Тело

      Следующей ночью Паша проснулся от скрипа половицы за своей дверью — бывших чекистов не бывает, он точно помнил, как скрипит именно эта половица. Балор, он знал, стоит за дверью и скорее всего переминается с ноги на ногу, не решаясь войти. Так прошло несколько минут, и, наконец, ручка повернулась, и кошмар тихонько вошёл в комнату, закрыл дверь за собой.       — Паш? — тихий шёпот.       — Можно, — ответил Паша также шёпотом. — Всё, что ты хочешь, — можно.       Кошмар в лёгкой пижаме белого цвета, её было отлично видно в темноте, как и его бледное лицо. Он подошёл к Пашиной кровати, чуть помедлил, а потом змейкой юркнул под простыню, заменявшую Паше одеяло.       Ладони Балора ледышками легли на его щеки, он приблизил своё лицо к Пашиному и поцеловал, осторожно, целомудренно. Это оказалось приятным до бабочек в животе — тело кошмара теплое и маленькое, губы мягкие. Его запах, как обычно, сводил Пашу с ума, и он обнял Балора, погладил напряжённую спину, пока мягко и ласково отвечал на поцелуй.       Кажется, Паша — первый мужчина с начала мироздания, который, целуясь в постели с тем, кто ему нравится, мечтал, чтобы у него не встал, ведь Балор был так напряжён, его не хотелось пугать.       Кошмар едва заметно дрожал в поцелуе, и Паша оторвался от него, прочесал пятерней длинные волосы, погладил по щеке.       — Знаешь, Балорушка, ты так мне нравишься, — прошептал он, касаясь губами кончика его носа. Балор в ответ прижался всем телом (дрожь не утихала), провел холодными ладошками по его торсу. И всё это время он прятал глаза.       — Балош, ты чего делаешь? — Паша осторожно отстранил его от себя.       — А на что это похоже, умник? — ответил кошмар с вызовом и даже поднял на него глаза, но голос его в какой-то момент предал, едва заметно дрогнув.       — Ты... уверен?       Балор снова его поцеловал, чуть более настойчиво и спросил, оторвавшись от его губ:       — А ты — нет?       — Я-то уверен, но я бы повременил с этим, — чекист приподнялся на локте и чуть отодвинулся от него.       Балор сел на кровати, обхватив колени. В темноте и на таком расстоянии Паша плохо видел выражение его лица, хотя в целом настроение кошмара угадывалось — он сейчас надулся, будто ему не дали любимого лакомства.       — Смеёшься что ли, Павлушка? — негромко произнес Балор, зыркнув на него бирюзовым глазом. — Ты так давно мечтал меня трахнуть, а теперь в шаге от этого на попятный идёшь?       Паша дотянулся до светильника на тумбочке и включил его, разрушив интимность момента.       — Балор, если я и мечтаю засунуть куда-то свой член, то явно не в живое существо, которое этого не хочет.       Балор посмотрел на него так, будто с его сердца свалился тяжкий груз — свалился, но далеко не откатился.       — Но я... — пролепетал он без капли уверенности.       — Пока не хочешь. Я знаю, котик, не ври мне, пожалуйста. Я, может, и не умею мысли читать, но в МЧК нас учили распознавать ложь, — Паша сел и жестом пригласил его в объятия. Балор без колебаний крепко обвил его руками, положил подбородок на плечо и всхлипнул.       — Зачем ты это вообще, а? — спросил Паша, зарываясь пальцами в его волосы и целуя в ухо.       — Мне так понравилось с тобой обниматься, — шепнул кошмар, потираясь о его голову своей. — И я... я хотел отблагодарить тебя за то, что ты...       Балор снова всхлипнул. Паша разомкнул объятия, и лёг, утягивая его за собой.       — Обниматься можно и без секса, ты не находишь?       Кошмар опустился на подушку, глядя на него расширенными глазами, а потом завозился, устраиваясь удобнее. В конце концов, он оказался спиной к Паше, заключенный в его объятия. Чекист зарылся носом в его волосы, вдохнул запах. Пахнул кошмар так приятно, что Паше его сожрать хотелось.       Паша ни разу не удивился, когда почувствовал вибрацию от его мурлыкания.       А утро встретило их в виде Яны, ворвавшейся в комнату вихрем, чтобы распахнуть занавески и открыть окна.       — Хола, лежебоки! Вы завтрак пропускаете!       Паше показалось, что он услышал, как открылись глаза Балора.       — Яна, какого...? Стучаться нужно! — взвился кошмар по выученной привычке, а потом снова перевернулся лицом в подушку и горько вздохнул.       — Завтрак уже в разгаре, вперёд, мальчики! — Яна делала вид, что ничего особенного не происходит, настолько идеально, что Паша верил ей. Когда она вышла, он потормошил Балора.       — Эй, ты чего?       — Она всем расскажет! Паш, они будут думать, что мы... спим вместе, — Балор зарылся пальцами в длинные волосы и говорил в подушку, не давая ему возможности подобраться и посмотреть себе в глаза.       — Во-первых, котёнок, мы и правда спим вместе. А во-вторых... Думаю, нам должно быть наплевать на них. Если они будут нас слишком доставать, мы уйдём вместе.       Снизу из кухни донёсся взрыв ликования, и Балор заскулил. Паша накрыл его своим телом, зарылся лицом в шёлковые волосы и шептал всякие нежные глупости, пока он не расслабился и не замурчал.       Показать суровый взгляд Павла Очередько Паше довелось один раз: когда они вошли на кухню, Шмыг как раз поднял брови и собирался открыть рот, чтобы сказать что-то. Никто и никогда не узнал, что конкретно он собирался изречь, потому что взгляд Паши отбил у него всякое желание.       Балор, сжимаясь в комок и запинаясь, попросил прощения за бардак в доме, но Лёша, лицо которого озарилось каким-то тёплым пониманием, только отмахнулся. Настя едва заметно удовлетворённо кивнула и спрятала улыбку за чашкой с чаем.       ***       Следующие несколько дней Балор вёл себя, как взятый с улицы кот. Нет, не дикий и ненавидящий всех кошара, а тот котик, который считает, что если не подлижется к прохожему, то ему не светит еда. Паша где-то читал, что спасённые уличные коты постоянно лезут под руки и мурлычут не потому, что любят своего человека, а потому, что боятся остаться без тепла и еды.       Это пугало — Балор жался к нему под бок и молча заглядывал в глаза, будто искал одобрения каждому своему действию. Кошмар словно проверял границы дозволенного — что станет последней каплей, после которой на него начнут ругаться.       Оказалось (Паша надеялся, что Балор осознал это с облегчением), что никто не собирается его ругать и пинать, раз он никого не задевает своими выходками. Рыковы отнеслись к этому новому кошмару с лёгким недоумением, а потом очень быстро приняли.       Потихоньку Балор освоился, начал чаще разговаривать и меньше прятаться под крылом у Паши. Последнего это подспудно беспокоило, ведь формальной причины обнимать кошмара и целовать в лоб или кончик носа у него больше не было. Паша, тем не менее, мужественно улыбался его успехам и всячески поощрял попытки стать самостоятельным без напускной злости и холодности.       Они снова всей компанией ходили на озеро, и Паше стало мучительно стыдно, когда Балор признался, что в этом теле не умеет плавать и поэтому так боялся воды. Данила, взяв кошмара за руки, помогал ему войти в воду, а Паша на берегу, сжав зубы, бездумно ковырял один из старых швов, будто пытаясь наказать себя за нанесенный котёночку вред.       — Паш, — позвала его Яна, садясь рядом, — не мучайся, а. Не знаю точно, что тебя гнетёт, но перестань, потому что всё точно будет хорошо — это я как ведьма говорю.       — Я ему больно делал, — вздохнул Паша, следуя взглядом за хрупкой бледной фигуркой на середине озера рядом с огромным Данилой. — Не думаю, что я заслуживаю с ним быть.       Яна улыбнулась:       — Ну, Балор тоже не подарок, так что вы друг друга сто́ите. К тому же, он выбрал тебя, а это значит только одно — ты крупно влип. У него щупальца загребущие, не выпутаешься.       Паша не смог сдержать смеха, Яна тоже рассмеялась. Балор оглянулся и помахал им рукой. Мужчина поднял руку в ответ и его мёртвое сердце заколотилось, как никогда.       ***       — Представляешь, я плавал! С первого раза получилось — самому не верится, — воодушевлённо мурлыкал Балор вечером, когда Паша пришел пожелать ему спокойной ночи.       — А я всегда в тебя верил, кошмарик, — улыбнулся Паша и чмокнул его в кончик носа.       Пора с этим завязывать, наверное. Балор, пожалуй, больше не нуждается в этих нежностях, он стал таким самостоятельным...       Тихой ночью Паша вновь ненавидел себя за то, что думал о нём во время мастурбации. Он прочитал пару статей о сексе с мужчинами, чтобы понять, как доставить своему кошмару удовольствие, и его фантазии стали более конкретными. Как бы он хотел, чтобы Балору было с ним хорошо! Он кусал свой кулак, чтобы не издавать звуков, когда представлял, как его любимый кончает в его руках с тихими, полными страсти стонами.       ***       Один из следующих дней начался для Паши сразу после рассвета. Под окном запела какая-то птица, и он проснулся. Заснуть не удалось, и он спустился в кухню, чтобы приготовить завтрак.       — Выспался, какашка? — Балор обернулся на него от плиты. В его руке была лопатка, а на тумбочке стояла тарелка с небольшой горкой блинов. — Почему я должен делать за тебя твою работу?       Паша не смог удержаться от улыбки.       — Это ведь дача, здесь никто не разделяет обязанности, котик, — Паша сел за стол и зевнул. — Нет, не выспался, к слову, так что от кофе не откажусь.       — Погоди, сначала с блинами закончу, — отозвался Балор, высунув от усердия язык, когда начал переворачивать следующий блин. Паша обратил внимание, что на его телефоне, лежащем на столе, был открыт рецепт блинов, и это показалось ему таким милым, что захотелось сгрести кошмара в объятия.       — Паш, — позвал Балор тихонько, и мужчина сразу встрепенулся, повернул на него голову. — Я так и не сказал тебе спасибо за те блины с топпингом. Мне они очень помогли.       — Не за что. Я готов сделать это для тебя снова, если понадобится.       Балор издал тихий счастливый смешок, и Паше вновь захотелось подойти и обнять его, вот только одна мысль занозой засела в голове и не давала покоя.       — Балош, скажи, — неуверенно пролепетал Паша, — мне теперь всё ещё можно тебя обнимать и нежить?       Кошмар бросил на него колкий взгляд через плечо.       — Почему нет?       — Ну, ты теперь такой спокойный стал и уверенный в себе... Может, тебе уже и не нужна такая поддержка от меня, или нужна, но не от меня.       — То есть, — Балор обернулся на него с воинственно поднятой лопаткой и хмурым лицом, — ты все эти дни не обнимал меня, потому что думал, что я этого не хочу?       — Да, — честно признался Паша.       Балор отвернулся и яростно плеснул на сковородку очередную порцию теста. Потом швырнул лопатку на тумбочку и развернулся к Паше.       — Ты совсем дурак, что ли? — он шмыгнул носом, а потом сорвался с места в намерении выбежать из кухни. Паша вскочил и поймал его на полпути, заключил в объятия, прижался щекой.       — Тише, тише, — проговорил он. — Конечно, я дурак. Сферический, в вакууме. Прости меня, я в этих ваших отношениях совсем профан, ты же сам заключил, что я неудачник, у меня опыта кот наплакал.       Паше в шею снова шмыгнули, а потом руки Балора крепко обвили его в ответ. Паша подхватил кошмара под ягодицы, предлагая запрыгнуть на себя, что тот тут же и сделал. Возможно, теперь это будет их комфортным жестом.       — Сферический в вакууме, точно, — пробурчал Балор, и, к счастью, в его голосе послышалась улыбка. — Я ведь люблю тебя, придурок.       — Я тоже тебя люблю, кусок задницы демона.       Балор хихикнул, а Паша перехватил его худенькое тело поудобнее и подошёл к плите, чтобы перевернуть не очень аккуратный из-за несдержанности кошмара блин.       — Балорушка, не хочешь мне на спину запрыгнуть? А я за тебя блины дожарю.       Балор стёк с него и вправду запрыгнул ему на спину, обвил руками шею, а ногами — талию. Его вес чекисту вовсе не мешал — подумаешь, один котик у тебя на спине! Волосы кошмара слегка щекотали шею сзади, а ставшее глубоким и ровным дыхание вызывало в груди щемящее чувство нежности.       Казалось, Балор так близко и так далеко одновременно — вот он, за спиной, мурлычет от удовольствия, но Пашины фантазии о том, чтобы жить с ним, как с парнем, никогда ещё не были так далеки от реальности. И пусть он сам несколько дней назад пришел к Паше в постель с четкими намерениями, они не были вполне добровольными. Может, кошмар и не хочет вовсе этих настоящих отношений.       А Паша чувствовал, что не имеет права настаивать. И спросить напрямую ему казалось неправильным, потому что не хотелось, чтобы Балор самоотверженно приносил себя в жертву ради Пашиного удовольствия. Что остаётся тогда? Оставить ту версию Балора, которая всегда была готова на сексуальные подвиги с ним, у себя в голове? Видимо, придется.       Кошмар, судя по всему, уснул и едва не сорвался со спины мужчины. Паша немного посмеялся над ним, бережно помогая опуститься на землю, и чмокнул в порозовевший нос, отправив обратно спать.       — Они тут утром чуть не трахнулись прямо у плиты, — доложил позже за завтраком Шмыг во всеуслышание. — Мне даже пить расхотелось.       Балор закатил глаза так, что Паша не на шутку испугался. Правда, в итоге хохотали они до упаду.       ***       Пару недель спустя Пашу отрядили в город — сделать покупки и постирать одежду. Он собирался провернуть всё до вечера того же дня, и очень удивился, что его любимый кошмар, напросившийся с ним, берет с собой ноутбук и любимый плед.       — Ты на неделю собрался? — поинтересовался Паша, садясь на водительское сиденье.       — Может, — Балор неопределенно пожал плечами. Выглядел он с самого утра не очень хорошо — бледноватый и осунувшийся, и поразительно тихий. Ну ничего, Паша по дороге его обо всём может расспросить.       Но диалога не вышло — кошмар отвечал односложно, прятался за темными очками и измождённо откидывал голову на подголовник. Паша несколько раз косился на него и спрашивал, как он себя чувствует, и Балор каждый раз говорил, что нормально, пока они не заехали на заправку. Там Балор всё-таки сдался и объяснил, что у него болит голова.       — Купи мне горячего чаю, пожалуйста, Паш, — кошмар протянул ему свою банковскую карточку, — а я пока немного воздухом подышу.       Паша не стал комментировать, что воздух у трассы на заправке так себе, только молча взял у него карточку.       — Может, тебя сразу в больницу отвезти? — спросил Паша на подъезде к Москве.       — Не надо. Спасибо, Паш, — проговорил Балор и потёр виски. — Я лягу поспать, и всё пройдёт.       Правда, в квартире он первым делом юркнул в ванную и принял душ. Паше пришлось попросить разрешения войти, чтобы не тратить время и заправить стиральную машину. Балор войти разрешил неохотно — только бы не снова, подумал Паша — и сидел в ванне, отвернувшись от мужчины и сжавшись в комочек.       — Я не смотрю, не бойся, — сказал Паша, действительно стараясь не смотреть на него даже краем глаза.       Балор что-то пробормотал невнятно.       А после душа он не пришел пить заваренный Пашей чай. Чекист обнаружил его лежащим в кровати с тюрбаном из полотенца на голове, одетым в кучу одежды и укрытым бирюзовым пледом.       —Тебе плохо? — Паша склонился над ним и подметил неестественную бледность.       — Холодно, — прошептал Балор едва слышно, по звуку вышло так, будто он челюсти разомкнуть не мог.       Да уж, заявка на успех, когда на улице около тридцати градусов жары. Паша отправился на кухню, чтобы порыться в аптечке, и вскоре вернулся с парой пакетиков средства от простуды и градусником.       Градуснику кошмар сопротивлялся до последнего («он же холодный, Паш, ну не надо!»), но мужчина объяснил, что им нужно знать отправную точку температуры. Когда Паша сунул ему градусник под мышку, зубы кошмара начали чечётку отбивать.       Столбик ртути через положенные десять минут поднялся до отметки 38,6, и Паша сразу же развел содержимое пакетика в горячей воде и помог Балору выпить (руки у него и в самом деле оказались ледянющими).       — У тебя ещё что-то болит, кроме головы?       — Горло немного, — Балор, едва допив, тут же снова лёг и закопался в плед.       — На грипп похоже, — Паша почесал затылок. — Ну ё-моё, где ты его нашел только?.. Ладно, кот, давай так: я оставлю тебе чай в термокружке и поеду за покупками. Надеюсь, вернусь, пока лекарство ещё будет действовать.       Лохматая (полотенце они сняли, но волосы ещё не высохли до конца и тем более не были причесаны) голова кивнула.       — И ещё куколку тебе оставлю, на всякий случай.       Снова кивок.       Когда Паша ввалился в квартиру, обвешанный пакетами с продуктами (часть он при этом и так оставил в машине), Балор не вышел его встречать и даже не подал голоса. Мужчина скинул мокасины и пошёл проведать его с лёгким чувством паники. К счастью, кошмар просто спал, умилительно положив щёку на ладонь.       Потом Паша обнаружил, что первая стирка закончилась, и Балор, разобрав машину, заправил вторую. Что ж, значит, удастся уехать пораньше. За час белье как раз достирается. Чекист отправился на кухню, чтобы приготовить кошмару обед. Говорят, куриный бульон на ноги поднимет даже со смертного одра, вот они и проверят.       — Паш, — тихонько позвал Балор, когда бульон уже издавал идеальный, по мнению доморощенного повара, аромат.       Паша, войдя в комнату, обнаружил его приподнявшимся на локте и очень несчастным.       — Привет, — тепло промурлыкал он, присаживаясь рядом и убирая его черные локоны за ухо. — Поспал немного?       — Угу. Опять температура поднимается, — сообщил Балор с нотками истерики в голосе. — Я устал.       — Знаю, котёнок. Давай ты пообедаешь, а потом посмотрим, может, я ещё тебе жаропонижающее дам, если нужно будет.       — Я не хочу есть.       — Понимаю. Но тебе нужны силы. До дачи доедешь?       Балор покачал головой. Его глаза закрывались, а рука, на которой он себя удерживал, ослабела даже от такого непродолжительного усилия и начала дрожать. Что же делать с ним? Пашу не отпускали эти мысли, пока он поил его (жутко недовольного и сопящего от злости) бульоном, пока складывал в сумки ещё сырое выстиранное белье.       Наконец, он пришел к самому здравому по своему мнению решению. Закипятил воды и залил в термос, оставил для кошмара жаропонижающее и чайные пакетики на тумбочке.       — Котик, я отвезу им всё и вернусь сегодня же вечером, хорошо? — Паша гладил его по волосам. Сильного жара у Балора не было, но и силы его подходили к концу, хотя после кружки бульона он начал упрямиться и злиться.       — Хорошо, — проворчал кошмар, не открывая глаз. — Только на дороге будь осторожен, Пашка-какашка.       — Не волнуйся, хрень глазастая, ради тебя вернусь живым-здоровым.       Сказать оказалось проще, чем сделать — стоило Паше выехать из города, как его заколотило нервной дрожью. Мысли бежали по кругу от того, как быстрее успеть вернуться, не попав в аварию, до того, что Балору без него там совсем плохо и он не справится. Паша на ходу вспоминал все техники релаксации, которые знал, вот только применить их не мог, ведь для каждой в той или иной мере требовались руки, которые он в данный момент держал на руле.       Когда он въехал во двор Лёшиной дачи, нервы сдали окончательно — мужчина вылез из машины, и ноги его подкосились. Как сквозь туман он видел дикие — именно дикие, испуга в них не было — глаза Яны, когда она бросилась к нему, почуяв неладное. Сосредоточенно нахмурившийся Лёша, бросив топор, устремился вслед за Яной.       — Балор заболел, — только и смог вымолвить Паша. Мне надо ехать обратно — единственное, что билось в его голове.       — Ты должен выпить чаю, — строгий голос Насти застал его врасплох — как она вообще умудрилась подойти так близко и так незаметно? — Как только тебе станет легче, поедешь обратно.       За то время, что Паша судорожно глотал обжигающий чай, не разбирая вкуса и аромата, Яна столько раз спросила, не поехать ли с ним, что он начал злиться на нее.       — Нет, Яна, нет! Я сам справлюсь, только выпустите меня отсюда, наконец! — взорвался он.       — Паш, успокойся, никто твоего кошмара у тебя не отнимет, ладно? — отразила его выпад Яна. — Я открою тебе портал. До города вряд ли смогу без того, чтобы заметили обычные граждане, но пару десятков километров сокращу уж точно.       Девушка сделала, как обещала, с помощью портала отправив Пашу вместе с машиной на небольшую просёлочную дорогу неподалеку от города. Мужчина уговаривал себя выдохнуть — в конце концов, что могло случиться с Балором за пару-тройку часов, что его не было дома? Утром ведь он остался один на такой же срок, да и оставил он его во вполне нормальном состоянии, ещё и куколка за ним приглядывает.       Несмотря на спешку, Паша заехал в супермаркет и купил еды, потому что дома остался только куриный бульон. Наконец, он открыл дверь и ввалился в прихожую, бросил пакеты на пол. Из глубины квартиры не доносилось ни звука, и Паша, едва хлопнув дверью у себя за спиной, бросился в комнату Балора.       Куколка как раз уложила кошмару на лоб мокрое полотенце и глянула на своего хозяина с лёгкой укоризной. Балор лежал неподвижно и был таким бледным, что у Паши ноги подкашивались от страха.       — Балор! — позвал он и, когда ответа не последовало, подошёл и слегка потряс его за плечо.       Ледяными щупальцами Пашу утянуло в бездну, закрутило в черном водовороте так, что мутить начало. Это всё сон, уговаривал себя чекист тщетно, ведь Балор был мастером своего дела, а ни одной ниточки, ведущей к реальности, у Паши не осталось.       Снова этот чёртов замок, продуваемый всеми ветрами! Почему Балор всё время приходит сюда, в место, где рыжего террориста держал взаперти его лучший друг (или любовник?)? Паша задавался этим вопросом так, будто другой — откуда он вообще знает о рыжем? — как-то для себя решил. Комната за комнатой оказывалась пустой, ветер завывал всё сильнее, пол подрагивал, будто начиналось землетрясение. Холод пробирал до костей.       Наконец, в одной из комнат он увидел кошмара.       Худенькая фигурка в оранжевой арестантской робе сжалась в комок у стены. Черные, как смоль, волосы потеряли свой обычный блеск и свисали неопрятными сосульками. Глаза... его многочисленные чудесные глаза валялись вокруг, будто рассыпанные по полу бусины.       — Балор! — позвал Паша и бросился к нему, падая на колени, не дожидаясь ответа усадил, потряс за плечи.       Тело оказалось холодным и безжизненным. Нет, не может же он... просто вот так...       — Балорушка, котёнок, посмотри на меня, — мужчина принялся тереть его бледные, отдающие синевой щёки.       Кошмар открыл глаза, мутным взглядом скользнул по лицу Паши и выговорил едва слышно:       — Ты не Паша.       В этот момент Паша подумал, что чокнется. Ты никогда в жизни не захочешь такого услышать. Это страшно.       — Балор, мой котик, это я, — мужчина погладил его по голове, прижался к кончику ледяного носа губами. — Кто, если не я?       — Это кошмар, это снова кошмар, — шептал Балор, закрыв глаза. В его надтреснутом голосе было столько отчаяния, что Пашино сердце разбивалось.       — Никаких больше кошмаров, котик. Иди ко мне, — Паша, холодея от ужаса, затащил Балора к себе на колени, заставил обвить себя ногами в их любимом комфортном жесте, прижал хрупкое худое тело к себе и стал баюкать. А кошмарам тоже снятся кошмары?       — Паша не придет, — пискнул Балор и горько заплакал.       — Я здесь, котёнок, я пришел за тобой. Прошу, поверь мне один последний раз. Ведь я теплый, я живой.       После ещё пары всхлипов кошмар чуть отстранился, попытался заглянуть мужчине в глаза.       — Паша? — слабо проговорил Балор, и в его расширенных зрачках, отражавших серьёзное лицо Паши, заблестела надежда.       — Да, котёночек, я твой Паша, — мужчина взял его лицо в ладони и нежно поцеловал в губы.       — Паааша, — протянул кошмар мягко и сладко, будто на его языке очутилось любимое лакомство.       Когда он сам сжал чекиста в объятиях, по его коже, как тушь в воде, разлился румянец, руки согрелись, а волосы вновь завились пышными блестящими локонами. Одно из щупалец легло Паше на голову, погладило, чуть чмокнув присосками (в первую секунду бравый солдат едва не заорал от неожиданности).       Болезненная худоба покинула тело Балора, будто плоть снова наросла на тело, он перестал дрожать и тихонько заворчал что-то удовлетворённое себе под нос.       — Котик, давай возвращаться, — проговорил Паша ему на ухо.       Голова кошмара дёрнулась в отрицательном жесте и щупальца напряглись (одно из них больно дёрнуло Пашу за волосы).       — Моё тело болеет, — ответил Балор нервно. — Здесь лучше.       — Но теперь ты и твое тело — единое целое, — возразил мужчина, крепче сжимая его в объятиях. — Нельзя допустить, чтобы твоё тело страдало, пока мы тут прохлаждаемся. О теле нужно заботиться.       Балор капризно захныкал, и Паша продолжил баюкать его, уговаривая вернуться. В конце концов, Паша предложил ему остаться во сне, но отпустить чекиста, чтобы тот смог позаботиться о его теле. Это предложение Балор воспринял с нескрываемым ужасом — возможно, он снова решил, что Паша хочет его бросить.       Кошмар тут же вернул их в реальность.