***
Оди, крича, проснулась. Она чувствовала, как капельки пота бегут по лбу, слышала, как бешено стучало ее сердце. Уилл забежал к ней почти сразу, как никак, его комната была совсем рядом с её. Девушка массировала виски и пыталась успокоиться, пока братец уселся рядом с её кроватью на полу. Около трёх ночи. Мало того, что она сама, вероятно, не заснёт, так и Байерс тоже теперь не выспавшийся. Видя, что Одиннадцать немного успокоилась, тот вздыхает. Уилл знал толк в этом все лучше, чем кто-либо другой. — Кошмар? — Он задаёт наиглупейший вопрос, точно зная на него ответ. — Да. Она… Он резко поворачивается к ней, вновь задает вопрос: — С…Хранительница? — И опять донельзя глупый. Мальчик сам себя ругает за это в мыслях. — Я не пойму, что она хочет, — Оди поджала под себя ноги, пытаясь очистить разум и надумать хоть что-то, — Я даже не понимаю, что значит «Хранительница». Что она хранит? — Девушка спрашивает сама у себя, не зная ответа. О, Боги, как же ей хотелось понять. Оди знала, что не самая эрудированная и умная, но такие «вещи», она должна знать с детства. Доктор Бреннер никогда не упоминал никакую Хранииельницу, уж точно… — Давай так. Уснуть ты сможешь? Уилл не терял надежды, смотря на нее сонными глазами. Мальчишка спал до боли чутко — любой шорох мог его разбудить, не то что крик. Последствия его жуткого детства. Иногда Уиллу казалось, что никому из его друзей нет дела до того, что случилось с ним в раннем возрасте. Никто не понимал, почему Уилл все так же хотел играть в подземелья, а не тусоваться с девчонками. Никто. Но и Байерс не спешил кричать и выговариваться. Веди все итак прекрасно знали, что Рая он точно не видал. Поэтому, хранить темные воспоминания он предпочитал в самых дальних уголках его памяти, оставляя для определенных, болезненно волнительных вечеров. С Одиннадцатой они в этом плане были похожи. Он знал, как часто ей снились кошмары, в которых ее вновь и вновь пытал Доктор Бреннер. Ее названный папа. Но сама она тоже никогда не рассказывала о опытах, обучении, и других подопытных детях. Словно пыталась специально забыть. Прямо как и он. — Не думаю. — Хорошо. Утром проясним, поговорим с родителями. Уилл привык называть их обоих родителями. Его биологический отец не запомнился ему никак иначе, кроме как криками, вечным запахом алкоголя и безразличием к сыновьям. Поэтому, зная Хоппера почти что всю свою жизнь, ему легко было воспринимать в нем родительскую фигуру, но отцом называть он его не смел. — А сейчас мы можем заняться чем-нибудь. В настолку можно поиграть, — Оди всегда соглашалась. А Уилл радовался этому, словно ребенок. — Ты не хочешь спать? — Нет, — Уилл врет. Бесцеремонно, что даже Оди понимает, но та слегка улыбается, делает вид, что верит. — Да, хорошо, давай. Было бы отлично! Они проиграли до утра. Глаза Байерса иногда смыкались, но когда он вспоминал, что тут Оди, пережившая уже вторую встречу с Хранительницей во сне, то тот резко тряс головой и заставлял себя просыпаться. И Оди была ему так безмерно благодарна за это…***
Макс вновь было плохо. После смерти Билли все так изменилось… И хоть девушка ненавидела его всю жизнь, сейчас ей было стыдно. Стыдно, что она не пыталась говорить с ним. Стыдно, что не пыталась сдружиться. Стыдно, что никогда не видела в нем большее, чем заносчивого старшего братца. Она и знать не знала, какое у него было детство, что отец все еще его бил, и как сильно Билли был ограничен из-за самой Максин. И теперь она стыдилась своих чувств. Нет, Макс не пыталась его оправдать, знала, что как бы то не было, на маленькую девочку старший брат не должен был срываться, но когда человек уходит… Люди и не смеют говорить плохо. — Максин, — Обратилась к ней матерь. Глаза были в кучу, сама она вся исхудала, а пахло от нее ненавистным Макс алкоголем. — Да, мама? — Она улыбнулась. Как бы мама себя не вела, она старалась быть с ней как можно добрее и любезнее. Макс все еще любила свою мать. Собственно, родственников рядом у нее и не осталось. — Сходишь в магазин, дорогая? — Она мило улыбнулась. — Зачем? — Детски наивно спросила она. Макс все верила. Хоть и знала ответ. — Макс… — Мама поджала губы. — Ну, Макс… За… Пивом. Девочка лишь кивнула. Взяла немного денег со стола, вышла из вагончика. Это даже нельзя было назвать полноценным домом. И не важно, что был первый час ночи. И не суть, что магазин был очень далеко. Макс сама хоть и ругала маму, однако, подсела на гадость тоже. Девочка начала курить. Сигаретами она пыталась затушить разум и бьющиеся в груши чувства, хоть одновременно и понимала, что хорошо в будущем ей от этого точно не будет. Ее близкие друзья знали, но в школе она старалась не попадаться. Тогда у начальства будет еще больше вопросов, кроме тех, почему рыжая так скатилась в учебе. Зайдя в магазин, она заметила за стойкой парня, который лишь сонно что-то пробурчал себе под нос. Она быстро взяла, что ей надо было. И столько, на сколько ей хватало. Злить мать она не хотела, ведь та точно знала, сколько денег дочь взяла на пойло. — Это все? — Спросил парень за кассой, параллельно записывая что-то на листке. — Да. Он даже не стал спрашивать, сколько ей лет и можно ли ей это вообще. Хотя раньше Макс его здесь не замечала. Макс расплатилась и вышла. Теперь еще и назад брести полчаса… Она шла спокойно, утопая в собственных мыслях, но потом услышала шорох. Мэйфилд дернулась, обернулась, но потом подумала просто — ветер. Выдохнув, пошла дальше. Но когда за ухом показались знакомые звуки, которые она раньше слышала лишь от существ из постороннего мира, она рванула прочь.***
Конечно, на утро были очень даже видны их синяки под глазами. Синие-синие. Джойс их уж было начала отчитывать, но не тут то было, когда Оди рассказала о вновь повторившимся сне, но только уже в более негативном ключе. — Я считаю, что надо узнать хоть что-то… О ней, — Девушка стесняется, поедая свой завтрак. Она сама не знает, почему, но это факт. — Я постараюсь, — Отдаётся голос Хоппера, — Я свяжусь с Оуэнсом и Мюрреем. Если у них есть хоть какая-то информация, или варианты, где её можно найти, то я займусь этим. Но Боже правый, вы хоть попытайтесь поспать ночью, а не читать, играть в настолки и разговаривать, — Он перечислял это недовольно, уже явно стараясь привести в порядок их мысли. Здоровый сон нужен, как никак, а они, бессовестные, даже не попытались уснуть. Хоппер отвёз их до школы, как и обычно, а после последовал на работу. Последний день перед каникулами… Чудесно ведь! Они, как и всегда, встречаются всей компанией и следуют в школу.Макс обнимает подругу за шею, даже не давая Майку прикоснуться. Уиллер что-то бурчит под нос, что заставляет всех улыбнуться. Ну, хоть что-то да не меняется. Оди замечает уставший вид Максин, но та лишь улыбается. Кажется, она даже и не собирается делиться тем, что ее волнует. Одиннадцатая давно стала замечать, что после битвы за Старкот, а точнее, после смерти ее названного брата, Мэйфилд сильно изменилась. Она знала, что сейчас у них в семье все тяжело, и Оди вовсе не винила Макс в скрытности, потому что ей тоже тяжело давалось говорить о своих волнениях. Но Джейн именно не понимала свои чувства, а Макс просто не хотела казаться слабой и быть обузой, ведь знала, что у всех итак много проблем. А Максин смеялась, смеялась и смеялась, да так, словно и вовсе все было идеально! Но изменения видели все. А спросишь ее, будет отнекиваться. У них было немного времени до начала уроков, которые итак приняли сокращённый вид, а после им придётся убирать класс или же актовый зал… Ну, великолепно просто. Что может быть лучше! Они уселись на скамейке недалеко от школы, мирно попивая различные соки и поедая бутерброды, подготовленные на обед, но им было явно все равно. Они болтали и смеялись, до того момента, пока Оди не заметила даму недалеко от них, в переулке напротив. Девушка в строгом одеянии… С такими прекрасными веснушками и белоснежными волосами… Хранительница! Одиннадцать уж дернулась, но мир поменял наклон резко и неожиданно. Девушка почти потеряла равновесие, а когда начала озираться, то все было в крови… Ни единого человека, даже души. Оди стояла одна, но не было такого, чтобы тишина душила ее, ведь… И крики! Женские, мужские, детские, старческие, и даже инородные голоса издавались отовсюду. Как же громко они кричали! Оди не знает, кто это был, но точно знает, что кроваво-красные глаза Хранительницы смотрели в точности на неё и она… Улыбалась. Она вальяжно подошла к упавшей Оди, повиливая бедрами, вздохнула. Одиннадцатая заметила у нее сигарету, почти что истлевшую. Намек понят — она ее ждет достаточно долго. — Тебе не кажется это, — Она покрутила руками вокруг, — Ироничным? — Что? — Оди, буквально на уровне подсознания, до ужаса боится её, сама не понимая, почему. Хранительница расхаживает вокруг да около, держа руки за спиной. Она сделала последнюю затяжку, а после бросила сигару на пол. В ее глазах видна задумчивость, смятении и недовольство. Кроваво-красные. Оди невольно сравнивает ее с королевой. Эта мысль просто проносится по сознанию, не зацеплять ни за что. Просто и ясно. Королева! — Что-что. Я жду, Одиннадцать. Или у вас ничего не меняется? — Она смотрит на неё через плечо, а за её головой светится бледное солнце. Она говорит спокойно, даже не повышая голоса. Словно все вокруг ей безразлично, хоть на самом деле это и вовсе не так. — Мы будем искать вас. И найдём, — Оди пытается звучать более бодро, строго и сильно, но у девушки это слабо выходит. — Я найду, Хранительница. — Я надеюсь на это. Потому что веры в Вас у меня нет. — Она усмехается. — Не то чтобы она у меня вообще была… — Сказала она это самой себе. — Кто вы? Закатывает глаза. Хранительница щурится, а в мыслях ее бежит мысль, причем несколько глупая: «Ну что за дура?» Но она не кричит. Отвечает вновь спокойно, что еще больше настораживает Одиннадцатую. — Ты сама должна об этом узнать. Не пойми меня неправильно, я помогу Вам. Всем, а особенно тебе, — Ни одна мышца на лице Хранительницы не дергается, но она машет руками, расставляя их в сторону и показывая ладони. Словно и впрямь говорит, что не собирается вредить. Её светлые волосы развиваются на ветру и девушку, кажется, это раздражает, ведь они неоднократно попадаются ей в глаза и в рот. Она недовольно шипит, что помогает увидить Оди в ней обычного человека, но когда её глаза от злости ещё больше наливаются кровью, мелкая радость сразу испаряется, — Тьфу, блять, — Она грязно ругается, что Оди, например, себе никогда не позволяла. Наконец приняв решение встать спиной к Джейн, она в величественной манере говорит свою последнюю фразу, словно героиня в романе. — За мной правда. И все возвращается на круги своя. Майк трясёт Оди за плечи, друзья взволнованно крутятся рядом. — Эй! Эй! — Кричит Дастин прямо в ухо, отчего Одиннадцать дёргается. Хендерсон смеется, но потом вновь принимает серьезное выражение лица. Мол, это не я. — Ты тут? — Уилл звучит несколько взволнованно. Хотя что мелочится — Оди испугала их до чертиков. — Что ты видела? Что случилось? — Макс отталкивает Майка, на что тот шипит. Нет, а что? Женская солидарность. Мало ли, что с Оди. — Я…Её. — Хранительницу? Уилл спрашивает, а потом отстраняется от сестры с каменным выражением лица. Испугался? — Да. Опять. — Это какой раз? — интересуется Лукас. — Третий. И первый раз не во сне, — Девушка протирает лицо рукой. Макс помогает ей встать, сесть на скамейку. Из-за этого Майк бурчит, но для девушки это не проблема, — Папа пообещал поискать о ней. — Эй. — Макс кладет свою руку на ее, когда видит, что девочка дрожит. — Все будет хорошо. Ты же не одна в этом дерь… — Макс! — Перебивает ее Уилл, достаточно нравственный, несмотря на возраст. Оди улыбается такой обычной и даже приятной перепалке. И все же про себя сравнивает, что у Макс и Хранительницы похожие характеры. Чем-то, но не всем. Хотя, равно рассуждать. Джейн и вовсе не знает ту, что являлась ей уже и во снах, и наяву. День был тёплый, как никак, конец мая. Но для Оди он отдавал холодом в душе. Было…страшно. Ей казалось, что та, которая приказывает им найти её, настоящий что ни на есть враг, хоть и она говорит об обратном. «Почему мне так страшно? Чего я боюсь?» — Думает Одиннадцатая, не имея ответов на свои вопросы. Они обсудили Хранительницу вдоль и поперёк, но все равно ничерта не поняли. Такая ужасная и загадочная… Прекрасная и простая… После школы, как в старые добрые, они собрались в подвале Майка. Оди пыталась перевести её лик на листы бумаги, но она никогда не была достаточно хороша в рисовании. Она пыталась вырисовать ее строгие черты лица, холодные, но мягкие глаза, теплые веснушки и такие чудесные волосы. Выходило лишь относительно. Не видя ее однажды самостоятельно, Оди бы никак не смогла охарактеризовать девушку по рисунку. — Я крекеры принёс, — Сказал Дастин держа в руках парочку пачек. — О, хорош, — Лукас радостно встретил друга, забирая из его рук одну из пачек для себя. — Девушка в строгом офисном костюме, блондинка с веснушками и иногда её глаза темно-голубые, но иногда кроваво-красные? — Переспросил Майк. — Боже, она уже сто раз это повторила! — Макс недовольно перебирает рыжие локоны, закатывая глаза. Оди хихикает, поедая крекеры. Вечер был в какой-то степени умиротворяющим. Они любили компанию друг друга, несмотря на все трудности и невзгоды. — Что ты вечно придираешься, Макс? — Он шутливо кинул в нее подушку, но подруга «наигранно» разозлилась, кинув в ответ. — Ну все. — Уилл протер рукой по лбу. Макс кичилась на него оскорблениями, и уверенными ударами подушками, когда Майк был в явном проигрыше. Все это продолжалось ровно до того момента, пока негодующая Карен не соизволила спуститься и сделать им замечание. Но после легкого извинения Майка, она растаяла. Просидели они долго, но пришло время возвращаться домой. И хоть девушка старалась веселиться, из головы ее не выходил образ и слова: «За мной правда». Оди возвращалась с Уиллом домой пешком, болтая ни о чем. Но девочка все равно озиралась по сторонам, стараясь если что вдруг не упустить из виду подозрительную, обаятельную, немного наглую, белобрысую девушку. Байерса, кажется, Хранительница не волновала. Он не выглядел испуганным, когда Оди говорила о ужасе, в котором встречается с ней, не удивился вообще. Может, так повлияла на него изнанка. А может, он что-то знает? «Нет. Глупости. Он бы сказал, если бы знал, это точно. Да и откуда он может знать? Это просто он сам — <i>такой, — </i>Подумала Оди, поправив выбившиеся волосы.» Дома было тепло. Пахло чем-то вкусным, играл телевизор и шуршали бумаги. После позднего ужина Уилл и Оди сразу отправились спать. Как никак, отсутсвие сна за игрой в настолки на них сказалась.***
Просыпаться и осознавать, что сейчас каникулы лучше всего. Долгие и жаркие. Оди, к счастью ничего не снилось, что заставило её настроение автоматически подняться. Девушка, полная энергии прошагала в ванную и встретила стоящего у стены Уиллы, который, вероятно, подслушивал. Он приложил указательный палец к губам, наставляя ей одно — молчание. Одиннадцатая послушалась. Присоушавшись, Оди поняла, что в зале есть кто-то ещё кроме Хоппера и Джойс. — Мюррей, вообще пусто? — послышался грубый голос Хоппера. — Вообще. Ноль. — Мужчина резво приземлился на диван. Осушил стакан алкоголя. — Это нехорошо. Чтобы решить проблему, надо как минимум понять, что это за проблема! — Джойс злилась, но все находящиеся в комнате уже привыкли к этому. Оди начала спускаться, а Уилл попытался её остановить, дернув за руку, но у них это вышло совершенно прекрасно. Оди не вовремя споткнулась, а мальчишка за ней. Хоть лестница была и совсем небольшая, они вдвоём покатились кубарем с неё. Все в комнате на секунду замолчали, а дети, вскочив с пола, как можно уверенней пожелали доброго утра. Джойс максимально нервно посмотрела на мужчин, но Мюррей лишь беззаботно улыбался, а Хоппер прибывал в похожем, как и у нее, состоянии. — Короче, ладно, — Мюррей машет рукой на «пришедших» детей, — О чем это я. А, да, надо ехать к Оуэнсу. — Я пытался связаться. Безуспешно. — Ну вот поэтому и надо ехать! По телефону вообще такие вопросы не решаются! Мюррей, осушив очередную рюмку водки, агрессивно всплеснул руками. Он все еще помнил про то, как ему пришлось переехать, из-за неумелых переговорщиков в виде Хоппера и Джойс. — К трём тогда поедем. Нормально всем? — Поинтересовался Хоппер. Все ответили согласием. Уилл и Оди на чуть-чуть сбежали к друзьям чтобы оповестить их о новости. Неудивительно, что группа собралась вместе с ними. Когда они оповестили об этом Хоппера, Джойс и Мюррея, то реакция тех явно не была радостной. Джим сначала бурчал что-то об ответсвенности, но потом уже было понятно, что дети не отцепятся просто так. Все же, они всегда были в этом замешаны. Отправились они в итоге позже — детям нужно было уверенно оправдание, мол, летняя экскурсия на несколько дней, а также время на сборку вещей.***
Они искали Оуэна несколько гребанных дней. Он так надежно скрывался, что будто из-под земли его доставали. Когда нашли его, результат тоже не порадовал. Во первых, старик выглядел погано. А когда они сказали о проблеме, то тот и вовсе словно был готов упасть замертво. — Мы искали тебя несколько дней чтобы ты отправил нас к какой-то девчонке? — Недовольно спросил Хоппер, но Джойс, одновременно ласково и агрессивно удерживала его за руку. — Хранительница была не под моим руководством. И это самая скрытая информация в лаборатории. Единственное, что я знаю, так это, что она первая, — Оуэнс потёр глаза. — Номером? — Поинтересовался Мюррей. Оди взволнованно перебирала пальцы, но ничего не помнила. Первая? — Да. Она — ноль ноль один. А что до девчонки, так она вам поможет. — Оуэнс сглотнул. — может быть. А Оди все думала, пока Хоппер медленно заводился на явную ругань. Она мало кого помнила из лаборатории, но лица некоторых детей так и не смогла забыть… Первая… — Может быть?! — Спросил Хоп. — Да. Может быть. С Хранительницей лучше не шутить, она может не оценить, что за ней следят и хотят узнать всю её историю. — Я не думаю, что это может быть проблемой… — Влезла в разговор Одиннадцатая. — Она просила меня найти ее. Очень… Настойчиво. Майк кладет ей руку на плечо. Чувствует, что любимая нервничает. — Реми обладает способностью похожей с Оди. — Словно игнорируя слова Одиннадцать, продолжает Оуэнс. — Но, однако, она может это контролировать и узнавать все от и до, и также погружать в «сон слежки» любое количество человек.Первая — самая опасная во всем мире. Во всех измерениях. Во всей вселенной. Нет никого сильнее её. — Ха! — Макс высмеивает слова доктора. — Она не может быть всесильной. Это уже слишком! Оуэнс молчит. В этом момент Мэйфилд настораживается. Они отблагодарили Оуэнса и нашли Реми, жившей в недалеком от Хоукинса городке. Нашли они ее быстро лишь благодаря наводке доктора. Девушка, лет двадцати с чёрными волосами и худым телосложением встретила их недружелюбно. — Кто? — спросила она, открыв дверь на три дюйма. — Эй, Реми, — Оди подошла к ней, несмотря на все возгласы, — Смотри, — она показала свой номер на руке. Реми посмотрела на него с минуту, а после согласно кивнула. — Проходите, — Вся компания недоверчиво зашла к ней в квартиру, — Что надо? Внутри пахло алкоголем, а стены были завешены старыми плакатами. Девушка явно жила не в достатке. — Нам нужно знать о Первой, — Заговорил Хоппер. — О…Хранииельнице? — Реми боязливо попятилась. — Да. Ее зеленые глаза округлились, а руки задрожали от страха и ярости одновременно. Покой хранительницы никто не смеет трогать. Реми сильно боялась заглядывать в собственное прошлое. Тем более, вспоминать о Хранииельнице. Да, девушка вызывала у нее холодящий душу ужас. — Вы…с ума сошли? Вы, вообще, кто? — Кричит она, хватаясь за лампу, стоящую за столе. Не лучшее решение для человека, имеющего способности. — Меня зовут Джим Хоппер, — Он взглядом указал на раскрытые пакетики с веществами, лежащими на комоде, — И я легко могу тебя посадить за это. Какой бы сильной ты не была, какой бы способностью ты не обладала. — Вы… Хоппер?! Теперь Реми еще больше испугалась. Она поджала губы, убрала руку от лампы, отвела взгляд в сторону. Хоппер… Да не может быть! Никак! — Да. — Ясно. Хорошо. Славно! — Реми раздраженно всплеснула руками, — Кто будет смотреть? — Все. — Хорошо. Пройдемте, — Она проведя их в пустую закрытую комнату, — Садимся, берёмся за руки. Но ответственность за ваши жизни от того, что вы захотелось узнать о Ней, я не несу. Один ерзала, пока Реми заходила связь между всеми. Ее пугала реакция Реми, ужаснувшийся Оуэнс. Уилл же все дни был молчалив и грустен, что также пугало ее и волновало. Ей все казалось… Не важно. Но у жизни были другие планы. Ритуал начался.