Simple Pleasures/Простые удовольствия

Любимая: Что на тебе надето? Даже прочитав текст несколько раз, Кейт затруднялась его расшифровать. От большинства других людей — особенно от тех, с кем она собиралась на свидание, — она предположила бы, что это означало что-то вроде пошлой подначки. Но от Елены, которая, казалось, была обеспокоена тем, что делает недостаточно много, она должна была иметь в виду что-то другое, верно? Может быть, она хотела узнать, как Кейт себя чувствует: официально или непринужденно? Да, скорее всего, так и было. Херувим: Хорошие джинсы и рубашка на пуговицах. Любимая: Я имела в виду, какой оттенок фиолетового ты носишь. Херувим: Ты думаешь, во всех моих нарядах есть фиолетовый? Любимая: Да. Елена усмехнулась про себя, когда последовала долгая пауза, прежде чем Кейт наконец ответила. Херувим: …фиалковый. Хотя Кейт уже почти хотела переодеться, чтобы доказать свою правоту. Но она была рада, что не сделала этого, когда в 7:00 вышла на улицу и увидела Елену, прислонившуюся к мотоциклу с фиалковой подводкой для глаз. — Кейт Бишоп! Снова такая красивая. — Елена, ты выглядишь… — Ах, подожди. Елена пригнулась к мотоциклу и схватила то, что Кейт на мгновение приняла за букет цветов, но на самом деле это был набор стрел. Их было довольно много, разных размеров и цветов, каждая со своим тонким оперением и, вероятно, с определенным назначением. Кейт едва успела выразить свое изумление, как заметила, что в середине лежит… — Это фиалка, сделанная из клейкой ленты? — спросила она, прилагая все усилия, чтобы не превратиться в визжащий беспорядок перед самым крутым человеком, которого она знала. — Да. Моя сестра научила меня делать их, когда я была маленькой. Таким образом, у нас всегда были красивые цветы, даже в самую холодную зиму. — Елена хотела сделать вид, что этот жест не имеет большого значения, но перед неудачной попыткой Кейт приглушить ее восторг было трудно устоять. — Тебе нравится? Не слишком, что ли, банально? Сыро? Еще какое-нибудь другое слово, которое я не знаю? — Нет, все идеально. Спасибо. Хотя, наверное, мне стоит убрать стрелы, так что я не… ну, знаешь, у меня нет при себе колчана. — Хотя я и без него прекрасно трясусь, хах. — Хочешь войти со мной? — Елена с готовностью приняла приглашение, и только когда они оказались в лифте, Кейт поняла, — подожди! Но у меня же нет ничего для тебя! Елена выглядела невозмутимой. — Я пригласила тебя на свидание, я дарю подарок. Если ты действительно хочешь ответить взаимностью, что ж, лучше начни думать, как бы ты хотела пригласить меня на свидание, а? — Как только Кейт удалось открыть дверь, Лаки прибежал в восторге от того, что она так скоро вернулась. — Кроме того, — сказала Елена, наклоняясь, чтобы погладить его. — Может быть, я сделала это только для того, чтобы ты вернулась и я смогла снова увидеть эту прекрасную собаку, — привет, милый, малыш, да. Привет! Пока Елена отвлеклась на собаку, Кейт сделала глоток воды. Елена появилась в темно-зеленом костюме, с волосами, заплетенными в сложную косу, и в ботинках на платформе, чтобы немного приблизиться к росту Кейт. Как это часто бывало, она, похоже, навела порядок в ящике с аксессуарами: кольца почти на каждом пальце, два ожерелья, тяжелые часы на одном запястье и толстый браслет на другом. На ком-то другом это было бы слишком, но Елене Беловой это как-то удавалось, и удавалось чертовски хорошо. Затем она встала, взмахнув блейзером, и — подождите. — Ты носишь и ремень, и подтяжки? — спросила Кейт. — Разве это не круто? — спросила Елена, как будто удивляясь, почему это не стало более популярным модным веянием. — И так практично. — Она распахнула пиджак, чтобы показать две наплечные кобуры, в которых хранилось небольшое огнестрельное оружие. — О, не удивляйся, — защищалась она, когда Кейт вскинула брови. — Бойскаут, помнишь? Я всегда должна быть готова. Это могло бы быть большим тревожным сигналом, если бы она пришла на первое свидание, как параноидальный конспиролог, но Кейт знала, что прошлое Елены оправдывало эту предосторожность. Просто еще один день в этом ключе. — Ты готова? — спросила Елена, протягивая руку. — Мы идем? Кейт облокотила обмотанную изолентой фиалку на раковину, прежде чем взять девушку за руку. Были некоторые споры о том, куда пойти — «Русская слеза» казалась слишком очевидной, и, возможно, слишком высококлассной. Кейт спросила, нет ли у Елены какого-то определенного блюда, по которому она скучала бы или которое показалось бы ей скудным, и куда бы она ни за что не направилась на следующий день, и так они оказались в мексиканском ресторане недалеко от Брайант-парка. Елена была в восторге от того, что гуакамоле готовили прямо за их столиком, и попросила официанта сделать его острым. Кейт заказала «маргариту», которая Елену не впечатлила, так как она выпила изрядное количество текилы. — Итак! — объявила она, хлопнув бокалом по столу. — Скажи мне, Кейт Бишоп, что обычно говорят на первом свидании люди, которые познакомились, чуть не убив друг друга? О, и когда один из нас уже успел основательно пошпионить за другим? — Когда это не вызвало смеха у Кейт, Елена захлопала ресницами, и это сделало свое дело. — Ну, во-первых, я бы сказала, что ты можешь перестать называть меня полным именем? Елена намазала чипсы гуакамоле и с громким хрустом вгрызлась в них. — Хорошо, Бишоп. Надо было это предвидеть. И тут Кейт пришла в голову ужасная мысль: что, если она не сможет придумать, что сказать? Что может быть хорошим планом для первого свидания с кем-то вроде Елены? Какая светская беседа не заставит ее содрогнуться? Ей так много хотелось спросить ее о прошлом, о сестре, о том, куда она отправится завтра, но это были очень деликатные темы, которые она не могла просто так взять и затронуть. Оружие — это безопасная тема? Эй, что это была за штуковина, которой ты чуть не убила моего напарника? Забавный способ начать разговор. Как раз когда Кейт начала беспокоиться, что единственным звуком за их столом на весь вечер будет хруст чипсов, Елена сказала: — Расскажи мне о твоем первом свидании. Каким оно было? — О, Боже, — засмеялась Кейт, испытывая облегчение от того, что, по крайней мере, есть о чем поговорить. — Эм, неловким и ужасным? Я была в восьмом классе, и один очень популярный мальчик пригласил меня на свидание. — Ооо! — В шутку. Она подскочила, когда Елена взяла нож для стейка возле своей тарелки, ее улыбка тут же сменилась мрачной гримасой. — Где этот мальчик? Как его зовут? Скажи мне, и я заставлю его так пожалеть, что его будущим потомкам это будет сниться в кошмарах. Угроза казалась настолько серьезной, что Кейт решила, что безопаснее всего будет не давать Елене даже имени для исследования. — Это очень мило с твоей стороны, но ничего страшного, я это пережила. На самом деле, один из его лучших друзей, Уилл, так расстроился из-за этого, что пригласил меня на свидание вместо него. Моя мама была в восторге, — фыркнула она. — Купила мне новое платье, сводила меня в салон, купила мне мою первую пару туфель на высоких каблуках, когда я уже и так возвышалась над парнем. И все это для того, чтобы он мог сводить меня в Эплбис на Таймс-сквер. Он взял пасту «альфредо» и пытался заставить меня сделать эту штуку в стиле «Леди и бродяга», где одна макаронина… — О, я знаю. Это был мой любимый фильм в детстве. — (И Кейт была счастлива, что так легко раскрыла маленький кусочек детства Елены). — Больше романтики между милыми мультяшными собачками, чем между двумя молодыми людьми, а? — Да, можно сказать и так, — сказала Кейт. — Он поцеловал меня, когда высаживал, и я была очень зла, потому что он не попросил разрешения, не предупредил, что собирается это сделать. Мои брекеты зацепили мою губу, это было так неловко. Он больше никогда со мной не разговаривал. — О, это печальная история, Бишоп. Хочешь, чтобы я разыскала этого Уилла для тебя? Заставить его извиниться? Мысль о том, что Елена разыщет кого-нибудь по имени Уилл из ее средней школы и отчитает его, была довольно забавной, но… — Ничего страшного. Хотя я ценю это. — Восьмой класс, вау. Интересно, в нашей альтернативной вселенной мы могли бы тогда стать друзьями? Ты и я. — О, ни за что, — сказала Кейт так быстро, что Елена выглядела немного удивленной. — Я была слишком большой занудой, а ты, я уверена, была слишком крутой. Елена протянула руку через стол с серьезным выражением лица, и Кейт подумала, будет ли она и дальше испытывать этот взрыв бабочек каждый раз, когда Елена берет ее руки. Затем она заметила, насколько серьезной выглядит Елена, и осознала, насколько разными были их подростковые годы, и понадеялась, что не показалась пренебрежительной. Но прежде чем она попыталась извиниться за возможную обиду, Елена просто сказала: — Кейт Бишоп… ты все еще большая зануда, а я все еще такая крутая. — Она усмехнулась, когда Кейт рассмеялась, и Елена притянула ее руку ближе, чтобы поцеловать. — И вот мы здесь, прекрасно ладим, я думаю. — Я думаю, да, — согласилась Кейт, напившись не только маргариты. — Но ты больше не «связываешься» с мужчинами, так ты мне сказала, — продолжила Елена. — Девушки, должно быть, считают тебя просто… восхитительной. — Это предсказуемо вызвало очень взволнованную реакцию Кейт, которая попыталась отмахнуться от этого предположения, но Елена на это не купилась. — Как они могут считать иначе, Кейт Бишоп? Ты умная, веселая и добросердечная. И к тому же довольно красива, — добавила она как объективную мысль. — Ты смеешься надо мной? Это не круто, знаешь. — Нет, я не смеюсь. Я нахожу тебя интересной и очаровательной, — сказала Елена, как будто только дурак может думать иначе. — Всех девушек в этом городе ты могла бы поразить своими рассказами о героизме и стрельбе из лука. Мне почти жаль, что вместо этого тебе приходится тратить свое обаяние на одного единственного человека здесь, надравшего тебе задницу. «Обаяние» было добрым способом сослаться на ее неуклюжесть, но Кейт смирилась с этим. — Что ж, поверь мне, когда я говорю, что не считаю любое «обаяние», потраченное на тебя, напрасным. Тот факт, что она говорила это, не подозревая о большом куске кинзы, застрявшем между ее зубами, был частью того, что делало Кейт Бишоп такой обаятельной. Елена предпочла ничего не говорить, просто улыбнулась своей милой улыбкой, от которой у нее сморщился нос, глаза слегка прищурились, а сердце Кейт сильно забилось. (Благодарная за то, что ее фраза, похоже, попала в точку, Кейт сделала большой глоток своего напитка и сумела смыть кинзу). — Итак, когда ты поняла, что предпочитаешь женскую компанию? — О, черт возьми, ну. Наверное, примерно тогда, когда я пришла в торговый центр со своими друзьями, и они хихикали над чуваком-моделью без рубашки, который позировал возле Abercrombie & Fitch, а я пыталась не попасться на глаза моделям нижнего белья Victoria's Secret. — Нижнее белье. Это тебя возбуждает? — задумчиво спросила Елена, как раз когда официант принес их заказы. (Он сделал вид, что не услышал и не заметил огромного глотка воды, который делала Кейт, пока он не ушел). — Я не хотела тебя смущать, птенчик, я прошу прощения. Просто для меня это не совсем так. Или, наверное, я должна сказать, что это не та роскошь, которую я имела в прошлом, думать об этом. Что меня возбуждает, кто меня возбуждает. Кейт ждала, пока Елена начнет есть. Было как-то неуважительно просто есть, когда казалось, что она собирается перейти на личности. — Ешь, херувимчик, пожалуйста. Не смотри так грустно! Вот, это вкусно, попробуй. — Елена отрезала край одной из своих флаут и положила ее на тарелку Кейт. — Пожалуйста, расскажи мне еще. Позволь мне пережить твой опыт вместе с тобой. — Ну, давай попробуем. Мои друзья повели меня в стриптиз-клуб на мой восемнадцатый день рождения, думали, что это будет весело. Я не знала, куда мы идем, пока мы не добрались туда, и мне не захотелось трусливо сбежать. Елена щелкнула языком. — Ты не должна так сильно заботиться о том, что другие думают о тебе, Кейт Бишоп. — Уже нет, — сказала Кейт таким житейским тоном, как будто этот день рождения был гораздо дольше, чем четыре года назад. Ей казалось, что это будет забавная история, которую можно рассказать Елене и поддразнить ее, но Кейт вдруг почувствовала укол вины при мысли о том, что она могла затронуть щекотливую тему. Какого рода работу под прикрытием приходилось выполнять Елене? Был ли у нее плохой опыт в таких местах? (Боже, сможет ли она когда-нибудь перестать обдумывать каждый свой комментарий?) Когда Елена заговорила снова, Кейт задумалась, насколько она сдерживается, чтобы защитить собственные чувства, а насколько пытается избавить Кейт от неприятных подробностей. Это было и то, и другое. — Наверняка эти женщины были рады видеть такого херувима, как ты, — сказала она, снисходительно улыбаясь Кейт. — Тебе понравилось? Можешь быть честной. Она наконец-то съела кусочек флауты, который дала ей Елена. — Не совсем мое место, но это было… стимулирующее, да. — Это так интересно, — размышляла Елена. — Я не нахожу обнаженные тела незнакомцев манящими, хотя я понимаю, что большинство людей чувствуют себя иначе. — Взгляд Кейт упал на официанта, который проходил мимо, направляясь к другому столику, но, похоже, услышал комментарий. Снова. — У всех нас есть тела, да? Некоторые могут быть более привлекательными, что ты бы назвала условно привлекательными, конечно. На меня саму много раз смотрели, я знаю каково это. Но это не то же самое, что быть действительно увиденным, понимаешь? — Да, — тихо сказала Кейт. — Это только мое мнение, конечно. Некоторым людям нравится делиться своим телом, и если это то, чего они хотят, то они должны смело идти вперед. — Елена все еще деловито трудилась над своей едой, в то время как суп-тортилья Кейт должен был скоро остыть. — Я понимаю, что, возможно, ввела тебя в заблуждение, Кейт Бишоп, когда сказала, что не встречалась раньше. Я и не встречалась. Но я флиртовала и меня целовали. Это был разговор, а не исповедь, и Елена заметила, что Кейт выглядит немного смущенной. — Иногда, чтобы привлечь чье-то внимание, определенные вещи — мне было велено это делать. Но не более того. В остальном никогда не было необходимости. И это было то шальное напоминание о прошлом Елены, о ее работе, из-за которого влечение Кейт к ней иногда казалось таким непонятным. Елене не хотелось вдаваться в подробности контроля сознания, но она разрывалась между желанием быть предельно откровенной с Кейт и опасением, что если она расскажет слишком много, Кейт подумает, что она какое-то чудовище. — Кейт. Никогда прежде простое произнесение ее имени не вызывало у Кейт ощущения, что земля уходит у нее из-под ног. В тоне Елены была какая-то мрачность. Она не подтрунивала, она действительно хотела знать: — Почему ты не попыталась убить меня? На той крыше, когда ты увидела, что я подвергаю опасности твоего дорогого Клинта Бартона. Ты натянула лук, прицелилась, но не выстрелила. Почему? — Я не знаю, стоит ли мне говорить тебе, — сказала Кейт. — Потому что я беспокоюсь, что если я ошибаюсь, я… я не знаю. Я буду чувствовать себя полным профаном, наверное. Шум ресторана, телевизоров, смех и разговоры людей в предположительно более обычных свиданиях были громкими, но из всего этого легко было выделить мягкий, любопытный голос Елены. — Расскажи мне, херувимчик. Я буду честной. Кейт сделала вдох, чтобы успокоиться. — Ты выглядела как человек, который хочет уйти. Это было заимствованное предложение, произнесенное с заимствованной храбростью, тихим отчаянием быть таким же правильным, каким был Клинт в отношении Наташи. Елена откинулась на спинку кресла, пережевывая кусочек, который она специально откусила прямо перед ответом Кейт. Коленно-рычажная реакция, чтобы отмахнуться с помощью колкости, была на месте («не ври, я знаю, что ты остановилась, потому что нашла меня красивой»). Но Елена увидела обнадеживающий блеск в глазах Кейт, и это заставило пламя замерцать где-то близко к ее сердцу. Может быть, если такая милая Кейт Бишоп знала, что Клинт Бартон сделал по собственной воле, и знала, что заставили сделать Наташу Романофф, и все равно считала их героями… может быть, это означало, что Елене можно надеяться, что ее тоже простят. Что-то в выражении ее лица, должно быть, передало ход ее мыслей, потому что все, что она сказала густым голосом, было «ты не ошиблась», и две слезинки скатились по щекам Кейт. Это застало Елену врасплох. — Сейчас ты тоже не ошибаешься. Но тогда я была готова убить его ради сестры. Но Кейт Би… — Ты только что назвала меня бич? — Кейт фыркнула, пытаясь рассмеяться, вытирая глаза. — Прекрати, Кейт Бишоп, нет! Нет, я бы никогда не назвала так своего херувима. О, это было слишком. Тот, кого Кейт сначала считала кровожадным линчевателем, теперь называл ее «моей» как угодно, не говоря уже об ангельском ласковом слове? Как ей удалось пережить все это и не превратиться в развалину? — Есть вещи, которые я никогда не узнаю, — сказала Елена. — Я никогда не узнаю, какая жизнь у меня могла бы быть в альтернативной временной линии, где эта жизнь не была бы украдена организацией «Черная вдова». Все, что у меня есть сейчас — это выбор дальнейшего пути. Мой выбор. Может быть, я не смогу сделать свою жизнь такой, какой хочу, но я все равно могу выбрать что-то отличное от того пути, на который меня поставили. У большинства людей, знаешь ли, есть годы, чтобы разобраться в этих вопросах, в этих желаниях. Даже до того, как я потеряла пять лет вот так… — Она щелкнула пальцами, и сердце Кейт подпрыгнуло от осознания того, что Елена исчезла со Щелчком (она будто бы оплакивала отсутствие Елены, как будто знала ее тогда?), — Все равно я не знала. То, что я знаю сейчас, мне нравится. Когда есть варианты развития событий. Это, как поняла Кейт, могло объяснить огромное количество аксессуаров, которые так любила Елена. Почему бы не попробовать все сразу? — Завтра я уезжаю, чтобы, как там говорится? Завершить дела. Как только я это сделаю, может быть, я… Я бы хотела вернуться в Нью-Йорк. Наташа говорила, что будет жить здесь со мной, — усмехнулась Елена. — Белова в Большом Яблоке, начало нового конца. Нет, это звучит неправильно. Начать новую веревку? Я не знаю, что должно быть противоположно этому высказыванию о «свободных концах». Маргарита Кейт опасно заканчивалась, но она боялась, что если закажет еще одну, то слишком опьянеет, чтобы участвовать в разговоре. И гораздо больше, чем ей хотелось жидкой храбрости, она хотела быть настолько присутствующей, насколько это возможно для этой женщины. — Какие еще варианты жизненного пути ты хочешь изучить? — спросила она. Елена не могла догадаться, что официант подходит к столику сзади нее, чтобы проверить их, когда она сказала: — У меня никогда не было оргазма раньше, — а он просто продолжал идти, пока Кейт едва удержалась от того, чтобы не упасть лицом в гуакамоле, чтобы избежать его взгляда. — Эм… так ты хочешь… оргазм? — кротко спросила она. — Может быть? Люди думают, что оргазмы — святое прекрасное дерьмо, но я не заинтересована в том, чтобы попробовать их ради того, чтобы просто попробовать, понимаешь? Я хочу понять, что я хочу делать, и делать это. А не делать то, что кто-то другой говорит мне, что я должна или хочет сам. Я никогда не целовалась с кем-то, потому что хотела, потому что выбрала или попросила. У меня никогда не было времени или причин задумываться о том, с какими людьми мне нравится флиртовать, привлекают ли они меня. Все, что я знаю, — сказала она с доброй улыбкой, — это то, что мне очень нравится флиртовать с тобой, Кейт Бишоп, и мне нравится заставлять тебя улыбаться. И я так рада, что ты согласилась на это свидание. Оргазм, флирт и свидания, о боже. — Я тоже рада. Хотя, знаешь, технически я первая пригласила тебя на свидание. Ну, знаешь, в канун Рождества. — О! Справедливое замечание, Кейт Бишоп, справедливое замечание. Но видишь ли, мое приглашение лучше, потому что теперь ты действительно здесь. Если бы я тогда приняла твое приглашение выпить, ты бы отправила меня спасать задницу Клинта Бартона от всех остальных, кто пытался его убить. Но я согласилась, так что вот мы и здесь. Только немного опоздали. Как я справляюсь? — Хм? Елена поставила свой стакан с водой на стакан Кейт. — На моем первом свидании. Дай мне честный отзыв, не сдерживайся. — Ты молодец, — усмехнулась Кейт. — Видишь? Это не обязательно должно быть чем-то грандиозным. Свидание может быть совершенно спокойным, не обязательно с помпезностью и обстоятельствами. Обстоятельства? Не могу вспомнить, во множественном или в единственном числе. Что-то в формулировке этой фразы показалось Елене забавным. — Что это значит, помпезность и обстоятельства? — Хм, хороший вопрос. Думаю, это значит, как бы, причудливо, с размахом и все такое. Для Елены, однако, все это действительно казалось большим событием. Простое удовольствие от ужина в хорошем ресторане с женщиной, которая ей нравилась, и которой нравилась она. Сделать выбор, чтобы пофлиртовать с ней, пригласить ее на свидание; заставить ее смеяться, улыбаться и краснеть с бокалом наперевес. Был, конечно, целый горизонт простых удовольствий, о которых Кейт никогда не задумывалась, но Елена жаждала узнать о них. Она спрашивала о летнем лагере и школьном спорте. О скаутах. Поступлении в колледж. Множество занятий, о которых она думала в детстве, но теперь узнала и испытала на собственном опыте благодаря Кейт. Она спросила о ее любимой книге («не хочу быть банальной, но «Голодные игры»), любимом фильме («Принцесса-невеста» — о боже, что значит, ты никогда его не смотрела?! Мы должны это сделать), любимой певице («Брэнди Карлайл, и она мне нравилась до того, как стала полноватой. Не то чтобы это было важно»). Кейт старалась получать ответы на вопросы, когда Елена говорила, но самое большее, чего она добилась, это любимая песня («Американ пай». Я слышала, есть фильм?» — «О Боже, НЕ смотри его. Дело не в песне»). — Ты всегда обслуживаешь самые милые парочки, — вздохнула официантка своему коллеге, который постоянно улавливал самые неловкие части разговора Елены и Кейт. — М-м-м, похоже, пара малолетних лесбиянок. Они обе такие… безнадежные. Я понятия не имею, кому из них отдать чек. Кого назначить старшей? В этот момент Елена повернулась, поймала его взгляд и решительно поманила его к себе. — Вот эту, — сказала официантка после придыхания. — И я знаю, что это свидание, но, пожалуйста, не стесняйся оставить мой номер в чеке. Для нее. Ну, для одной из них. Или для обеих. Неважно. Когда Елена получила чек обратно, внизу была нацарапана рукописная записка: «моя подруга считает вас обеих милыми» и номер телефона. Пока Кейт забирала чек, она оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание, и Елена подняла брови на дружеский взмах официантки. Это был довольно лестный жест, но Елена не преминула встать, чтобы отодвинуть для Кейт стул, и они ушли, держась за руки. По дороге Елена прихватила мятные конфеты и бросила одну Кейт. — У тебя когда-нибудь был секс втроем, Кейт Бишоп? Интересно, заинтересовалась ли она? Обиженный официант был уже давно вне зоны слышимости, но Кейт была уверена, что хозяин ресторана уловил вопрос, когда они проходили мимо. — Нет, не было, — сказала она достаточно громко, чтобы он ее услышал. — Не то чтобы в этом было что-то плохое. Просто это не мое, я не думаю. Я не знаю. Не было необходимости спрашивать Елену о том, как она относится к идее предложения незнакомки. Елена прекрасно понимала, какие эстетические качества привлекают внимание людей, о которых она ничего не знает, но не была склонна отвечать взаимностью. Возможно, отчасти это было связано с тем, что она могла ослабить бдительность только с тем, в чьих истинных намерениях была уверена. Но в основном это было полное отсутствие желания находиться так близко с человеком, которого она никогда не знала, даже немного. Поездка обратно в квартиру Кейт прошла быстрее, чем они могли надеяться. — Ты все увереннее держишься на мотоцикле, птенчик, — заметила Елена, наблюдая за тем, как Кейт снимает шлем. Кейт сняла шлем, как могла, откинув волосы. — Я пытаюсь. Нет, просто шучу. Это несложно — быть такой крутой. С тихим смехом Елена забрала шлем и положила его на один из рулей. — Спасибо, что поехала со мной сегодня, Кейт Бишоп. Я прекрасно провела время. Кейт хотела бы знать, почему Елена вернулась к использованию её полного имени, и задалась вопросом, как она может попросить ее (снова) остаться, не показавшись при этом нуждающейся или странной. Не найдя подходящей идеи, она просто сказала: — Это я должна благодарить тебя, ты ведь принесла еду и все такое. Я очень, очень надеюсь, что когда-нибудь мы сможем сделать это снова. В глазах Елены появился блеск, когда она опиралась на байк, оглядывая Кейт со сдержанной улыбкой, которую было трудно разобрать. — Прости меня, если это становится слишком традиционным, но могу я проводить тебя до твоей двери? Они уже находились прямо у входа в комплекс, что означало, что Елена хотела пожелать ей спокойной ночи у дверей пентхауса, а значит, возможно, она хотела, чтобы прощание прошло в более уединенном месте, но Кейт забегала вперед. Она взяла Елену за руку и потянула ее к зданию, дрожа всю дорогу в лифте, почти испытывая искушение нажать на аварийную кнопку и оставить их там. Мысль о том, что Елена завтра исчезнет на неизвестное время в неизвестном месте, становилась все более тяжелой, и Кейт изо всех сил старалась подавить волны нахлынувших эмоций в своей груди. Коридор был пуст. Кейт остановилась в дверном проеме и повернулась лицом к Елене, которая была почти с нее ростом в сапогах, опираясь одной рукой о дверь в невыносимо сексуальной манере. — Итак, Кейт Бишоп, скажи мне. Как я могу пожелать тебе спокойной ночи? Вопрос, который Кейт никогда раньше не слышала в такой формулировке, не имея ни малейшего представления об ожидаемом или предполагаемом ответе. — Как захочешь, — прошептала она, и это было серьезно. Елена кивнула ей, затем подошла ближе, как будто собираясь прошептать какой-то секрет. Она взяла Кейт за талию, нежно притянула ее к себе и улыбнулась с ямочками, отчего Кейт показалось, что она споткнулась, когда вставала. — Почему бы тебе не поцеловать меня, херувимчик? Пожалуйста. Все в поведении Елены должно было подготовить Кейт к этой просьбе, но все равно у нее перехватило дыхание. Она наклонилась, намереваясь полностью согласиться, но затем сделала паузу, чтобы обратиться с собственным призывом, уже не заботясь о том, что это прозвучит глупо. Она прикоснулась губами к щеке Елены, чуть выше ее рта. — Пожалуйста, называй меня просто Кейт. В ответ на эти слова, Елене пришлось взять лицо Кейт в руки и прошептать «Кейт», прежде чем встретить ее поцелуй. В одно мгновение ее руки обвились вокруг шеи Кейт, и та прижала ее к стене, желая быть как можно ближе. Ощущения проносились мимо нее быстрее, чем она могла их переварить: Елена крепко держала ее за волосы, нежный гул удовлетворения, который она могла слышать и чувствовать, улыбка, которую она практически ощущала на вкус. Елена, похоже, не собиралась долго задерживаться на одном месте, однако, ее руки переместились на спину Кейт и снова опустились на талию. Кейт издала легкий стон, когда язык Елены раз или два провел по ее губам. Кейт прервала поцелуй, успокаиваясь. — О, Боже… Елена вздохнула, и это вырвалось в виде дрожащего, тихого смеха. Она прижалась лбом ко лбу Кейт, удивляясь собственной наивности. Весь вечер она думала о том, что лучше уйти, не поцеловав Кейт, как будто это была какая-то последняя черта, переступив которую, невозможно будет уйти. Как будто сердца, юмора, компании Кейт было недостаточно, чтобы удержать Елену здесь. Как будто она могла проводить Кейт до двери, сопротивляться этому, и все было бы хорошо. — Во сколько тебе нужно завтра уезжать? — спросила Кейт. — Очень рано, — прошептала Елена и заставила Кейт упасть в обморок коротким, неожиданным поцелуем в губы. — Очень, очень рано, херувимчик. По идее, Елене следовало бы поработать над тем, чтобы отстраниться, но она делала прямо противоположное. Она не могла оторвать руки от талии Кейт, и все еще не хотела отводить голову назад слишком далеко. Это вселило в Кейт уверенность в том, что Елена так же, как и она, не хочет прерывать эту ночь. — Ты… ты хочешь войти? — спросила Кейт, задыхаясь. — Тебе не обязательно оставаться надолго. Нам не нужно ничего делать. Я знаю, что ты говорила о «дурачествах» на первом свидании. Мы можем просто поговорить, или поцеловаться немного, или посмотреть телевизор. — Она услышала, как Лаки гавкнул изнутри, и подумала, не учуял ли он ее. Или почуял Елену тоже. — Я знаю, что Лаки это очень понравится. Боже, Елена смеялась у нее на шее, и Кейт не знала, как она еще держится на ногах, когда ей казалось, что ее ноги сделаны из желе. — Кейт, если я войду внутрь, ты должна знать две вещи. Одна вещь, которая произойдет, и одна, которая не произойдет. — Я уже знаю, что не произойдет. Здесь нет никакого давления, Елена, тебе не нужно делать что-то, к чему ты не готова или не хочешь делать. Надеюсь, ты знаешь, что я это имею в виду. — Тем не менее, услышать это вслух было обнадеживающе, и Кейт почувствовала, как с плеч Елены спало напряжение. — Что, по-твоему, может произойти? — Я знаю, что если я войду, то захочу остаться на всю ночь. Да, Господи, да, пожалуйста, и Кейт не была уверена, насколько сильно она хныкала вслух. — Возможно, это слишком большая просьба, Кейт, я не знаю. Я никогда не спала с кем-то раньше. Я никогда не спала рядом с кем-то, я имею в виду. Я бы очень, очень хотела сделать это с тобой, херувимчик. Просто отдохнуть, с тем, кому я доверяю. Кейт наконец отстранилась, чтобы посмотреть Елене в ее фиалковые глаза. Эта женщина никогда не излучала ничего, кроме беззаботной уверенности. Более невозмутимого человека Кейт еще не встречала. Но здесь, внезапно, Елена выглядела усталой, а ее глаза казались такими одинокими. За ее улыбкой скрывалась меланхолия, как будто она готовилась к тому, что Кейт скажет «нет» без обещания большего прямо сейчас, немедленно. Меланхолия исчезла, когда Кейт вместо этого прошептала: — Я бы тоже этого хотела. Мне бы тоже этого очень хотелось, Любимая. — Любимая? — Смех Елены был удивленным и довольным, а не издевательским. Тем не менее, Кейт было немного неловко, что это вырвалось у нее. — У меня нет для тебя никаких прозвищ! Я просто подумала об этом из-за того, как твой телефон автокорректировал твое имя. Прости. — Не извиняйся, херувимчик, не извиняйся, — сказала Елена, целуя ее в щеку. — Просто радуйся, что наше свидание еще не закончилось. Что ты там говорила? Еще будет помпезность… — Она снова поцеловала Кейт, как раз в тот момент, когда Кейт начала искать свои ключи, которые упали на пол коридора, когда Елена целовала ее между каждым словом, — и многие… многие… обстоятельства.