Кем мы становимся

Черновод аккуратно, но без лишней заботы перенёс Повелителя Ветра в тюремную башню и велел двум демоницам-служанкам обработать его раны. Те, не задавая вопросов, склонились в поклоне и ушли немедля выполнять указание. Наконец оставшись один, Хэ Сюань встал напротив окрытого окна своих покоев, смотря на беспокойное море, раскинувшееся перед своим хозяином необъятными владениями. Ледяной ветер обдувал его бледное лицо, но демон не чувствовал холода. Его мрачный взгляд был бесцельно направлен на чёрные волны и не выражал ничего, а оные плескались и блестели в редких солнечных лучах, пробивавшихся сквозь густые серые облака, нависшие над морем, словно занавес, скрывший эту часть мира от внешнего. Остекленевший взгляд князя демонов можно было бы связать со всякой потерей каких-либо чувств. Словно те неукротимые эмоции, которые вырвались из Хэ Сюаня прошлой ночью полностью опустошили его, начисто лишив возможности чувствовать. Но так могло лишь показаться. Поистине, он стал чувствовать всё слишком остро, что было очень непривычно и нетипично для безэмоционального Черновода. И всё же тот делал то, что и всегда — умело скрывал свои истинные ощущения. Вернее сказать: снова скрывал. То, что он позволял себе делать с Ши Цинсюанем, никак не хотело укладываться у него в голове. Противоречивые чувства теснились в нём, боролись и безжалостно путали мысли Хэ Сюаня, приводя того в ярость от того, что он — хозяин чёрных вод и непревзойдённый князь демонов ― не смог совладать с собой и не может даже сейчас. И в чём бы Хэ Сюань себя не убеждал, и какие бы неоспоримые, на его взгляд, оправдания не находил своим действиям, каждый раз он с горечью возвращался к исходной точке своих самых сильных противоречий. А именно ― к необъяснимому желанию близости с небожителем, которое переполняло Черновода в тот момент наперевес с мощным всплеском демонической энергии. И, хоть Хэ Сюань отказывался это признавать, но даже сейчас самая потаённая частичка его сожжённой ненавистью души жгуче жаждала вновь прикоснуться к Повелителю Ветра и вовсе не в пагубных намерениях. Он всё ещё ощущал вкус крови небожителя на своих губах, а в памяти навсегда останутся его раздирающие душу вопли. Черновод был действительно готов съесть небесного чиновника, дабы утолить свой безудержный голод. И, несмотря на то, что этого всё-таки не случилось, одна только мысль о том, что он этого хотел, приводила Хэ Сюаня в ужас. Демон тяжело опёрся на оконную раму, словно в приступе резкого головокружения. Маска холодного безразличия на его лице треснула, лишь на мгновение обнажив гримасу острого отвращения, но это чувство предназначалось не Цинсюаню. Черновод испытывал отвращение к самому себе. — Чертова Тунлу… — яростно процедил Хэ Сюань, вцепившись пальцами в оконную раму с такой силой, что те побелели. — Если бы не рождение очередного ублюдка, я бы никогда… никогда… Но он так и не нашёл слов, чтобы выразить всё своё возмущение. Ибо уже знал, что не только зов Тунлу повинен в тех отвратительных чувствах, которые сейчас испытывал к себе князь демонов. Тунлу лишь вызвала в нём два чувства: жгучую ненависть и желание убивать, а всё остальное было его собственными потаёнными желаниями, которые обнажились в ходе разлома в самом центре его самообладания, и о которых сам Черновод, доселе, даже не подозревал. И дело было не в голоде и не в укусах, которыми он наградил несчастного Ши Цинсюаня, а в отвратительном желании целовать небожителя снова и снова. Беспомощно закрыв глаза, Хэ Сюань попытался снова привести себя в форму. Просто выкинуть и забыть всё то, что произошло между ним и Повелителем Ветра было попросту невозможно, так что ему оставалось только запечатать эти воспоминания и новые для Черновода чувства в отношение младшего Ши внутри себя, запихнув их так глубоко, как только он мог. Наконец, спустя несколько долгих и мучительных минут, Хэ Сюаню вновь удалось взять верх над своими эмоциями и, выпрямившись, он медленно разжал пальцы и отпустил раму. Бросив последний взгляд на собственные воды, Черновод вышел из комнаты. Море бурлило, безжалостно разбивая свои тёмные волны о каменные стены крепости. Птицы здесь не летали и не было ни одной живой души как в воздухе, так и в мёртвой воде. Серые облака ещё больше сгустились и стали темнее и тяжелее, словно служили отражением чувств хозяина этого места. Черновод не мог больше находиться в комнате, хранившей в себе всё то, что он выплеснул в неё вчера. Она была вся пропитана непристойными и грязными помыслами, вместе с жаждой убийства и голода. Он бесцельно шёл по пустому коридору, шлейфом волоча за собой злость и негодование. В своих мыслях князь демонов не заметил, как ноги предательски привели его к лестнице, ведущей в тюремную башню. Прежде чем начать подниматься, он пришёл в себя и застыл перед первой ступенькой, в оцепенении уставившись на неё. Черновод совершенно не желал видеть сейчас Цинсюаня, князь демонов прекрасно помнил его безвольное, страдальческое выражение лица, когда он зажёг огни, тем самым легко обнажив их эмоции, до этого надёжно скрываемые тьмой. Даже сейчас Хэ Сюань отчётливо понимал, что в ближайшее время видеться с Повелителем Ветра не стоит. Князь демонов медленно развернулся и уже отошёл на несколько шагов от лестницы, как услышал пронзительные вопли, доносящиеся из тюремной башни. В нерешительности он остановился, не зная, как поступить: подняться и посмотреть, или же оставить всё как есть. Он всё ещё стоял и слушал дикие крики, когда к ним присоединился быстрый топот ног по лестнице. Черновод обернулся, и в этот момент со ступенек слетели две демоницы-служанки. Заметив своего господина, они тут же остановились и стали кланяться, разбрызгивая кровавую воду из тазиков во все стороны. Хэ Сюань недовольно нахмурился и подошёл ближе, смотря на демониц сверху вниз безразличным взглядом. — Почему вы обе убежали? — мрачно спросил он. — Я разве не велел вам позаботиться о Повелителе Ветра? — Но, господин Сюань, — быстро залепетала одна из служанок, оставаясь в поклоне, — господин Повелитель Ветра прогнал нас… — Бесполезные куски плоти, — презрительно фыркнул Черновод, злобно сверкнув глазами. — Вон! И чтобы я вас не видел! Демоницы тут же откланялись, вскоре скрывшись в лабиринтах многочисленных коридоров крепости Черновода. Князь демонов бросил неоднозначный взгляд в сторону винтовой лестницы и снова услышал приглушённый расстоянием крик. Не меняясь в лице, демон стал медленно подниматься по лестнице. Чем выше он поднимался, тем громче становились горестные крики. Слыша их, Хэ Сюань совершенно не мог понять свои ощущения. Он не чувствовал жалости, но и не испытывал какого-то должного наслаждения или злорадства. Было странно осознавать, что долгожданное возмездие не приносило радости. Быть может, всё это было подпорчено вчерашним происшествием? Хэ Сюань убеждал себя в этом и во многом другом, бесшумно продвигаясь вверх по лестнице. Когда наступит следующий Зов, он — Хэ Сюань, будет готов к нему и не позволит снова своим эмоциям взять над ним верх. Он найдёт себе подходящее человеческое тело и использует его в качестве щита от демонической энергии. Он больше никогда не будет таким беспомощным против своей же силы. Думая об этом, он не заметил, как поднялся наверх и перед ним открылась странная и довольно специфическая картина: за частыми, стальными прутьями, разделявшими круглое помещение башни ровно пополам, на полу корчился и вертелся словно во внезапном приступе бешенства Ши Цинсюань. Он с силой вырывал из своей головы целые клочья волос, словно в неистовом желании притупить свою моральную боль причинением физической. Черновод неподвижно стоял на лестнице, ему не нужно было дышать, чтобы жить, и поэтому он выглядел как чёрная статуя. Хэ Сюань с мрачным видом наблюдал за стенаниями небесного чиновника, лишённый возможности и даже желания вообще что-либо предпринять. В какой-то момент, лицезрея страдания Ши Цинсюаня, Хэ Сюань глубоко ушёл в себя, и картина неистовых мучений перед ним резко изменила своего главного героя, теперь им был сам Черновод. Воспоминание из прошлого настигло его слишком неожиданно, заставив непоколебимого демона вздрогнуть всем телом. Много веков назад он был несправедливо брошен в тюрьму лишь за свою гениальность и невезучесть, в ходе жестокого обмана преследующего демона всю его недолгую жизнь. Можно ли сравнить его страдания со страданиями Цинсюаня? Черновод с силой сжал кулаки. Нет! Это жалкое и грязное существо, некогда называющее себя небожителем, никогда не сможет познать всей той боли, что испытывал Хэ Сюань, когда тот наслаждался жизнью небесного чиновника. Его жизнью. В чёрных глазах князя демонов вспыхнули золотые огни, словно костры былой ненависти вновь загорелись в нём. Ещё мгновение Черновод смотрел на рыдающего за решёткой Ши Цинсюаня, а потом его мраморное лицо исказила злорадная и презрительная усмешка, в ней не было ничего радостного, лишь открытая, холодная враждебность. Наслаждаясь своими былыми чувствами к небожителю, удовлетворённый князь демонов развернулся и ушёл прочь. Отвратительное желание абсурдной близости с небесным чиновником вновь пропало, втайне заставив Хэ Сюаня вздохнуть с облегчением. Но Черновод не учёл одного: то, что оно пропало сейчас, не означало, что ушло насовсем.

***

Ши Цинсюань не знал, сколько времени его тело сотрясали рыдания, а разум отказывался сопротивляться вогнавшим его в безумие боли и страху. Но когда его красные от слёз глаза снова могли видеть ясно, он заметил, как сильно стемнело. В маленькое окошко на потолке лился слабый лунный свет. Небожитель мог различить в этом свете только очертания темницы и чёрную тень частой решётки. Что было за её пределами уже терялось во тьме. Снова тьма… невольно пронеслось в голове Цинсюаня. Он медленно сел, стараясь двигаться как можно осторожнее, тщательно прислушиваясь к возможностям своего израненного тела. Когда он прислонился к стене, то её мёртвый холод тут же обжёг его голую спину. Ши Цинсюань вздрогнул всем телом и отстранился от стены, он только сейчас понял, что его бросили сюда практически нагим, в одном только нижнем белье, и то было потрёпанным и грязным от крови. Всё тело покрывали бинты, через которые уже просочились новые алые пятна. Ужасно хотелось есть и пить: из-за пересохшего горла было трудно даже сглотнуть, а к основной боли прибавился ещё и скручивающий желудок голод. Небожитель поискал глазами что-нибудь съестное или хотя бы кувшин с водой но, к немалому разочарованию, он не обнаружил абсолютно ничего. Мало того, в темнице не оказалось даже соломы, одним словом, в ней не было вообще ничего, кроме голых стен и холодного каменного пола. Огорчённый тем, что не удалось утолить потребности, Цинсюань подтянул колени к груди, обнял их и долго дрожал от боли и холода, пытаясь согреться. Шок от произошедшего с ним наконец отступил, оставив после себя только ноющую боль и колющий стыд. В прошлом небожитель и Повелитель Ветра, сейчас лишь слабый и несчастный юноша, обесчещенный всеми способами, которые только существовали. Цинсюань боялся ощупывать свои раны и даже просто смотреть, как новая кровь просачивается сквозь бинты — всё это неминуемо напоминало ему о том, что с ним случилось, а он пока что был не готов снова, в третий раз, окунуться в эти жуткие воспоминания. И всё же он поверхностно оглядел себя и заметил, что царапина на ноге, ранее причиняющая ему дискомфорт, была также туго перевязана. Ши Цинсюань аккуратно дотронулся до бинтов. Рана по-прежнему болела, но это была иная боль — спокойная и не острая. Повелитель Ветра резко вспомнил, как сильная рука демона сжала во тьме его раненую голень, а потом только боль… сильная, сводящая с ума боль. Небожитель отказывался думать об этом и тут же отмёл в сторону все воспоминания минувшего кошмара. Закрыв глаза, он неподвижно сидел в темноте, стараясь не думать вообще ни о чём, но вскоре Цинсюань с горечью осознал тот факт, что не думать об этом было попросту невозможно: воспоминания сами шли к нему, как бы сильно он не гнал их прочь. Быстро сдавшись под их напором, Повелитель Ветра медленно и очень осторожно поддался им, неспешно перебирая все события той страшной ночи. Первое и самое безобидное воспоминание было о том, как погасли свечи, и раздался хлопок закрывшихся ставень единственного окна в покоях Черновода, погрузив всё во тьму. Последующие же события смешивались и путались местами. Так, где-то властные и подчиняющие, а где-то неловкие прикосновения тут же сменялись горячими поцелуями — где-то грубыми, а где-то страстными. Сквозь тьму и боль от энергии, которую Черновод передавал ему, небожитель, к своему удивлению, осознал, что чётко помнит, какими властными, но мягкими были губы Хэ Сюаня. Это осознание ввело младшего Ши в краску, а также заставило вспомнить причину случившегося. Гора Тунлу вновь пробудилась, взывая ко всем демонам, значит ли это, что вскоре появится новый непревзойдённый? И если Черновод уйдёт на гору, то у него может появиться шанс сбежать. Ши Цинсюань ухватился за эту мысль, отбрасывая прочь все разумные доводы о том, что ему это не удастся. У него не было ни плана, ни сил, но была неумолимая жажда выбраться отсюда во что бы то ни стало. Оправдывать Хэ Сюаня пробуждением Тунлу у Цинсюаня не было совершенно никакого желания. Непристойные и оскорбительные действия Черновода не поддавались его логике, и, хоть небесный чиновник и не знал, как именно Тунлу влияет на демонов, но был абсолютно уверен, что большинство того, что делал с ним Хэ Сюань — не зависело от зова горы. Повелитель Ветра не знал, насколько верно его убеждение, но всё равно это вызывало в нём отвращение к демону. Наконец-то образы Мин И и Хэ Сюаня в его голове разделились, став настолько разными, что мысль о том, что это один и тот же человек, больше не укладывалась у Ши в голове. Тогда небесный чиновник сам создал близкий себе сценарий случившегося, в нём его друг Мин И умер, а на его место, без права на то, встал Черновод — его злейший враг. Черновод убил не только Ши Уду, думал он, но и его самого. Того Повелителя Ветра больше не стало, в нём остался лишь озлобленный и полный ненависти человек, готовый на всё ради отмщения. За ним никто не придёт, он потерян для других небожителей, а его верующие пропадут менее чем за одно поколение. Так что теперь Ши Цинсюаню нечего было терять, а всё, что у него ещё оставалось, неизбежно уйдёт само, и держаться за это уже не имело никакого смысла. Должно быть, произошедшее было не случайно, и это открыло обессиленному небожителю глаза на многие вещи и их истинную сущность. Цинсюань как никогда ясно осознал, что Черновод лишил его буквально всего, вплоть до знаменитой беззаботности и лёгкости. Быть может, демон действовал из собственных соображений мести, но Повелитель Ветра не считал себя виновником его бед при жизни, и те страдания, которые выпали на его долю, он также не считал справедливыми. А что делают люди, когда сталкиваются с несправедливостью? Верно. Добиваются справедливости! А если добиться её для себя он не сможет, то пустит все остатки своей гордости и самоуважения на то, чтобы не опускаться до уровня жалкого заключённого, готового на всё, чтобы его пожалели и отпустили. Если он не сможет сбежать, то и молить о пощаде он тоже не станет. Ночь была очень тихой, небожитель сидел без сна, прислушиваясь к шёпоту волн внизу и неотрывно наблюдая за полоской неверного лунного света, льющегося в решётчатое окошко: она то исчезала, то появлялась вновь. Внезапно он выпрямился и медленно, опираясь на стену, поднялся на ноги. Те предательски дрожали, а от перевязанных мест исходила пульсирующая боль. Цинсюань не мог остановить боль, а потому приложил максимум усилий, дабы унять хотя бы эту унизительную дрожь. Когда ему удалось хоть немного одолеть её, он отпустил стену и сделал несколько шагов к середине камеры. Острая боль пронзила всё его тело. Небесный чиновник знал, что опереться ему будет не на что, а потому был готов к боли и вынес её стойко, даже не споткнувшись. Медленно, но верно он дошёл до цели и встал прямо под окошком на потолке. Тяжело опустившись на холодный пол, он поднял голову и посмотрел на тёмное небо. В том кусочке небосвода, который был доступен Ши Сюаню, было практически ничего не видно, только чёрные, плывущие над морем облака и яркую луну, периодически прятавшуюся за ними. Спустя долгое изучение ночного неба ему удалось отыскать одинокую, маленькую звездочку, которую скрывали густые облака. Её одиночество и тусклое сияние напомнили небесному чиновнику его самого. Что-то подсказывало Ши Цинсюаню, что он может больше никогда не увидеть чистого неба, солнца и звёзд без этой решётки у себя над головой. Он ещё долго сидел в маленькой полоске света и смотрел на одинокую, словно потерявшуюся звезду, не в силах оторвать от неё взгляд. Его окружали тишина и мрак, и ничего не нарушало тот хрупкий покой, который царил вокруг. Повелитель Ветра медленно опустил голову и всмотрелся в темноту за решёткой. Через несколько секунд Ши Цинсюань с горечью отметил, что отныне испытывает первобытный страх перед темнотой. Он острожного лёг, сжавшись в комочек на холодном полу и, обхватив своё перевязанное туловище руками, закрыл глаза. Возможно, когда-то его страхи и боль пройдут, оставив после себя лишь шрамы. Но пока его ещё долго будут мучать кошмары, в которых обжигающе горячие и сильные пальцы сжимают его горло, а острые зубы впиваются в кожу, заставляя сходить с ума от боли и беспомощности, снова и снова. Ши Цинсюань будет просыпаться бледным как призрак, мокрым от пота и одновременно горячим, словно раскалённые угли, инстинктивно прикасаясь к своим губам, дабы стереть с них следы несуществующих поцелуев. Когда-нибудь его израненная душа обретёт покой, когда-нибудь обязательно обретёт…