнему он и подружился с Романофф: после того как Баки влез в драку и героически спас ее от двух старшекурсников, явно перебравших с алкоголем в тот день. Наташа посчитала долгом своей жизни отплатить за эту помощь, поэтому они продолжили общение, а через время поняли, что у них довольно много общего; об отношениях речи не шло, но братско-сестринские отношения зародились почти сразу, чего парню на первом курсе не хватало. Уехав достаточно далеко от семьи и своего близнеца Бекки, он чувствовал себя неуютно в одиночестве, восполняя пробелы каждодневными разговорами по видеосвязи, но это всё равно было не то. Рыжеволосая заменила ему всех и всё, а сейчас ее правда можно назвать членом семьи: Барнсы приняли Наташу с распростертыми объятьями, когда та приехала праздновать с ними Рождество. И именно она в данный момент недовольно щелкала пальцами перед лицом замершего Барнса. Последнее время парень всё чаще терялся в собственных мыслях, уходя далеко из реальности и попадая в различные неприятные ситуации. Как пример, несколько недель назад набил себе шишку, смачно впечатавшись в фонарный столб. Но этому была весомая причина, которую Баки хранил под сердцем, а если быть точнее, то в смартфоне, пряча даже от Романофф. — Слушай, мне обязательно идти? Знаешь же, я твоих пловцов на дух не переношу, да и мне нужно закончить эссе на понедельник… — Попытка не пытка, начал Барнс привычную для них обоих речь уже видя, как девушка в ответ отрицательно качнула головой. — Обещаю, я не буду заставлять тебя торчать там долго, уйдешь, когда захочешь, но хотя бы загляни. Стив будет рад тебя видеть, сделай подарок победителю. — Наташа призывно подвигала бровями и ухмыльнулась, заранее зная, какую реакцию это вызовет. Каждый раз одно и тоже, но она не отчаивалась. Романофф, по непонятным для Баки причинам, была уверена в том, что Роджерс испытывал к нему романтические чувства. Бред же, не так ли? Конечно, тот никогда не скрывал свою симпатию как к женскому, так и к мужскому полу, но все же. Кто бы в здравом уме поверил, что такой, как Стив, мог влюбиться в такого, как Баки? Он снимал небольшую квартиру-студию в получасе езды от университета, завязывал отрастающие волосы в забавный пучок на голове, когда у него не хватало времени (всегда) уложить их гелем, носил очки, постоянно спадающие на кончик носа, из-за чего их приходилось поправлять; его рюкзак держался из последних сил, вмещая в себя побитый жизнью макбук и книги из библиотеки, носил огромные толстовки, скрывая под ними мускулистое тело. Его гардероб был полон обтягивающих джинсов и футболок, что стали малы после упорных занятий в зале, но Баки не считал уместным носить это на учебу, зато в клубы собирался по несколько часов, то и дело крутясь перед зеркалом, подводя глаза подводкой и выбирая ту одежду, что подчеркивала все рельефы, но эта красота доставалась незнакомцам, успевающим облапать Барнса во время танцев, не более. В любви он уже давно разочаровался и не пытался никого найти, но и сексом на одну ночь не баловался, справляясь с естественной нуждой самостоятельно (и ожидая чуда). Наташа крутила пальцем и виска и со временем перестала заводить эту тему, понимая бесполезность подобных разговоров. Со своей ориентацией Баки разобрался еще в подростковом возрасте, конечно, не без помощи Бекки, которая буквально лицом ткнула в то, что его привлекал мужской пол; в тот же день об этом узнали Уинифред и Джордж Барнсы, отнесшиеся к заявлению сына на удивление для него спокойно. Они всегда оставались родителями, понимающими своих детей на всех уровнях, другим бы у них поучиться. Самым унизительным после стало поведение сестры — она то и дело подходила к нему и кивала головой в сторону того или иного парня, спрашивая мнение брата. Через пару лет им удалось прийти к мнению, что их вкусы не сходились, а заодно и расслабиться по этому поводу. Под буквально умоляющим взглядом Романофф парень все-таки сдался и, сжимая лямку потертого рюкзака, направился следом вниз. На парковке их уже ждал Сэм, как обычно, будучи друзьями хозяина пентхауса, они приезжали первыми, заказывали доставку еды и алкоголя, устраивали всё на столах и настраивали музыку, пока подбирались желающие оттянуться этой ночью или точнее забраться в постель к Роджерсу. Не глядя, Баки завалился на заднее сиденье и аккуратно закрыл дверь, сразу же облокачиваясь на нее и упираясь лбом в стекло. Смартфон издал привычный звук уведомления, заставляя сердце его обладателя пуститься в пляс. С огромным трудом Барнс заставил себя успокоиться и всё же поднял взгляд, замечая, что на переднем сидении устроилась его подруга, крепко сжимая ладонь Уилсона, и это могло значить только одно: Стив, лучезарно улыбаясь, сидел справа от него и махал ему также, как и своим фанатам на трибунах недавно. Баки пришлось нацепить на лицо дружелюбную маску и кивнуть, утыкаясь взглядом в окно, только бы избежать неловкой тишины или, упаси боже, разговора. Он не ненавидел Роджерса, нет, просто не знал, как себя с ним вести. Наташа вписалась к ним идеально, являясь лучиком света и заводилой в любой компании, но сам Барнс себя таковым не считал. Если уж на то пошло, в Стива нельзя было не влюбиться: его улыбка и доброта очаровывали, несмотря на всю популярность, он не зазнался и не стал хуже, чего ожидали многие завистники; помогал старушкам перейти дорогу, не отлынивал во время групповых занятий, хотя одного долгого взгляда бескрайних голубых глаз хватало, чтобы за него были готовы писать курсовые до конца жизни; занимался плаванием и повышал престиж университета своими наградами, играл в волейбол и баскетбол, периодически участвовал в волонтерских акциях. Это не говоря уже о том, что Стив являлся лучшим студентом если не во всем университете, то на своем факультете точно. Все преподаватели и управление были от него в восторге, восхваляя и ставя в пример каждый раз, когда подворачивалась возможность. Возможно, Баки немного надоело это всё, в чем его никак нельзя винить. Он стоически отрицал в разговоре с Романофф, но уже давно признался себе, что на первом курсе действительно был влюблен в Роджерса, еще до знакомства с Наташей, когда жизнь состояла из более частых вечеринок и огромных доз алкоголя, а от сигарет он до сих пор не очень удачно пытался отказаться. Со временем симпатия переросла в раздражение, ну кто бы вытерпел постоянно выслушивать то, какой этот Роджерс прекрасный, какое хорошее эссе написал или как помог настроить его одногруппнику ноутбук. Вот Барнс и не вытерпел, чувства переросли и изменились без его воли, а скорее под натиском общественности и еще некоторых факторов. Он качнул головой, вытесняя эти мысли из своей головы и понимая, что машина подъехала к нужному дому, а Сэм предложил им подняться, пока сам будет парковаться. Романофф, подсуетившись, схватила Баки под локоть, как только тот вышел на горячий асфальт, и поспешила внутрь, подгоняя Стива, семенившего позади. Наташа в принципе являлась отличной подругой; у нее будто бы была какая-то паучья чуйка, благодаря которой она всегда понимала, как лучше поступить, когда промолчать, а когда толкнуть воодушевляющую речь. Уилсону можно по-доброму позавидовать, раз ему удалось захомутать столь потрясающую девушку; не подведет, не бросит в беде, поддержит в нужный момент и в любой ситуации знает, что сказать. Не зря Наташа обучалась на факультете журналистики, характер позволит ей в будущем стать знаменитой в своей сфере. Всё чаще заламывая пальцы и торопясь попасть в пентхаус, Баки выдавал свою нервозность, но ничего не мог делать с тем, что его мысли были заняты человеком, сообщение от которого недавно пришло. Под предлогом вымыть руки, он сбежал привычным маршрутом, садясь поверх закрытой крышки унитаза и прикусывая нижнюю губу; волосы лезли в лицо привычным образом, что парень игнорировал, несколько раз перечитывая текст. Нам нужно серьезно поговорить. Успокоиться не получалось и привести мысли в порядок тоже. Барнс поднял взгляд и осмотрелся вокруг, чтобы расслабиться: с прошлого раза ничего не изменилось, ванная оформлена, как и вся квартира, в белых, бежевых и черных тонах и минималистическом стиле. В шкафчиках лежали одноразовые личные принадлежности для гостей: полотенца, шампуни и гели для душа, зубная паста и щетка. Баки положил смартфон экраном вниз на мраморную тумбу и подошел к зеркалу, умываясь холодной водой. Толстовка, в которой в этот апрельский день было довольно жарко, через мгновение оказалась поверх телефона, а парень осматривал себя, не переставая терзать нижнюю губу зубами. На протяжении нескольких последних месяцев Барнс переписывался в социальной сети с парнем, о котором не знал ничего, помимо того, что они жили в одном городе, но Нью-Йорк огромен и шанс их случайной встречи равен нулю. Баки даже не заметил, как стал одержим сообщениями от незнакомца, постоянно делясь с ним новостями и прося совета, стараясь быть отзывчивым, насколько позволял собеседник. А он был внимательным и интригующим, заставлял бабочек в животе оживать и отправляться в путешествие буквально одним словом. Телефон вновь зазвенел, напоминая о себе каким-то спамом, но позволяя вернуться в реальность и подталкивая к ответу: Баки не любил заставлять людей ждать, если у него и правда было время и возможность ответить прямо сейчас, не относясь к тем, кто специально игнорирует некоторое время, чтобы заставить собеседника ждать. Они не общались о чем-то особенном, не обсуждали учебу или личную жизнь, чтобы не поставить себя в компрометирующую ситуацию, их диалоги состояли из вкусов в музыке, искусстве или книгах, любимых мифов или глупых повседневных историй, не дающих ничего, кроме положительных эмоций. Баки понимал, что не должен так безрассудно и свято верить человеку, с которым толком не знаком, но ничего не мог с собой поделать, не в силах контролировать эмоции. Еще раз ополоснув лицо водой, Барнс запихнул толстовку в рюкзак, быстро напечатал, что сегодня уйдет в отрыв и не сможет отвечать, и достал из маленького кармашка черную подводку. Гулять, так гулять, пронеслось в голове, пока он пытался заставить руки не дрожать и подвести глаза. Несколькими минутами позднее Наташа гордо вздернула подбородок, чувствуя себя матерью уткой и наслаждаясь тем, как её гадкий утенок превратился в лебедя, широко улыбаясь и помогая расставлять ей пластиковую посуду. Даже если Роджерс заметил изменения, то вида не подал, настраивая стереосистему вместе с Сэмом и слушая какую-то его шутку. Он откинул голову назад, обнажая вид на молочную кожу и заходясь в приступе смеха, пока Уилсон похлопывал его по спине и заодно подмигивал Романофф. Как только всё успевал? Сглотнув, Баки с трудом отвел взгляд от парней и попытался сосредоточиться на обзоре пентхауса. Здесь ничего особо не изменилось с прошлого его посещения, но Барнс никогда и не торопился осматриваться вокруг, слишком увлеченный тем, как скоро получится сбежать. Судя по всему, Стив был чистюлей до мозга костей: ни пылинки, все вещи на своих местах, поверхность барной стойки сверкала, поблескивая на солнце, ярко светившем из панорамных окон, никаких тебе жирных пятен от прикосновений пальцев, даже лестница на второй этаж и та идеально вычищена. Барнс поймал себя на мысли, что хотел бы здесь жить, тут же хмурясь и замечая на себе взгляд хозяина квартиры, спешно возвращаясь к расставлению одноразовых стаканов и салфеток. Время до прихода первых гостей они заняли разговорами, раскинувшись на огромном диване с черной обивкой, как раз под цвет барной стойки и небольших ламп над ней, свисающих с потолка; либо у Роджерса был вкус, либо он нанял отличного дизайнера. Баки то и дело возвращался к тому, как грубо отшил своего друга по переписке одним сообщением. У него прямо руки чесались схватить смартфон и извиниться, убежать домой и снова всю ночь переписываться с Капитаном, как тот представился. Единственное, что сдерживало, это сидящая под боком Романофф, которая всеми силами пыталась втянуть его в общий диалог, заставить рассказать что-то или посмеяться над шуткой. Её заразительный смех отрезвлял и будил совесть, не давая поступить опрометчиво: решил отдохнуть и повеселиться, значит нужно идти до конца. — Всё в порядке? — Вопрос застал его врасплох, когда Барнс отошел на кухню выпить содовой. Обернувшись, он осоловело заморгал, осматривая себя с ног до головы: футболка не задралась, джинсы тоже. — Я не об этом, Бак, у тебя взгляд… отстраненный. Сердце пропустило удар, и парень выпрямился, мысленно двигая шестеренки в мозгу и придумывая, что ответить, чтобы больше вопросов не возникло. Стив не менее внимательный, чем сам Барнс, что могло доставить второму проблем. — Вспомнил, что эссе на понедельник нужно написать. — Он пожал плечами настолько непринужденно, что придраться было невозможно. — Ты можешь уйти в любой момент, если чувствуешь себя неуютно, — Роджерс говорил мягко, действительно не настаивая и не пытаясь давить, и это умиляло и раздражало одновременно. — Сегодня я хочу повеселиться, — сказал как отрезал, давая понять, что не хочет продолжать диалог, и возвращаясь к Наташе. Они с Уилсоном сделали вид, что не наблюдали за чужим разговором только что, продолжая как ни в чем не бывало промывать косточки соперникам в ближайшем соревновании по волейболу. На самом деле Баки никак не мог понять, как мечте всех девчонок и парней университета удавалось находить время на учебу, несколько дополнительных кружков, волонтерскую работу и друзей. Сам он пил кофе литрами и еле-еле успевал сводить концы с концами: сдавать вовремя нужные рефераты, посещать все пары, подрабатывать фотографом для небольшой газеты, чтобы получать не лишнюю прибавку к стипендии, и ко всему этому высыпаться и не выглядеть пандой. Последнее выходило хуже всего. Стив каждый день ходил, как с иголочки: в выглаженных рубашке и черных штанах или джинсах, в сверкающих чистотой туфлях или кроссовках с идеально белой подошвой (вот же зараза), пиджак без стрелочки. И это неимоверно бесило. Вскоре стали подбираться пока трезвые студенты, желающие отдохнуть за чужой счет. Барнс вцепился в свой стакан с пивом, как в спасательный круг, вливая алкоголь в себя слишком стремительно, из-за чего даже не заметил, как людей стало намного больше, чем свободного места и воздуха. Романофф плавно вальсировала между компаниями, вовремя вставляя каждое свое слово и слыша в ответ одобрительный гул. Сэм наблюдал за ней, стоя в окружении участников клуба плавания, не ограничивая, а только беспокоясь, будучи готовым помочь, если кто-то перепил и начнет распускать руки. Роджерс, как хозяин, тоже ходил где-то здесь, но вычленить его взглядом не получалось. Солнце уже давно зашло, и кто-то включил подсветку, мигающую разными цветами и отбрасывая причудливые блики на всё вокруг. Захмелевшего Баки от всего этого замутило, а перед глазами засверкали звезды. Он умел пить, но на пустой желудок его развезло совершенно неудивительно быстро; сегодняшний день явно нельзя было назвать удачным. В голове мелькали картинки, не способствующие хорошему настроению и желанию веселиться. Схожая ситуация напомнила о первой такой вечеринке несколько лет назад. Когда напившись, Стив прижал Баки к стене и целовал, гладил и совершенно недвусмысленно намекал на прекрасное продолжение вечера, а потом вдруг отстранился, извинялся неразборчиво, бормоча себе под нос что-то о том, что не должен был делать, и сбежал. Как бы Барнс не пытался, забыть эту ситуацию не получалось, однако это послужило еще одной причиной утопить свои никому ненужные чувства. Испытывая стыд, он так и не смог никому об этом рассказать, а тот же Роджерс, вероятно, не вспомнил ничего на следующее утро. Покачиваясь из стороны в сторону, обтирая плечами стены и не вписываясь в каждый поворот, Баки поднялся на второй этаж и ввалился в ближайшую у него на пути комнату; на первом всё занято, а ждать он не мог. Кажется, это была гостевая, но его больше интересовала ванная, в частности отрезвляющая холодная вода из крана. Жизнь медленно, но верно катилась в бездну, прямо как Барнс сейчас вниз по стене, не желая возвращаться на вечеринку; он прикрыл глаза и опустил голову, пряча ее в собственные колени. Всего лишь пара минут, чтобы прийти в себя и продолжить притворяться, что всё в порядке, уж это у него давно получалось идеально. Баки достал телефон из кармана своих черных джинсов, открывая ставшую столь важной переписку; колебался, раздумывая, отправлять сообщение или нет. Не придется ли пожалеть об этом на трезвую голову? «Давай встретимся?» За дверью раздался звук, похожий на пришедшее кому-то уведомление, и Баки встрепенулся, резко вставая. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы набраться смелости и выйти из своего убежища, встречая взгляд пристальных голубых глаз. Он хмыкнул и сложил руки на груди, с вызовом смотря в ответ. — Следишь за мной? — выпалил Барнс, не думая, пьяный и смелый, готовый послать Стива куда подальше и высказать ему всё, что думал о нём. Не отвечая, светловолосый поднял ладонь и завел чужую мешающую прядь волос за ухо, выглядя взволнованным и дерганным. Баки правда старался не придавать этому жесту большое значение, но его учащенный пульс набатом бил будто бы по всему телу, оглушая и сбивая. Медленно, как хищник, Роджерс приблизился, сокращая между ними расстояние до минимума и поглаживая по спине нежными движениями. Внутри парня что-то сломалось, он не знал, как реагировать, замерев на это мгновенье. Из оцепенения его вывел собственный голос в голове. Возможно, скорее всего, это была гордость. — Прекрати, ладно? Мне не нужна твоя жалость, возвращайся вниз, уверен, тебя уже заждались. — Отстранившись, Барнс встретил расстроенный взгляд, и в который раз за этот вечер почувствовал себя ужасно. В тот момент он уже не был уверен в своих мыслях о том, что Стива легко прочесть. Наоборот, его совсем не получалось понять из-за противоречивости поведения и взглядов, которые Баки ловил на себе время от времени. Звукоизоляция в квартире оказалась не такой хорошей, как ожидалось, в ушах громко звенела музыка вперемешку со смехом нескольких десятков людей, отрывающихся этой ночью, однако для этих двоих время будто бы остановилось, были только они двое, глаза, смотрящие друг на друга, и тяжелое горячее дыхание. Стив молчал минуту, прежде чем достал телефон и напечатал какое-то сообщение под чужим хмурым взглядом. В руке Баки ощутил вибрацию и прищурился, снимая блокировку и сверля взглядом одно короткое слово из трёх букв. Обычно он более понятливый, но алкоголь, ударивший в голову, конкретно тормозил. «Уже.» Сфокусироваться получилось далеко не с первого раза, ему пришлось несколько раз зажмурить глаза и потереть их, прежде чем буквы перестали расплываться. Паззл медленно стал собираться в полноценную картинку, и Барнс поджал губы, будучи слишком ошеломленным, чтобы как-то реагировать. Комната перед ним закружилась, и он почувствовал тёплые ладони на своей талии, обжигающие кожу даже сквозь футболку. Последнее, что Баки запомнил, это Стив, посадивший его на кровать и присевший на колени, смотря снизу-вверх и протягивая бутылку воды.