Подснежник

Снаружи оказалось теплее градусов на пять, поэтому Вова ощутил прилив сил и принялся осматриваться. Пещера находилась в части горного хребта, который стеной уходил в обе стороны и поднимался вверх, почти до самого неба, скрывая свои заснеженные вершины в густых бело-серых облаках. Впереди, по-над горой, спуск вниз. Сверху хорошо видно рельсы, которые начинались в каком-то строении прямоугольной формы и двумя черными полосами уходили далеко вперед, скрываясь в хвойном лесу. Самое настоящее море деревьев раскинулось по эту сторону хребта, и Вова с восхищением глядел на долину внизу.       — В Институте есть фотографии с этих мест, еще когда раскопки велись, — сказал подошедший альфа.       — Тут так красиво! — голос сам сорвался на писк под конец фразы, что рассмешило Вову, но даже смех вышел с каким-то хрипом. Внутри все сдавливало от неописуемого восторга и абсолютного неверия в реальность происходящего. Улыбнувшись, Леша подавил желание крепко обнять и прижать к себе так мило попискивающего омегу. Вова сам обернулся к нему, и, на мгновенье прижавшись, отстранился, и бодренько зашагал вниз.       — А что там внизу?       — Это и есть станция, — ответил старший, поспешив за Вовой.       — Там внутри поезд? — восхищенно спросил омега, чуть обернувшись на подоспевшего альфу.       — Да. Я в прошлый раз вернул его на станцию. Он должен был доехать без происшествий.       — Как это? Без тебя? Сам? Или здесь есть люди? — Вова хотел было подойти к краю спуска, чтобы вновь посмотреть вниз, потому как в первый раз никаких признаков жизни там не заметил. Альфа вовремя успел схватить его за капюшон на куртке, затем и за руку.       — Нет. Он механический. У него всего две остановки: эта и Институт.       — Механический? — переспросил Вова, но послушно перестал тянуться к краю, поудобнее берясь за руку старшего.       — Да, как заводная игрушка. — И, заметив в глазах напротив огромный интерес, продолжил: — Его изобрели еще в «Лаборатории семнадцать», точнее, его там собрали. Чертеж передал один ученый из Франции, но такой поезд есть только у Института, его не использовали для перевоза металлов, поэтому он почти как новый.       — А как же тот взрыв, который устроили каторжные уголовники? — Вова крепко держался за руку и, хотя хотел смотреть на альфу, смотрел только под ноги, приходилось, потому как снега становилось все больше.       — Это повредило состав, но головной вагон не зацепило, хотя, насколько я знаю, наши механики все же внесли какие-то изменения в первоначальный вариант. В любом случае, я ездил уже на нынешней модели. Но, если тебе интересно, мы можем запросить архив в Институтской библиотеке и посмотреть на самый первый чертеж.       — Да! — пискнул омега, чуть сжав руку Леши. Ему все очень интересно, тем более что-то, что звучит, как «архив». Это же наверняка несусветная древность! Как такой штукой можно не интересоваться?       — Хорошо. Только давай ты придержишь свои вопросы до поезда, хорошо? И дыши носом. — Альфа беспокоился, глядя, как Вова то и дело вдыхает ртом. Протянув свободную руку, он поправил ему ворот куртки, чтобы тот закрывал лицо почти до самого носа. Омега послушно кивнул головой, счастливый до невозможности, поэтому Леша тоже улыбнулся в ответ. Спуск занял едва ли не целый час. Хотя Вове сверху казалось, что идти не так уж и далеко. Когда они оказались внизу, снег ему доставал до бедер.       — Я пойду вперед, а ты по моим следам, — сказал альфа и, отпустив ладошку, двинулся вперед первым. Под снегом была каменная площадка-перрон, что вела к металлической двери прямоугольного здания. Ступая следом за альфой, Вова то и дело бросал взгляд на заснеженное здание. Стена высокая, этажа три, не меньше; сначала ему показалось, что окон нет вовсе, но, когда они подошли, он заметил длинные узкие окошки почти под самой крышей. Альфа разгреб ногами снег у двери, чтобы можно было достаточно широко открыть, только Вова пока не представлял как, потому что у двери ни замка, ни ручки.       — Не самый удобный способ, но таких ключей мало осталось, а схема для их изготовления, к сожалению, утеряна, — с этими словами Леша присел у двери, разгреб оставшийся тонкий слой снега прямо перед дверью. Там располагался металлический порожек. Старший вытащил из кармана рюкзака складной нож, раскрыл и подковырнул металлический лист. Тот с трудом отлип от промерзлой земли, и Вова с интересом заглянул под него. Там был небольшой тайник, альфа сунул руку и вытащил ключ. Вернув порожек на место и убрав нож, он показал ключ Вове. Он был похож на самый обычный ключ, но «язычок» располагался не как обычно, сбоку, а на самом конце плашмя. Да и зубчики у него были не хаотичной формы, а в виде фигурки маленького поезда.       — Магнитный ключ, — пояснил альфа, затем повернулся к двери и приложил его. Немного поводив на уровне предполагаемого замка, нашел нужную точку, ощутив, как примагнитился ключ, а затем провернул его. Тут же раздался щелчок, и тяжелая дверь сама неспешно приоткрылась.       — Вау… — тихо выдохнул Вова, но тут же закрыл рот ладошкой, что вызвало у Леши улыбку.       — Заходи, только включи фонарик. Вова достал свой фонарик из бокового кармана рюкзака и, включив, принялся осматриваться, пока альфа возвращал ключ в тайник и закрывал дверь изнутри — опустив рукоять, что была с внутренней стороны вместо ручки. Внутри располагался перрон, у стен стояли все те же деревянные ящики, а пути заканчивались высокими металлическими дверьми. Повернувшись и проследив светом фонарика по путям в другую сторону, Вова увидел поезд. Он был похож на тот, что изображен на билете: старая модель на паровой тяге, с прожектором на круглом «носу» и остроконечным путеочистителем внизу, разве что не было дымоходных труб. Поезд черного цвета, а пройдя по перрону дальше, Вова увидел на боку золотистую надпись: «№17». К поезду был присоединен лишь один вагон, на котором тоже была надпись: «№17.7». Вова решил, что этот вагон — седьмой по счету, точнее был таковым, до взрыва. Поезд стоял под массивной аркой, но только подойдя ближе, омега понял, что это не арка. С обеих сторон перрона можно было подняться наверх и оказаться над поездом, в стеклянной рубке. Снизу сложно что-то разглядеть, но Вова был уверен, что оттуда управляли этой станцией.       — Давай сначала заглянем в поезд, — окликнул его Леша, что стоял у металлических ступенек в тамбур. В тамбуре Леша первым делом открыл дверь в пассажирский вагон. Вопреки ожиданиям омеги, там располагалась небольшая, довольно узкая гостиная. Горчичный ковер на полу, деревянная обшивка на стенах, у широкого окна диванчик, столик и кресло. Отсюда две двери, на одной табличка, обозначающая уборную и душевую, а на второй два небольших окошка. Леша прошел вперед, Вова семенил за ним, с интересом оглядывая довольно дорогой на вид интерьер, заметив на стенах стеклянные плафоны и даже картину с пейзажем в рамке. За второй дверью маленькая спальня. Сбоку двухспальная кровать, прямо — стол, на нем лампа, рядом стул, а с другой стороны шкаф, на дверце которого большое зеркало.       — Оставим вещи здесь и займемся делами. — Леша снял свой рюкзак и поставил у кровати, тут же поведя плечами. Вова последовал его примеру.       — Или ты голоден? — спросил альфа, прервав свою маленькую разминку и посмотрев на омегу. Он светил своим фонариком в пол, отчего в спальне царил полумрак.       — Нет, — ответил Вова, немного расстегнув свою куртку, так как в поезде было явно теплее. — А ты?       — Я тоже пока не хочу. — Леша не смог сдержать улыбку: ему безумно нравилось, что омега становится таким отзывчивым в таких мелочах.       — А какие у нас будут дела? — поспешил спросить Вова, включив свой фонарик, но направив его тоже пока вниз.       — Сначала подадим электричество в рубку. Для экономии бензинового генератора мы подадим его только туда, поэтому ты будешь держать фонарик. Потом вернемся в поезд, нужно проверить работоспособность головного вагона, скорее всего, придется смазать механизм. И, когда все наладим, зарядим пружину поезда, — прикинул примерный план Леша, с теплотой глядя на то, как сияет его омега. С электричеством разобрались быстро: генератор был прямо за аркой рубки, и подключить его не составило труда. Стоило генератору загудеть, как в рубке загорелся свет, и Вова с нетерпением поспешил наверх. Окна и панель управления были покрыты пылью, но это вызывало в нем лишь больший интерес. Выходит, здесь действительно давно никого не было, что подтвердил и поднявшийся следом альфа:       — Кроме меня, никто поездом не пользуется.       — Почему? — спросил Вова, не оборачиваясь, так как светил на панель, осматривая множество кнопочек и тумблеров.       — В самом Институте очень мало сотрудников. Несмотря на снятый гриф секретности, место все еще не особенно рекламирует себя. Скажем так, это что-то вроде закрытого научного клуба, потому как попасть туда можно, только получив личное приглашение от одного из немногочисленных профессоров.       — То есть люди живут там, как на другой планете? — Омега обратил внимание на Лешу, так как тот подошел к одной части панели и, опустив один из рычагов, зажег часть кнопок и экранчиков с механическими датчиками.       — Точнее я бы не сказал, — кивнул старший, надавив на одну из горящих красным кнопок. — Но там очень красиво, сложно не влюбиться в такое место. Красиво и спокойно, а многие ученые очень ценят такую атмосферу — отреченность от мира во имя науки.       — Поскорее бы попасть туда! — восхищенно произнес Вова, но тут же осекся, чуть тише спросив: — А мы там надолго? Он вообще не представлял, какие у альфы на него планы. Речь всегда была только о поездке в Институт, но что дальше? Не вернет же он его обратно в этот город? Не вернет?..       — Поверь, ты сам запросишься прочь, как только познакомишься с профессором Зубаревым, — по-доброму усмехнулся Леша, проверяя датчики и опуская один из тумблеров.       — Почему? — удивился Вова, потому как не мог поверить, что Леша повезет его к нехорошим людям.       — Потому что ты омега с Севера, а он отчасти специализируется на этой теме. Ты ведь в курсе, что в этом городе уже давно омеги не рождаются? Вова в ответ кивнул, задумчиво нахмурив брови.       — Так вот, ты своего рода эндемик.       — Но я ведь не родился здесь, только жил несколько лет.       — Это может особой роли не сыграть, потому что он слишком давно зациклен на теме вырождаемости омег и станет цепляться за любую возможность.       — Значит, мне стоит его опасаться? — серьезно спросил Вова, приблизившись к старшему.       — Что? Нет, он очень хороший человек, но крайне приставучий, когда дело касается науки. Если хочешь вводную лекцию по антропологии второго пола, то только намекни ему, и он не слезет с твоих ушей, пока не расскажет весь курс, начиная со школьной программы и заканчивая собственной докторской на эту тему.       — Тогда я бы в первую очередь хотел познакомиться именно с ним… — скромно произнес омега, отведя взгляд.       — О, это уж он сам тебе обеспечит. — Леша мельком взглянул на младшего, с удовольствием видя на его лице живую улыбку и горящие от предвкушения глаза. Повернув тумблер на панели, он открыл канал и подал электричество устройству завода. Внизу раздался щелчок, а затем негромкий гул откуда-то из-под поезда. Вова, восторженно пискнув, кинулся к пыльному стеклу кабины, где панели не было и ничего не мешало приблизиться, чтобы с его ростом удалось посмотреть вниз. Поезд сиял — точнее, в двух вагонах загорелся свет. Прожектор на ведущем составе осветил весь ангар, поэтому фонарики больше были не нужны.       — Он заработал! — восхитился омега, обернувшись к старшему. Кивнув, Леша приблизился и протянул младшему ключ. Он был такой же, как тот, которым альфа отпер дверь, только поменьше.       — Это от ведущего состава. Проверим, все ли работает как надо, смажем, если что, и в путь. Омежка кивал на каждое слово, блестящими глазами глядя то на ключ в своих руках, то на старшего.       — Пойдем, у тебя уже нос совсем красный, там должны были заработать обогреватели, — с улыбкой произнес Леша, протянув руку Вове. В пассажирском вагоне действительно стало теплее, еще недостаточно, чтобы снять куртку, но разница была, и Вова ощутил, как покалывает кожу щек и рук. Он ходил хвостиком за Лешей, а старший первым делом удостоверился в работе обогревателей. После чего они вышли в тамбур и подошли к двери в ведущий состав. Омега на манер старшего приложил ключ и поводил по месту предполагаемой замочной скважины. Он едва не дернулся, когда тот резко примагнитил, но, быстро переведя дух, он провернул его и обернулся на альфу. Леша подбадривающе покивал и помог открыть дверь, потянув ее на себя, как только появилась щель. За дверью небольшое пространство, очевидно, что большая часть вагона — механизм. Рубка машиниста представляла из себя панель управления с датчиками и довольно простым управлением, так как Вова увидел всего пару больших рычагов и два ряда кнопок. Только вот его внимание привлекло не это, а два кресла, в одном из которых кто-то сидел. Замерев, Вова испуганно подался назад, вжавшись спиной в стоящего позади Лешу.       — Что такое? — удивился альфа, но, пригнувшись и увидев испуганную мордашку и взгляд на кресло машиниста, выдохнул и, положив ладони на плечи юноши, произнес:       — Цветочек, все хорошо. Это механический машинист.       — Как это? — Вова боялся отвести взгляд от темной фигуры, от которой с его положения было хорошо видно только пару ног в высоких валенках.       — Он часть всего механизма поезда. Как только мы пробьем билеты, он запустит поезд. Только дай-ка я проверю, не заржавела ли рука. — Он обошел Вову, и тот потянулся за ним. В свете прожектора омега увидел металлическое лицо, похожее на то, что бывает у манекенов, без глаз и видимых губ. На голове старая форменная фуражка, облачен он явно в специальную форму, которую мог бы носить «живой» машинист. Одна рука сжимала рычаг, а вторая лежала на подлокотнике.       — Как это может работать? — прошептал младший, осматривая машиниста, пока альфа, закатив рукав, осматривал механическую руку.       — На самом деле все довольно просто. Поезд ориентируется на вес пассажиров. У него зафиксирован вес мебели, которая уже находится внутри, а как только мы поднялись в вагон, вес изменился. Билет тоже имеет свой вес, а считыватель — маленькие весы.       — Но тогда можно сунуть считывателю бумажку по размеру билета и обмануть поезд, — заметил Вова, осмелев, так как механический машинист в ярком свете тревогу в нем больше не вызвал.       — Билеты делаются в Институте по специальному рецепту бумаги, а когда попадают в считыватель, то окунаются в химический состав, благодаря которому эта бумага разбухает. И по итогу имеет иной вес, отличный от изначального. К слову, никто, кроме парочки профессоров в институте, не знает, сколько по итогу весит билет.       — Отправной вес, — понятливо кивнул омега, осознав важность хранения билета в специальном футляре.       — Именно. — Леша закончил осмотр и, поправив одежду на машинисте, выпрямился и произнес: — Здесь все в порядке, думаю, мы можем отправляться. Вова был встревожен, взволнован и одновременно с этим боролся со страхом и желанием визжать от восторга, пока они возвращались за билетами и затем обратно в тамбур, где в стене располагался щиток. За крышкой щитка скрывался аппарат, схожий с банкоматом, только там вместо экранчика была лампочка. Под ней клавиатура с цифрами от единицы до девяти и ниже узкий разъем для билетов.       — Здесь набираем цифру пассажиров и просовываем билет. Если билет принят, то лампочка загорится ненадолго, — объяснял старший, вынимая их билеты из футляров.       — А что, если не примут? — взволнованно произнес Вова. Он был искренне благодарен альфе, что тот сам занялся билетами, так как у него самого ужасно стыдно тряслись руки от эмоций.       — Такое возможно только при поломке, а чтобы механизм сломался, нужно серьезно его повредить, это все-таки не программа, где может возникнуть ошибка или вирус. Но если все же такое случится, где-то в рубке, в одном из ящиков в стене есть инструкции по починке всего, что есть в поезде. Если же починить невозможно, то можно занять второе кресло рядом с машинистом и вручную запустить поезд. Это крайний метод, для его активации нужно сломать механического машиниста, внутри него находится магнитный ключ, с помощью которого поезд подключится к панели управления.       — Ого, звучит как будто-то из фантастической книжки, — выдохнул Вова, сжимая кулачки в карманах куртки.       — Механизм похож на тот, что есть внутри игрушечных паровозов, которые ходят по рельсам кругами, — сказав это, Леша нажал на цифру «2» и затем просунул оба билета, один за другим. Вова затаил дыхание. Лампочка засветилась, и поезд загудел. Но едва омежка выдохнул, как вдруг зазвучал чужой голос: «Поезд отправляется через десять минут. Пассажиры, просим занять места согласно купленным билетам». Заметавшись, младший едва не кинулся на выход, но Леша вовремя перехватил его и прижал к себе, прошептав на ушко:       — Это запись. Прости, я совсем забыл об этом. Мне нужно было тебя предупредить. Сквозь грохотание собственного сердца, Вова услышал голос альфы, а затем и повтор записи. Запись прозвучала еще несколько раз, три из которых было на разных языках. Вова вздрагивал каждый раз, радуясь, что отсчитывают по пять минут махом, значит вот-вот динамики замолчат. Альфа времени не терял и, взяв притихшего младшего на руки, отнес его в пассажирский вагон и усадил на диван. Видя, что тот совсем бледный, он попытался отвлечь его:       — Запись проигрывается с кассеты, она была записана еще для запуска самой первой модели, и с тех пор ее не меняли, хотя и мест пассажирских как таковых больше нет. Вова молча кивнул и приподнял подбородок, когда старший потянулся к нему, чтобы расстегнуть куртку. Внутри было уже очень тепло, куртка и тяжелая теплая обувь внутри теперь без надобности.       — Эй, посмотри на меня, цветочек. — Леша придвинулся почти вплотную, стянул с его плеч куртку и расстегнул немного комбинезон, отвернув ворот свитера. Омега сконцентрировал взгляд на альфе. В голубых глазах было беспокойство и нежность, а еще помещение заполнил феромон, которым Вова интенсивно дышал, сам того не осознавая. «Поезд отправляется».       — А ворота? — выдохнул младший, чувствуя, как тяжелеют конечности, а в груди спирает, словно тисками.       — Они управляются поездом. — Леша, понимая, что потеря сознания неизбежна для его юного спутника, принялся раздевать его и, почти шепча, продолжил: — Мы все еще пристегнуты к питанию. Сначала механический машинист запустит платформу, поезд медленно придвинется на ней к выходу, передняя часть откроет ворота, натянув пружины. Когда мы будем за пределами ангара, питание отцепится, поезд встанет на рельсы, а платформа поедет назад, за ней закроются и двери, сжав пружины на прежнюю позицию… Дышать стало легче. Веки опустились, он терял сознание, но ему казалось, что резко навалилась усталость и он просто засыпает. Потому как чувствовал заботливые руки альфы, что помогли ему устроится на мягком диване. Голова удобно оказалась на бедрах старшего, а одна из его ладоней беспрерывно мягко и медленно поглаживала его по предплечью. Он продолжал рассказывать про работу механического поезда, но Вова не разбирал слов, только убаюкивающий тембр голоса. Во сне он ощущал, как они плавно двинулись и почти бесшумно поехали. Но и стук рельс вскоре пропал, потому как он крепко уснул. Проснулся Вова только утром нового дня. Слишком вымотался за предыдущий, а Леша не стал его тревожить, только заменил свои ноги подушкой и принес одеяло. Помимо этого, омега, открыв глаза, первым делом увидел низкий столик перед собой, на котором стояли термос, контейнер с бутербродами и пакет с конфетами. Неспешно приняв сидячее положение, он снова огляделся: ничего не поменялось со вчера, кроме пейзажа за окном. Все такая же пасмурная погода, но лес значительно поредел, и сквозь деревья то и дело что-то проглядывалось вдалеке. Усевшись боком, чтобы удобно смотреть в окно, он глянул на дверь в спальню. Та была открыта, но, так как кровать стояла с другой стороны, увидеть альфу со своей позиции не получилось. Тем не менее, Вова чуял его феромон, а потому не тревожился. Перетянув к себе пакет с конфетами, он открыл контейнер и термос, взял бутерброд и, судя по запаху, сладкий чай. Облокотившись бочком на спинку дивана, он завтракал и глядел в даль. Заснеженные ели редели, а пасмурная погода способствовала обзору, так как, будь яркое солнце, отражение от снега не дало бы ему любоваться дорогой. Затолкнув за щеку оставшуюся четвертинку бутерброда, он взял термос в обе руки и, медленно жуя, собирался сделать глоток, как вдруг увидел то, что мелькало вдали. Лес закончился, и он увидел заброшенный комплекс, за которым сюрреалистичными металлическими гигантами возвышались спутниковые тарелки. Их «головы» были четко задраны вверх, в небо, но размер конструкций был настолько велик, что Вова не верил собственным глазам. Шокировано раскрыв вот, он едва не потерял недожеванный бутерброд, но, услышав позади шаги, сглотнул и, мельком глянув на альфу, указал пальчиком за окно.       — Что там? — Леша же первым делом прошелся изучающим взглядом по своему омеге, а уже после обратил внимание на пейзаж за окном.       — Огромные тарелки, — шепотом произнес Вова, будто те могли его услышать.       — Кажется, правильно это называется приемно-передающая антенна. Комплекс принадлежал Институту, но увы, это все, что мне известно. С этого места гриф секретности еще не сняли, у поезда здесь остановки нет, но она была примерно в те же года, когда работала шахта. Да и в Институте тогда существовала кафедра астрономии, сейчас ее нет.       — А вон то, что такое? — охнул омежка, вновь ткнув пальчиком в окно, напрочь позабыв про чай. За антеннами и зданиями была видна верхушка некого шарообразного сооружения, лишь немного уступающая в размерах гигантам рядом.       — Это оптический телескоп, с той стороны должна быть видна линза, — пояснил альфа, присев за спиной омеги и забрав из его руки тяжеленький термос, пока он не опрокинул его на себя, потому как Вова буквально прилип к окну, разглядывая антенны и заброшенные здания, насколько это было возможно, так как комплекс был довольно далеко от железной дороги. Поставив термос на столик, альфа придвинулся к омеге поближе и, пока тот был занят, поднырнул носом ему за ворот кофты, к шее. Вова мелко вздрогнул, но быстро успокоился, так как его тут же обхватили в кольцо рук. Стоило прижать его к себе, и тот сразу пускал внутрь, к своей крошечной сущности. Леша с удовольствием обвивал ее своей, даря успокоение и чувство безопасности. Потому как альфа все еще переживал по поводу вчерашнего обморока и хотел быть уверен, что сейчас омега эмоционально стабилен, хоть и едва ли не задыхается от восторга, но все же в нем нет страха, болезненного беспокойства или тревоги. Вова сам с удовольствием подался чуть назад, так как ему безумно нравилось обниматься с Лешей. И еще больше ему нравилось, когда тот с ним так взаимодействовал, ведь он тоже ощущал его эмоции, как тогда, после течки.       — Ты выспался? — тихо спросил Леша, зарывшись лицом в его макушку.       — Угу, — так же тихо ответил Вова. — А ты?       — Я бы еще полежал, но только если ты тоже полежишь со мной, — пробормотал альфа, прикрыв глаза. Сейчас он ощущал себя так хорошо, как не ощущал, кажется, никогда в жизни. Словно ничего и никого вокруг больше нет, время остановилось, и есть только он и так вкусно пахнущий цветами омега.