Моя любовь к тебе навечно

      О наличии жизни в этой квартире было предостаточно напоминаний. Передвинутые на середину гостиной уютные кресла, слегка помятые подушки дивана, кружки с недопитым чаем, смесь из запахов различных одеколонов. Хозяева словно ненадолго вышли подышать колючим морозным воздухом и вот вот вернутся. Но так только кажется.       Лазарь медленно прошагал к дивану и сел. Ноги гудели будто тот вновь принял участие в сверхмарафоне Вестерн Стейтс. К тому же джинсы — помятые, на коленях разорванные и грязные. Это вызвало ухмылку. Анна бы ни за что не позволила бы сидеть ему на этом «дорогом и из превосходной кожи» диване. Немедленно отправила бы в душ. Кинутый в сторону выхода взгляд был полон ожидания: сейчас, сию минуту она окажется в проеме и с неприкрытыми заботой и волнением коснется прохладными пальцами разгоряченной кожи. Тридцать секунд, минута, полторы… И никого.       Он усмехнулся. Глупо, наверно. Да не наверно, а именно, что глупо, так по-детски. Поэтому придется без напоминаний подняться и пройти дальше по коридору.       По планировке комната Валерия находилась ближе к выходу, чем его. Здесь дверь слегка приоткрыта. Ничего не поменялось с последнего визита — у приоткрытой балконной двери коробки с простыми железками и непростыми сооружениями неизвестного назначения; заправленная тахта; письменный стол, на котором белеют какие-то бумаги. Пара шаркающих шагов, ленивый взгляд по мелким строчкам, снова усмешка. Почерк Валерия был вообще-то вполне аккуратным, но вот размер этих аккуратных букв заставлял щуриться так, что глаза слезились. Или Лазарь лишь обманывал себя, что эти едва читаемые строчки и расчеты вызывают слезы из-за неудобства чтения. Бумаги, которые он не убрал и не помнил, почему.       Спустя полмесяца всё более менее пришло в норму. Хотя сложно понять, в какую норму. Лазарь и сам не мог себе это объяснить. Благо Вера Львовна приняла неожиданно странную сторону дочери, что открылась ей слишком сумбурно, вполне спокойно, чем поразила вечника. При разговоре, произошедшем спустя день после потери памяти Лидой, которую отвезли на исключительно номинальное обследование в больницу, Вера отреагировала так, будто обо всем уже догадывалась.       Лазарь ожидал многого: и криков «Сумасшедший!» с последующим выкидыванием его из чужого дома, и смеха как от не очень смешной шутки, и вызовов психиатров. А вот к тому, что Вера Львовна спокойно кивнет и подольет пораженному Лазарю чая он не подготовился. Спустя полчаса они уже были у больницы, куда проход ему был уже заказан. Всё, что тому оставалось — наблюдать за матерью и дочерью, чей взгляд всё ещё выдавал недоумение, сидя в автомобиле в тени деревьев, место листьев которых теперь занимали иней и не осыпавшийся снег. Маленькая семья отправилась домой уже на троллейбусе.       Но были и другие дела. Миссия, с которой к нему приехали друзья окончилась, теперь они могли спокойно возвращаться по домам, в другие страны. Лазарь лично вызвался привезти тех немногих оставшихся близких в аэропорт, напоследок наговориться вдоволь.       Днём было холодно даже при солнце. Как-то поздно он лично для себя отметил, что началась зима. Сначала волнения за Анну и Валерия в закрытом от них городе, обязанность заботиться об опечалевшейся Лиде, а после и абсолютный сумбур в узурпированном дворце, долгая работа над Книгой Талантов сделали своё дело — Лазарь умудрился позабыть о зиме. В его привычной рубашке, джинсах, лёгкой куртке было несколько некомфортно при морозе в 20 градусов.       До нужного рейса оставалась какая-то четверть часа. Друзья торопились, разбирали вещи, Жан и Сабин наскоро попрощались и умчали к самолету. Один только Авалон решил ненадолго задержаться и поговорить.        — Лазарь, отчего ты не отправишься с нами? Тебе ведь прекрасно известно: любой из нас троих с удовольствием примет тебя у себя. Да и от твоей помощи в работе я, буду честен, не отказался бы. Хорошие мозги в работе с вирусами ой как нужны, — Авалон говорил медленно, с расстановкой, выпуская клубки пара изо рта. Лазарь привычно усмехнулся в ответ.        — Эбс, ты же в курсе: Креон и Фрея хоть и сгинули, но последователи первого наверняка остались, хоть и не в том былом количестве, что прежде. Наверняка злые умы помнят о Наследнице, наверняка найдется тот, кто захочет продолжить дело этого чертового завоевателя мира. А оставить Лиду я не смогу, я взял ответственность и должен её нести.       Лазарь стоически делал вид, что не замечает тревоги в глазах друга. Более веселым тоном он продолжил:        — Да и вообще, я в первую очередь историк, а не вирусолог. Гуманитарий, что поделать.        — Я тебя понял. Good luck! — они обменялись крепкими рукопожатиями, пообещав держать связь друг с другом.       Смотря в спину скоро удаляющемуся другу на фоне серого уже зимнего неба, Лазарь не торопился сесть в машину и уехать. Мороз снова перестал беспокоить, а в уме крутилась лишь одна фраза: «Ответственность, после всего я здесь надолго.».                         

***

       — Итак, студенты! Сегодня, как я и обещал, мы обсудим падение Западной Римской Империи!       Голос говорившего был неприлично бодр и весел для девяти утра пятницы. Хотя его уже трудно было назвать мужчиной — глубокий старик, абсолютно седой, но при этом с прямой осанкой и мощным телосложением, ходил по полупустой аудитории. Шаги преподавателя отражались гулким эхом от высокого потолка. Рассказывая о свержении германцами Ромула Августа, профессор Гольдман не преминул отметить про себя, что она снова здесь. За последние три месяца на его лекциях могло быть сколько угодно людей, — от 5 до всех 30 — но стройная девушка с прямыми русыми волосами всегда была в их числе.       Сидя за третьим рядом, Лида Весна внимательно слушала и что-то конспектировала в тетради. Лазарю не из-за самолюбия казалось, что даже после потери памяти девушка испытывала нечто особенное к нему. Будто связь между ними так и осталась, просто оказалась прикрыта неощутимой завесой. Лазарь часто ловил на себе задумчивый взгляд, который она тут же опускала обратно в записи или просто отводила в сторону. И этого ему было достаточно, лишь бы снова не видеть печали в этом молодом лице, в котором должны читаться только интерес к новому и неизведанному.        — Профессор Гольдман? — снова этот голос, обращенный к нему с вопросом. Лида привычно подошла после лекции задать пару уточняющих вопросов.        — Да-да? А-а, Лида, вы, верно, хотели бы узнать моё мнение о дополнительном задании про Иудейскую войну?        — А, ну да…       И снова по той же программе: Лазарь говорит — Лида слушает. И будто не было исчезнувших друзей, а точнее они просто отлучились и скоро присоединятся к ним. Будто не прошло полтора года с момента их последнего сумбурного разговора, лишь тихий четкий голос первого и нескончаемые вопросы со стороны второй. Но даже эта тихая иллюзия должна закончиться.       -… В целом, ваш реферат достойный. Через пару занятий я задам вам всем другой, но вот проверять уже буду не я.        — Почему? — проговорила Лида совсем тихо.        — Нужно возвращаться в Вашингтон, но к тому моменту сюда прибудет другой преподаватель, не переживайте.        — Да я не из-за этого, — теперь в голосе Лиды слышалась явная досада. Лазарь продолжал делать вид, что не понимает, от чего та резко изменилась в лице.        — А почему тогда?        — Наша группа будет скучать по Вам.       Это было слишком душещипательно, профессор не сдержал улыбки. Говоря от лица всех одногруппников, Лида и сама не замечала по своему голосу того, что было бы заметно любому более-менее эмпатичному человеку. И не только слова выдали студентку — поникшие после объявления профессора плечи, опустившиеся уголки губ, слегка отстраненный взгляд. Сама того не ведая, Лида будто уже прощалась на веки вечные с собеседником.        — И я. Я тоже буду скучать по Вам, Лида.       Ему показалось? Или девичье лицо слегка зарделось? Ох, что-то он заговаривается, не подумала бы она чего лишнего. Это следовало прекращать.        — Что же, похоже, Вам следует идти? — Лазарь поглядел на наручные часы. И хотя Лиде ещё оставалось достаточно много времени перерыва, она будто уловила какие-то только ей понятные нотки в голосе преподавателя.        — Да, точно. Доброго дня, профессор Гольдман.        — Доброго дня, Лидия.       Досада разрослась по телу, стоило поникшей девушке покинуть аудиторию. Неужто она так привязалась к профессору? Это вызвало смешанные чувства. Не начинать же ревновать Лиду к самому себе? Эти глупые мысли заставили слегка тряхнуть головой. Не нужно загоняться, всегда ведь можно спросить лично.       Спустя ещё пять лекций он наконец покинул здание университета, очень скоро доехал до дома и попал в квартиру. Нужно было торопиться. Снимать такой серьёзный грим быстро достаточно сложно, а времени мало. Скоро ему предстояла новая встреча с ней, а мысли ушли в недалекие воспоминания.       За три месяца работы в университете профессор Гольдман появлялся там хорошо если дважды в неделю. Не скажет же Лазарь, что надевать день ото дня новое лицо, тем более в одиночку, невероятно сложно. Возраст всё-таки. Порой ему приходилось начинать наклеивать на себя грим старика поздней ночью, чтобы к восьми утра быть полностью готовым.       Тот день, когда Лазарю поступило приглашение на почту из Санкт-Петербургской Академии наук, где как раз и училась Лида, до сих пор казался сном. Ведь он лично не прикладывал никаких усилий, чтобы что-то подобное пришло ему на почту. Тот даже не собирался следить за Лидой в университетской жизни, так как считал это излишним. Но вот оно, приглашение с достойной оплатой труда, включенным проживанием, ему всего лишь следовало бы помочь коллегам с рядом работ. И исключительно по его собственному желанию Лазарь мог провести ряд лекций, пока труды других историков не будут завершены. Профессор Гольдман доставил немного неудобств, когда приехал чуть раньше обещанного числа. Поселили его в просторной квартире с видом на Неву.       Из-за описанных выше причин проблемности грима, в съемном жилье профессор появлялся редко, чаще рассказывая лекции, а после допоздна засиживаясь с другими историками в качестве соавтора, предлагая для изучения специально поднятые филиалы древних документов. Порой в личине профессора Гольдмана Лазарь проводил по нескольку дней подряд, от чего из-за усталости был вынужден взять перерыв в один-два дня и вернуться в маленький городок под Санкт-Петербургом.       Но и тогда Лазарь почти не отдыхал. Пара часов сна и он тут же отправлялся по давно знакомому адресу, где точно мог перевести дух. Из-за учебы Лида появлялась дома не раньше четырех часов, а новоиспеченный муж Веры Львовны так же работал в Питере допоздна. Для последнего Лазарь был волонтером известной организации, что поставил Веру на ноги и продолжал поддерживать связь.        — Мы обязаны проверять самочувствие наших бывших подопечных, — объявил тогда Лазарь Юрию Борисовичу за чашкой чая. Спустя час последний с живым интересом обсуждал с ним новейшие методы излечения раковых опухолей.       Тот появлялся на излюбленном пороге раз в пару недель, зная о Лиде лишь то немногое, что получалось подцепить в университете, и из новостей Веры Львовны. До одного дня они ни разу не пересекались за три месяца визитов.       Всё шло достаточно привычно: Лазарь сидел за круглым обеденным столом, рассказывая об очередном методе работы израильских врачей Вере. Сегодня её муж отлучился в город. Лазарь и сам собирался уже уходить, но вдруг из прихожей донесся звук открывающейся двери. Спустя минуту на пороге застыла Лида.        — Мам, я дома… — она посмотрела на Лазаря со смесью непонимания и смущения. А тот и этому был рад. Наконец, её взгляд обращен на него. Не на седого старика, не на случайного прохожего с улицы, а именно на Лазаря, молодого и улыбающегося во все тридцать два зуба.        — А, Лидок, а чего так рано? — и вправду, на часах был всего лишь без четверти час.        — Да пары отменили, — явно нехотя объяснилась она, тут же начиная интересующую её тему, — а по какому поводу у нас гости?        — Ох, дорогая, давно следовало вас представить друг другу — это Лазарь, милая. Можно сказать, мой спаситель!        — Ну что вы, Вера Львовна, это всего лишь моя работа, — казалось, улыбка Лазаря была теперь перманентной. Они уже обсудили подобный вариант развития событий и, разумеется, для младшей Весны легенда была та же самая. До лучших времен, — А вы — Лидия, так? Ваша мама многое о Вас рассказывала.        — Вот как? — с виду девушка расслабилась, будто от сердца отлегло.        — Лида, не стой же в дверях, садись чай пить! — произнесла нараспев Вера Львовна, подскакивая ставить чайник.        — Ох, это, пожалуй, без меня, — теперь из-за стола встал Лазарь.        — Почему же?        — Надо идти, извините Бога ради, я и так задержался.        — Как же так, — произнесла старшая Весна явно огорченно, — надеюсь, вы ещё раз нас посетите?        — Только скажите дату и время!       Договорились о новом визите в субботу после полудня через неделю.        — Лазарь, давайте я Вас провожу? — предложила Лида, чем несколько удивила вечника.       Стоя у входной двери, уже полностью одетый, Лазарь глянул на девушку. Сложно было предположить, о чем та думала в этот момент, лицо было спокойным, без эмоций. Всё ещё в верхней одежде и уличной обуви, она предложила проводить гостя до калитки. Уже на улице, на границе домашнего участка и тротуара тишина была разрушена вопросом:        — Давно Вы сюда ходите?        — Три месяца, но редко, — поторопился объясниться Лазарь, среагировав на удивленное лицо Лиды.        — Откуда Вы?        — Вообще из Иерусалима, но сейчас снимаю тут жильё.        — Редко в городе бываете?        — Это да, чаще приходится разъезжать по чужим городам, помогать людям в тяжелых состояниях. Пожалуйста, давай на «ты»? Я не настолько тебя старше, поверь уж, — Лазарь врал беззастенчиво, вот уж точно.        — Ладно.       Что-то было не так. Не нравилась ему эта серьёзность в лице на против. Лида словно стала на несколько лет старше.        — Поверь, я не мошенник какой-нибудь, — редко бывает так, что Лазарь не находит, что ответить сразу и приходится импровизировать.       Смерив того странным взглядом, Лида медленно ответила.        — Да я не то чтобы тебя в чем-то обвиняю. Просто такое чувство, словно я тебя где-то уже видела.        — Хм, а может мы и вправду где-то пересекались? — Лазарь принял прежний беззаботный вид и ухмыльнулся. Не дав Лиде отреагировать, он тут же добавил, — Что же, мне в самом деле пора. До новых встреч, Лида?        — До свидания.        Сказала как отрезала. Вроде бы девушка говорила достаточно вежливо, но тон голоса был холодным как айсберг, из-под колючего взгляда хотелось скрыться. Надо же, в этой с виду хрупкой девице была мощь какого-нибудь руководителя серьёзной кампании. Лазарь про себя посмеялся таким мыслям. Что же, если не удается выдавить из неё улыбку, то почему бы не взбесить ещё больше?        — А от вечного недовольства морщины раньше вылезают, — с этими словами тот щелкнул девушку по носу. Пока она осознавала, что произошло, Лазарь оперативно забрался в автомобиль и завел мотор.        Изо всех сил он старался делать вид, что не замечает женскую фигуру в зеркало заднего вида. Искренне пытался притворяться, что не рад этому, как мальчишка, впервые пригласивший девушку на свидание.