Подснежник

После завтрака оказаться вновь в постели было крайне непривычно для Вовы. Обычно в это время он уже шел в школу, превозмогая ледяной ветер и тяжесть рюкзака за спиной. Ему все еще не верилось, что больше не придется, но спящий под боком Леша возвращал в реальность одним своим присутствием. В реальность, где все будет совсем иначе, по крайней мере, сам омега на это очень сильно надеялся. Под тяжелым мягким одеялом было очень тепло. Оно немного пахло чем-то старым, но совсем не противным. И, ткнувшись в него носом, Вова скорее чуял феромон альфы, нежели запах старины. Сам Леша лежал совсем рядом на боку, лицом к нему, и жар от него шел, как от печки. Как будто альфа инстинктивно выделял больше тепла, думая, что его маленькой омежке холодно. Вова не знал, способны ли на такое альфы, но ему очень нравилось прикасаться своими прохладными ладонями к рукам Леши, чувствуя, как собственная кожа быстро нагревается от приятного жара. Словно он высунул руки из тени холодной квартиры прямо в окошко, на подоконник, согретый жарким августовским солнцем. Чуть отодвинувшись, Вова задумчиво понаблюдал за спавшим старшим, чувствуя внутри себя сильное желание разбудить его и привлечь к себе внимание. Это было что-то новое для омеги, а потому он этому странному чувству сопротивлялся изо всех сил. Ему совсем не хотелось будить альфу, он понятия не имел, сколько им еще быть в пути, а по приезде не придется ли долго куда-то идти по глубокому снегу? Тихонько выдохнув, он уже собирался прижаться к Леше и все-таки попробовать поспать, но вдруг поезд стал сбавлять скорость. Выбравшись из постели, он обулся в оставленную у кровати обувь и, поправив на старшем одеяло, поспешил к большому окну у дивана. Они ехали через огромное, покрытое снегом поле, потому как деревья были видны лишь вдалеке. Зато Вова с удивлением увидел канатную дорогу, что пролегала в паре метров от рельсов. Один из канатов провисал сильнее второго, и вскоре омега увидел, что он и вовсе оборван. Второй канат тянулся от столба к столбу через все поле, но конец его уходил куда-то далеко назад, а увидеть, откуда он начинался, как и причину замедления, можно было, только пройдя в кабину машиниста. Омега сначала крайне решительно двинулся к выходу, но замер у самой двери. Ему все еще было некомфортно от механического машиниста и в одиночку туда идти не хотелось, но и Лешу будить тоже. Потоптавшись на месте, омежка собрал всю свою храбрость и вышел в тамбур. Здесь грохот колес поезда звучал куда громче, что вызвало в Вове небольшой приступ паники, потому он поспешил ко второй двери — в вагон машиниста. Эта часть поезда отапливалась хуже, видимо, чтобы конденсат не повредил механизм. Выдохнув пар, Вова подошел ближе к панели и, опасливо глянув на неподвижного механического машиниста, устремил свой взгляд вперед. Железная дорога ровной вереницей пролегала через все поле и разрезала виднеющийся впереди лес. Но вовсе не это привлекло Вову, а горный хребет, что был где-то вдали, но оказался настолько высоким и величественным, что казалось, будто он совсем близко и они вот-вот подъедут к его подножию. На его фоне взгляд зацепился за нечто, что сильно отличалось от хвойных верхушек деревьев. Позабыв страх, Вова подался вперед и, опершись на пустые места на панели управления, привстал на носочки, с восхищением распахивая рот для звучного вдоха. Это были куполообразные крыши высоких башен, которые явно прилегали к чему-то, что пока было совсем не видно из-за деревьев. Тихо пискнув, Вова побежал назад, к Леше. Залетев в комнату, он на ходу вылетел из незашнурованных ботинок и прыгнул на кровать.       — Мы почти приехали! Почти приехали! — громко зашептал омега, подползая к старшему.       — Я знаю, — пробурчал альфа, не открывая глаз. Вова собирался продолжить восхищенное щебетание, но через секунду был схвачен, завернут в одеяло и плотно прижат к постели.       — Ранняя пташка, — прошептал Леша в стремительно краснеющее ушко замершего мальчишки. Он почти полностью навалился на него, чувствуя, как у младшего заколотилось сердце.       — Ты хоть выспался? Если там отключишься от усталости, то потом не хнычь, что что-то не успел посмотреть.       — А мы туда ненадолго? — встревожился Вова.       — Вертолет по плану прилетает каждые шесть месяцев, привозит провиант и катает туда-сюда научных сотрудников. Я никогда на него не ориентировался, предпочитая поезд, поэтому мы не по графику, и он прибудет где-то месяца через четыре. — Леша нахмурился, ему не нравилась краснота щек Вовы: уж больно походила на начинающуюся болезнь. Поэтому он выпрямился, усевшись на его бедра, и принялся разворачивать одеяло, в которое минуту назад сам же его и словил, чтобы добраться до кожи под одеждой и понять: ему просто жарко или это все-таки лихорадка.       — Вертолет?! — охнул омега, нисколько не сопротивляясь своему неспешному раздеванию.       — Да, он соединяет Институт напрямик с континентом, так быстрее и надежнее. Вова едва открыл рот, чтобы узнать, что он может не успеть посмотреть за четыре месяца, но его мягко схватили за щеки и заставили посмотреть прямо.       — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? — Альфа продолжал немного хмурить брови, и Вова слегка завис на этом безумно крутом серьезном выражении лица старшего. Правда, любоваться Лешей долго не вышло, он таки добрался до кожи: расстегнул комбинезон, задрал свитер вместе с термобельем и прижал ладонь к животу.       — Ох! Что ты… — начал было Вова, зажмурившись, потому как совсем не ожидал такой атаки, и смутился еще больше. Ладонь нежно прошлась по животу к ребрам, а затем назад. Кожа была горячей, но сухой. Если мальчишка и заболел, то у них еще есть в запасе пару часов, прежде чем лихорадка войдет в силу и его охватит озноб, отчего кожа покроется липким холодным слоем пота. Вытянув руку, альфа переместил ее на шею и едва не заурчал, потому как Вова инстинктивно откинул голову назад, открыв ему доступ к коже. Чуть надавив пальцами на горло, он прощупал его под нижней челюстью, после чего взял за подбородок и опустил голову, заставив посмотреть на себя.       — Почему ты не сказал, что горло болит? — строго спросил Леша, серьезно глядя на омегу.       — Не болит! — со вздохом возмутился Вова. И правда, никакой боли не было, только странное ощущение, будто что-то совсем немного мешает глотать. Пригнувшись, Леша убрал челку с его лба и прижался к коже губами. Омега был горячим, и, отстранившись, альфа вновь серьезно посмотрел на притихшего Вову.       — Ты уже горячий. Это плохо. Значит, нам придется отсидеть в карантинной зоне. Когда приедем, не выходи из поезда, пока я за тобой не приду. Омега весь сжался и тихо спросил, глядя на альфу испуганными глазами:       — Я останусь тут один? Поднявшись, Леша сел на край кровати и, повернувшись к младшему, принялся поправлять его одежду:       — Совсем ненадолго. Я должен буду предупредить профессора. Молча кивнув, Вова позволил укрыть себя и проводил Лешу взглядом. Через несколько минут альфа вернулся и дал ему таблетку, еще раз потрогал лоб и, подоткнув одеяло, ушел. Через час или около того — омега не мог понять точно, так как без альфы и окон в комнате, казалось, что время тянется бесконечно, — поезд начал сбавлять скорость. Они ехали все медленнее и медленнее, и Вова безумно хотел выйти и поглядеть в окно на Институт, но Леша выглядел таким строгим, укладывая его, что омега не мог решиться на такую дерзость. Наконец поезд остановился. Затем зазвучал уже знакомый гул платформы, идентичный тому, что был на станции в горах. Судя по звуку и ощущениям, платформа приподняла поезд и затянула в какое-то помещение, потому как звук закрывающихся ворот разнесся эхом вокруг. Пролежав еще пару минут, Вова не выдержал и, поднявшись, ринулся к окну в соседней комнате. Ему не показалось: там действительно были птицы. Птицы и очень много зелени. Станция-ангар была похоже на ту, в которой они садились на поезд, только в разы больше и светлее. Над стенами стояли такие же ящики, но в них была земля, и в каждом росло деревце, куст или цветы. И тут он услышал кряканье уток и плеск воды — это стало последней каплей.       — Мне очень жаль! — зачем-то вслух произнес Вова в пустом поезде, и, наступая на шнурки от собственных ботинок, он побежал к выходу. Позабыв о куртке и комбинезоне, выскочил в одних подштанниках и свитере. Быстро оглядевшись с открытым от восхищения ртом, он медленно обошел состав и увидел по другую сторону платформы резервуар с водой. Он был в полу, длинный и прямоугольный, а в нем росли кувшинки и плавали две уточки с яркими перышками на голове и крыльях. За одной из уток тянулась стайка крошечных пушистых утят, от созерцания которых Вову отвлекло огромное чириканье. Обернувшись, он увидел высоко на ветке, почти под самой крышей станции, ярко-синего попугая. Он с интересом смотрел на чужака и забавно двигал головой. На ветке пониже восседала парочка зеленых попугаев, сильно уступавших в размере синему, но не менее симпатичных. С хлопаньем крыльев несколько обычных желто-зеленых волнистых попугайчиков разместились на кусте с другой стороны. Другой куст тоже зашевелился, и из него вынырнули красноклювые пташки, названия которых омега не знал. Удивительно хорошо среди попугаев себя чувствовала и пара тройка воробьев, что Вова заметил на соседнем деревце. Весь этот дивный сад тянулся к двери, за которой, скорее всего, скрылся Леша. И стоило Вове подумать об альфе, как вдруг дверь открылась, и старший вышел к нему в компании с каким-то мужчиной. На незнакомце были длинный халат и прозрачный щиток-маска. Это был альфа, теперь одного взгляда Вове хватало, чтобы понять второй пол. Серо-голубые глаза, светлые редкие волосы и моментальная улыбка, что возникла на уставшем лице мужчины, когда он увидел Вову, вызвали удивительное спокойствие. Обычно омежка всегда переживал, если ему предстояло встретиться с кем-то новым, да и очень долго привыкал к новым людям, потому как подобный опыт в его жизни был нечастым. Но этот альфа одной своей добродушной улыбкой вдруг заставил Вову понять, что он не опасен.       — Какая миниатюрная особь! — вместо приветствия выдохнул незнакомец, остановившись в метре от Вовы, но словно поняв, что произнес, он быстро исправился:       — Прошу простить, я от беспрерывной работы забываю, как общаться с людьми! — И с мягкой улыбкой, мельком взглянув на хмурого Лешу, произнес: — Меня зовут Александр, но свои зовут меня профессор Зубарев.       — В-Вова, — растеряно произнес омежка, так же мельком глянув на Лешу. Его альфа был сильно недоволен.       — Безумно рад нашему знакомству, но обнять пока не могу. Леша сказал, что у тебя признаки ОРВИ, ты уж прости, но придется посидеть пару неделек в карантинной зоне, — озвучил профессор то, что младший уже слышал от своего альфы.       — Я тогда отведу его? — предложил Леша, перестав выглядеть так грозно в глазах совсем притихшего Вовы.       — Нет! — тут же возразил Зубарев, схватив Лешу за руку, будто тот мог убежать. — У меня там новые материалы! Я тебя столько ждал, чтобы начать работать с микроскопом! — в голосе скользнула обида, словно родители дали ребенку обещание и не выполнили его. Но профессор вновь одернул сам себя, посмотрев на омегу.       — Понимаю, но я не могу оставить его одного, — беззлобно усмехнулся Леша, похлопав Зубарева по плечу.       — Так какой же он один! Цзы здесь, и он займется его здоровьем и досугом! — заверил мужчина, при этом глядя на Вову, словно обращался к нему.       — Цзы приехал? Значит, и Ваня здесь? — спохватился Леша. И то, как альфа был взбудоражен такой новостью, заставило Вову сжаться еще сильнее. Он понятия не имел, о ком они говорят, но ощущал себя до безобразного лишним, словно он один из попугаев на дереве, на которых никто сейчас внимания не обращал.       — Конечно здесь. Ваня никуда и не уезжал, хотя мы и пытались, но ты сам знаешь, — выдохнул Зубарев, и Леша понятливо покивал в ответ.       — И все же я не могу оставить его одного, — вдруг произнес альфа, и Вова внутренне выдохнул: его не бросали.       — Давай ты отведешь его в медчасть, там познакомишь с Цзы, и уж он его заболтает, а ты сбежишь! — с задором предложил профессор, подмигнув надувшемуся омеге.       — Я же слышу вас… — тихо подал голос Вова. В ответ на это профессор развеселился еще больше и, протянув руку, что оказалась в перчатке, взял его за локоть и потянул внутрь.       — Ни на минуту не сомневался! — хихикал он, тянув Вову по коридору. Омега обернулся, но, видя улыбку в уголках губ альфы, что шел за ними, не сопротивлялся. Коридор быстро закончился, и они вышли в светлое огромное помещение. Это был своеобразный мост, который тянулся через все пространство к стене напротив и вновь переходил в коридор. А внизу простерся самый настоящий археологический музей. Внизу, а Вова был уверен, что до пола метров десять, не меньше, стояли столы с компьютерами, были зоны, поделенные стеклянными ширмами, какие-то резервуары с темной жидкостью, землей и камнями, но самое завораживающее — черепа динозавров, которые находились как раз на уровне своеобразного моста. Скелеты доисторических гигантов были собраны почти целиком, кто-то из них ходил, кто-то летал, а кто-то плавал. И Вова сильно завис, остановившись у рыбоподобной, явно хищной твари, что была прикреплена зубастой мордой к мосту. Судя по размаху ее челюсти, она бы проглотила машину и не заметила. Профессор приостановился, как только заметил разыгравшийся интерес у омеги. Леша тоже остановился, горя желанием взять Вову за руку. Но он не мог позволить себе такую роскошь, пока его не осмотрит доктор. Работы в лаборатории много, и с вирусом туда никак нельзя.       — Я попрошу Цзы дать тебе отчеты об этих существах, там с картинками, — многообещающе произнес Зубарев, вновь не сдержав улыбку, когда Вова обернулся на него. — Мне нравится теория, что все они были лохматыми, потому что шерсть — это одна из тех вещей, наличие которой подтвердить или опровергнуть мы на сто процентов пока не можем, — с азартом начал рассуждать мужчина, потянув младшего дальше.       — Представляешь? Просто целый мир огромных лохматых существ! А что бы творилось в море? Понимаю, наличие шерсти в море нелогично с эволюционной точки зрения. Но ты попробуй объясни это нынешним утконосам! У них ведь не только шерсть, они еще и млекопитающие! Ты ведь знаешь, что это означает?       — Что они кормят своих детенышей молоком, — с готовностью ответил Вова, быстро увлекшись несерьезными рассуждениями серьезного профессора и невольно начиная улыбаться. Идущий чуть позади Леша забывал, как дышать, впервые видя на губах своего омежки такую улыбку.       — А ведь у них еще и зубы есть, целых восемь штук! Правда, они стираются еще в молодости, но будь у них хотя бы двадцать крепких зубов, это было бы очень зловещее животное! Вова тихо хихикнул, и у альфы сердце ухнуло в пятки. Профессор не упустил реакцию своего младшего коллеги, отчего его улыбка стала еще смешливее, и омежка это легко подхватил, принявшись улыбаться старшему.       — Ты же знаешь, что утконосы ядовитые? — продолжал Зубарев, затянув младшенького уже во второй коридор и свернув налево, как раз в лабораторию, где была расположена медчасть.       — Правда? — удивился Вова.       — А похоже, что я врун? Ты только посмотри на меня! Замызганный халат, залысина, ну я же вылитый ученый! — Мужчина без капли стеснения наклонил голову, чтобы продемонстрировать особенно поредевший участок головы, явно находя это забавным. Медчасть представляла из себя прямоугольное помещение, разделенное на два сектора зелеными тканевыми ширмами. Первый сектор напоминал самый обычный кабинет терапевта: стол с двумя креслами по обе стороны, компьютер, рядом стаканчики со специальными одноразовыми палочками, мелкая канцелярия, рядом пара шкафчиков, весы и кушетка. За отодвинутой в сторону ширмой был хорошо виден второй — большой сектор, там просто в два ряда у стен стояли шесть специальных кроватей для больных. Они пустовали, как и место доктора за столом, но стоило им зайти, а профессору открыть рот, чтобы выдать очередной факт об утконосах, как на пороге появился запыхавшийся низкорослый бета.       — Я бежал! — невпопад произнес он с небольшим акцентом, обратив на себя внимание всех трех. Бета азиатской внешности: черные прямые волосы собраны в небольшой хвостик на затылке, красивые раскосые глаза слегка подведены карандашом, радужка почти сливалась со зрачком, настолько темные глаза у него были. Подтянутое тело на фоне худощавого профессора делало бету визуально крупнее, хотя он явно был стройный, но фигуру скрывал белый халат. На подбородке была маска, и стоило ему увидеть Вову, как он тут же натянул ее на нос и чуть нахмурился.       — Вова, это мой муж, его зовут доктор Вэй Цзы, но я зову его делать пельмешки, — представил профессор.       — Прекрати это! — выдохнул бета, метнув темный взгляд на альфу. — Пошли прочь все! Кроме моего маленького пациента! — воинственно произнес Цзы, наградив таким же грозным взглядом и Лешу. Не успел Вова и слова сказать, как бета быстро оказался рядом и, оттолкнув двух альф к выходу, фыркнул, словно злой ежик. На фоне высоких мужчин он казался еще более крошечным, хотя омега был уверен, что бета все же выше него, не слишком, но точно выше. Цзы, обратив все свое внимание на Вову, ласково взял его под локоток и произнес со своим диковинным акцентом:       — Бояться не нужно, хорошо? Пусть альфы идут сами, хорошо? Благодаря беседе с профессором Вова уже не ощущал былого страха и волнения, потому, глянув на Лешу, что явно ожидал этого и жадно поймал его взгляд, кивнул. Затем произнеся для доктора:       — Хорошо. Альфы вышли, а бета усадил его на кушетку и попросил задрать свитер, доставая из ящика стола фонендоскоп и градусник. Послушав его легкие, сунул под мышку градусник и, плюхнувшись в кресло, вытащил чистую карточку пациента и принялся быстро и неразборчиво заполнять симптомы.       — Имя я знаю, а возраст какой?       — Шестнадцать, но будет семнадцать в этом году, — ответил Вова, наблюдая за доктором, который из-за роста, усевшись в высокое кресло, ногами до пола не доставал. Он и сам-то, сидя на кушетке, стопами пола не касался, только носками ботинок. Уточнив еще группу крови, Цзы вернулся к заполнению симптоматики, но ненадолго, потому как вернулся к нему за градусником, а затем вновь к карточке.       — Плохо-плохо, — пробормотал Цзы, заканчивая записи.       — Горло не болит, — на всякий случай сказал Вова.       — Я знаю, Леша сказал. Но температура есть и будет больше, чем сейчас. Поэтому ты будешь здесь. Вова не хотел оставаться здесь, понимая, что имел в виду Леша, когда сказал, что он может не успеть осмотреть все за четыре месяца. Тихо вздохнув, он опустил голову.       — Нет, скучать, грустить не нужно, — бета поднялся и, подойдя к нему вновь, пощупал шею, там, где до этого трогал Леша. — Я принесу тебе книги, а когда поправишься, то познакомлю с Ваней. Осмелев, Вова просил:       — Кто такой Ваня?       — Это мой приемный сын от первого брака. Я хотел ребенка, очень, но так как не женщина и не омега, то понести от альфы не смогу. Мы взяли из дома малютки, когда я только институт окончил в столице.       — Сколько ему лет?       — Ему пятнадцать в этом году, — бета мягко улыбнулся при упоминании сына, и, взяв омегу под руку, помог встать на ноги, и повел к первой койке за ширмой. Внутри было очень тепло, и Вова уже испытывал стойкое желание раздеться и прижаться обнаженной кожей к белоснежной простыне, которой была застелена кровать. Спальное место выглядело удобным, сама кровать широкая, матрас очень мягкий, а прямоугольная большая подушка так и манила прилечь на нее.       — Он здесь живет? — вопрос был связан с тем, что Вова не совсем понимал, как подросток может не учиться в школе по полгода, ведь вертолет прилетал только раз в шесть месяцев.       — Да, обучается по специальной программе. Ты тоже будешь. Я, как только получил сообщение от Леши, сразу принялся составлять учебный план с коллегами. Когда поправишься, то сдашь экзамен, и мы определим тебя на один из пяти курсов. В конце ты получишь диплом школьного образца, но от Института, — объяснял Цзы, принявшись помогать Вове избавляться от одежды. Когда тот остался в одном термобелье, он отлучился за ширму и принес ему комплект больничной пижамы. Отдав ее, снова скрылся за ширмой, чтобы не смущать омегу.       — Экзамен? — охнул Вова, натягивая хлопковые пижамные штаны в синюю полоску. — Я совсем не готовился, — он вдруг испугался, что Леша говорил ему, а он просто мимо ушей пропустил, любуясь альфой в один из их вечеров в его квартире.       — Не переживай. Я принесу весь материал. Там немного, а тест сдавать будешь перед двумя нашими профессорами: Зубаревым и Шевцовым, — ответил бета, стоя за ширмой.       — А кто второй профессор? — Вова уже застегивал пуговки на пижамной рубашке, чувствуя, как начинает клонить в сон.       — Профессор Шевцов уже давно находится в почетном возрасте. Раньше заведовал кафедрой астрономии, но, когда ее закрыли, был переведен к нам, на химбио, хотя место ему на пенсии, — вдруг совсем не дружелюбно произнес Цзы, фыркнув, словно ему даже говорить об этом человеке противно.       — Вот как, — выдохнул Вова, добавив: — Я переоделся.       — Хорошо, — Цзы вернулся к нему с двумя пилюлями и маленькой бутылочкой воды. — Это сейчас, чтобы хорошо поспал. Когда проснешься, будет плохо, потому что горло уже воспаляется, но я буду рядом, — сказав это, бета по-отечески подоткнул ему покрывало и, погладив по голове, велел хорошо выспаться. Тепло, тишина и легкий запах лекарств убаюкали Вову, и он крепко уснул. Как и предрекал доктор Вэй, проснулся он в ужасном состоянии. Точнее, все было прекрасно первые секунд двадцать, когда он приоткрыл заспанные глаза и оглядел желтые узоры от лампы, свет которой не проходил через ширму, но был виден на потолке. Это погрузило помещение в приятные золотистые сумерки, от которых накатывала новая волна дрема, но стоило сглотнуть, и Вова, не сдержавшись, захныкал от боли. Он словно морского ежа проглотил, а тот встал поперек горла и принялся бороться за жизнь. На его болезненные звуки тут же отреагировали. Раздался скрип стула, и за ширмой зазвучали спешные шаги.       — Ты проснулся? Плохо? Я как знал, отвар как раз дошел до нужной кондиции, — пробормотал чужой голос. Это был не Цзы, кто-то сильно моложе, едва ли не младше самого Вовы. Он было решил, что это тот самый Ваня, но незнакомец представился:       — Меня зовут Сергей, но отец зовет меня малолетним пакостником, — произнес юноша на манер профессора Зубарева. Вова хотел приподняться, но внезапно осознал, что сил совершенно нет, будто он не спал, а все это время бегал. Но по звуку он понял, что Сергей подкатил к его кровати столик на колесиках и что-то старательно размешивал в стакане.       — Сможешь приподняться? — спросил он, наконец появившись в поле зрения Вовы, когда навис над ним. Это был симпатичный кучерявый альфа, на вид мальчишка, но что-то в нем выдавало совсем взрослого человека. Будто он возрастом, как Леша, хотя явно нет. Вова списал это обманчивое чувство на болезнь и в ответ отрицательно покачал головой. Кивнув в ответ, кучерявая голова исчезла, и омега ощутил, как часть кровати, от головы до пояса, медленно приподнимается, заставляя его принять полусидячее положение. Таким образом он разглядел в полутьме альфу. Немного выше него, скорее всего, одного роста с Цзы, хотя, скорее всего, парнишка еще будет расти вверх. На нем темно-красный свитер с горлом и пижамные штаны, почти такие же, как на самом Вове, только у того в розовую полоску, а на ногах специальная обувь, похожая на тапочки, только из резины и в дырочку, такие же были профессоре и Цзы. Выглядели удобными и явно носились в пару к халату работниками лабораторий.       — Ты же омега? Да? — он сам спросил и сам ответил, беря в руки со столика чашку с мутным содержимым, имеющий сладковатый запах чего-то лекарственного.       — А где доктор… — прохрипел Вова, тут же пожалев, что вообще попытался говорить.       — Цзы на смене, он попросил меня за тобой приглядеть. Леша рвался к тебе, но отчим умеет делать грозное лицо самурая, да и твой альфа нужен отцу в лаборатории, — объяснял Сергей, увлеченно помогая Вове пить лекарство, наклоняя чашку для маленьких глотков.       — Я еще слышал, что ты будешь экзамены тут сдавать. Значит, ты здесь надолго? Вова в ответ чуть кивнул, понимая, что нужно слишком много сил и слов, чтобы объяснить, что вроде да, но, с другой стороны, он здесь на птичьих правах. Хотелось расспросить про учебу у Леши, а еще лучше прямо сейчас прижаться к нему и уснуть в теплых объятиях своего персонального моря.       — Это так здорово! — шепотом восхитился Сергей. — Поправляйся скорее, и я все тебе тут покажу! Улыбнувшись, насколько хватало сил, Вова сделал последний глоток и откинул голову обратно на подушку.       — Спи. Сейчас только час ночи. Я буду с тобой до самого утра, а потом меня подменит Цзы. Ты быстро поправишься, — почти мурча шептал альфа. Веки потяжелели, от лекарства внутри стало так тепло, будто Леша снова забрался к его сущности и сжал ее. Альфы не хватало, но Сергей действительно был рядом. Он притащил стул и спал, облокотившись на постель, поэтому, когда Вова просыпался, альфа давал ему новую порцию лекарства, мерял температуру и, уверяя, что все хорошо, садился обратно на свое место.