Кем мы становимся

Прошла не одна ночь с тех пор, как Цинсюань оказался запертым в крепости Черновода. Одинокий и потерянный для всех друзей и союзников он проводил свои нескончаемо длинные сутки в тюремной башне совершенно один, в тишине и в холоде. Мрачные серые облака днём сменялись ночным мраком и удушающими кошмарами, настигающими каждый раз, стоило Цинсюаню закрыть глаза. В этих кошмарах обычно не было лиц, лишь множество ощущений, среди которых отчётливо выделялись страх и стыд. Небожитель просыпался в поту и долго не мог отдышаться, жадно хватая ртом воздух. Каждый раз он убеждал себя в том, что пальцы, которые душат его вновь и вновь, это — всего лишь сон. В такие моменты темнота вокруг пробуждала в нём первобытные страхи, заставляя напряжённо вглядываться в пустоту и вслушиваться в несуществующие шорохи, которые обострённые чувства Ши Цинсюаня только воображали. Единственное, что из раза в раз помогало ему протянуть ещё ночь, это маленькое окошко на потолке, сквозь которое неизменно тускло светила одинокая звезда. Стала ли она прекрасным миражом для небожителя, и была ли она вообще — Ши Цинсюань не знал, но предпочитал не задумываться об этом. Один раз в день демоницы-служанки Хэ Сюаня приносили ему маленький кувшинчик с водой и еду. Его рацион составляли две сухие маньтоу и немного недоваренного риса. Впервые он обнаружил поднос с едой на второе утро своего заточения. Поднос стоял рядом с решёткой, и нужно было просунуть руку между прутьями, чтобы взять еду. Страдающий от жажды и голода Ши Цинсюань тут же бросился к решётке и, протянув дрожащие руки к кувшину и маньтоу, за один раз выпил и съел всё, что ему принесли. На следующий день поднос стоял на том же месте и имел всё то же содержимое. На этот раз небожитель более рационально распределил свой скудный рацион. Так продолжалось изо дня в день. Ши Цинсюань теперь прикасался к еде без особого энтузиазма, ему не хотелось принимать подачки от Черновода, но если он хотел выбраться отсюда и более того — отомстить, то ему нужны были силы. Небожителю были неведомы планы Хэ Сюаня насчёт собственной дальнейшей судьбы, но покуда его кормили и не трогали, он был относительно спокоен. Проходили дни, и небесный чиновник стал всё больше удивляться бездействию князя демонов. Быть может, у того был какой-то неведомый Ши Сюаню хитроумный план мести? Или Черновод выжидает какого-то определённого момента, чтобы поменять судьбу небожителя с каким-нибудь больным и изувеченным человеком? Ведь именно это и было изначально предложено сделать несчастному Ши Уду с братом. А может, демон просто собирается держать его здесь вечно, периодически подвергая разнообразным пыткам? Предположений было много, но вот было ли хоть одно из них верным, Повелитель Ветра не знал. Ещё через несколько дней пришли демоницы, коих Ши Сюань видел лишь однажды, но предполагал, что именно они оставляют ему еду. Их визит был основан на указаниях Черновода сменить ему повязки, которые уже порядком потрепались и на них то там, то тут виднелись засохшие пятна крови. Кожа под ними зудела и чесалась, но небожитель отказался от свежих бинтов, ибо больше никогда не позволит демонам к себе прикасаться. И когда мёртвые служанки стали настаивать и протягивать к нему свои тонкие, бледные руки, он сгоряча принялся кидать в них посуду с подноса вместе с оставшейся едой. В тот вечер служанки ушли с рисом в волосах, и на следующий день еды небожитель так и не дождался. Длинные сутки неизбежно сменяли друг друга, а Черновод так ни разу и не появился в темнице. Цинсюань изнывал от одиночества и жаждал выбраться на свободу. Он скучал по той жизни, которой лишился. А одной бессонной ночью он лежал под окошком на потолке, окружённый темнотой и холодом, размышляя о том, как могло бы всё сложиться, если бы Ши Уду никогда не менял его судьбу. Кем бы тогда был Ши Цинсюань? Какую бы смертную жизнь он прожил? Но что бы его не ждало в той, другой жизни, этого ему уже никогда не узнать. И, если с прошлым можно было смириться, то неизвестность будущего угнетала Повелителя Ветра изо дня в день всё больше, а Хэ Сюань всё не приходил, только посылал к нему своих молчаливых и мёртвых служанок. Они приходили с намерениями сделать ему перевязку ещё дважды. Оба раза служанки были очень настойчивы, и оба раза уходили опечаленные и с едой на одежде. Когда они уходили, буквально просачиваясь между двумя близко расположенными прутьями решётки, в их чёрных глазах блестели искорки страха и отчаяния. Тогда Ши Цинсюань понял очень важную вещь: когда демоницы возвращаются из тюремной башни с чистыми бинтами и с виноватыми лицами, Черновод очень злится. Ну и прекрасно, подумал тогда Цинсюань, вдруг очень довольный собой. Пусть злится, пусть ненавидит его — Ши Сюаня, по крайней мере, теперь их неприязнь более чем обоюдна. Каждый раз, когда он отказывался от перевязки, на следующий день ему, словно в отместку, отказывали в еде. По расчётам небесного чиновника, он провёл в темнице уже больше недели, и за это время кормили его раз пять. Одиночество и полное отсутствие понимания происходящего сводило его с ума и в конечном итоге привело к злости. Сухие маньтоу уже не лезли в горло, их невозможно было проглотить, не запивая, а на это уходили все его скудные запасы воды. Небожитель ел только чтобы выжить, но если его жизнь теперь навечно была заключена в этой холодной темнице вместе с отвратительной едой, темнотой и одиночеством, то он лучше умрёт, чем будет так бесцельно существовать. И, в отличие от всего остального, смерть — была единственным реальным решением, которое на данный момент было подвластно Цинсюаню. Выжить, чтобы отомстить? Что ж, в глубине души Повелитель Ветра нехотя признавал свою беспомощность перед непревзойдённым князем демонов. А если это действительно так, то зачем он тогда понапрасну давится этими дрянными маньтоу? Голова небожителя разболелась от напора противоречивых мыслей. Желание выбраться и отомстить за своё унижение никуда не пропало, но жестокая реальность безжалостным клином врезалась в его хрупкие надежды, разбивая их на тысячи осколков, неотвратимо и болезненно напоминая Ши Цинсюаню об его беспомощности перед Черноводом. Небесный чиновник с отвращением посмотрел на булочку в своей руке и, без долгих размышлений, откинул её в другой конец камеры. — Хэ Сюань… — тихо произнёс небожитель, смотря в стену. Цинсюань впервые со всей осознанностью решил произнести это имя вслух. — Хэ Сюань, — снова повторил он, но уже гораздо громче. Теперь это было настоящее обращение к демону. Повернув голову к винтовой лестнице, которая вела ещё выше темницы, по всей видимости, на крышу башни, Цинсюань медленно добавил: — Я знаю, ты меня слышишь… Несколько долгих минут небожитель сидел в полной тишине, напряжённо прислушиваясь, но так и не услышал ничего, кроме тихого шёпота волн внизу крепости. Цинсюань никак не мог понять, чего же он хочет больше: услышать холодный, как лёд, голос Черновода, или же остаться в тишине, ставшей ему нежеланным, но верным товарищем. Спустя ещё несколько минут Повелитель Ветра убедился, что ответа ему не дождаться, и снова заговорил сам: — Чего ты хочешь от меня? В его искреннем вопросе слышались раздражение, злость и беспомощность одновременно. — Зачем ты держишь меня здесь? Если ты меня ненавидишь, то почему присылаешь ко мне слуг, чтобы перевязать мои раны… — при упоминании оных, Ши Цинсюань сжался, сидя на каменном полу, словно каждый укус Черновода на его теле отозвался острой болью в ответ. Но небожитель тут же взял себя в руки и, глубоко вздохнув, нашёл в себе силы на дерзость: — раны, — продолжил он, — которыми наградил меня ты. После этих слов небесный чиновник долго сидел молча, не зная, что ему ещё сказать. Черновод не приходит к нему, не угрожает, напротив — проявляет некое великодушнее к своему заключённому — не морит голодом, абсолютно предоставив небожителя самому себе. Сначала Ши Сюань молился самому Цзюнь У, чтобы демон не явился к нему вновь, такой животный страх он испытывал от одной только мысли о том, что снова столкнётся с тем яростным и горящим безумием взглядом, с каким князь демонов смотрел на него в ту злополучную ночь. Но теперь, когда его страхи, нет, не ушли — притупились, он стал испытывать даже какую-то обиду на то, что Черновод не явился к нему лично после того кошмара, в который его так безжалостно окунул, а теперь делает вид, словно ничего не было! Не было той страшной агрессии, с которой он набросился на него, бесчестно скрываемый во тьме, и тех горячих губ, чьи обжигающие прикосновения до сих пор остаются в памяти небожителя самым ярким воспоминанием. Если для Хэ Сюаня та ночь не значила ничего, то для младшего Ши она стала переломным событием в его доселе беззаботной жизни, превратив его в совершенно иного человека. Небожителя резко захлестнула волна злости и острое чувство несправедливости. Он сжал прутья решетки, на секунду поверив в то, что сможет их сломать. Что ж, если князь демонов не считает нужным взглянуть ему в глаза и сказать, чего же он хочет от Цинсюаня на самом деле, то ему самому придётся заставить Черновода явиться к нему. — Я отказываюсь принимать твои подачки! — вдруг выкрикнул небожитель в пустоту с уверенностью, поразившей даже его самого. — Я не возьму больше в рот ни крошки, пока ты — жалкий трус, не придёшь и не скажешь мне лично, чего добиваешься от моего заточения! Всю ночь Ши Цинсюань просидел без сна в углу между стеной и решёткой, а когда ночное небо сменилось серым, безжизненным утром, небожитель услышал неторопливые мягкие шаги по лестнице, эхом отражавшиеся от каменных стен темницы. Он впервые за всё пребывание взаперти застал демоницу, приносящую ему новый поднос с едой. Увидев сидящего у самой решётки и пристально наблюдающего за ней небесного чиновника, служанка замерла на последней ступеньке. Их взгляды встретились лишь на мгновение, но и этого времени оказалось достаточно, чтобы в чёрных глазах демоницы промелькнуло нечто между нерешительностью и негодованием. Но в ту же минуту она снова продолжила шаг и, молча сменив старый поднос рядом с решеткой на новый, поспешила уйти. — Стой, — раздался негромкий, но чёткий голос небожителя, служанка нехотя остановилась и, не оборачиваясь, сдержанно поинтересовалась: — Чем могу быть полезна господину Повелителю Ветра? — Я больше не Повелитель Ветра, — услышала служанка серьёзный голос небожителя у себя за спиной, — и ты это знаешь, как и то, кто в этом повинен. Демоница ничего не ответила, но Ши Цинсюань заметил, как напряглись её тонкие плечи. — Почему Хэ Сюань не приходит ко мне? Служанка продолжала молча стоять спиной к небесному чиновнику, держа в руках поднос с холодным, нетронутым рисом. Ши Сюань сверлил её взглядом, теряя терпение с каждой минутой. — Неужели непревзойдённый князь демонов настолько труслив, что не может взглянуть на своего заключённого после того, что сделал с ним? Небожитель сказал эту дерзкую фразу нарочито громко, в надежде, что она дойдёт не только до ушей служанки. Сковывающий его страх перед демоном внезапно сменился раздражением и обидой. — Господин занят, — неожиданно резко ответила демоница, — у него нет времени… — Нет времени на меня? — тут же откровенно предположил небожитель. В его голосе слышались дрожащие нотки задетого самолюбия. — А я желаю его видеть! — воскликнул небесный чиновник, тем временем его руки сами уже тянулись к посуде на обновлённом подносе. — Желаю сказать ему в лицо, как сильно я его презираю! Ши Цинсюань схватил кувшин с водой и тут же кинул его в сторону демоницы. Но тот пролетел мимо своей цели и, врезавшись в стену, со звоном разбился, фонтаном разбрызгивая воду во все стороны. Служанка отскочила, уворачиваясь от воды и осколков, летящих в неё. Посуда выпала у неё из рук, и теперь весь пол был усеян множеством мелких и крупных осколков, вперемешку с нетронутой едой. Демоница удивлённо уставилась на Ши Цинсюаня, а тот, уверенно стоя на ногах и глядя на неё горящими глазами сквозь толстые прутья решётки, яростно прокричал: — Я презираю вас всех! Не говоря ни слова, служанка вихрем вернулась к лестнице, и только эхо её быстро бегущих ног оставалось с небожителем ещё какое-то время. Горестно вздохнув, Цинсюань вновь опустился на пол, опираясь на решётку резко ослабевшими руками. Он прижался лбом к одному из прутьев, и его прохлада тут же остудила неожиданный гнев небожителя. Внезапно, краем глаза он заметил нечто маленькое, лежавшее рядом с решеткой и поблёскивающее в свете наступившего дня. Он медленно повернул голову в сторону этого предмета и тут же узнал в нём осколок кувшина, который он кинул в демоницу. От удара об стену тот разлетелся на множество маленьких осколков и один из них отлетел прямо к решётке. То есть прямо к Ши Цинсюаню. Несколько мгновений небесный чиновник неотрывно смотрел на него, словно никак не мог определиться в полезности этого предмета. Но потом всё-таки протянул руку и осторожно поднял его с пола. Осколок оказался больше, чем показалось на первый взгляд. Он имел форму неровного треугольника с довольно острыми углами, один из них был длиннее остальных. Небожитель аккуратно ощупал его, тот оказался достаточно острым, чтобы, при необходимости, распороть плоть недоброжелателя. Цинсюань сжал осколок в ладони, с удовольствием чувствуя, как острые края врезаются ему в кожу. Немного подумав, он размотал бинты на голени и, вложив в перевязку осколок, снова замотал ногу бинтами, спрятав под почерневшими от крови тканями своё маленькое оружие. После чего вернулся на своё любимое место, если его можно было так назвать — под квадратное окошко на потолке. Небо было мрачным, как и обычно, солнце никогда не светило здесь, и небожитель часто ловил себя на мысли о том, что безумно скучает по его ласковым, тёплым лучам. Ши Цинсюань всегда любил солнце, когда Мин И чаще всего предпочитал тень. Мин И, так часто выручающий его и спасающий из любых неприятностей. — Мин И… — одними губами прошептал небожитель, вторя своим воспоминаниям. Его губы тронула легкая улыбка, когда он, видимо, вспомнил нечто забавное, нечто из прошлого. Ши Сюань удручённо прикрыл глаза, дабы сдержать рвущиеся из них слёзы, — как же мне тебя не хватает.