Simple Pleasures/Простые удовольствия

Босиком Марика Имре была около шести футов ростом, но это не мешало ей носить туфли на шпильках или вообще любую другую обувь на высоком каблуке, которая была бы непрактичной для многих из ее старых миссий «Черной вдовы». Ее темные, слегка завитые волосы были коротко подстрижены, обрамляя точеное лицо, такое же угловатое, как и все остальное. Куртка с меховой подкладкой скрывала ее мускулистые руки, но сильные ноги были выставлены напоказ в джинсовых обрезанных шортах и колготках. Она выбрала шорты вместо юбки, потому что предполагала, что Елена заедет за ней на мотоцикле, как и в прошлый раз. Первой машиной, притормозившей у ее поворота, оказалась элегантная черная тачка, и Марика приготовилась сказать богатому придурку за рулем, чтобы он отвалил. Но тут опустилось окно, и внутри оказалась ухмыляющаяся Елена. — Подвезти, детка? Рассмеявшись, Марика затушила сигарету и села в машину. — Ого, стильно едешь! Ты это украла? Поэтому ты опоздала? — Есть несколько причин, почему я опаздываю, и машина — одна из них, — без стыда ответила Елена. — Я хотела уединиться, чтобы поговорить с тобой. — Марика ожидала услышать последнюю деталь об их запланированной операции, но вместо этого на светофоре Елена вздохнула и откинулась на сиденье. — Я должна рассказать тебе об одной девушке, которую я встретила. — ЧТО? Елена Белова, расскажи мне все. От начала до конца. — Я разговаривала с ней по телефону сегодня утром и потеряла счет времени. Она делает это для меня, Марика, она заставляет время остановиться. Она такая милая, веселая и интересная. Она лучница мирового класса, что очень круто, и она чертовски хорошо выглядит в костюме, что тоже не помешает, — сказала она, вызвав смех у Марики. — Ты влюблена, Эдесем? — Нет, — насмешливо ответила Елена, хотя ей никак не удавалось стереть с лица дурацкую ухмылку. — Я не знаю ее достаточно долго для этого. Все, что я могу сказать, это то, что я никогда раньше не испытывала таких чувств к кому-то. За пределами своей приемной семьи Елена знала Марику дольше, чем кого-либо другого. Этот сентиментальный факт заставлял Елену чувствовать, что они должны были быть ближе, чем были на самом деле, но Марика, чтобы пережить свое травмированное прошлое, решила отсечь всех, кто с ним связан. Она сделала исключение для Елены, чтобы иногда помогать ей на заданиях, отчасти потому, что именно Елена освободила ее, но также и потому, что трудно отгородиться от того, кто так сильно жаждал связи. За последние несколько лет они виделись нечасто и не поддерживали связь по телефону или электронной почте. Но в те моменты, когда они виделись, казалось, что прошло совсем немного времени. В их разговоре была откровенность, которую Елена ценила: Марика всегда была прямой и непосредственной. Практично. — Она знает, где ты сейчас? — Нет, но она знает, что я занимаюсь чем-то важным. Самое трудное в моем отсутствии — это то, что я не могу общаться с ней так часто, как хотелось бы. Я знаю, что она хотела бы пообщаться по FaceTime, но я даже не могу отправить ей фотографию с таким лицом. Она жестикулировала без необходимости. На прошлой неделе, в потасовке до того, как Елена обратилась за помощью к Марике, вдова сильно ударила ее о кирпичную стену. Хотя ее лицо уже не было таким нежным, как раньше, левая сторона его все еще выглядела довольно сильно ушибленной и исцарапанной. Все выглядело хуже, чем было, но Елена чувствовала, что Кейт будет трудно в этом убедить. Хотя, возможно, это был еще один случай склонности Елены неверно предугадывать чувства Кейт. Когда они припарковались у места назначения, Марика достала из сумочки консилер. — Видишь, твоя проблема в том, что ты пользуешься только губной помадой, — пробормотала она. — Спорим, если мы сделаем снимок с достаточно большого расстояния, добавив немного этого, мы сможем отправить его твоей девушке, не заставляя ее нервничать. Кстати, — сказала она, мазнув немного помады по щеке Елены. — Ты даже не сказала мне ее имя. А у тебя есть фото, чтобы показать мне? Первой мыслью Елены было открыть новую страницу Кейт в Инстаграм, посвященную Соколиному Глазу, но объяснение ее принадлежности к Мстителям добавило бы еще один уровень в разговор, а она не хотела вдаваться в объяснения того, как они познакомились. Поэтому вместо этого она выбрала фотографию, которую Кейт прислала ей в самом начале, обнимая Лаки. — О, Боже мой! Она очаровательна, — вздохнула Марика. — И она любит собак? Идеальна для тебя. — Ее зовут Кейт Бишоп, и она ринулась в сильный поток машин, чтобы спасти того лабрадора, — с гордостью сказала Елена. — Знаешь, очень жаль, что ее сегодня нет с нами. Я уверена, она бы с радостью помогла. Услышав о смерти Фанни, Марика вспомнила, что кто-то недавно рассказывал ей о подпольной фабрике щенков, которую содержит местный мастер татуировок. Елена должна была сесть в тот вечер на поезд в Прагу, и Марика предложила им провести утро, чтобы разобраться с этим бандитом. По слухам, он использовал свой тату-салон в качестве прикрытия и ожидал поставку сегодня. Это означало, что есть большая вероятность того, что им придется убить время, если они придут раньше. Ни Елене, ни Марике не понравилась идея позволить незнакомому мужчине специально тыкать в них острым предметом, но Елена вызвалась сделать татуировку, чтобы оттянуть время, если понадобится. Марика вчера присмотрела это место, и, судя по захудалому поведению мужчины, у нее сложилось впечатление, что он хорошо отреагирует на ее наряд, а также на то, что две женщины придут к нему вместе. Нанеся консилер так хорошо, как только можно, Марика убрала косметику обратно и пожевала жвачку. — Все готово. В память о Фанни? Елена схватила фиолетовый снэпбэк, о пропаже которого Кейт почему-то до сих пор не догадалась, и опустила солнцезащитные очки на глаза. — В память о Фанни.

***

Кейт только что отправила Елене очень длинную голосовую заметку о взломе, который она предотвратила в своей любимой пиццерии (где ее фотография уже висела на стене на почетном месте), когда пришло фото. — Она прислала фотографию! — крикнула Кейт своим подругам, которые разминались в гостиной, готовясь к утренней пробежке с Кейт. Фрэнни подбежала, а Грир запрыгнула на диван, обе они умирали от желания хорошенько рассмотреть эту девушку, от которой Кейт была в восторге. — Которая из них? — спросил Грир тихим голосом. — Черт возьми, я бы взяла любую, — ответила Фрэнни. Когда Кейт обрела способность говорить, она сказала: — Блондинка. Грир присвистнула. — Ооох, эта девчонка…бляяяяяядь. Марика сделала снимок в отражении зеркала в тату-салоне, сидя на подлокотнике кресла Елены. Вспышка заслонила лицо Марики, но Кейт смогла хорошо рассмотреть серьезное выражение лица Елены, ее рука непринужденно обвилась вокруг талии Марики, пока татуировщик работал над другим предплечьем. Кейт никогда раньше не задумывалась о том, выглядит ли Елена «лесбиянкой» (она была такой кокетливой, что это не имело значения), но в ее позе на этой фотографии была безошибочная голубизна и неоспоримая сексуальность: ноги расставлены, как у футболиста, сидящего на скамейке запасных, задом наперед, горячая девушка практически у нее на коленях, и подождите… — Она курит сигару? — спросила Грир. — То есть, очевидно, что она курит, но ты должна сказать ей, чтобы она бросила. Это дерьмо отвратительно. — Ты знаешь, кто эта другая девушка? — спросила Фрэнни, немного насторожившись. На этой фотографии они выглядели довольно уютно, и Кейт выглядела настороженной. На самом деле Кейт была просто ошеломлена, получив такое изображение после того, как так долго не видела Елену. Это было похоже на то, как если бы вы наелись до отвала, когда умираете от голода. Напоминание о ее красоте в таких ярких деталях, от нахмуренных бровей до уверенной позы, было почти ошеломляющим. Кейт ни на секунду не пришло в голову позавидовать этой другой девушке, кем бы она ни была. А потом пришла первая в жизни Елены голосовая заметка. В волнении Кейт нажала «play», не задумываясь о том, что две ее подруги находятся рядом и все слышат: — Привет, херувимчик! Это моя подруга Марика… — Что это за акцент, это русский? — спросила Фрэнни, и Кейт тут же поставила запись на паузу. — Черт, как горячо, ты не упомянула об этом. — Она называет тебя херувимом? — завизжала Грир. — Боже мой, буквально когда вы женитесь? — Заткнись, мне нужно это послушать, — засмеялась Кейт и закрылась за дверью своей спальни, пока ее подруги продолжали хихикать и издавать звуки поцелуев. Она позволила им поверить, что она просто смущенная любовница, которая хочет уединиться, но на самом деле она была просто благодарна Елене за то, что она не раскрыла ничего конфиденциального в начале своего сообщения. Оставшись в одиночестве, она нажала кнопку воспроизведения: — Привет, херувимчик! Это моя подруга Марика, о которой я тебе рассказывала. Ушлый татуировщик дал понять, что хочет посмотреть, как мы будем целоваться, что было бы не в первый раз, когда нас с Марикой просили об этом, но поскольку в данном случае у нас был выбор, мы не стали этого делать. Мы должны были поддерживать его в хорошем настроении до приезда его нового заводчика. Он держит щенячью фабрику, так отвратительно, фу. В любом случае, он больше не будет этим заниматься. Хм, мне не нравятся эти голосовые заметки. Мне кажется, что слишком много пустого пространства, которое нужно заполнить, когда ты не говоришь со мной. Но я не могу позвонить сейчас, слишком много щенков, о которых нужно заботиться, так что, может быть, мы скоро поговорим? Я надеюсь! Никакого прощания, просто конец сообщения. Кейт прослушала его еще два раза, когда пришло еще одно сообщение. Сегодня ее действительно баловали. — О, и я только что прослушала твою записку! Молодец, малышка! Я очень горжусь тобой. Оказалось, что баловство только началось, потому что пришло сообщение с неизвестного номера: — Привет, Кейт, твоя подружка сегодня много о тебе рассказывала. Подумала, что ты захочешь увидеть, как она надирает задницу! Марика сняла очень короткое видео, в котором единственным звуком был крик Елены на русском языке. Она подняла мужчину, который был в два раза больше ее, и бросила его на стул, на котором ей били татуировку. Каждая его слабая попытка сопротивляться блокировалась, и блокировалась агрессивно, в результате чего весь стул перевернулся на него. Еще большее впечатление произвел тот факт, что Елена делала это в одиночку, потому что в одной руке она держала щенка немецкой овчарки. — Я раньше помогала ей на заданиях, но думаю, что Елена хочет сделать это сама, да? — сказала Марика, и камера опустилась, чтобы показать мать щенка, спокойную, хотя и немного озадаченную (и Кейт была уверена, что позади нее видны ноги какого-то другого парня). Марика изобразила знак мира, и видео закончилось на этом кадре, а на заднем плане появилась Елена с довольно большим синяком на туловище. Здесь было много чего интересного. Что в первую очередь поразило Кейт, так это яростное подтверждение того факта, что их поединок в Рокфеллере был для Елены не более чем игривой дракой. Потому что если бы она дралась с Кейт хотя бы с малой долей той интенсивности, которая видна на этом видео, Кейт была совершенно уверена, что никогда больше не смогла бы держать лук. Это было не так уж и жестоко, сказала она себе, это было гораздо более жестоко, чем все, что она видела от Мстителя, и все ради того, чтобы отомстить за щенков. Она просмотрела видео еще несколько раз, и в этот момент расстроилась, увидев, как сильно избита Елена. Кейт вернулась к фотографии, сделанной в зеркале. Лицо Елены выглядело не так уж плохо благодаря макияжу Марики и углу съемки, но в ходе ожесточенной борьбы с этим придурком и его дружками (членами преступной группировки, которых Марика узнала и с удовольствием помогла уничтожить) травмы Елены стали более очевидными. Не задумываясь, Кейт набрала номер Марики. — Кейт Бишоп! — Для нее было неожиданностью снова услышать свое полное имя, на этот раз с венгерским акцентом. — Как приятно слышать тебя. Все хорошо? — Да, все хорошо. С Еленой все в порядке? Я имею в виду… — В порядке ли она? — Марика засмеялась. — Конечно, она в порядке! Ты что, не видела, какое классное видео я послала? Оно пришло? — Да, я видела, поэтому я… — Подожди, подожди, дай мне включить FaceTime. ЕЛЕНА! — (Кейт приняла запрос и отметила, насколько впечатляющим было то, что Марика все еще выглядела потрясающе под объективно нелестным углом). Она вышла на улицу, и сердце Кейт подскочило к горлу при виде Елены, лежащей на животе на земле и смотрящей на группу щенков, сгрудившихся вместе в открытом загоне. — Им не по себе, они не доверяют людям после этого сукиного сына, — сказала Елена. — Я даже не должна его так называть, он не заслуживает ничего общего с суками. Может быть, если я буду лежать достаточно спокойно… — Она перевела взгляд на Марику. — Что ты делаешь? Разве одного видео недостаточно? Если Кейт и опасалась, что Елене будет больно, то, увидев ее такой спокойной и все еще пытающейся помочь, страх рассеялся. — Мне позвонила твоя девушка, — сказала Марика, и снова прозвучало это слово, которое Кейт, конечно, никогда бы не использовала сама после одного официального свидания, совместных объятий и ежедневного общения (или ежедневных попыток общения), и что с того, что ее сердцебиение учащалось каждый раз, когда Марика произносила его? И что с того, что лицо Елены расплылось в широкой ухмылке, когда она тоже это услышала? — Это не то слово, которое мы использовали, — усмехнулась Елена, потянувшись к телефону. — Она не могла дождаться, чтобы поговорить со мной, а? — Нет, Эдесем, она же хотела FaceTime. При этом Елене показалось, что она немного обеспокоена тем, как она должна выглядеть. — Не волнуйся об этом, я тебя уже видела! — громко сказала Кейт. — Марика сказала мне, что ты в порядке, и я доверяю тебе, когда ты говоришь мне, что это так! — Ну, я была лучше, — призналась Елена, взяв телефон. — Но бывало и гораздо, гораздо хуже. Ты в порядке, птенчик? Расскажи мне об этой пиццерии, которую ты спасла. Громкий стук в дверь ее спальни заставил Кейт подскочить. — Что происходит? Мы здесь умираем! — закричала Грир. — Что это? — спросила Елена, заметив напряжение в выражении лица Кейт. — Все в порядке, херувимчик? — О, все в порядке… Кейт снова посмотрела на свой телефон. Один из щенков (тот, которого Елена держала в бою) начал лизать ей лицо, и это придало некоторым из остальных смелости, чтобы найти к ней подход. И хотя Елена выглядела немного хуже, чем обычно, она не смогла удержаться от смеха, когда по ней начали ползать щенки. Это был такой резкий контраст с образом, который заставил Фрэнни заявить: «Эта девушка пиздец какая горячая» — девушка, которая любила обниматься, девушка, чьим фирменным движением было целовать руку Кейт, и этот контраст, как решила Кейт, был истинным отражением двух волков, сражающихся внутри Елены. Она никогда не хотела морить голодом волка, который делал Елену сильной и способной защитить себя, но она также хотела убедиться, что счастливый, игривый волк тоже хорошо питается. — Хочешь увидеть моих друзей? Они здесь, и… возможно, я немного рассказала им о тебе. Возможно, придется кое-что объяснить, но Кейт подумала, что Фрэнни и Грир не будут слишком шокированы тем, что подруга (девушка?) младшего Мстителя тоже участвует в драках. До недавнего времени Елена немного стеснялась знакомиться с друзьями Кейт и проходить с ними «проверку». Но слушая, как Кейт рассказывает о них в сообщениях и голосовых заметках, Елена захотела с ними познакомиться, и она, конечно, хотела, чтобы Кейт почувствовала, что они могут проводить время вместе, когда она вернется в Нью-Йорк. Это было бы необычное знакомство, но, черт возьми, что может быть более нормальным, чем желание ее (девушки?) подруги познакомить ее с двумя своими лучшими друзьями? — Конечно, херувимчик, давай. Ах! — засмеялась она, когда другой щенок начал лизать ее лицо. — Марика, помоги мне! — Черт, Елена, я так старалась, чтобы ты выглядела крутой на той фотографии, а тут ты все портишь! Кейт открыла дверь своей спальни, и ее друзья (которые прижались к другой стороне и подслушивали) вошли внутрь. — Она просто остановила ситуацию с жестоким содержанием щенков, — сказала Кейт, пожав плечами. — Ничего особенного. Мы общаемся по FaceTime, если хотите поздороваться. Елена щурилась от солнечного света и одновременно пыталась держать телефон вне досягаемости стаи щенков, которые чувствовали себя достаточно безопасно, чтобы подойти к ней. Она услышала, как Фрэнни сказала «девочка, осторожно!», как раз перед тем, как одна из старших и менее доверчивых собак укусила ее за плечо. — Ничего страшного, — сказала Елена, сидя и пытаясь жонглировать тремя щенками. — Вот для чего нужны наплечники. С большинством этих собак так плохо обращались, понимаете, я знала, что можно ожидать некоторого, ах, сопротивления нашему спасению. Мы ждем, когда за этими малышами приедут соответствующие власти приюта для животных. — Затем, не пропуская ни одного удара, она спросила: — Кто из вас Грир? — Это я! Привет. Ты как… в порядке? — Ах, да, я в порядке. Это выглядит хуже, чем кажется, — сказала Елена, надеясь, что синяки и царапины на ее лице не слишком встревожили друзей Кейт. — Я хотела поблагодарить тебя за прекрасную фотографию, которую ты сделала для страницы Кейт в Инстаграм. Ее задница выглядит невероятно. — О, Боже, Елена, — пробормотала Кейт. — Эй, знаешь, эта задница делает всю работу, — сказала Грир, похлопав Кейт по плечу. — Я просто там с камерой. — Ладно, где эта фотография? Я хочу увидеть хорошую задницу, — сказала Марика. — Она должна была расширять мои возможности как Мстителя! — простонала Кейт. — Нет, это должна была быть лесбийская ловушка для фанаток, — сказала Фрэнни. — Это может быть двумя этими вещами одновременно! — Елена засмеялась. — Это очень расширяет возможности, херувимчик, прости, если я заставила тебя чувствовать себя плохо. Я просто немного предвзята. Ты выглядела такой сильной, это было очень круто. Эй, Грир, может, ты сделаешь страничку и для Клинта Бартона и заставишь его делать все эти девчачьи фотографии, выставляя напоказ задницу, бедра и грудь, а? Оставь Кейт ее силовые позы. Видео резко оборвалось, когда Марика увернулась от разъяренной собаки, которая становилась все смелее. Елена тоже отступила назад и сказала: — Кейт, это был восхитительный сюрприз, но я думаю, что наше внимание должно быть сосредоточено на том, чтобы избежать укусов в уязвимые места и сдерживать собак, пока не придет подкрепление. Мы поговорим позже, да? — Да, да, хорошо. Будь осторожна! — Кто, я? — сказала Елена с еще одной улыбкой. — Всегда для тебя, херувимчик. До свидания, и до свидания друзья Кейт! Они едва успели попрощаться, как звонок закончился. Кейт тут же обнаружила, что ее подруги с воплями бьют ее подушками, воплощая в себе дух средней школы, в котором Кейт обвиняла их. Она позволила им изнурять себя теориями о работе, которую выполняла Елена, о том, какой она должна быть крутой, чтобы лечить эти травмы, как будто они пустяковые, и теоретизировать о том, как они с Кейт познакомились, потому что Кейт странно молчала об этом. С таким изобилием материалов, которое Кейт получила за один день, она надеялась, что это означает, что Елена будет свободна и сможет говорить чаще. Кейт не понимала, что уничтожение щенячьей фабрики — это идея Елены о «выходном» дне, а ее «рабочие» дни оставляли гораздо меньше места для приятных развлечений. Она могла переписываться чуть чаще (иногда дважды в день), но голосовых заметок и фотографий больше не было, и уж тем более не было FaceTime. 8:16 Херувим: Ты не прислала больше фотографий, так что мне придется продолжать пускать слюни на ту, которую Марика прислала две недели назад. Ты действительно сделала татуировку? Почему я еще не видела ее? 21:49 Любимая: Ты увидишь ее в Нью-Йорке, если только я не удалю ее до этого. 21:50 Херувим: Зачем тебе удалять ее? 7:57 Любимая: потому что это неудобно. 8:03 Херувим: омг, почему? это лицо Би Артур или что-то вроде того? 10:59 Любимая: О Боже, почему я должна этого стесняться? Это была бы потрясающая идея. Может быть, я сделаю еще одну татуировку на спине. По мере того как проходили недели, один сдвиг все же произошел. Вместо того чтобы перекладывать на Кейт бремя придумывания тем для голосовых заметок (не то чтобы это было трудно), Елена часто отправляла вопрос по смс. Идеи приходили к ней, когда она не могла уснуть и жалела, что у нее нет Кейт, с которой можно поговорить, и она записывала идеи о том, о чем хотела бы послушать. Подробности, которыми Кейт никогда бы не подумала поделиться, но которые были не менее интересны, чем заголовки газет для человека, влюбившегося в нее. Какое твое любимое занятие было на уроке физкультуры? Каким был твой учитель английского в десятом классе? Какой первый фильм, который ты помнишь, ты пошла смотреть в кинотеатр? Какими твердыми конфетами угощала тебя твоя бабушка? Так много мелких деталей, которые, как поняла Кейт, составляли ее жизнь и историю, деталей, которые разные друзья приходили и уходили и забирали с собой, не задумываясь об этом. Но все это были крошечные, на первый взгляд незначительные воспоминания, которые Елена не могла принять как должное. Это были не те важные события, которые Елена разузнала в своей шпионской работе; они были более интимными и важными только в том смысле, что Елена хотела впитать все, что могла, немного завидуя всем, у кого были годы, чтобы забыть о мелочах Кейт Бишоп. Херувим: Я хочу услышать любые воспоминания, которыми ты хочешь поделиться, Елена. Они могут быть счастливыми или нет. Просто знай, что я всегда хочу их услышать. Сообщение пришло чуть позже полуночи в Нью-Йорке, и Елена уже подумывала о том, чтобы встать. Ранним утром в люксембургском отеле, где Елена только что проснулась от возбуждающего сна, было еще темно. Последнее, что она сделала перед тем, как заснуть, это прослушала сообщение от Кейт, в котором говорилось о предпочтительном режиме тренировок (Елена сама спросила), и хотя это сообщение не было особенно романтичным, оно пробудило в Елене старое желание, чтобы сильные руки Кейт обхватили ее. Не то чтобы Кейт считала часы, но прошло шесть недель и четыре дня с тех пор, как Елена уехала из Нью-Йорка. На фоне всех сообщений, которые заставляли их влюбляться друг в друга все глубже и глубже, Елена позвонила ей всего лишь во второй раз. — Любимая, — зевнула Кейт. Доброе утро. — Добрый вечер, херувимчик. — Никогда не любившая предварительных бесед, Елена сразу перешла к делу: — Ты спросила о воспоминаниях. Я подумала о воспоминаниях с Марикой, с которой ты вроде как познакомилась по FaceTime. Ах да, как будто Кейт могла забыть об этом. — О, мои друзья интересовались ею. Думаю, мне тоже интересно. Она ведь не все еще с тобой? — Нет, тот день, когда ты ей позвонила, был последним, когда мы были вместе. Кейт, этот контроль разума, о котором я тебе рассказывала, последний раз, когда я звонила… вот что я хотела объяснить. Я все еще понимала, что делаю, когда находилась под ним. Я просто была бессильна остановить себя, остановить что-либо. Именно это мы с Марикой пытались выяснить вместе, когда освободились: что на самом деле было нами, а что — тем, что мы были вынуждены чувствовать. Она была очень готова выйти в мир и заняться сексом с кем угодно, — смеется Елена. — Ей это очень нравилось. Нравится до сих пор, наверное, я должна сказать. Мы поцеловались, один раз. Я имею в виду, что нам приходилось делать это раньше, пару раз, но это был просто один раз, когда мы попробовали, потому что хотели этого. Это не удивило Кейт, а тон Елены показал, что она и не ожидала этого. — Я думала, что мне понравится целовать кого-то, кто мне небезразличен, но это не возбуждало меня ни капельки. Мы задавались вопросом, не держусь ли я все еще за эти старые… старые страхи. Я не знала, было ли мое отвращение к подобным вещам связано с тем, что они мне просто не нравились так же сильно, как Марике, или же я все еще ассоциировала их с тем, к чему меня принуждали. Так или иначе, позже она прислала мне порно для просмотра. — Ооо, нет, — простонала Кейт. — Мы даже смотрели некоторые вместе. — О, Боже мой?! — Ей понравилось кое-что из этого, а мне — ничего, — сказала Елена таким тоном, что можно было предположить, что они просто разошлись во мнениях по поводу какого-то эпизода на телевидении. — Я не могла пережить, насколько фальшиво все это выглядело, и насколько фальшиво все это звучало. Крики были хуже всего, но и девичьи вздохи, и длинные ногти, и то, как эти женщины смотрели друг на друга… — Она показывала тебе лесбийское порно? — Ну, когда видео с мужчиной и женщиной мне ничего не дали, она подумала, может быть, эти могли бы, — сказала Елена. — Но они были почти хуже, потому что я не могла выносить подглядывания. — Обычно такие видео не делаются с расчетом на женщин, — сказала Кейт. — Так что, возможно, ты уловила смысл. — Возможно, да, — подумала Елена. — Я просто не беспокоилась, потому что мне казалось, что у меня есть много других важных дел, и если меня не волнуют эти чувства, то нет необходимости исследовать их дальше. Все, что я говорила тебе, о том, что хочу делать с тобой все эти вещи, которые я никогда не чувствовала раньше, это правда — я никогда не хотела делать эти вещи ни с кем другим, даже просто держать за руку. Марика целовала меня, но я никогда не обнимала ее. Даже на прощание я не обнимала ее. Мы просто не такие. Я не думаю, что у меня были бы такие чувства, такие желания, которые я испытываю к тебе, по отношению к кому бы то ни было. Сердце Кейт ёкнуло. — Я понимаю тебя… — Кейт, могу я задать тебе вопрос? Предвидя очередной вопрос о средней школе, летних каникулах или еще о чем-то, Кейт ответила: — Конечно! Задавай. Елена еще больше уселась на кровать, готовясь задать вопрос, который не давал ей покоя в последнее время. — В последнее время я думала о… Кейт, ты когда-нибудь думала обо мне… — Ответ был утвердительным, всегда, но Кейт ждала, чувствуя, что Елена с трудом подбирает правильную формулировку, — …ночью? Наедине, когда ты в постели? — О. Эм… — Потому что это нормально, если ты так делаешь, знаешь. Я… думаю, мне бы это понравилось. Кейт на секунду забыла как дышать. — Правда? Возможно, Кейт просто показалось, но было похоже, что Елена понизила голос немного, чем обычно, чтобы ответить. — Да. — О, парень, — прошептала Кейт. — Ты только что сказала «о, парень»? — Нет! Я сказала что-то очень сексуальное, что я не собираюсь повторять, потому что ты хочешь посмеяться надо мной. — Я не хочу смеяться над тобой, — сказала Елена, хотя смех, который она едва сдерживала, казалось, свидетельствовал об обратном. — Я думаю, если тебе будет интересно, я бы хотела заставить тебя думать обо мне. — Ладно, просто чтобы убедиться, что мы на одной волне, когда ты говоришь «думать обо мне», ты имеешь в виду… — Я имею в виду, что хочу, чтобы ты потрогала себя для меня, Кейт. Это предложение было встречено тишиной, вызванной тем, что телефон Кейт выпал из ее руки. Она нырнула под одеяло, чтобы достать его, и включила громкую связь вовремя, чтобы успеть услышать, как Елена говорит: — …если это тебя интересует. — Блядь, да, это меня интересует, — сказала Кейт, упуская возможность не показаться отчаявшейся. — Ты… ты имеешь в виду прямо сейчас? Прямо здесь, прямо сейчас, по телефону? — Если хочешь, херувимчик. Думаю, мне бы этого очень хотелось. — Мы не обязаны, я имею в виду, ты не обязана. Если ты не хочешь. — Если бы я не хотела, я бы не предложила, — заметила Елена. — И посмотрите, кто теперь беспокоится о том, что он эгоист! Справедливое замечание. Хотя у Кейт, конечно, было более сильное сексуальное влечение, чем у Елены, она чувствовала, что оно не в той же лиге, что у некоторых ее сверстниц. За время отсутствия Елены она кончила всего несколько раз — один раз, когда она лежала на животе в постели и почувствовала, как ее телефон зажужжал под ней с настроенной Еленой вибрацией, и о Боже, что это с ней сделало. Из опасений, что мастурбация на мысли о Елене будет неуважением к ней или ее границам, в те ночи, когда Кейт действительно нужно было кончить, чтобы снять стресс, или помочь уснуть, или что там еще говорилось в журнале Marie Claire, который цитировала Фрэнни, она находила эротику для чтения, чтобы получить небольшой толчок, необходимый для начала. А потом становилось очень просто сосредоточиться на самом действии; обычно ей не требовалось много времени, чтобы кончить. Не раз, несмотря на сосредоточенные усилия освободить свой разум от всего, кроме физического удовольствия, Кейт не могла удержать имя Елены во рту, когда кончала. — Я хочу сделать это для тебя, Кейт. Пожалуйста. Это не тактика, чтобы убедиться, что Кейт не соблазнят другие девушки. Не то, что Елена чувствовала себя обязанной сделать. Просто еще один первый опыт, который она отчаянно хотела дать Кейт и разделить с ней. Одно только предположение об этом пронзило Кейт раскаленным добела возбуждением, как стрела, быстрее, чем когда-либо. Она сунула руку в шорты, не удивившись, когда обнаружила, насколько мокрой она стала. — Ты собираешься… типа… что-нибудь делать? — спросила она. — Я так не думаю, — сказала Елена, ее голос был мягким. — Я бы просто хотела поговорить и послушать тебя. — О, Боже, — хныкала Кейт. — Боже, я уже такая мокрая. — Правда? — спросила Елена. — Я даже еще ничего не сделала с тобой. — Что ты хочешь сделать? — Ммм, ну, это те вещи, которые я не могу попросить тебя оставить для меня в голосовой заметке, — усмехнулась Елена. — Мне бы нужно было узнать, к чему ты чувствительна, что тебе нравится. Думаю, это было бы интересным исследованием для нас обеих. — (Никакого хныканья, только резкий вдох.) — Мне не нравится лежать на спине, поэтому, если ты не против, я бы хотела быть сверху. — Да, это хорошо, — справилась Кейт. Горловой смешок, чертовски крошечный смешок, был почти всем, что потребовалось, чтобы отправить Кейт за грань. — Хорошо. Это всегда так настойчиво, в этих видео, которые я смотрела много лет назад. Такую же настойчивость я видела на Тиндере, пока не удалила его. Я бы не стала подходить к тебе таким образом, я не думаю. Я собираюсь целовать тебя медленно, лениво и густо. Может быть, немного поиграю с твоей грудью. Тебе это нравится, херувимчик? Желание Елены идти медленно отчаянно противоречило тому, как пылко работали пальцы Кейт. Ее свободная рука запуталась в куче ирисовых простыней, но она переместила ее к своей груди, сжимая и изо всех сил пытаясь представить, что это рука Елены. — Боже, да. Да… — Я скучаю по твоему вкусу, — пробормотала Елена. — Прошло так много времени, что я начинаю забывать. Отчаяние в голосе Кейт (вернее, в звуках, которые она издавала) и тяжесть ее дыхания начали донимать Елену. Она приподнялась на кровати, ощущая пульсацию между ног, которая начиналась как тупое биение. Внезапно ей показалось, что она вся дрожит. Елена скользнула рукой вниз, заглянув под боксеры, и легкое нажатие на это место одновременно и взволновало, и успокоило ее. Временно успокоившись, она легла обратно. Тон Елены утратил свою шелковистость: — Кейт? Ты со мной? Стараясь не потерять самообладания, Кейт постаралась угадать, зачем Елене понадобилось успокоение. — Да, да, любимая, я здесь. Я прямо здесь, и я уже близко… — Я хочу почувствовать твою ногу на своей талии, — сказала Елена. — И обнять ее, почувствовать целиком. В последний раз, когда я была с тобой, у меня не было такой возможности. Я не пробовала ничего ниже твоей шеи, а я хочу попробовать больше тебя. Твою грудь, твой живот. Я хочу почувствовать, как твои пальцы вьются по моим волосам, потому что я знаю, как ты отчаянно хочешь, Кейт, и… — Блядь, о боже, я… Но это было все, Кейт больше не могла говорить. Она задыхалась, и Елене было трудно придумать, что еще сказать. Все, на чем она могла сосредоточиться, были полузадушенные стоны Кейт, и если она закрывала глаза, то могла представить себе это: простыня шуршит над рукой Кейт, пока та кусает губы. Когда Елена открыла глаза, дыхание Кейт замедлилось, и в этот момент Елена услышала долгий, очень довольный вздох. Из доброты Елена решила не делать замечаний о том, что она удивлена, что Кейт не продержалась дольше. Возможно, выносливость и выдержка — это то, над чем они могли бы поработать, когда снова будут вместе. — Что ты чувствуешь, моя дорогая? — спросила она. — Как будто я не смогу ходить, если ты когда-нибудь вернешься в Нью-Йорк и сделаешь это лично, черт возьми, — сказала Кейт, глубоко вздохнув. — Боже, Елена. Это было… это было… — Шшшш, — прошептала Елена. — С тобой все в порядке; это все, что я хотела знать. Тебе не нужно пытаться выразить остальное словами, херувимчик. Просто делай это, и позволь себе чувствовать. Кейт никогда не приходило в голову, что часть ее привычки много говорить была попыткой сформулировать и обработать свои чувства вслух. Но лежа в темноте после того, как Елена подарила ей этот изысканный кайф, слова вдруг показались ей самой ненужной вещью на свете. Словно отмокая в ванне, она просто закрыла глаза и позволила себе погрузиться в теплоту воздействия Елены на нее. Некоторое время на линии было так тихо, что Кейт почти подумала, не оборвался ли звонок, пока не услышала тихое: — Спасибо. — Ты только что помогла мне достичь потрясающего оргазма и уже благодаришь меня? — спросила Кейт. — Да, — просто ответила Елена. — Извини, если я не следую обычным протоколам в этой ситуации, но если оргазм был у тебя, это не значит, что я ничего не получила. Я получила возможность услышать тебя, и поверь мне, это было великолепно. Мне нравится делать тебе приятно, Кейт. Это действительно особенное чувство для меня. — Ты делаешь это довольно легко, — сказала Кейт, все ее тело было расслаблено больше, чем за последние несколько недель. Она почти погрузилась в ирисовое постельное белье. — Я просто хочу сказать тебе прямо, что когда ты вернешься, мне будет очень трудно не обнимать тебя все время. Елена засмеялась. — Я с нетерпением жду этого. И это время скоро придет, Кейт. Очень скоро. Я не могу сказать, когда именно, — добавила она, прервав ожидаемый вопрос. — Зависит от нескольких ситуаций, связанных с пересадкой. Но я буду там очень, очень скоро. И это означает, что больше не будет таких случаев, когда я желаю тебе спокойной ночи, а ты мне — доброго утра. Спи, херувимчик. — Ты будешь здесь, когда я проснусь? — Ладно, нет, это будет не так скоро, — усмехнулась Елена. — Но не намного дольше, чем сейчас. Береги себя, херувимчик, и думай обо мне, когда проснешься. Только когда Кейт проснулась через несколько часов, она поняла, что Елена ее дразнила. Она собиралась написать Елене что-нибудь язвительное и увидела, что ее уже ждет сообщение с фотографией. Это была фотография, которая простиралась от сжатого кулака Елены до ее локтя. На пальце виднелось пластмассовое кольцо Кейт с драконом, а на предплечье были вытатуированы лук и стрела.