***
Не то что бы признания что-то колоссально изменили в их взаимоотношениях и жизнях, в целом. Мужчина все так же бегал с места на место, постоянно наведываясь к пилигриму, который, в свою очередь, не выбирался никуда из осточертевших четырех стен. Конечно, теперь Эйден мог касаться товарища в любое удобное время, не бояться смотреть непрерывно, вгоняя того в крайнюю степень смущения. И таксист делал это в ответ. Нарочито медленно проводил пальцами по открытым участкам тела; обнимал, крепко-крепко сжимая в своих медвежьих объятиях; уходя, целовал на прощание, но уже на пороге — только в щеку. Почему и зачем? Да кто же его знал. Парню вообще кажется, что друг просто любил наблюдать за тушующимся мальчишкой, который в такие моменты не знал, куда деваться и как реагировать. Самым плохим было то, что старший уже несколько дней не приходил. И да, это еще один пункт в списке произошедших изменений — оставить друг друга надолго было невыносимым испытанием. Как они раньше справлялись? Жили неделями, не слыша ничего о состоянии другого. Эти недели, правда, они находились в ссоре, но все же...***
— Хэй, малыш, — без стука, будто заходя к себе домой, бегун появился в дверном проеме, подходя к сонному встрепанному возлюбленному, который только-только раскрыл глаза, — как ты, все хорошо? — губы касаются виска, а руки тянутся к девочке, дабы огладить ее темные волосы в уже привычном жесте, — Как кроха Эш? Не устраивала сегодня истерик? Да, ты же умница и не донимала дядю Эйдена ночью? Сам хозяин дома что-то невнятно прохрипел и уткнулся обратно лицом в подушку, собираясь продлить свой утренний сон. У гостя были другие планы. Оставив малышку лежать на кровати рядом с опекуном, таксист бесцеремонно проводит с легким нажимом пальцами вдоль позвоночника, немного заходя на ребра и вызывая легкую дрожь в теле. И мальчишка только смеется тихо, и старается извернуться, чтобы уйти от касания, но на узкой кровати, частично занятой лежбищем ребенка, это сделать довольно проблематично. Поэтому пилигрим скатывается на край, начиная падать вниз, и ему ничего не остается, кроме как схватиться за наглые руки мужчины и утянуть его за собой. Оказавшись под чужим весом, юноша скулит и брыкается, под одобрительный хохот друга, вовсе и не собирающегося подниматься. — Пусти, — у Эйдена болят щеки от долгой широкой улыбки, и он пытается добавить в свой голос хоть каплю недовольства, но получается из рук вон плохо. — И что мне за это будет, малыш? — Хакон чуть наклоняется, оставляя на сухих губах легкий поцелуй. Но с чужого тела все же слезает, вставая на ноги и таща его за собой. — Ты знал, что являешься самым настоящим извергом? — пилигрим шипит, потирает ушибленный копчик, но выглядит при этом до безобразия счастливым. Потому-то мужчина и не верит этой напускной злости, а тут же отворачивается, возвращая свое внимание к Эшли. Она смотрит своими огромными глазами, которые, пусть и не так красивы, как у Эйдена, по мнению ночного бегуна, но все же необыкновенно завораживающие. Приветливо протягивает руки к пальцам Хакона и улыбается, поддерживая общее настроение в убежище. На нижних деснах уже смешно торчит пара маленьких зубов, из-за которых мальчишка в свое время не мог выспаться. — Пока я шел к тебе, наткнулся на пару ульев. Пришлось обокрасть их немного, но ты ведь фанатеешь по меду, поэтому мне показалось это важным, — мужчина кивает головой на стол, где помимо емкости с тягучей сладкой массой лежит еще и бумажный сверток с чем-то, что тут же привлекает внимание пилигрима. Таксист по его лицу видит, что сдерживать собственное любопытство сил у парня нет. Тот ступает по скрипучему полу босыми ногами, отгибает край пергамента и смотрит с удивлением. А уже через секунду подлетает обратно к старшему, крепко обхватывая руками его торс. — Да, а еще я принес завтрак, — Хакон смеется тихо и треплет пальцами мальчишечью макушку, следом касаясь ее губами. Волосы у Эйдена мягкие, приятные на ощупь, и пахнут дурацкой ромашкой. Интересно, какой парфюм использовал бы пилигрим, если бы жил в мире до Падения? Предположений в голове не было, да и воспоминаний о каких-то запахах тоже. Он помнил только, что от каждой его жены веяло чем-то приторно-сладким, будто туалетная вода у них была одна и та же. — Так уж и быть, ты прощен, — юноша возвращается к столу, довольно вытаскивая на свет содержимое свертка. Радовало, что сегодня он не будет завтракать пресными галетами или приевшимися консервами. — За что это? — непонимание плещется в карих глазах, которые следят за каждым действием младшего. — За то, что ты такой же ужасный будильник, как и Лоан, — Эйден подносит к лицу еще теплую хлебную лепешку и втягивает носом приятный запах мучного изделия. Пару раз, приходя за молоком для Эш к выжившим, он видел, как те готовили этот "хлеб" на костре. Он борется с желанием вгрызться в хрустящую аппетитную корочку, откладывает продукт в сторону. Вяленое мясо тоже большая редкость в рационе парня. Его не так легко найти, купить еще сложнее, ведь, как правило, люди делают его для собственных общин, а если и продают — за огромные деньги. — Что это за белый ком? — пилигрим принюхивается к странной массе и чувствует кислый запах, чуть кривясь. — Козий сыр. Ты всерьез никогда не ел его, малыш? — мужчина смотрит, как мальчишка машет головой в разные стороны, и умиляется этому, — Тогда поверь, тебе понравится. Не сравнится, конечно, с тем, что производился до падения, но тоже неплох. Эйден забирает довольную малышку из рук таксиста, позволяя тому позаботиться об использовании всего, что сегодня оказалось на их общем столе, а сам берет приготовленную еще с вечера бутылочку для девочки. Эш жадно глотает молоко под тихое воркование пилигрима над ней, что, безусловно, до сих пор трогает душу Хакона, лишь украдкой поглядывающего на мальчишку, чтобы не смущать лишний раз. Быстро осмотрев содержимое полок, мужчина не находит решения лучше, чем заварить им ромашку. Чаем, который тоже является в Вилледоре большой редкостью, здесь и не пахнет, но вот чудо-растения у юноши много. Кое-как найдя кухонный нож, бегун нарезает мясо и сыр и кладет его обратно на развернутую бумагу. В две жестяные, немного помятые по бокам кружки попадает ароматный напиток, и Эйден чувствуя знакомый запах, размещается на низком деревянном ящике, найденном под кроватью. На второй садится напарник. Не то чтобы они заменяют полноценные стулья, но это лучше, чем сидеть на полу с ребенком на руках. Горячая жидкость с травяным привкусом неприятно обжигает губы, язык и горло, отчего пилигрим закашливается, получая обеспокоенный взгляд от сидящего напротив. Хакон порывается встать, но его жестом останавливают и дают понять, что все в порядке. Не зная, с чего именно лучше начать, юноша решает первым делом схватить именно кусочек кисломолочного продукта. Сливочный вкус приятен, но сыр кажется излишне соленым. Глаза мальчишки загораются, и он тянет руку за еще одним ломтиком. Таксист только улыбку прячет за бортиком кружки, наблюдая, как активно Эйден поглощает пищу, будто голодал до этого неделю. Хотя, кто его знает? Бегун ушел вчера утром, поэтому понятия не имеет, попало ли в желудок друга хоть что-то с того момента. Эшли смотрит на действия опекуна и, в один момент, тянет ладошку к руке последнего. Получает непонимающий взгляд. Пилигрим не знает, что нужно крохе, ведь в руках у него нет никакой интересной вещицы, разве что кусочек лепешки. И маленькие пальчики пытаются добраться именно до него. — А ей можно? — парень даже замирает, выжидающе глядя на мужчину, который-то и сам ответа не знает. По идее, девчонке уже около семи месяцев, поэтому следовало бы начать подкармливать ее чем-то "человеческим", но вот хлеб... — Ну, не попробуешь — не узнаешь, верно? — Хакон улыбается, а вот Эйден рисковать не готов. Он опускает руку чуть ниже, чтобы малышка могла дотянуться до интересующего ее объекта, но выглядит при этом так, будто добровольно впихивает в ее руки взрывчатку. Но ничего страшного не происходит. Эш тянет мучное изделие в рот, пытаясь хоть как-то погрызть его парой зубов, что сопровождается довольным бульканьем с ее стороны. И пилигрим расслабляется, следует примеру подопечной, изредка поглядывая на нее, чтобы удостовериться в том, что кроха в полном порядке. Они не говорят ни о чем. Мужчина потягивает напиток из кружки, а мальчишка, удовлетворив, наконец, потребность своего организма в еде, следует его примеру, допивая остывший ромашковый чай. Уже чуть позже, когда он сидит на полу под тихое сопение девочки, откинувшись на грудь старшего, из Эйдена выбивают засевшее внутри умиротворение парой фраз. — Мне нужно будет отлучиться на пару дней, малыш, — пилигрим выдыхает и даже поворачивается, с каким-то укором смотря в темные глаза, — не переживай, Вальц тут ни при чем, — поспешно добавляет, чтобы успокоить возлюбленного, — одна группа выживших предложила расчистить пару зон за хорошую плату. Работенка не сложная, но место далековато отсюда, поэтому большая часть времени уйдет на дорогу. А потом я обязательно вернусь к тебе, — Хакон наклоняется и оставляет на кончике мальчишечьего носа легкое касание губ. Юноша фырчит очаровательно и пытается отпихнуть наглеца от своего лица. — Только прошу, будь аккуратнее, хорошо? — младший улыбается и ерошит черные волосы. Смотрит так доверчиво и кончиками пальцев спускается к шее. — Переживаешь?***
Он пришел спустя четыре дня. Уже поздней ночью, найдя Эйдена еще не спящим на крыше. Просто протянул руки, поднимая того с бетонной плиты, и, крепко обняв, уткнулся носом в макушку. А у мальчишки даже сил порадоваться не было. В попытках убежать от навязчивых мыслей о друге, который даже ни разу не удосужился выйти на связь, он пытался завалить себя работой настолько, насколько это вообще было возможно в его положении. — Устал? — парень вздыхает и цепляется пальцами за чужую зеленую куртку. Старший не отвечает. Молчит и о своем думает, чуть поглаживая теплую шею. А затем шепчет совсем тихо, почти не различимо из-за разгулявшегося ветра: — Я так соскучился, малыш, — оставляет поцелуй на виске и тащит юношу внутрь, по пути стягивая с себя верхнюю одежду. Только чтобы вновь уснуть втроем на узкой кровати, забыться до рассвета и дать уставшим мышцам отдых. Чтобы прижать к себе мальчонку, который умудрится извернуться и лечь, уткнувшись лицом куда-то в яремную впадину бегуна, и так и отключиться, довольно сопя в унисон Эш.***
— Так хочется по крышам побегать. Не к выжившим за молоком, а именно просто вылезти из убежища и отправиться на выполнение чьего-нибудь глупого задания, — Эйден улыбается, помогая малышке сесть на кровати. Такими темпами она и ползать скоро начнет. Единственная проблема в том, что делать это негде из-за непозволительно маленьких размеров комнаты. — Ты жалуешься? — Хакон с издевкой заламывает темные брови, — Уж не ты ли это был готов к любым трудностям? — Кто жалуется? Я? Не пытайся тешить свое самолюбие, старик, — мальчишка пересчитывает пальцами маленькие ребра девочки, вызывая у нее звонкий искренний смех, — Это не жалобы. Я просто констатировал факт, надеясь на то, что ты поможешь мне решить эту неурядицу, предложив остаться с Эшли на пару часов. Но такой старый пень намеков не понимает, — парень улыбается и уклоняется от летящей в него подушки, до этого преспокойно лежавшей на коленях старшего. Если быть до конца откровенным, подстегивать мужчину ему нравилось всегда. Но сейчас это ощущалось совсем по-другому, ведь несмотря на колкие ответы, нежность плескалась в черных глазах. И этот контраст просто сносил пилигриму и голову, и тормоза. Только Хакон расценивает намеки по-своему, думает над чем-то. И поймав за хвост гениальную идею, выдает расторопно, выглядя так спокойно, будто он это решение принимал не пару минут, а несколько недель, как минимум: — А может переедете ко мне, малыш?***
И не то что бы он мог отказаться. Нет, не так. Не то что бы Эйден хотел отказываться. Да и надобности в этом не было. Все же, жить с таксистом будет удобнее, чем в одиночку, но с редкими визитами. Поэтому вечером того же дня мальчишка стоял на пороге убежища, казавшегося гораздо большим, чем его предыдущее, держал в руках все свое "добро", которое казалось слишком важным, чтобы оставить его на старом месте. Хакон расположился сзади, держа ну руках уснувшую кроху, замотанную в розовый плед. — Проходи. Чего стоишь на месте? — бегун толкает плечом дверь и открывает взору довольно большое светлое помещение в глуби коридора. Пилигрим радуется внутри, будто маленький ребенок, ведь в той самой светлой комнате стоит двуспальная кровать. Можно будет раскинуться на ней звездочкой и выспаться, наконец. Старший времени не теряет, указывает на дверь справа, где скрывается маленькая, но уютная кухня, с точно такой же, как и у него, переносной плитой, несколькими тумбочками и навесными шкафчиками , и потертый обеденный стол с парой стульев. Напротив скрывалась ванная с рабочим водопроводом, и Эйден уже размечтался, как заляжет в теплую воду где-то на час, оставив малышку на попечение таксиста. Хакон же не захочет к нему присоединиться, верно? По крайней мере, юноше кажется, что к такому шагу он пока не готов. Их...отношения, если это действительно можно так назвать, казались чем-то новым и неизведанным. Чем-то, из-за чего в голове должна была загораться красная лампочка и надпись "бежать как можно дальше". Но, к удивлению, таких мыслей не было. Только легкий страх неизвестности, но пилигрим уверен, что опытный мужчина сможет провести его через эти дебри. Или лучше не доверять человеку, имевшему неизвестно сколько девушек? — Эй, малыш, мне выделить тебе спальник, или будешь спать с нами? — вопрос звучит тихо, дабы не потревожить сон Эш, так что Эйден даже не слышит окончаний некоторых слов, но смысл сказанного, как ни странно, понимает. — О, иди к черту, Хакон. Я сплю здесь, при этом занимая большую половину, — мальчишка, как и хотел, падает на кровать, чуть раскинув руки. Хотелось, конечно, вот прям "плюхнуться" на нее, но девочка, лежащая рядом, точно не оценила бы такого пробуждения, поэтому пришлось совершить более щадящее действие по отношению к матрасу. — А ты наглый сожитель, — таксист прислонился к дверному косяку, с легкой улыбкой на губах рассматривая партнера, который довольно жмурится и ерзает, пытаясь устроиться поудобнее. — А ты сам меня позвал. Терпи теперь, — Эйден смеется заливисто, так чисто и искренне, пусть и почти не слышно, но бегуну тепло на душе. Парень не так часто радовался, и то, что именно он, таскающий под кожей старые кости с еще более старыми устоями, может вызвать такие эмоции. — С превеликим удовольствием, малыш, — Хакон прикрывает глаза. Мог ли он когда-то представить, что будет счастлив от того, что в его доме, на его кровати будет лежать мальчишка с лазурными глазами и смешными короткими волосами, вызывающий те чувства, которые мужчина не испытывал с подросткового возраста? Сейчас бы юношу еще в кино на последний ряд затащить, а потом провести до подъезда по темной улице. Нет, определенно точно нет.***
— Эй, просыпайся, — Эйден треплет черные прядки на голове отдыхающего мужчины, которому не мешают даже яркие пятна солнечного света, нагло гуляющие по лицу. Покрывает его легкими скользящими поцелуями, безумно краснея от собственного глупого смущения. Пальцы тонут в отросших волосах, а уши уже горят от неловкости. Но они же теперь, вроде бы, пара, поэтому следует приучить себя к таким сладостно-ванильным вещам, хотя бы ради максимально тактильного таксиста. Чужие пальцы столь же ловко, сколь неожиданно, ныряют под помятую футболку и пробегаются, пересчитывая позвонки уже привычным действием. Старший ухмыляется, чувствуя себя победителем от того, что сумел застать пилигрима врасплох. По крайней мере, он хочет так считать, видя удивление на лице последнего, и еле слышный вздох. — Доброе утро, — мальчишка наклоняется, касается хаконовых губ, переплетаясь с ним всеми конечностями, гладит руками плечи и шею, только бы почувствовать под подушечками больше тепла. И смущается еще больше, получая ответ. Его действия скованны, неумелы, но он старается открыться навстречу лежащему под ним мужчине. Все, чтобы показать — он не боится, он готов к чему-то столь серьезному, как длительные отношения. И охотно верит, что бегун тоже. — Доброе, малыш, доброе, — Хакон потягивается, разминая затекшие после сна мышцы, и зевает, не справляясь с нежелающей отступать дремотой. Поворачивается и смотрит на все еще пребывающую в царстве Морфея Эшли, целуя нежно в лоб, пока парень отсчитывает удары его сердца. — Вообще-то, я разбудил тебя, потому что хочу есть, а ты любезно не показал мне вчера, где я могу опустошить твои стратегические запасы провианта, — Эйден с упреком поднимает глаза на старшего, который только стонет раздосадованно и тормошит волосы на чужой макушке. — Ну вот, умеешь ты романтичные моменты портить, малыш...