Кем мы становимся

Цинсюань очнулся от того, что его мягко трясли за плечо. Он медленно открыл глаза, в тот же миг осознавая, что совершенно не в силах даже перевернуться на спину. Сонная пелена ещё не спала с глаз, и небожитель смог разглядеть лишь размытую, в свете огня канделябров, фигуру горничной, стоящую перед ним. Он приглушённо различал ее мелодичный, приветливый голос, доносящийся до него словно из-под толщи воды. — Выпейте воды, молодой господин. — щебетала горничная, протягивая небожителю кувшин и уже наполненную пиалу. — Ваш друг — господин могущественный заклинатель, сказал что вы сильно напились и подрались с какими-то бродягами, так что он велел позаботиться о вас. Ну же, молодой господин, — продолжала настаивать девушка, видя что Цинсюань никак на неё не реагирует, — вам нужно выпить воды, немного поесть и принять ванну. Напился? Удивленный от такого заявления, небожитель даже немного взбодрился. Подрался? Дагэ, неужели не мог придумать что-то менее унизительное?! — возмущённо подумал Ши Сюань. Он медленно пошевелился, пытаясь вернуть конечностям подвижность. В конце концов ему удалось перевернуться на спину. Ночь озаряли яркие огни канделябров, лёгкий ветерок, проникавший через открытое окно заставлял раздвинутые и привязанные ко всем четырём углам кровати шторки балдахина почти незаметно трепетать. Небесный чиновник ощутил как горничная села на край кровати, а в следующую секунду прохладная рука девушки коснулась его лба. — Не притворяйтесь больным, юный господин! — укоризненно сказала горничная, немного брезгливо убирая руку от лица небожителя. — У вас нет жара, а значит вам не избежать ванны! К тому же, в нашем заведении гости принимают ванну при чудесных ароматических свечах. Уверена, больной голове молодого господина они придутся как раз кстати. Ну же, ну же, — уговаривала Цинсюаня горничная, поднося пиалу к его губам, — всего один глоток, и вам сразу станет легче! Заведение? Тут же пронеслось в голове небожителя. Поддаваясь уговорам девушки, он слегка приподнял голову и сделал глоток. Так мы в гостинице… Когда вода коснулась иссохших губ Цинсюаня, тот забыл абсолютно обо всем. Резко выхватив пиалу из руки горничной, он в тот же миг осушил ее, и потребовал ещё. Сидящая перед ним горничная, так и сделала, при этом удивлённо хлопая ресницами. Прохладная вода текла по пустому желудку Ши Цинсюаня, пробуждая в нём новый позыв голода. Услышав, как страшно урчит у юноши в животе, горничная заохала, придвигая поближе к нему поднос с лёгким, рыбным бульоном, горячий пар от которого клубился в воздухе и приятно щекотал ноздри. Почувствовав чудесный аромат Цинсюань подскочил на кровати настолько быстро, насколько вообще это позволяло его ослабленное тело, несколько минут назад отказывающиеся выполнять даже самые лёгкие движения. Видя, что тот сейчас накинется на еду как оголодавший зверь на сочную косточку, горничная выставила вперёд руки, удерживая небесного чиновника, опрометчиво тянущего руки к дымящейся тарелке. — Молодой господин! — В ужасе завопила горничная когда Ши Цинсюань оттолкнул её руки и схватил горячую тарелку, поднося её к губам. — Вы же обожжётесь! Но было поздно, Цинсюань уже выпил рыбный бульон одним жадным глотком, абсолютно не заботясь о своем языке и пальцах, держащих горячую посуду. Ему повезло, что суп успел немного остыть, и небожитель не причинил себе особо сильного вреда, лишь немного обжёг язык и ладони, тут же покрасневшие. Пустая тарелка выпала из дрожащих рук Цинсюаня и тот удивленно уставился на них. — Что же вы наделали, господин Ши Цинсюань!— запричитала горничная, смотря на красные пятна на ладонях небожителя. — Господин великий заклинатель велел позаботиться о вас! О, что же он теперь скажет! — горничная принялась судорожно собирать разбросанную Цинсюанем посуду обратно на поднос. — Одно слово такого уважаемого человека как ваш друг, и наша гостиница потеряет всю клиентуру! Цинсюань ясно ощущал пульсирующую боль в обожженном языке, но на его лице не отразилось ни единой эмоции. В его голове засели слова горничной о том, какой его друг уважаемый человек и только сейчас Цинсюань по-настоящему задумался над тем, кто же такие заклинатели? Когда дагэ представился этим титулом истощённый как морально так и физически, небожитель даже не потрудился спросить у него, на чем специализируются заклинатели. Из того немногого, что поведал ему Черновод, небожитель сложил представление о них как о людях, практикующих борьбу с нечистой силой, но насколько это было верно, Ши Цинсюаню ещё предстояло узнать. Он взглянул на горничную, та укладывала посуду, не переставая причитать, Ши протянул к ней руку и осторожно сжал ее тонкое запястье. Когда Цинсюань коснулся её, она резко вздрогнула и замолчала. Взгляд горничной сначала опустился на собственное запястье, скованное обожженным пальцами небожителя, а затем она медленно перевела свои тёмные глаза на него самого. — Не стоит так беспокоиться, — негромко произнёс Ши Цинсюань, мило улыбаясь. Долгожданная еда придала ему сил и пусть он повёл себя неосмотрительно схватив горячую посуду, в тот момент чувство голода было сильнее осторожности. Он был сильно голоден и медленно есть бульон ложкой, было выше его сил. По крайней мере, сейчас он чувствовал приятное тепло, наконец заполнившее пустоту внутри него. — Это моя вина, — добавил небесный чиновник, отпуская руку горничной, — именно так я и скажу дагэ, если он что-то спросит. Напряжённые плечи девушки тут же расслабились, а на лице отразилась благодарность. Она взяла поднос и, встав с кровати, склонилась в поклоне. — Благодарю господин Цинсюань-джан, — вежливо сказала она, от былого возбуждения в её голосе не осталось и следа. — Ваша ванна готова, — снова напомнила горничная бросив взгляд в другой конец комнаты. Цинсюань проследил за её взглядом, там, где ранее он приметил только ширму, расписанную цветами, находились раздвижные двери, по-видимому ведущие в уборную комнату. — Спасибо… — чуть слышно поблагодарил небожитель, снова переводя взгляд на горничную. — Если этой ночью вам больше ничего не понадобится, то я приду к вам утром, и принесу завтрак. — Нет нужды, — вежливо отказался Цинсюань, — я постараюсь спуститься на завтрак сам, — объяснил он. — Как будет угодно молодому господину, — почтительно ответила горничная. — Я оставила вам чистые бинты, — вдруг добавила она, словно только сейчас о них вспомнила, — вы найдёте их возле ванной. И если понадобится помощь — просто позовите и к вам подойдут. При упоминании бинтов, Ши Цинсюань невольно коснулся тех, что покрывали его грудь. Хорошо что эта горничная ничего не спросила о его ранах, ведь ответить небожителю было бы нечего. После того как горничная ушла, оставив Ши Сюаня вновь одного, тот устало опустился на кровать и ещё какое-то время неподвижно лежал, чувствуя как щиплет ладони. Тепло от горячего супа растеклось по телу приятной волной, лишая небожителя всякого желания двигаться. Но после неожиданного приступа чесотки, Цинсюань всё же принял решение добраться до ванны. Умывальня оказалась довольно просторным помещением, пол и стены которого покрывала бело-голубая плитка. В круглом зеркале на стене отражались огоньки ароматических свечей. Их целебный, ненавязчивый аромат душицы и розмарина заполнил всё помещение. Несколько таких свечей стояли на столике возле зеркала, там же, аккуратным мотком лежали чистые, белые бинты. Посередине комнаты расположилась сама ванна, наполненная тёплой, душистой водой. Цинсюаню ужасно захотелось тут же в неё опуститься. С обеих сторон от ванны были установлены по одному высокому канделябру. Но чтобы наконец помыть своё многострадальное тело сначала нужно было избавиться от старой перевязки. Раздевшись, небожитель взглянул в зеркало. В помещение было достаточно света, чтобы он смог разглядеть себя — истощённый, покрытый многодневной грязью и бинтами, кровь на которых уже давно затверденела и превратилась в чёрные пятна. Расслабляющий аромат свечей вынудил Цинсюаня опереться на маленький столик возле зеркала. В отражении, его лицо выглядело смертельно бледным и уставшим. Впалые щёки и тёмные круги под глазами ещё больше усиливали тени, падающие на небесного чиновника от множества огней. Худые руки висели вдоль тела, рёбра торчали через потрёпанные бинты. Глядя в зеркало, Цинсюань испытал что-то между отвращением и жалостью к самому себе. — Тот, кто сделал это со мной, настоящее чудовище! — сказал небожитель своему отражению. В его голосе чётко прозвучали стальные нотки неожиданной ярости. Тяжело вздохнув, он принялся разматывать старую перевязь, размышляя о том, кому мог принадлежать этот труд, чьи руки его касались, и что желали скрыть. Засохшая кровь препятствовала его попыткам избавиться от бинтов, и он принял решение опустить в воду прямо так. Стоило ему залезть в ванну, как грязь и кровь тут же окрасили воду в мутный оттенок. Тёплая вода и целебный аромат свечей помогли Цинсюаню расслабиться и почувствовать себя в полной безопасности, позволяя неизвестным ему переживаниям и страхам отступить прочь. Эти смутно знакомые, но всё же неясные чувства всё ещё жили в его душе, а вернее сказать в душе Повелителя Ветра, истоптанной и униженной Черноводом. Слипшиеся от крови бинты быстро размокли в воде. Когда преград больше не осталось, небожитель вдруг стал медлить. Он испытывал некий страх от того, что может скрываться под повязками. Полежав в воде ещё немного, Ши Сюань принялся острожно слой за слоем разматывать старую ткань. Первой он освободил свою левую руку. В тёплом свете огней взору небесного чиновника предстали три практически затянувшиеся раны. Затаив дыхание, Ши Цинсюань медленно поднёс свою руку к лицу. Чем больше он смотрел на свои увечья, тем больше они его беспокоили. Раны, покрытые запекшейся кровью, были странной округлой формы, две из них были на предплечье и одна на плече. Цинсюань опустил дрожащую руку в воду и стал аккуратно снимать кровавые корочки, размокшие и набухшее от влаги. Изначально у Цинсюаня даже не было предположений, каким образом тот демон-тиран мог нанести ему эти странные раны. Когда же корочки отмокли и окончательно отвалились под ними оказались красноватые шрамы. Их неровные, слегка волнистые края что-то смутно напоминали небожителю, но тот никак не мог понять что. И только когда он избавил от бинтов и вторую руку, его наконец осенило. Эти рубцы были похожи не на что иное, как на отпечатки человеческих зубов. Цинсюань ощутил как его сердце задало бешеный ритм, но заставить его биться медленнее было не в его власти. Он обхватил себя руками и опустился в воду по самый подбородок, пытаясь побороть завладевшую им дрожь ужаса. Укусы. Это были настоящие укусы. Небесный чиновник закрыл лицо руками и неподвижно лежал в помутневшей от крови воде, не издавая не единого звука. Преодолев ужас от осознания происхождения своих шрамов, Цинсюань глубоко вздохнул несколько раз, и умыл лицо — приводя себя в чувства. Избавившись от большей половины бинтов небожитель почувствовал облегчение от того что их нет и его разум, как думал Цинсюань, больше ничего от него не скрывает. Последними он снимал бинты с ног, втайне поражаясь, что демон истязал его укусами и здесь. Но последняя перевязь на голени скрывала вовсе не следы зубов. Развязав всего лишь два оборота Цинсюань удивлённо уставился на неожиданную находку, мирно покоящуюся между бинтами. Он аккуратно вынул предмет и рассмотрел его со всех сторон. На первый взгляд находка напоминала слегка выгнутый треугольник с острыми углами. — Похоже на осколок, — озвучил свои мысли небесный чиновник, проводя пальцем по волнистому, острому краю треугольника. Внезапно в его голове яркой вспышкой появился короткий, но чёткий фрагмент воспоминания, сопровождаемый резкой болью. Выронив осколок, который тут же ушёл на дно ванной, Цинсюань схватился за голову, зарываясь пальцами в свои мокрые, чёрные волосы, словно пытаясь насильно удержать мимолётное видение: он видит стоящую, неизвестную ему девушку, и вдруг голову пронзает чей-то яростный крик: Я презираю вас всех! Этот крик сопровождается громким звоном, словно что-то разбилось. В следующее мгновение девушки уже нет, но вместо неё Цинсюань видит пол, усыпанный осколками и собственные дрожащие руки, хватающиеся за стальные прутья решётки. Здесь воспоминание резко обрывается и всё, что от него остаётся, это пульсирующая головная боль. Цинсюань ещё долго, неподвижно сидел в остывшей воде, прежде чем наконец вылезти из неё. Разматывая оставшиеся бинты на ноге, он даже не обратил внимание на то, что под ними скрывалась совершенно иная рана, не укус — тонкий шрам от пореза. После чего он вылез из ванной, прихватив осколок с собой. Осторожно ступая по скользкой от воды плитке, он подошёл к столику рядом с зеркалом и, взяв бинты, затушил все ароматические свечки кроме одной, которую взял с собой. Потом проделал тоже самое с канделябрами и вышел из умывальни. Небожитель остановился около ширмы, рядом с которой стояло большое зеркало во весь рост. Поставив свечу на туалетный столик и оставив осколок там же, Цинсюань не сдержался и взглянул на своё полное отражение. Без бинтов он казался совсем беззащитным. Небесный чиновник осторожно провёл кончиками пальцев по красным шрамам у себя на груди, несколько точно таких же покрывали обе ключицы. Большинство рубцов уже не болели, только те, что находились на внутренней стороне бёдер, там шрамы сопровождались желтоватыми синяками. Цинсюань почувствовал как слезы, тугим комком, снова подступают к горлу. Сжав кулаки, он заставил себя проглотить ком обратно, не позволяя бессмысленным слезам пролиться вновь. Не желая больше смотреть на своё изувеченное и, как он считал, осквернённое демоном тело, небесный чиновник отвернулся от собственного отражения. Он аккуратно перевязал чистыми бинтами те шрамы, которые, на его взгляд, были самыми страшными и доставляли ему дискомфорт при движении. А так же наложил один слой бинтов на обе ладони, неприятно саднящие от недавних ожогов. Потом Цинсюань надел мягкие, лёгкие штаны из той одежды что висела на ширме, задул свечу, взял осколок и добрался до кровати. Устало растянувшись на шёлковых простынях, он рассматривал свою находку в мягком свете огней канделябров, прокручивая в голове видение, которое она в нём пробудила. Цинсюань сильно беспокоился о полном отсутствии воспоминаний не только о том, что произошло с ним в плену, но и о своём прошлом, но небожитель подбадривал себя тем, что самое страшное осталось позади. Теперь всё, на чём стоит сосредоточиться, это попытаться вспомнить откуда он родом и каково его происхождение, в чём, как решил небожитель, ему поможет разобраться дагэ. Этот странный и мрачный человек, называет себя его другом, но вынуждает вспомнить принадлежащее ему имя самостоятельно. Но, почему-то, небесный чиновник верил ему, а вид «друга» — сначала настораживающий и пугающий, сейчас не вызывал у Цинсюаня сомнений. Перед небожителем встали два чёрных глаза, пронзённых золотыми огоньками. Ши глубоко вздохнул, переворачиваясь на спину, он никак не мог избавиться от мысли, что эти глаза, полные тайного очарования смотрели на него совсем не по-дружески. Но если это было так, и они не были друзьями, то кем же тогда?.. В памяти всплыли недавние воспоминания осторожных, трепетных прикосновений дагэ, и Цинсюань ощутил ранее неведомое ему странное чувство, заставившее его щеки покрыться лёгким румянцем. — Дагэ… — одними губами произнёс небожитель, его шёпот канул в ночной тишине. Боясь, что у него не хватит смелости узнать об этом лично, Ши Цинсюань зная, что все его вопросы заведомо останутся без ответа, всё равно тихо спросил: — И кем же мы были друг другу на самом деле?