Simple Pleasures/Простые удовольствия

      Черный кофе, чашка сухих хлопьев, телефон на полной зарядке. Елена сидела в своем мрачном гостиничном номере и до позднего утра просто смотрела на телефон, ожидая, когда он загорится. Она взяла хлопья, просто чтобы было чем заняться. И ладно, был не черный кофе, а «Черный русский», и это было единственное из трех вещей на ее столе, к которым она прикасалась с тех пор, как села за него. Было где-то 5 утра, и если бы она взяла свой телефон и открыла часы, то, вероятно, смогла бы сказать точнее. Но она этого не сделала. Единственное уведомление, которое она пока получила, было сообщение от Мелины, которая ежедневно радостно сообщала, что собака Елены покакала. К этому сообщению прилагалась фотография Мелины, которая показывала большой палец вверх, а другой рукой держала пакет, но даже это не могло заставить Елену улыбнуться, пока она ждала звонка Кейт. «Нервничать» — это слово Елена редко применяла к себе. Чтобы делать то, что она делала, нужна была уверенность, полная и непоколебимая вера, знание — что она лучшая. Любой намек на неуверенность в себе мог похоронить ее. Из-за веры в свои силы она не считала свою работу по спасению черных вдов безрассудной. Конечно, риск был всегда, но он был просчитан, и она никогда не беспокоилась о шансах. И она всегда принимала все меры предосторожности, чтобы любой риск действительно угрожал только ей, чтобы она никогда не переступила черту перед тем, кому пыталась помочь или кого пыталась убрать с дороги. Именно поэтому, например, она дала Кейт отмашку на крыше, вместо того чтобы просто сбросить ее с крыши, чтобы добраться до Клинта. Осторожно, точно. Но не безрассудно. Что бы, черт возьми, она сейчас ни делала с Кейт, это казалось безрассудством. Ее сердце уже давно так не колотилось; это был совсем другой вид адреналина. Чаще всего она плохо спала, но причины были новыми и прекрасными. О, Боже, все это нужно было пережить, и она не знала, хочет ли она сделать это с Кейт или сама по себе. Пять ударов сердца, казалось, навалились разом, когда на ее телефоне появилось сообщение от контакта, который она обозначила как «Херувим»: Привет! Все еще хочешь созвониться? Не раздумывая, Елена позвонила ей, и Кейт ответила на звонок усталым, но счастливым голосом. — Кейт Бишоп, уже почти полдень! Ты всегда так просыпаешься? Может, мне стоит начать называть тебя Поздняя Бишоп, ха-ха. — Ха-ха. Когда я пришла домой, было уже поздно, Елена Белова. А потом кто-то не давал мне спать еще допоздна своими смс-ками. — Ого, какой придурок это сделал? Неловкий смех — это лучшее, что смогла вымолвить Кейт. На самом деле она уже давно проснулась, и последние полчаса потратила на то, чтобы составить как можно менее нуждающийся/отчаявшийся/возбужденный/гордый текст приветствия. Ей также пришло в голову, что Елена уточнила, что хочет позвонить, а не просто написать сообщение, на что Кейт подумала, что, возможно, она слишком остро реагирует, но разве это не подразумевает некоторую степень близости? Или она заглядывала слишком далеко? — Так о чем ты хотела поговорить? — спросила она, стараясь звучать гораздо более непринужденно, чем чувствовала. Она не была уверена, какого ответа ожидала, или вообще, надеялась ли на него. Она знала только, что совсем не была готова к тому, что Елена в конце концов ответила ей: — Ничего особенного. Я просто хотела услышать твой голос. Кейт пришлось буквально сесть. — О! Ну! Привет, привет, вот он! — Что бы Елена хотела послушать, как она говорит? Она могла бы достать русский роман или шекспировские сонеты, или, черт возьми, прочесть свою стопку с рекламками еды на вынос, да что угодно. — Хочешь FaceTime? Услышав это слово, Елена вспомнила причину, по которой она так внезапно ушла вчера вечером. — Нет, все в порядке. У тебя уже есть мой номер на телефоне, который невозможно отследить; пожалуйста, оставь мне возможность не разглашать свое местонахождение. — Она вовремя остановила себя, не успев добавить «пока». — Конечно, да, без проблем. Мысли Елены все еще были заняты звонком Клинта по FaceTime. — Слушай, прости, что спрашиваю, но вы с Клинтом Бартоном когда-нибудь… встречались? В чем-то большем, чем просто героические поступки? Громкость, с которой Кейт выкрикнула «ИУ!», так поразила Елену, что она чуть не уронила телефон. — Чувак, да ладно, это же отвратительно! Он достаточно стар, чтобы быть моим отцом. Даже моим дедушкой! — Ладно, я поняла, — засмеялась Елена. — Хотя дедушка — это, пожалуй, перебор, я думаю. — Ну, он может когда-нибудь стать дедушкой, раз у него есть дети. С женой. То есть, у него есть семья. Не могу поверить, что ты думаешь, что я могу так поступить. Мимолетная ревнивая мысль о ком-то, кого Елена вроде как ненавидела, заставила ее сделать иррациональный вывод, основанный на том, что она знала о характере Кейт. Насколько она знала, Клинт Бартон мог быть мерзавцем, который изменял своей жене с женщинами вдвое моложе себя, но… — Ты права, Кейт Бишоп. Мне жаль. Ты слишком добрый человек, чтобы так поступать с другой женщиной. — Да, — пробормотала Кейт. Хотя Елена не сказала этого прямо, у Кейт сложилось впечатление, что она не из тех, кто часто извиняется, и Кейт почувствовала себя довольной тем, что получила извинение. Немного успокоившись и задавшись вопросом, не пригласила ли Елена Клинта на рыбалку, она добавила, — в любом случае, я не вступаю в «отношения» с парнями. Но вместо того, чтобы продолжить эту тему, как надеялась Кейт, Елена задала еще один тихий вопрос: — Что он рассказал тебе обо мне? — Кто, Клинт? — Нет, твой дедушка. Да, Клинт. Пауза в разговоре показала Елене, что Кейт старается быть как можно более тактичной. — Он сказал мне, что ты — Черная вдова. Тебя послали, чтобы… — Да, ты знаешь, зачем меня послали. Но даже несмотря на все это, ты была рада меня видеть. Было бы легче понять, что ответить, если бы она могла видеть выражение лица Елены. — Послушай, все, что я знаю, это то, что Клинт рассказал мне о своем прошлом, и немного о прошлом Наташи. Ты не так уж сильно отличаешься от него. — В трубке послышалось тихое шипение, и Кейт поспешно продолжила, — я имею в виду подготовку в качестве оружия. Ты заблуждалась насчет Клинта, и когда ты поняла это, ты оставила его в покое. В тоне Кейт была такая невинность, такая сладость, что Елену охватили странные эмоции. А может, это была водка. Но эта девушка так старалась разобраться во всем этом, сделать так, чтобы все было хорошо. — Кейт Бишоп, ты действительно херувим, — усмехнулась она. — А я не часто встречаю херувимов. Ты заставляешь меня немного нервничать, ты знаешь об этом? Нет, черт возьми, не знала. — Я…я…я заставляю тебя нервничать? Может быть, она немного переборщила с откровенностью (могла ли она винить в этом и водку?), но теперь это было понятно. Елена попыталась. — Да. В любом случае… — Нет! Никаких «в любом случае», Елена, черт! Что ты имеешь в виду? Я бы хотела просто появиться там, где ты сейчас. Ты можешь приехать? — Я не могу, — сказала Елена, ее смех теперь был раскаявшимся. — Кейт Бишоп, я веду себя эгоистично. Я не привыкла, чтобы люди были мне рады. На самом деле, обычно бывает совсем наоборот. А ты, ты всегда казалась такой счастливой, когда видела меня. Ты сказала мне, чтобы я перестала тебе нравиться, и я понимаю, я восхитительный человек. Кому я могу не понравиться? Использование юмора для отвлечения внимания от уязвимости было для Кейт довольно знакомым приемом. Елена не могла видеть ее меланхоличную улыбку, но могла услышать ее в голосе Кейт, когда та вздохнула. — Я боюсь, что поступаю эгоистично, желая увидеть тебя, — объяснила Елена. — Я хочу тебя видеть, но не могу точно сказать, почему и для чего. Эти чувства для меня в новинку. Может быть, я не должна была просить тебя звонить мне. Может быть, это было эгоистично. Меня тянет к тебе, и я подумала, что, возможно, ты тоже это чувствуешь. Было приятно, что для разнообразия, кто-то был счастлив, что я рядом. Не от того, что я их спасала, или от того, что согласилась на работу. Просто рад меня видеть. Это приятное чувство. — От которого она не хотела отказываться. Внутренности Кейт скручивались от отчаяния. Елена говорила такие прекрасные вещи, но голос ее был таким печальным. — Пожалуйста, Елена, мы можем где-нибудь встретиться? Не обязательно здесь, или там, где ты остановилась. В каком-нибудь нейтральном месте. Может быть, в Центральном парке? Погода не слишком плохая, и там всегда полно собак, тебе понравится. Черт, сегодня многого не требовалось. — Хорошо, птенчик. Просто пришли мне координаты, и я сразу же приеду. Обещание такой быстроты не оставило Кейт времени на подготовку, и Елена догадалась, что именно поэтому она явилась в слегка потрепанном виде. Наряд был явно наброшен, волосы немыты и собраны в хвост, на ней не было ни макияжа, ни свежих бинтов, чтобы скрыть шрамы. Елене даже понравилось, что встреча как можно скорее показалась Кейт более важной, чем стремление выглядеть как можно лучше. Она сидела на скамейке в парке, рядом с ней был Лаки, и она засветилась, когда Елена подошла к ней. Неудержимая улыбка появилась, и она вскочила на ноги, чуть не бросившись обниматься, но потом решила, что это будет слишком неловко. Елена села, поприветствовала Лаки словами «привет, дорогой» и поцеловала его в макушку. — Похоже, ты рада меня видеть, — не удержалась Кейт. Лаки был удобным отвлекающим маневром: Елена могла чесать ему уши и смотреть на него, пока говорила. — Подозреваю, что я не так уж необычна в этом отношении, Кейт Бишоп. — Кейт втайне подумала, что эта женщина, скорее всего, переоценивает свою популярность, но не возражала, чтобы эта иллюзия осталась в прошлом. — Хочешь знать, почему я действительно попросила тебя позвонить мне? — Что? Да, почему? — Я была немного навеселе, когда писала тебе вчера вечером. — Она подняла взгляд и нахмурилась, увидев, что Кейт выглядит разочарованной этим откровением. — Я обычно не напиваюсь, Кейт Бишоп. Если я превышу свой лимит, это будет опасно. Я не могу потерять слишком много контроля. Я не могу потерять контроль над своими чувствами. Просто иногда я теряю здравый смысл, — сказала она, усмехаясь своей маленькой шутке, которую Кейт, похоже, не знала, как воспринять. — Думаю, будет справедливо сказать, что моя толерантность к алкоголю гораздо выше, чем у тебя, и я выпила довольно много после того, как вчера вечером покинула вершину Рокфеллера. Я пожалела, что ушла. И захотела еще поговорить с тобой, — сказала она, пожав плечами. — Я хотела услышать твой голос. Именно поэтому я попросила тебя позвонить мне. Не знаю, обратилась бы я с такой же просьбой сегодня утром. Не потому, что это было неправдой, а потому, что я лучше осознавала бы свой эгоизм. — Почему ты продолжаешь говорить, что ведешь себя эгоистично? — Потому что я знаю, что я тебя привлекаю, — прямо сказала Елена. Кейт покраснела и открыла рот, чтобы бросить хоть что-нибудь в свою защиту, но Елена так точно сказала очевидное, что было бы просто глупо притворяться. — И я думаю, знаешь, в какой-то другой вселенной, в каком-то другом измерении, я бы хотела пригласить тебя. На свидание. Рот Кейт все еще был открыт, и она все еще терялась в словах. Способность Елены говорить об этом так спокойно резко противоречила тому, что Кейт чувствовала себя так, словно под ней только что разорвалась ткань пространственно-временного континуума. Наконец ей удалось сказать: — Значит, ты не пригласила бы меня на свидание в этой вселенной? В этом таймлайне? — Херувим, это было бы эгоистично. — Почему это эгоистично? — Я очень быстро изучила тебя, — объяснила Елена, на ее лице появилась приглушенная улыбка. — Ты очень быстро формируешь привязанности, очень быстро сближаешься. Ты так улыбаешься при виде меня, когда мы только и делали, что ходили в музей и пили на Новый год, и пробивались через весь этаж Рокфеллера. Если бы мы пошли на свидание, ты бы захотела большего, чем я могу тебе дать сразу. И кстати, если ты действительно хочешь стать супергероем, тебе нужно поработать над тем, чтобы держать свои эмоции под контролем. Я могу читать тебя как книгу. Нет, как дрянной журнал. Вот как легко тебя читать. Это прозвучало оскорбительно, хотя слова были сказаны очень добрым тоном. — То есть, ты хочешь сказать, что пригласила бы меня на свидание, если бы мы жили в альтернативной вселенной, где я была бы более холодной? — Нет, это совсем не то, что я имею в виду. Во-первых, я не могу представить себе «холодную» версию тебя ни в одной вселенной. — (Кейт надеялась, что это шутка, но это не было сказано как шутка). — Проблема не в тебе, Кейт Бишоп, а во мне. Я знаю, что если я не напишу тебе сразу же или не отвечу на каждый звонок, это сведет тебя с ума. Да? И я не могу обещать, что буду в состоянии делать такие вещи. В моей жизни происходит слишком много всего, о чем я не могу тебе рассказать. Завтра я уезжаю из Нью-Йорка, — сказала она, и Кейт почувствовала, как у нее упало сердце. — И я не планировала возвращаться сюда, если только ты этого не хочешь. — Конечно, хочу, я… Но Елена продолжала говорить. — И опять же, видишь ли, это эгоистично с моей стороны. Мне нравится проводить с тобой время, и мне нравится, что я чувствую, когда ты рядом. Но это не дает мне права игнорировать то, каким человеком, как я чувствую, ты являешься. Кейт Бишоп, ты не встречаешься только для того, чтобы встречаться. Ты из тех, кто любит отношения. Если бы вы с Клинтом Бартоном что-то затеяли, — сказала она, насупив брови в тщетной попытке добиться легкомысленной реакции, — я знаю, что это было бы не просто так. Я не могу обещать отношений, и я не хочу вводить тебя в заблуждение. — Я сейчас в таком замешательстве. Как ты думаешь, что бы произошло? Что я захочу и сделаю тебе предложение после одного свидания? — Нет, — засмеялась Елена. — Но я хочу того, чего не имею права хотеть. И было бы нечестно с моей стороны относиться к тебе как к эксперименту. Кейт была в двух секундах от того, чтобы закричать «ЭКСПЕРИМЕНТИРУЙ СО МНОЙ», но сдержалась. — Эксперимент, в смысле… ты имеешь в виду, что ты никогда раньше не встречалась с женщиной? Или…? — Нет, не встречалась, — сказала Елена, снова грустно улыбнувшись и пожав плечами. — Я никогда ни с кем раньше не встречалась. Почему-то это показалось самым шокирующим откровением за день, но после момента первоначального изумления Кейт поняла, что, возможно, ей не следовало удивляться. Это было что-то вроде интернализованного женоненавистничества, которое заставило ее думать, что такую красивую женщину, как Елена, должны были часто приглашать на свидания? Конечно, она не говорила, что ее часто приглашали на свидания, просто она не встречалась. Логично, что ее образ жизни не оставлял места для отношений, но… — Я скачала Тиндер, потому что все говорили, какой он замечательный, но я никогда не хотела им пользоваться, — сказала Елена. — Нет ничего привлекательного в том, чтобы встретиться с незнакомцем для того, чтобы «подурачиться». Не для меня. Когда у меня было время подумать об этом, я посчитала: может, было бы здорово пойти на свидание с кем-то, кого я уже немного знаю. Посмотреть, что из этого выйдет. Но у меня никогда не было такой возможности, потому что я никогда не задерживаюсь на одном месте слишком долго. У меня были партнеры по работе, другие бывшие «черные вдовы», но у меня никогда не было возможности привязаться к ним. Я не хотела слишком привязываться к ним, возможно, потому что… Но здесь ей действительно пришлось остановить себя. Выслеживание других вдов и их освобождение было самой важной работой, которую она делала, но это всегда было утомительно. Переживание травмы снова и снова, а затем сочувствие после. По ее опыту, это не было плодородной почвой для движения вперед. Для новых начинаний. — Не бери в голову, — мягко сказала она. — Я не ожидала, что ты мне так сильно понравишься, Кейт Бишоп. Но ты мне нравишься. Лаки дернулся на поводке, и Кейт импульсивно потянула его назад, но, взглянув на то, что привлекло его внимание, не могла не отвлечься на мгновение. Она отвернулась всего на пару секунд и подумала, что это было бы слишком быстро, чтобы Елена заметила, но, черт возьми, с кем она имеет дело? Елена напряглась. — Что такое? — Она посмотрела туда, куда вернулся взгляд Кейт, и тихонько вздохнула. — Ты смотришь на эту афганскую борзую? — …да. — О, Боже, она великолепна! Посмотри на эту шерсть! Я никогда не видела таких собак вживую. — Я тоже! Боже, она такая красивая. Они восхищались, пока хозяин собаки проезжал мимо них на скейтборде, а собака не отставала от него. Как только он отъехал достаточно далеко, обе женщины разразились хохотом. Первой пришла в себя Елена. — Вот мы находимся в середине этого глубокого разговора, где я говорю тебе, что ты мне нравишься, а ты не можешь удержаться от того, чтобы не посмотреть на эту уникальную собаку. Вот что мне в тебе нравится, Кейт Бишоп. Не всякий так поступит. Кейт была воодушевлена этим чувством, но все еще смущена. — Не могла бы ты объяснить, что ты имела в виду, говоря об экспериментах? — Ну, для меня пригласить кого-то на свидание было бы экспериментом. Это не то, что я когда-либо думала сделать. Знаешь, — сказала она с легкой усмешкой. — Я уже рассказала тебе о Наташе больше, чем думала, чтобы почувствовать себя комфортно. Всю прошлую ночь, после того, как я оставила тебя… — …бросила меня. Это вызвало еще один короткий смех Елены. — Я не могла перестать думать о том, о чем ты меня спросила. О Наташе. И в одно мгновение на глаза навернулись слезы, как раз тогда, когда Елена думала, что выплакала их все прошлой ночью. Ее поза напряглась, и она сумела взять себя в руки, прежде чем упасть, чувствуя, что Кейт явно хочет ее утешить, но не знает как. Она подняла руку, чтобы показать, что все в порядке, несмотря на напряжение в голосе. — Я не знаю, говорил ли тебе Клинт Бартон, что мы с Наташей были разлучены большую часть нашей жизни. Моя жизнь не была моей собственной большую ее часть. — (Кейт не знала, как буквально воспринимать это, но не хотела быть навязчивой, требуя дальнейших подробностей). — Вчера вечером я думала обо всех разговорах, которые мы со старшей сестрой так и не смогли провести. О вещах, о которых я никогда не спрашивала ее. Опыты, которые я никогда не видела, как она прожила первой, чтобы я могла их лучше понять. Я никогда не приходила домой из школы и не говорила: «Я влюбилась в этого человека, что мне делать? Как мне пригласить его на свидание?». Я не знаю таких вещей. После этого наступило долгое молчание, потому что Кейт не хотела вклиниваться, если Елена хотела сказать что-то еще в том же духе. Когда показалось, что она исчерпала себя, Кейт заколебалась, затем взяла руку Елены в свою. Она оказалась теплее, чем она ожидала, и удивительно гладкой. — Твои методы могут быть немного нетрадиционными, — сказала Кейт. — Но если ты рассматривала прошлую ночь как первую попытку свидания, я бы сказала, что ты неплохо справилась. Елена сжала ее руку. — Ты добрая, Кейт Бишоп. После этого движения Кейт подумала, что Елена может отпустить. Но она не отпустила. — Я говорю честно. Это не делает тебя эгоисткой, если ты хочешь быть рядом с тем, кому ты нравишься, — мягко сказала Кейт. — Ты же не пользуешься мной. — При этих словах Елена перевела взгляд с их сцепленных рук на глаза Кейт. — Я тоже хочу быть рядом с тобой. Это не эгоистично. Это не так. Глубоко вздохнув, Елена сказала: — В первый раз, когда мы разговаривали, я пообещала, что никогда не причиню тебе боль. Я имела в виду, что не причиню тебе физическую боль, но я хотела бы сдержать свое слово в той мере, в какой я не причиню боль и твоим чувствам, потакая этим моим представлениям. — Почему ты думаешь, что причинишь мне боль? — Ты действительно не будешь против, если у нас будет это свидание, а завтра я уеду на неопределенное время, возможно, не имея возможности часто отвечать на твои звонки или сообщения? Или что если мы сделаем это, я приглашу тебя на свидание, а не, эм, приглашу тебя, чтобы убить… — Спасибо за уточнение. — …да, и все пройдет не очень хорошо? Видишь, я бы тебя обидела. Напоминание о ее неожиданном отъезде было неприятным, и Кейт признала это. — Слушай, я буду расстроена твоим отъездом, несмотря ни на что, — призналась она. — Черт, я скучала по тебе, когда была у Клинта на Рождество. Мне было интересно, что ты делаешь. Так что я буду беспокоиться о тебе независимо от того, пойдем мы на свидание или просто пообщаемся, или ты уедешь прямо сейчас. Вопреки всему, я считаю тебя другом, а друзья беспокоятся друг о друге. Что, кстати, я думаю, ты очень хорошо продемонстрировала, беспокоясь о моих чувствах. К ее удивлению, Елена снова улыбнулась. Кейт пришло в голову, что, возможно, кроме Наташи, у Елены никогда не было никого, кто бы беспокоился о ней. Затем ей пришло в голову, что, возможно, Елену беспокоит то, что она путает чувство, что ее ценят, с чувством, что она должна отвечать взаимностью. Или ей нравится тот факт, что она кому-то нравится больше, чем сам человек. — Давай представим, что мы находимся в альтернативной вселенной, — предложила Кейт. — И мы просто случайно встретились при других обстоятельствах, и мы общались, как общались, и ладили, как ладили. Ты хочешь сказать, что при таком сценарии ты бы пригласила меня на свидание? Ну, знаешь, чтобы посмотреть, будем ли мы ладить и в других отношениях? — О, безусловно, — сказала Елена, опять же, без обиняков, убирая волосы с лица. — Я бы так и сделала. Если бы я была нормальным человеком, я бы, наверное, трахнула тебя на вершине небоскреба прошлой ночью. Никогда еще румянец не окрашивал лицо Кейт так быстро и так интенсивно. — Прости? — Если бы ты хотела, конечно. Это то, чего ты ожидаешь, да? Первое свидание, «дурачество». Как только она подумала, что ничто уже не сможет лишить ее дара речи, Кейт обнаружила, что с трудом подбирает подходящий ответ. Стая афганских борзых могла бы проехать мимо них на роликах, и она бы не заметила. — Елена, это… — Не то чтобы я отказалась, но это не важно. — Нежелание заниматься сексом на первом свидании не является показателем того, что делает кого-то «нормальным» или нет. Елена имела в виду «нормальным» в смысле «не убийцей с промытыми мозгами», но это был угол зрения, о котором ей тоже было интересно узнать больше. — Нет? Мой скачанный Тиндер, похоже, свидетельствовал об обратном. — Нет! К черту Тиндер! Что делает нас с тобой ненормальными, так это тот факт, что я чуть не застрелила тебя при первой встрече, потому что ты пыталась убить моего наставника! — Ты права, это очень некрасиво, — размышляла Елена. — Но есть такая поговорка: «Все хорошо, что хорошо кончается». Черт возьми, может быть, Елена была права, а Кейт слишком в этом нуждалась, потому что мысль о том, что их дружба, или что бы это ни было, может закончиться… Это было отстойно. — Вчера вечером мне показалось, что ты хотела меня поцеловать, — призналась Кейт. — Я действительно хотела, — сказала Елена, и Кейт подумала, что ее сердце может сдаться. — Это очень необычное чувство для меня, и я безответственно поступила, решив потакать тебе, пока не подумала о том, что ты можешь хотеть того, чего я не могу дать. — Например? — Стабильность. Присутствие. Я не могу дать эти вещи. — (Кейт собиралась ссылаться на все то время, которое Клинт и Лора проводили порознь, сохраняя при этом свой брак в полном порядке, но поддерживать семейную пару в качестве яркого примера после того, как Елена обратила внимание на проблемы Кейт с привязанностью, казалось плохой идеей). — Ты пробудила во мне много желаний, которых не было ни с кем другим. Стараясь не показаться слишком нетерпеливой, Кейт снова спросила: — Например? — Я никогда раньше не хотела держать кого-то за руку, — сказала Елена. Простота этого чувства, высказанного без смущения, глубоко тронула Кейт. Она поняла, что это, вероятно, одно из многих маленьких, простых удовольствий, которыми Елена никогда не могла наслаждаться, будучи Черной Вдовой. — И никогда не хотела целовать руки. Но ты, херувимчик, ты так легко мне нравишься. — Елена? — Да, Кейт Бишоп? Она перевела дыхание, чтобы успокоиться, но не сразу, потому что Елена снова сжала ее руку. — Я не какой-то обычный гражданский, понимаешь? Я — Соколиный Глаз. Новый Соколиный Глаз. — Птенчик. — Нет! Не будь снисходительной. Я знаю, что ты можешь надрать мне задницу в драке, хорошо, но я могу позаботиться о себе. И, может, моя жизнь не будет такой скрытной, дикой и странной, как твоя, но если последняя неделя была хоть каким-то признаком, она не будет супер стабильной. Я приняла это. Если ты хочешь пригласить меня на свидание, поднимись и сделай это. Не избегай этого только потому, что ты уже решила, каковы будут мои ожидания. Это нечестно по отношению к нам обеим. Это не эгоистично, что ты хочешь попробовать. Елене не пришло в голову, что ее попытки защитить Кейт могут быть покровительственными. Если уж на то пошло, она наказывала себя за то, что предавалась романтическим фантазиям, которые могли оставить Кейт в подвешенном состоянии. Но, возможно, вернуть себе жизнь, право выбирать то, что она хочет, означало нечто большее, чем бронежилеты, украшения и собаки. Возможно, это означало дать себе возможность впустить в свою жизнь людей и узнать, подходят ли они ей. В данный момент она не могла придумать лучшего выбора, чем эта очаровательная и необъяснимо обожающая ее девушка рядом с ней. — Мы можем повторить тот день, Кейт Бишоп? — Мм, зависит от того, какой. Потому что если это день, когда ты надрала мне задницу… — Нет, день в Метрополитен. Отведи меня в красивое место, где мы сможем погулять, и я смогу… ах, проработать. Может быть, предварительное свидание. Есть ли в Нью-Йорке другие музеи, которые тебе нравятся? — Да, я точно знаю, куда тебя отвести. — Тогда давай. Пойдем. — Они вернулись в пентхаус, чтобы оставить Лаки (хорошо укомплектованного лакомствами), затем вернулись на улицу, где Елена припарковала свой мотоцикл. — Ты когда-нибудь ездила на таком раньше? — спросила она. Ездила ли она когда-нибудь на одном из тех, которые ее мать давно называла шумовыми смертельными ловушками? — Не-а, нет, не ездила. Но эй, новые начинания, верно? Я согласна! Давай сделаем это! Подожди, у тебя только один шлем? — Ну я же одна, — поддразнила ее Елена, уже надевая шлем на голову Кейт. — Подожди, нет, ну же, ты должна его надеть… — Я буду в порядке, малышка. Папочка должен защищать свою девочку, да? — Она только что закончила застегивать ремешки шлема, а Кейт выглядела так, словно могла потерять сознание. — Ты в порядке, Кейт Бишоп? Не слишком туго? Кейт настаивала, что все в порядке, и достала свой телефон, чтобы показать Елене, куда ехать. Одним взглядом Елена, похоже, все поняла, потому что, как только они выехали, дальнейшие указания ей не понадобились. Кейт мужественно пыталась удержаться на мотоцикле, ухватившись за сиденье под собой, как она однажды видела это у другого байкера. Она не хотела быть настолько самонадеянной, чтобы схватить Елену за туловище, хотя казалось, что так будет немного безопаснее и не даст ей почувствовать, что она может упасть в любой момент. На светофоре Елена спросила. — Почему ты не обнимаешь меня? — Это было бы нормально? — Это было бы умно, и я думаю, нам обеим это понравится. Кейт сразу же согласилась, и Елена немного выпрямилась, увеличив обороты мотора. Между физической близостью и безостановочной вибрацией под ней, Кейт почти почувствовала, что ей нужна сигарета, когда они приехали в Клойстерс. Она сошла с мотоцикла на трясущихся ногах, дрожа всем телом, когда снимала шлем и откровенно удивляясь, что смогла передать его обратно Елене, не упав. Елена грациозно сошла с мотоцикла, ее волосы были растрепаны, а щеки порозовели от ветреной езды. — Ты выглядишь раскрасневшейся, Елена Белова, — сказала Кейт с шикарным акцентом. — С тобой все в порядке? — Не наглей, Кейт Бишоп, это тебе не идет, — сказала Елена, хотя выглядела веселой. Она протянула руку, и Кейт без колебаний взяла ее. Клойстерс оказался идеальным местом для спокойных размышлений. Они вместе проходили через многовековые дверные проемы и останавливались на скамейках у открытых музейных площадок, отдыхая и любуясь средневековыми скульптурами и архитектурой. Внутри музея Кейт не всегда понимала, почему Елена хочет остановиться и посмотреть на те или иные экспонаты, хотя больше всего ей нравились гобелены. Их огромный размер впечатлял, и Кейт подозревала, что Елену больше интересовали их истории, чем коллекция религиозного искусства. Действительно, именно размер привлек внимание Елены. В других местах ей было трудно сосредоточить свое внимание на чем-то другом, кроме руки Кейт в своей. Иногда Кейт побуждала ее взглянуть на что-то другое или приветливо отмахивалась, когда они переходили в другую галерею, но даже на самых узких лестничных пролетах их руки оставались соединенными. На многих картинах и гобеленах воины орудовали копьями, мечами, луками и прочим оружием, которое Елене очень хотелось опробовать. Именно так ее учили воспринимать свои руки — как орудия насилия или защиты. Почти никогда в жизни ей не доводилось использовать их исключительно для более нежных целей, а с появлением Кейт перед ней открылось целое поле новых начинаний. Светлячки. Это было единственное воспоминание, которое пришло ей на ум: счастливые руки, используемые для счастливого времяпрепровождения. Ловля светлячков на заднем дворе с Наташей. Хихикала, наблюдая, как они загораются в ее пальцах, как будто она могла поймать частичку этого сияния для себя, прежде чем отпустить их обратно в сумеречный воздух. Держа руку Кейт, она чувствовала, как частичка ее сияния передается ей. Тепло, о котором Елена думала весь день в Метрополитене, которое она почувствовала, когда держала руку Кейт в ее квартире той ночью, сегодня снова свободно струилось к ее сердцу. Кейт рассказывала о мозаике, свободной рукой указывая на тунику и восхищаясь тем, что она назвала тириановым, или королевским, оттенком пурпура. Совершенно не замечая того, что Елена ни разу не повернулась посмотреть на мозаику, а наоборот, смотрела на нее. Она знала, что ей нужно делать. — …я не хочу сказать, что меня тянет к фиолетовому, потому что это королевский цвет или что-то в этом роде, просто… — Кейт Бишоп, я думаю, пришло время отвезти тебя домой. Кейт повернулась, чтобы посмотреть на нее, ошеломленная этим неожиданным заявлением, и, если быть честной с собой, немного разочарованная прерванным разговором. Но она твердо решила не показывать этого, не заставлять Елену чувствовать себя плохо, а вместо этого проникнуться искренней благодарностью за то, что ей удалось провести с ней так много времени. Если это решение поможет Елене чувствовать себя лучше и безопаснее, то только это и имело значение. — Хорошо, — мягко сказала она, слегка улыбнувшись. — Я понимаю. — Она была готова повести их к выходу, но Елена удержала ее. — Я не уверена, что понимаешь. Я хочу отвезти тебя домой, чтобы ты могла накормить ужином свою милую собачку и освежиться перед тем, как мы пойдем кое-куда сегодня вечером. Снова появилась эта дурацкая херувимская ухмылка, вызвавшая прилив светящихся светлячков в животе Елены. — Подожди, правда? — Да, правда, Кейт Бишоп. Я высажу тебя и заберу в 7:00, хорошо? Не будь больше Поздней Бишоп. Это, конечно, если ты согласишься быть моим спутником на этот вечер, пожалуйста? Кейт изо всех сил старалась быть невозмутимой, но ей никак не удавалось приглушить улыбку, которая, как она отчаянно надеялась, не делала ее похожей на Джокера. Она казалась слишком широкой для ее лица. — Да, наверное, это было бы неплохо, — сказала она, сдерживая смех. Елена слегка подтолкнула ее, дразня в ответ. — Хорошо.