Потребность

Если б водка была на одного - Как чудесно бы было! Но всегда покурить - на двоих, Но всегда распивать - на троих. Что же - на одного? На одного - колыбель и могила. ©Владимир Высоцкий

Пересекая парк и слушая чириканье сидящего на дереве воробья, вновь и вновь прокручиваю в памяти слова Флеша и Анжелики об алкоголе. Солдат выпивал, потому что нервничал на службе. Рабочие танцевали и пили, чтобы расслабиться и отдохнуть. Не могу вспомнить, чтобы кто-то из моих предыдущих носителей принимал этанол. Даже Мак со всем его цинизмом и развязностью. У него была коллекция порножурналов - мы вырезали из них особенно пошлые фото и клеили на стены мужского монастыря. Ловили белок в центральном парке и жевали их на виду у целующихся парочек (ох и визгу было!). Подключались к микрофону Джей Джоны Джеймсона во время публичных выступлений, и портили их звуками кишечных газов. Мы сбрасывали рекламные баннеры с крыш и обочин дорог. Я знаю, что нас разделили военные, якобы, из-за жестоких убийств. Сейчас я бы и с ним был не прочь связаться. Как было бы просто. Всего лишь отправить смс: "Приедешь за мной, Мак?" И я уже снова в тепле, в чистоте, в безопасности. Снова отращиваю волосы на его лысой голове. Снова слышу его: "Что-то ты исхудал. Пора раздобыть мясца!" Меня до сих пор тошнит, но уже меньше, чем было на крыше. Голова кружится, и тело стало как будто более... лёгким. Может, людям нравится именно это ощущение? Лёгкость. Возможность быть незначительней, меньше, чем на самом деле. Мокрые жёлтые листья прилипают ко слизи, издавая похлюпывающий шорох при движениях. К ней же липнет и песок вместе с грязью, и даже мятые пахучие сигаретные бычки. Смердящая выхлопными газами атмосфера кажется почти осязаемой – протяни усик, и на него осядут молекулы химикатов и тяжёлых металлов, замарают его тончайшим слоем, сделают частью этого города. Вокруг - огромное враждебное пространство, следящее за мною тусклыми, льдистыми точечками звёзд, словно полчища пауков - за хрупкой мошкой. Где-то слышится крысиная возня и писк – иронично, ведь он совершенно не похож на мой. Тихий, скрипящий, со скрежетом крошечных зубов друг о друга, будто их обладатели надумывают попробовать меня на вкус. Опьянение смазало мои чувства, но находиться вне тела носителя всё же очень неприятно. Помню, когда я поделился с Бетти своими переживаниями по поводу одиночества, она предположила у меня агорафобию. Мол, ты боишься открытой местности, Веном, а не отсутствия партнёра. В этом есть своя доля правды. Я по-природе вынужден жить в очень... тесной обстановке. Ребёнок Анжелики наверняка будет испытывать то же самое, выйдя из материнской утробы в этот грязный, холодный мир - уязвимость, тоску по телесному комфорту. Надеюсь, в минуты слабости он не будет одинок. Издалека слышатся песни какой-то пьяной мужской компании. Русские песни. Скажи мне "спокойной ночи!" Скажи мне "спокойной ночи!" Скажи, мне это нужно очень! В Бруклине, на Брайтон-Бич, расселилось довольно много русских эмигрантов. Мы с Флешем даже видели лавочные вывески на русском языке – целую улицу для их соотечественников. Этот район получил славу относительно тихого местечка, но от носителя я услышал, мол, алкоголизм у выходцев из России - довольно заурядное явление. Глядя на извечно забитые до отказа бары и клубы Нью-Йорка, а также на многочисленных собутыльников Флеша, я думаю, он несколько... перегибает палку. На сеансах общества Анонимных Алкоголиков нам также не встречалось ни одного русского. Может, они - любители доводить дела до конца? Мои рассуждения прерываются любопытной находкой – спящим вниз лицом мужчиной под облезлой кроной бузины. Ацетальдегид я чую за несколько метров, наряду с запахами собачьей мочи, табака и месяцами нестиранной одежды, по которой деловито вышагивают мелкие чёрные муравьи. Парочка насекомых лезет в правое ухо. Готов поспорить, он бы даже моего укуса не заметил. Флеш обычно засыпает в чистом подъезде или на крышах. Худшее, что при этом случалось - головная боль, ноющие мышцы и потёки голубиного помёта на коже. А что бы он почувствовал, очнувшись однажды в подобной обстановке? Надо будет провести небольшой эксперимент... Хоть мне и плохо одному, я решаю не трогать одурманенное тело, ибо понимаю, что в таком случае получу в свою кровь ещё больше токсинов. Но, поползав какое-то время по земле, по листьям, и замёрзнув до крупной дрожи, я об этом решении начинаю здорово жалеть. Плюс ко всему, нарастает гнетущее ощущение неполноценности, словно я – лишь часть кого-то, вырванный важный орган, мечтающий вернуться обратно в тело. Ещё пара минут в одиночестве, и захочу объединиться даже с воробьём. Или поймаю одну из крыс... Буду с крысой, но не один... Не один... К счастью, добравшись до противоположной окраины парка, замечаю другого потенциального носителя. Им оказывается темноволосый мужчина в кожаной куртке, открывающий водительскую дверцу оранжевого "бьюика". Ключи от авто, звякая, выпадают из рук, когда начинаю с ним сливаться. Я ужасно замёрз и соскучился по близости, поэтому действую быстро и настойчиво. - Блядь!! Что за хренотень?! - он вопит, пытаясь одной рукой сорвать мои усы, а второй - вытащить какой-то предмет, пристёгнутый ремешками к левой стороне груди. Мои ткани густо опутывают его тело, закрывая подплечную кобуру пистолета и обильно матерящийся рот. *Ты коп?* - спрашиваю я, с облегчением проникая в тёплые, трепещущие внутренности и устраиваясь поудобнее. В его животе гораздо больше места, чем под диафрагмой Анжелики. Я бы даже сказал, места столько, что, растворив висцеральные жировые шматки, его хватило бы троим упитанным симбиотам (вот что значит "бойтесь своих желаний"). Мне приходится выпустить целую кучу спаек и усов, чтобы понадёжнее прикрепиться к органам, диафрагме и стенке брюшины. Не хотелось бы елозить и болтаться по всему животу. Здоровье у него ещё более расшатанное, чем у Анжелики. Лёгкие забиты чёрной, как мои усы, массой, по запаху напоминающей сигареты. Выглядит как гранитный камень, и звучит как хрипы утопающего. Табачная копоть, возможно? Печень поражена циррозом примерно на четверть своего объёма. Склизкие бугорки неприятно трутся о моё тело. В желудке и кишечнике виднеются застарелые язвы, а в мочевом пузыре перекатываются мелкие, сточенные друг о друга, жёлтые камушки. Мозг обозначен множеством погибших нейронов. Всё обратимо, но возни тут не на один день. Отмечаю необычную бледность и дряблость кожи его лица – оттенок землистый, неравномерный; мешки под глазами похожи на серых устриц, исторгнутых собственными раковинами; между щетинками на щеках разместились маленькие красные прыщи; уголки губ опущены, как у больного гриппом; а меж бровей залегла отчётливая складка. По мере сил и остатков трезвости, принимаюсь за исцеление клеток, радующихся мне, словно дети, тянущие ладошки навстречу солнцу. Ведь пистолету нужны патроны. Кусочку мозаики - подходящая половинка. Идее - чистые страницы. - Да, коп, ядрёна вошь!! - ругается человек, рассматривая нас. Его взгляд находит белый символ паука. - Ёб... А ты - Веном? *Да,* - в его памяти я нахожу имя: "Дерек". И замечаю бегущие среди клеток крови молекулы этанола. Проклятье. Не знал, что по ночам в Бруклине столько "накативших"...- *Ты пьян.* - Надо же, какая проницательность, - он наклоняется, чтобы поднять ключи когтистой рукой, скребя по замызганному асфальту. Удаётся раза эдак с пятого. - Ладно, хоть Веном, хоть чёрт из преисподней - мне срочно нужно домой! Полицейский торопливо забирается в авто и, хлопнув дверцей, трогается с места. Необычная у него реакция на меня. Ни тени страха, лишь упорная целеустремлённость. *Уже имел дело с симбиотами, да, Дерек?* - А то, - хмыкает он, проезжая мимо внушительных богатых особняков Альбемарль-роуд. В окнах некоторых горит свет. Готов поклясться, даже звучит смех какой-то семьи, либо собравшейся компании друзей. На таких посиделках люди обычно пьют вино. - Вы, лужи склизкие, вольготно тут устроились! И в полицию, и в охрану залезли. С тех пор как в отдел взяли одного из ваших, всё, что остаётся честным копам - это пинать хуи! *Эээ...* - Ну бездельничать. В потолок плевать. Сидеть без работы, в общем, - объясняет Дерек, стуча когтем по оплётке руля, на которой уже поблёскивает слизь. Он стучит ровно десять раз, словно бы это было привычкой, либо признаком ОКР. Нервные импульсы довольно-таки сильны – разряды тока, бьющие по проводам. Возникает ощущение беспокойства, неясной нужды. Даже самому хочется выполнить какое-нибудь подобие ритуала, поэтому бесцельно шевелю усами рядом со шматком жёлтой жировой ткани. Десять движений, ни больше, ни меньше... Становится легче, кажется... - Зарплата от безделья не растёт, знаешь ли! *А как зовут новичка?* - интересуюсь я, прогнав из мыслей нелепый образ копов, отбивающих друг другу репродуктивные органы. Ох уж эта людская матершина... - Носителя - Патрик Маллиган, - щетина покалывает мои ткани, когда он говорит. Похожа на прокуренную щётку для замши и вызывает зуд. Флеш иногда берёт с собой разрывные патроны, смазанные каким-то едким маслом – от них я также весь чешусь. - А вот пришельца... Что-то с отравой связанное, как у тебя. Ядик-гадик, Химикат, Цианид, тьфу ты... "Токсин", вот! - озаряет его воспоминание. Озаряет оно и меня, внезапное, отрывистое, но, тем не менее, новое. Я вижу перед собой Токсина, своего внука - крепкое создание чёрно-красного цвета. Выглядит так, будто госпожа-Природа взяла двух разных симбиотов, разорвала их и соединила половинки, небрежно, оставив свисающие с торса и локтей усики. А пахнет от него жуткой смесью уксуса, машинного масла и кислой капусты. Ночной, гуляющий по крышам ветерок злорадно обдувает меня этим амбре. Что ж. Замысел Творца - порой непостижимая штука. Но каждое Её детище заслуживает внимания. Симбиот в теле спящего Патрика воровато оглядывается по сторонам, словно боится, что нас подслушает какой-нибудь любитель посидеть на крыше. Затем произносит: "Дед, я в последний раз прикрываю твои безобразия. Твоя цель - на перекрёстке Альбемарль-роуд." "Безобразия"? Что же я раньше делал такое, интересно? Или он имел в виду жестокие убийства, о которых мне рассказывал Флеш?.. - Ещё эта ваша Скорн – бизнес-партнёр Тони Старка... – голова носителя осуждающе качается. - Видал, как у них корпорация разрослась? Мы, мол, передовые технологии создаём и вообще, в космос метим. В "Forbs" они метят, вот куда! Всё под себя подмяли, хапуги хуевы. "Это непродуктивно, дед," – говорит мне очередное расплывчатое воспоминание о внучке цвета сирени, со следами микротехнологического синтеза на блестящей коже. Её носительница, психиатр Танис Нивс, терпеливо ждёт, когда мы поговорим. – "Такие радикальные меры могут повредить бизнесу и задеть интересы мистера Старка. Мы не станем тебя поддерживать." - Или вот Спящий - специалист по всякой вонизме. Захватил тушку самой Коко Шанель и теперь они вдвоём наркоту клепают. Ей-богу, наркоту! Девки бешеные деньги тратят на духи, и флакончики нюхают прямо на улицах! "Мы на пороге открытия, пап. Нет времени на криминал," - четырёхглазый чёрный симбиот со рваными жёлтыми пятнами и важным аристократичным видом вертит в руках маленький пробник духов. От него и носительницы веет дорогим и, должен признать, чертовски приятным ароматом "Sleeper-Chanel №8". Вот что значит "правильное сочетание нот и феромонов". - "Мы создаём парфюм, снижающий агрессию. А ты напротив, ищешь насилия. Завязывай уже, не стоит оно того." - Или Гибрид из "Новых Воинов". Там же целых четыре симбиота на одном носителе! - продолжает возмущаться Дерек. Смотрю на блестящие перламутром связок и сеточкой капилляров своды диафрагмы, и полагаю, что, пожалуй, и сюда бы уместились не трое, а четверо моих собратьев. - Парень жрёт за пятерых, и зарплату пятикратную получает! "Что у тебя в голове, отец? Это ж безумие!" - крупный кирпично-красный симбиот с белыми когтями машет руками и спинными щупальцами, покрутив у виска, и пытаясь добавить словам весомости. Он говорит сразу несколькими голосами моих отпрысков - Агонии, Лэшера, Райота и Фейдж - а также бывшего охранника, Скотта Вашингтона. - "Попадёшься "Новым Воинам" - заступаться не будем. Прекращай свои выходки, пока в "Рейвенкрофте" не оказался! Они тебе проводков насуют в мозги, вот тогда и вспомнишь про нас!" - Или новая певица Скрим. С каких пор ультразвуковые визги пришельцев стали популярней Элвиса Пресли и Майкла Джексона? Куда катится молодёжь? Неслыханное дело! "Только нас в это не впутывай. На носу гастроли и выход нового альбома, а ты репутацию предлагаешь подмочить. Это неразумно, пап," - Донна Диего и моя дочь Скрим – красно-жёлтый симбиот с длинными, свисающими с головы усами-лезвиями – репетируют гастрольную программу в небольшой студии. От их голоса у меня жутко болит голова. – "...And I go faster, and faster, and faster, and faster for liiiiiiiiife!!!" - А вот за Карнажа я рад. Давно пора было взяться за ум, а не водиться с маньяками всякими! "Отец, ты совсем сдурел? Они меня током били и в банке держали, как солёный огурец, и всё это под песни Скрим! Я чуть не сдох!!" – чёрно-красный симбиот в теле агента "S.H.I.E.L.D." исступлённо отмахивается от меня. – "И Клетуса в "Рейвенкрофте" закрыли! Ну тебя нахер, короче!!" Открывшиеся воспоминания не внесли практически никакой ясности о моём прошлом. О чём я просил родню? Что за "криминал" и "безумие" я творил? Странно... *Скажи, Дерек, почему я убивал людей?* - прерываю я поток негодования. - *У вас, копов, наверняка есть моё досье...* Он неожиданно давит по тормозам, брезгливо нахмурившись. Выходит из машины и направляется к её капоту. Я затихаю в недоумении, наблюдая его остервенелые попытки очистить металл от налетевших листьев клёна. - Ненавижу осень, - объясняет он, бросая под ноги зазубренные жёлтые пластинки и мелкие веточки. Некоторые нанизываются на кончики когтей. - И как вы со своими когтищами управляетесь... Стряхнув листья, он десять раз проводит по капоту тыльной стороной ладони, пока тот не начинает блестеть от слизи. "Покрытие воском, ёпта..." - звучит в его мыслях. Затем забирается в машину и едет дальше, вдоль ограждения обширной территории кладбища Грин-Вуд. Когда умирает человек, от него остаётся гниющая плоть, которую нужно закопать в кладбищенскую землю. Или пепел, если его сжигают. Родственники и друзья могут вспоминать погибшего, находясь рядом с прахом. Когда умирает симбиот, не остаётся ничего. Тело просто распадается до летучих молекул. Интересно, быстро ли нас забывают? - Ты спрашивал о досье, - подумав и прокашлявшись, отвечает Дерек на мой вопрос. В его лёгких клокочут копоть и табачные смолы. Эту мерзость я смог бы вывести, только погрузив носителя в сон. И, разумеется, протрезвев. – Там тебя записали в маньяки-людоеды. Предполагали, что съехала крыша от смены обстановки – мол, жил до этого в космосе, с людьми не встречался, либо изначально был ебанутым. А ты что скажешь - враки всё? Зачем, к примеру, было убивать сценариста "Тайного госпиталя"? *Не знаю,* - хмурюсь я. – *Я потерял память...* - Эх, жаль ты её раньше не потерял. Добротный был сериальчик! Собираюсь спросить, кто ещё из знаменитостей пал от моих клыков и когтей, задумчиво разглядывая белые линии, чёрточки и символы на дороге – знаки, понятные лишь водителям. И тут на капот "бьюика" ловко спрыгивает что-то большое. Большое и чёрное, с красным рисунком паутины. - Вот ты где, кринж ходячий! – линзы паучьего костюма яростно впиваются в меня взглядом сквозь лобовое стекло. Готов поклясться, последнее даже запотевает от дыхания самозванца. Мстительный оказался. Значит, точно злодей. - Твою ж!.. – ошеломлённый Дерек давит по тормозам. Те поначалу срабатывают, отбрасывая поскользнувшегося на слизи подростка вперёд... Но затем на днище авто раздаётся отчётливое металлическое бряцанье. "Бьюик" резво едет дальше, прямо к распростёршемуся на асфальте телу. За нашим безуспешным жатием на тормоза следуют грохот и хруст костей, напоминающие дробление гренок. Травматический оркестр сминаемого тела дополняется визгливым воплем, доходящим до булькающего крещендо. Брызги крови вместе с крошечными, рваными лоскутками костюма летят на капот и лобовое стекло, словно краска с кисти эксцентричного художника. - Ебать мою рассадуу!! - орёт носитель, выкручивая руль. Слышен скрежет металла где-то внизу, но тормоза больше не работают. Мне приходится выпустить пару щупалец и вцепиться ими в асфальт позади машины. Та, жалобно заскрипев, наконец останавливается в метре от фонарного столба. Открытая дверца авто являет нам две параллельные дорожки костей и мяса, в темноте похожие на разбросанный, выпавший из багажника мусор. Дерек прислоняет ладони к лицу. - В рот мне азофоску! Мы же подростка задавили!! - он разглядывает разодранный, окровавленный костюм с расстояния. По его сосудам бежит густой коктейль из адреналина и кортизола. Приятный на вкус. - Супергероя, блядь! Ну и пиздец!! Маленькие розоватые кусочки и размазанные ошмётки мозгов, вместе с клоками чёрных волос-кудряшек и костным крошевом, протянулись на несколько метров от наших ног, укладываясь во следы автомобильных шин. В том, что их владелец мёртв, не стоит и сомневаться. Бурные эмоции носителя стучатся в моё сознание, но находят лишь глухой барьер из этанола. Что я по-настоящему чувствую, так это... Голод. Флеш говорил, что есть вражьи мозги - дело злодейское и достойное наказания. Но... он имел в виду живых людей. Думаю, он не обидится, если я слегка пожую труп... У меня ведь тоже есть потребности... В воздухе разливается настолько густой аромат крови и фенилэтиламина, что я, перехватив контроль над телом, забывшись и не замечая ничего вокруг, спешу на его упоительный зов. Собираю поблёскивающие мозги, сначала с асфальта, потом из расколотой чаши черепа. И с удовольствием их поглощаю - склизкие, студенистые и невероятно вкусные. Ещё тёплые. Ещё живые. О, восхитительная солоноватая амброзия с изысканной металлической пряностью и хрустящей костной крошкой... Тающий во рту пудинг... До чего же хорошо... Гораздо лучше ликёра из "HeliX"... - Ом ном аааыыы Господии!.. - мычит коп в перерывах между чавкающими движениями наших челюстей и вылизыванием черепной коробки. Изнутри она скользит, и я формирую микроскопические крючки на языке, чтобы добавить шершавости и собрать на него все ткани с капиллярами. Словно кот, чистящий миску от остатков корма. На края моих линз падают какие-то капли. *Дерек, ты плачешь чтоли?* - фенэтиламин добавляет моему опьянению немного эйфории, поэтому вопрос выходит со смешком. - *Я думал, полицейских ничем не удивишь.* - Ааа... Бля... Его мысли выдают образ встреченной в баре кудрявой рыжеволосой женщины, говорящей: "Ты, должно быть, всякого навидался. Что было худшим?" Знакомой до зуда в клыках. *Так ты - тот самый Дерек?* - спрашиваю я, облизывая когти. Привкус металла сделал их похожими на чугун. Острые, как бритва. Как бы ни старался уберечь язык, но лёгкий укол между крючков и сосочков всё же ощущаю. - А?.. - носитель не перестаёт пучить слезящиеся глазные яблоки внутри моих линз. *Ты - партнёр Анжелики?* - Ээ... П-перепихнулись пару раз. Инстинкт размножения. Я столько раз наблюдал совокупления Флеша и Бетти под действием инстинкта и гормональных всплесков. Меня всегда удивляло их нежелание заводить детёнышей. Сперматозоиды моего носителя с годами становятся всё более вялыми, да и подруга его в будущем потеряет фертильность. Для меня это как... отказаться от симбиоза, наверное? Природа говорит с нами через инстинкты, и в Её словах – мудрость миллиардов лет эволюции. Глупо игнорировать наставления того, кто настолько мудр... Не так ли? *Она назвала тебя козлом. И меня тоже,* - я случайно срыгиваю маленький кусочек мозга. Не дожевал, видимо. С подбородка стекает капелька крови. - *А ещё она беременна. Но не от меня, ты не подумай. Хоть я и побывал у неё в матке, а тканей своих не оставил.* - Что?.. - сипит приглушённый голос. Пальцы начинают стучать по пуговице на рубашке, а правая ступня - топать по асфальту. Ровно десять раз. Со стороны выглядит как синдром Туретта, но, вспомнив данные из энциклопедий, я заключаю, что это всё-таки ОКР. И шевелю усами рядом с жиром. *У вас будет ребёнок,* - повторяю я, вытаскивая пару кудрявых волос, застрявших между зубов. Рассматриваю их, прежде чем выбросить. Похожи на лобковые. - *Тебе стоит вернуться - ей не с кем пить мартини. Может, заодно посоветуешь ей больше не пить химикаты? С отцом и матерью младенцу не будет страшно, когда он родится. Неприятно, но не страшно.* - Мне нужно в алкомаркет... Купить водки. Ящик водки... Что ж мне так не везёт-то? Поищу трезвого носителя рядом с магазинчиком, иначе совсем окосею. *Я тебя провожу. Только можно сперва поесть труп? Флеш ненавидит шоколад, поэтому...* - Водкиии!!! - психует коп, вопя на всю улицу. Он перехватывает управление над телом, к моей досаде, выплюнув недожёванный кусочек, который я держал на языке, словно конфету; и садится в машину. Когтистый палец стучит по рулю ровно десять раз, прежде чем Дерек решается завести мотор. Я, как всегда, повинуюсь ответному импульсу, пошевелившись внутри. Пока едем к алкомаркету, человек успевает выпить остававшуюся под сиденьем половину бутылки "Absolut", от чего меня развозит ещё сильней. По телу разливается тепло, а по сознанию - медлительность и флегматизм. Мне так хорошо, что желание отрезвиться растворяется в смеси алкогольного дурмана и фенилэтиламиновой эйфории. Ничего, вся ночь впереди, и я ещё успею найти себе тело без этанола. Пока можно просто расслабиться. На подростка мы и не оглядываемся, ведь он лежит вблизи Грин-Вудского кладбища - как раз подходящее место для хранения человеческих трупов. Гробокопатели справятся. Ну, а ежели он к их виду не принадлежал - отправят посылочкой в "Алкемакс". Люди любят исследовать "экзотику", уж я-то знаю... Как Дерек умудряется доехать до магазинчика на Форт-Гамильтон-Паркуэй, подшофе и без тормозов - выше моего понимания. Машины тут припаркованы плотно, по краям, превращая и без того узкую дорогу в подобие пешеходной тропки, но "бьюик" не царапает ни одну из них. Парковка всё-таки не удаётся, и передний бампер автомобиля успешно знакомится с пожарным гидрантом. Потоки воды барабанят по лобовому стеклу и крыше, смывая с них остатки крови. - Не день, а пиздец какой-то!! – выйдя из своей многострадальной машины, коп в ярости пинает её. Психует ещё больше, видя как та переворачивается вверх колёсами. А я нахожу занятной такую деталь, как отпечатки ладоней на грязном, ржавеющем дне. Неужели предсмертные касания "Паука"? Носитель решительно топает к алкомаркету с вывеской "Living Water". Последние три буквы первого слова и первые три буквы второго едва мерцают. - Что там за шум?.. - продавщица - полненькая темноволосая женщина средних лет в ужасе раскрывает рот при виде нас, марширующих мимо стеллажей с бутылками вина. - О, Господи! Ах, совсем забыл, что людей пугает моя внешность. Но я не получаю от Дерека команды спрятать симбиотические ткани. Напротив, взяв корзину и присев у стойки с водкой, он просто начинает набирать себе маленькие бутылочки, раздражённо гаркнув: - На себя посмотри, жирунья! Он берёт этанол двух разных марок, "Absolut" и "Russian Standart", в таких же маленьких тарах, как любит Флеш. Правда, отсчитывает в четыре раза больше - ровно по десять пятидесятимиллилитровых штук каждого вида. Когда мужчина передаёт обескураженной и, по виду, не совсем вменяемой кассирше деньги, в голове мелькает воспоминание о преступнике, сующем в руку зелёные купюры. "Забудем об этом, офицер?" – подмигивает воришка. На языке людей это называется "взятка" или "подкуп". Флеш никогда не брал взяток с бандитов и суперзлодеев, но он никогда и не говорил о неэтичности такого поступка. Я вспоминаю о своём желании протрезветь, глядя на толстушку, и вот тут-то понимаю, что однозначно поступлю плохо. Слиться с ней означало бы помешать её работе и оставить магазин без присмотра. Думаю, такое Флеш бы не одобрил. К тому же... Меня почему-то перестало тошнить. Чувствую себя... хорошо. И меня тянет поговорить с Дереком. Я ведь ещё не долечил его печень и растворил не все камни. Да, я просто обязан привести его в порядок... - З-заходите ещё... - трясётся перед нами кассирша, завернув гору прозрачных бутылочек в бумажный пакет. Счёт получается приличным, но до Флешевых закупок немного не дотягивает. - Да боже упаси!! – орёт на неё носитель, забрызгав слюной весь прилавок и её серую шерстяную кофту. Женщину немного шатает. Может, я ошибся, и она тоже пьяна? Взяв пакет, выходим на свежий воздух, к перевёрнутому "бьюику" и садимся прямо на тротуар. Вода из гидранта заливает проезжую часть, струясь под колёсами машин. Парочка выбежавших из переулка юрких крыс склоняют мордочки, чтобы попить. Приотделившись, но оставляя связи между органами и нервной системой, я устраиваюсь на асфальте рядом с копом. Эдди иногда просил меня побыть вблизи тела, если хотел побеседовать. Мол, важно живое общение, а не просто голос или "буковки на экране". Помню, он люто ненавидел телефоны и компьютеры, и называл их "изобретениями Сатаны". Говорил, что современные технологии отдаляют жителей Земли друг от друга. Носитель приподнимает бровь, глядя на меня. В полумраке улицы его радужки напоминают капли свежезаваренного кофе. Уличный фонарь, склонившись над нашими головами, мигает светящимся глазом. *Почему ты торопился домой, Дерек?* Он махом опрокидывает в себя открытую бутылочку водки. Чувствую, как этанол жжётся, стекая по пищеводу. - Из-за жены, - бурчит моя "вторая половина". А затем, не выдержав, яростно кидает пустую бутылку в свой "бьюик". - "Ты будешь полицейским!" "Ты должен жениться, сын!" - вдруг выпаливает Дерек, открывая следующую бутылку. - Я мечтал о ферме в Канзасе! Я растения люблю, а не это вот всё! - он с отвращением указывает обеими руками на перевёрнутое авто и бьющий из гидранта поток воды. Или потоки? Похоже, в глазах двоится, и я не уверен, моё это зрение или Дерека... *Ферма, значит?* - Да, ферма. Хочу видеть кукурузное поле, а не глаза изнасилованных детей! Собирать опавшие яблочки, а не гнилые бомжатские трупы! Есть картошку, а не мозги человечьи! Блядство! Он стучит ногтем по стеклу бутылки, пытаясь успокоить нервы, а я рефлекторно шевелю усами у жирового шматка. Жир едва слышно хлюпает. Бутылка звенит. Звяк. Звяк. Звяк. Я вижу в памяти копа образ маленькой улыбчивой девочки с белой фиалкой в волосах: "Если тебе будет грустно или страшно - считай до десяти." И образ её же, только взрослой. Вернее, сцену с её изувеченным телом, лежащим на земле, присыпанным жёлтыми кленовыми листьями. Черты лица удивительно схожи с лицом Дерека. *Когда-то я мечтал быть героем,* - признаюсь я в ответ, хлестнув усом подлетевшую к носителю мошку. Не попадаю. Хлещу по воздуху ещё пару раз. - *Не могу вспомнить, почему в итоге стал преступником. Пробелов столько, что кажется, будто изменилась сама личность. Я знаю, что всегда хотел спасать людей, видеть их здоровыми...* В ушах почему-то звучит далёкий голос Тел-Кара, приглушённый, мрачный: "Только взгляни на наш народ, Веном. Мы заслуживаем большего." Хлюп. Хлюп. Хлюп. - Все мечты идут прахом, - плюётся нездоровый Дерек, выпивая несколько бутылочек и разбивая их о днище "бьюика". *А с женой у тебя что?* - я наблюдаю за ручейками, бегущими по дороге. - Да шлюха она, вот что! Я хотел успеть пораньше, чтобы засечь её с ухажёром, - он касается кобуры пистолета под одеждой. Не чувствую его переживаний, но знаю, что ревность люди переносят скверно. - Всё просрал из-за тебя! Звяк. Звяк. Звяк. *Мне жаль, мужик,* - утешаю я, по-товарищески, и нисколько не ошибаясь в его половой принадлежности. - *Тебе, должно быть, одиноко. С тех пор, как убили сестру.* Хлюп. Хлюп. Хлюп. - Ты... - он поджимает губы, опешив, и собираясь выдать парочку забористых ругательств в мой адрес, но, подумав, бессильно вздыхает. - Мне и впрямь пиздецки одиноко, - он делает ещё несколько жгучих глотков, поникнув плечами и сгорбившись. - Знаешь, что самое хуёвое? У нас большой дом со множеством растений. Они повсюду, как в оранжерее. Виола их пол-жизни коллекционировала, лелеяла, словно детишек. Мечта о ферме принадлежала и ей. Если я съеду, половина цветов останется у жены. Эта рукожопая сука загубит мою память! А я ведь любил её, думал, понимает меня... Хуй там, Веном... Никто не понимает наши сраные души лучше нас самих... Звяк. Звяк. Звяк. Хм. Быть может, это и есть настоящая причина, по которой люди пьют? Одиночество? Задумываюсь, а что бы я выбрал, если бы Природа предложила скрашивать каждый день "Absolut" или "Jack Daniel's", вместо слияния с подходящим носителем. Сидел бы в автомобильном кресле, потягивая спирт и сигаретный дым. Заказывал бы коктейли в барах. Швырял бы пустые бутылочки с крыш. Был бы я счастлив? Смотрю на своё отражение в натёкшей из гидранта, поднявшей мелкий мусор из асфальтовых трещин, луже. Иссиня-чёрная, блестящая слизью кожа. Две больших белых линзы глаз в форме "рваных полумесяцев". Тонкие губы едва прикрывают острейшие клыки, меж которых вьётся розовый, длинный язык. Чёрные усики шевелятся и закручиваются, словно черви, живущие в нефти. Во мне мало сходства даже с животными, не то что с человеком или Крии. Что, если Дерек прав? Может ли хоть один носитель понять душу такого создания, как я? Значит ли это, что я... одинок? Поэтому я теперь пью вместе с ними? Хлюп. Хлюп. Хлюп. - Мозги мальчишки на вкус были хуже стряпни моей тёщи, - мужчина допивает водку и кидает пустую бутылку в свой "бьюик". Распечатывает следующую. Усы у меня стали будто ватными, но чувствую себя чертовски хорошо. Я – чёрное мягкое облачко нирваны, ищущее смысл жизни. – Чёртовы школьники. Спать надо по ночам, а не приключений искать на задницу! Ещё и сленговых словечек понабрались примитивных. "Кринж", надо же! Вот и плавает теперь этот "кринж" у тебя в кишках. Звяк. Хлюп. *И у тебя,* - из-за этанола хихикаю как идиот. Мне весело, и это... странно. Это мои собственные эмоции, не носителя. Краска в стакане с водой принадлежит лишь мне одному. От тошноты не осталось и следа. Даже хочется выпить ещё. Хочется почувствовать что-нибудь ещё... - Твой носитель – это же тот солдафон, Юджин Томпсон? - коп щурится, будто глядит на солнце. - Почему ты не с ним, а по улицам шастаешь? *Я уже и сам не знаю, Дерек,* - потерев скользкий лоб, отвечаю я. Кожа непривычно онемевшая, будто морду обкололи новокаином. - *Наверное... пытаюсь понять свою душу?* Диафрагма растягивается. Вдох-выдох. Судорожная рябь от приступа кашля. Человек одобрительно поднимает бутылочку вверх: - Тогда выпьем за это. За маленькие слабости ебучих непонятных душ! И мы пьём. И пьём. И пьём. Пока не кончается водка и не иссякает поток воды в гидранте. Пока пищеварительная система моего носителя не приходит в норму благодаря мне, и он не перестаёт материться как сапожник. Мозг и лёгкие всё ещё выглядят отвратно, но я доволен проделанной работой. Я пьян, по-настоящему пьян. Пропах ацетальдегидом и сигаретой, выкуренной копом. Смотрю на свои шевелящиеся, чёрные усы. Взгляд не концентрируется. Всё расплывчатое, зыбкое, двоящееся. Пытаюсь сформировать маленькую ручку, похожую на человеческую, но та получается кривой, как у мутанта или уродца. Нахожу это забавным. Когда я в последний раз хоть что-то находил забавным? Дерек уже вовсю храпит на асфальте, подставив брюхо мерцающим звёздам. Бутылочки "Absolut" и "Russian Standart" выпиты до дна и разбиты о днище перевёрнутого авто. Мигавший над головою фонарь, чиркнув перегоревшей лампочкой, гаснет. Оглядываюсь в сторону алкомаркета, на говорящую по телефону продавщицу, и понимаю, что трезвый носитель мне уже и не нужен. Нужен тот, кто поможет, как говорил Флеш, "догнаться", наспиртовать устойчивые к этанолу мозги. А ещё Флеш говорил... "Гулять так гулять."