Dusk ...and his embrace

Филт вышел на улицу и протянул незнакомцу руку. — Дэниел Дэйви. Готический принц сомкнул пальцы на его руке и глухо произнёс: — Юрки Линнанкиви. Пока он ловил для них кэб, Филт достал смартфон и отослал пару матерных сообщений на почту менеджера. На душе сразу стало приятнее. — Едем, — буквально через несколько минут окликнул его Юрки. Филт мог похвастаться своей интуицией в плане бизнеса, но не богатым воображением. В своих стихах он лишь отражал свои глубокие знания из мировой литературы. Он всегда считал, что с родителями ему повезло: те не запрещали ему самовыражаться и поощряли интерес своих детей к чтению книг. Дэниел и его родные брат и сёстры часто засиживались в огромной домашней библиотеке. Он мог бы податься в журналисты, блестяще сдав экзамены по английскому языку и искусству, и достичь немалых успехов на этом поприще, но несмотря на привязанность к реальному миру, к обычной жизни, играть в группе было его юношеской мечтой. Музыка победила, но Дэниел всегда считал себя практиком. Машина остановилась возле особняка мужчины-энигмы, и Филт мысленно присвистнул. Сперва он увидел только высоченный металлический забор, и раз уж он был таким надёжным и высоким, выходило, что владельцу собственности было, что за ним хранить. Внутри двор был защищён деревянным палисадом, а колья увиты ползучей розой. Филт присвистнул уже вслух. — Не хватает рва с водой и лучников с факелами, — произнёс он со смешком. — Что же ты тут прячешь? Юрки достал брелок и нажал на кнопку. Филт зажмурился. Окна и подсветка здания зажглись одновременно, и свет ударил по глазам, проявив из темноты очертания особняка. Вытянутое и строгое, как свеча, здание из бетона и стекла — не готический замок, отнюдь. Филт вытер слезящиеся глаза. Было чему позавидовать, хотя до сих пор его вполне устраивало имение в Саффолке, построенное в 1585 году на холме, на большом отдалении от соседей. Дэниел привык к пасторали старой доброй Англии. — Это твоя собственность? — не выдержал Дэн. Вопрос был вполне логичным, хотя не его ума дело, пригласили в гости — не лезь с дурацкими вопросами. — Сейчас она моя, — уклончиво ответил Юрки. — Проходи. Он открыл дверь, пропустив Дэни вперёд. Внутри планировка особняка напомнила Филту о его собственном доме. Но первое впечатление быстро сменило другое: дом казался не обжитым. Интерьер подобран со вкусом, как для съёмки каталога «Сто и один вариант обставить свой дом». Взгляду не за что было зацепиться: в нём не было деталей, создающих его характер и настроение; мелочей, которые могут поведать о прошлом их хозяина, о его увлечениях или роде деятельности. — Здесь внизу у меня гостиная, кабинет, спальня, гардеробная и ванная, а наверху… — Юрки указал на лестницу, ведущую на второй этаж, — …ещё куча комнат; я там даже не бываю. Можешь заселиться в любую, которая тебе подойдёт. Ужин через час. Успеешь немного отдохнуть. Буду ждать тебя здесь. Линнанкиви направился к себе, стуча по мраморной отделке пола каблуками сапог и снимая на ходу косуху. Филт посмотрел Юрки вслед уже по-новому. «Фанат, но не псих. Ладно, сперва выпьем, а уж потом поглядим, что к чему», — резюмировал он. Дэни поднялся по лестнице и заглянул в первую комнату. *** К ужину Линнанкиви вышел в кожаных штанах, просторной синей рубахе и кожаном жилете. В ложбинке между ключиц застыл ослепительной каплей бриллиант на цепочке. Филт, успевший принять ванну, взбодриться дорожкой и переодеться в любимый балахон с капюшоном и драные домашние джинсы, которые таскал всегда в багаже, был слегка обескуражен. Накрытый на двоих стол освещали зажжённые свечи. Дэн не умел чувствовать себя неловко, но сегодня вечером нечто похожее на смущение, помноженное на любопытство, в нём присутствовало. — Неплохо, — констатировал Филт. — У меня посреди ночи в холодильнике найдётся лишь пиво и йогурт. Юрки мягко растянул губы в улыбке. — Я позвонил в любимый ресторан. Только что приехал курьер и привёз вкусный ужин. Еда ещё не успела остыть. Садись за стол, я поухаживаю. Какое вино будешь пить? Сегодня Филт с удовольствием выпил бы чего покрепче, либо абсента. — Белое полусладкое, — внезапно ответил он. Юрки налил из бутылки и подал ему усыпанный бисером из капель бокал, наполненный светлым вином. Принимая из его рук бокал, Филт вздрогнул от забродившего внутри него приятного волнения. — Надеюсь, ты оценишь мою смелость, — со вкрадчивым любопытством произнёс Юрки. — С вином я уже угадал. Линнанкиви снял с его тарелки клош. Из-под крышки феерично выстелился жидкий азот, обнажая красный, как кровь, соус. — Крещендо истекающей кровью страсти… В бледном отблеске рассвета, — Линнанкиви процитировал стихи Дэни. «Это будет увлекательно», — подумал Филт и даже почесался в предвкушении. Чем раскованнее он себя чувствовал, особенно в моменты, когда в ноздри ему попадал кокаин, Дэни начинал неконтролируемо водить пальцами у себя по волосам или почёсывал себе щёку или плечо. Наконец Юрки присел за стол напротив Филта. Дэни попробовал вино и одобрительно кивнул. — Если бы не ты, я до сих пор бы доказывал, что Филт это Дейви, или наоборот, — он рассмеялся. — За тебя. Он опустошил бокал наполовину и принялся за еду. При его гастрольной жизни хороший дорогой ужин в ресторане — редкая удача, а тут все блюда были будто подобраны угодить его аппетиту. Юрки смаковал вино и ел со своей тарелки, отправляя кусочки еды в рот двумя пальцами, облизывая их каждый раз. Юрки был высокий, статный мужчина лет тридцати. Лицо его выражало стойкую меланхолию. Он смотрел томно, осознавая свою явную привлекательность, хотя и без кокетства и тщеславия. Но было в его глазах то, что не вяжется с молодостью: понимание, которое приходит только с большим опытом прожитой жизни. С косметикой Линнанкиви не усердствовал: глаза подведены, на ресницах тушь, кожа бледная от природы; чёрный лак на ногтях длинных пальцев с нанизанной на них парой действительно стоящих, эксклюзивных колец. Филт сперва разделался с десертом. После сладкого он дико хотел мяса и острее чувствовал его вкус. — Тебя не смущает, что я смотрю на тебя, когда ты ешь? — через некоторое время поинтересовался Линнанкиви. — Не кусок же из рта выхватываешь, — ответил ему Филт, не отрываясь от бифштекса. — Наоборот: я люблю, когда за столом собирается хорошая компания. Все пьют, едят и обсуждают интересные темы. Мне редко удаётся собраться со своей семьёй у себя в саду. Моя дочь любит отмечать День отца, тогда мне приходится надевать штаны попросторнее: она заказывает многоярусный торт и кучу огромных гамбургеров — знаешь, есть такие, что в рот не влезут. — У меня никогда не было семьи, — с лёгким равнодушием произнёс Юрки, заканчивая есть. — Всё, что меня ещё интересует в этом мире, это ты, Дэниел. Насытившись, Филт отложил нож и вилку, и промокнул губы салфеткой. — Не удивлён; я давно уже привык к подобным фразам, — ответил он без смущения. — Всем кто-то интересен. Дэни с самого начала понимал, что Юрки темнит, теперь он уверился в этом, и хотел знать, в чём заключается суть интереса этого мужчины к его персоне. Постель? Разумеется. Но что ещё? Юрки молча допивал из бокала вино, и Филт потянулся за бутылкой, чтобы налить и себе. — Я проведу тебя в одно место, и ты всё сам увидишь, — внезапно хлопнув по столу ладонью, Юрки встал. Филту не в первый раз показалось, что Юрки отвечает на его мысли. — Прихвати вино, — бросил он по дороге Филту. — Уже, — Филт вытащил зубами пробку из бутылки. *** Филт никогда не испытывал иррационального страха. Когда здоровяк Николас врезал ему, заступившись в споре за Стюарта, Дэни показалось, что у него треснула и отвалилась половина лица — подобное могли бы ощущать герои «Тома и Джерри», живи они в реальном мире. Дэни был зол, ему было больно, но он не был напуган, что его лицо останется парализованным и покалеченным. На момент записи второго альбома Филту и компании музыкантов пришлось снять жильё в какой-то английской провинции. Там же находилась недорогая студия. Дэни жил со своей очередной подружкой в доме с самыми настоящими привидениями. Он не боялся теней и посторонних шумов. Он просто обитал с ними по соседству. Чем можно удивить человека, выросшего в самом «Колдовском графстве», в местах, где лет четыреста назад жил известный ловец ведьм Хопкинс? Иногда, прогуливаясь по округе, Дэни забредал в густой дремучий лес. Он видел странные призрачные фигуры людей и наблюдал за ними. В пятнадцать лет он увлекался чёрной магией, изучая её дотошно по старинным фолиантам и практикуя кое-какие заклиная, чтобы добиться в жизни успеха. Он не рассказывал никому, с чем ему пришлось столкнуться на самом деле. И всё потому, что это было сложно описать простыми словами. Даже то, что он относился к магии рационально, с умом, не спасло его от последствий. Опыты с чёрной магией подорвали его здоровье, как физическое, так и ментальное. Любой на его месте испытал бы безотчётный ужас, но Дэни лишь рассудил, что пора завязывать и похоронил книги в надёжном месте. Позднее этот опыт пригодился ему — он рассказал кое-что из собственных ощущений в своих стихах, надеясь, что его слушатели, большинство из которых как пить дать баловались всякой бесовщиной, задумаются. Теперь Филт испытывал едва ли не ужас. …Сперва они вышли в сад. Юрки достал из штанов мобильник и включил фонарик. Он освещал им путь. Дэни с любопытством следовал за ним. Они обошли особняк. За ним находилось строение поменьше. Юрки открыл дверь, и Дэни услышал приятный слуху шум воды; также он уловил маслянистый запах духов. «Уже хорошо, — подумал он, — что не придётся спускаться в какой-нибудь мрачный, сырой и холодный подвал, где на крутых ступеньках можно подвернуть ногу и подхватить грибок». Юрки провёл Дэниела в зал с двумя действующими фонтанами-водопадами, из которых лилась подкрашенная красным вода. Зал, отделанный по стенам и потолку отполированным багряным мрамором, был уставлен по периметру стеклянными деревьями с искривлённвми ветвями, с которых свисали на цепочках золотые яблоки. У дальней стены стояла золотая статуя. — Чёрт, вот чёрт. Пиздец! — произнёс Дэни, прикладываясь к бутылке и не спуская взгляда с золотого «пиздеца». «Пиздец» имел его портретное сходство в полный рост, только волосы статуи были заплетены в дреды. Дэниел машинально провёл пятернёй по своим только недавно отросшим чёрным волосам. В своё время он конкретно «убил» дредами всю свою роскошную шевелюру, и, срезав их под корень, долго ждал, пока волосы отрастут и восстановятся. Перед статуей располагался жертвенник высотой в три метра, к которому вели ступени. Бока жертвенника украшали символы и слова из его, Филта, произведений. Дэниел досадливо прикусил нижнюю губу. Сделал глоток вина, отпив слишком резко и булькнув содержимым бутылки. — Для чего тебе всё это? — осведомился Филт, сдерживая растущую ярость. — Тебе неприятно? — Казалось, Юрки слегка удивлён. — Это всего лишь место, где я могу побыть с тобой. — Приятного во всём этом мало, — честно признался Филт. — в голову лезут тревожные мысли. Юрки смущённо опустил взгляд на бутылку, которую Филт перехватил за горлышко. — Хочешь мне врезать? Филт так бы и поступил при иных обстоятельствах и с другим человеком. Его не раз обвиняли в агрессии к людям бывшие сотрудники по музыкальному цеху. Как-то на Ютубе выложили снятый на мобильник отрывок выступления «Колыбели»: на сцену вырвался весёлый и неадекватный фанат. Секьюрити его прозевали и почему-то не спешили убрать со сцены. Дэн всего лишь обезвредил себя, точным ударом стукнув парня в переносицу микрофоном и оттолкнул, а когда тот полетел в правильном направлении — вниз со сцены, где бы его подхватила охрана, дал ему поджопник. Хейта не было, но комментарии взорвались возмущением: бедный парень, ведь попасть на концерт «Колыбели» — его мечта, а его кумир врезал ему! Только русские фэны высказались положительно, написав, мол, «Дэни — настоящий мужик». — Я не конченный псих, чтобы раскроить тебе череп. Мне нет дела, на что ты дрочишь, — заверил Дэн Юрки. Дэни приказал себе успокоиться. «Ещё несколько слов, благодарю за ужин и сваливаю,» — решил он мудро. Линнанкиви усмехнулся. — Я никогда не дрочу на кого-то. Предпочитаю иметь оригинал, — вкрадчиво произнёс он. По его тону было понятно: сейчас Юрки — хозяин, а Филт гость. Дэни с вызовом вскинул голову. А ведь он ещё во время ужина размышлял, стоит ли ему ложиться в койку с этим томным готом? Или отблагодарить его за гостеприимство в другой раз, угостив хорошим вином и дурью. Против близости Филт ничего не имел, просто ещё не до конца понял, насколько он хочет этого мужчину. Сейчас Юрки даже не предлагал ему переспать: он вёл себя так, будто уже его заполучил. Филт поклонился, оставаясь на чеку. — Наверное, удостоенные этой чести писаются кипятком от восторга, — съязвил он. — Всё, что я хочу — подниматься всё выше и выше, и ты можешь либо принять это, либо нет, — понизив голос, прошептал Юрки. — Меня ещё не осмеливались затащить в койку при помощи моих же стихов, — Филт вложил в ответ весь сарказм. — Разве я тебя куда-то тащу? — спросил Линнанкиви наклоняя голову ниже, устанавливая зрительный контакт с Филтом. Он положил руки на плечи Дэни; прошёлся по ним пальцами. Филт их с себя не сбросил, удивляясь, как ему, несмотря ни на что, приятно от его прикосновений. Глаза Юрки казались высветленными изнутри серебром. Стало больно в них смотреть. — Послушай, я не люблю такую фигню, — погасив раздражение, Филт собрался всё выяснить. — Сам вижу, что ни романтикой, ни сексуальным домогательством тут не пахнет. Я очень хорошо улавливаю любую неискренность. Поэтому не могу понять: что тебе от меня нужно? Зачем ты устроил здесь кумирню и ждал меня в баре гостиницы? Зачем ты искушаешь меня, играешь в какие-то странные игры, испытываешь мой характер? Ты можешь себе позволить роскошь: допускаю, что ты даже очень богат, но особняк-то фейковый. Юрки застыл, не отводя от Дэни взгляда, пока тот сурово разносил его. — Ты нарочито понижаешь свой голос, добавляя в него томной бархатной хрипотцы, но, подозреваю, что по-настоящему ты говоришь как учитель-зануда. Да у тебя на лице написано: скука. Под маской энигмы просто скучный парень… Юрки прикоснулся к его язвящему рту губами, и веки Дэни внезапно задрожали, отяжелели; ему пришлось прикрыть глаза. Юрки больно надавил ртом ему на челюсть, и он раскрылся, впуская в себя вместе с языком Юрки горячий поцелуй, не отвечая на него, а получая. — Кто ты, мать твою?.. — спросил Дэни, облизывая губы: вкус у помады Юрки показался странным. — Вот блядь, — произнёс Филт, понимая, что по его губам течёт кровь, но при этом ему было не страшно, а спокойно. И больше ничего.