19. Непроверенный реквизит
12 апреля 2022 г. в 18:27
На вокзале купил цветы и назвал таксисту адрес Милы.
— Свет, ты же на машине? Захвати мои вещи с собой, завтра заберу.
Светик споткнулся об собственный чемодан, а Иван помахал всем ручкой, подумал, и назвал водителю другой адрес: кафе рядом с домом Милы. Не хотелось маму с сыном пугать. Да и вообще ничего не хотелось. Устал что-то.
Мила в кафе пришла, букет приняла, поблагодарила. Пока пили кофе — расспрашивала о гастролях. Вроде бы — нейтрально, но Ивану все время хотелось одернуть свитер, пригладить волосы и уверять, что «Фоточка — постановка! Мы дурачились, ничего не было, вот те крест!», и это ужасно раздражало. Отвык он докладываться и объясняться. Мила вроде бы и не требовала, но Иван злился, как идиот, не понимая, на что.
— Мне, к сожалению, пора. Мама болеет.
— Я могу чем-то помочь?
Только сейчас заметил, что у нее круги под глазами и пальцы подрагивают, когда трогает висок. Наверное, голова болит. Вот он эгоист.
— Спасибо, Ваня, пока не надо.
— Но ты позвони, если что.
— Тебе нужно отоспаться после дороги.
— Все равно звони, я не буду телефон выключать.
На прощание даже подставила щеку. Но, разумеется, не позвонила. Всегда сама.
Его чемодан Светик запнул в угол. Сам торчал в женской гримерке до самой репетиции и вырулил оттуда в обнимку с Либой. Ирочка по-матерински ими любовалась, балеринки шушукались вслед. Дурдом.
— С ума сошел? Прекрати, придурок! Неудобно же!
За задником возились и хихикали. Иван, налетевший на чужой интимный момент, хотел незаметно испариться, но замер, услышав проклятое «удобно» знакомым голосом. Похоже, Ванечка, у нас новый триггер. Мало тебе прошлых проблем, да?
— Да брось, никого же нет! Либхен! — мурлыкнул Светик.
Кто-то из них зацепил ткань, она потянулась, и Иван, как в дурной комедии, оказался перед целующейся парочкой.
— Ой, Ваня.
На лице паразита не было ни грамма смущения. Даже досады не было — сплошное довольство собой и миром.
— Привет! А мы тут…
— Репетируете, — подсказал Иван.
А что? Этим в театре все можно объяснить: целуемся — репетируем, убиваем кого-нибудь — репетируем. Труп прячем — разумеется, репетируем. Удобно.
— Ну, да. Репетируем. И еще не закончили.
Иван резко задернул ткань, проехавшись Светику по лицу.
— Не буду мешать.
И ушел.
«Сон» играли с энтузиазмом. Путали мизансцены, текст, реквизит. Зрители не замечали, актеры получали удовольствие от «зеленки». «Селяне» мутили что-то свое, «эльфы» прикалывались друг над другом. Цветок забвения поганец Пак вымочил в сиропе, и Петька, чертыхаясь, смывал липкие потеки с лица.
Иван поднял Либу на руки, вышел из левой кулисы, открыл рот и понял, что выперся на целую сцену раньше. Он глянул на «спящую», поддернул ее поудобнее и поплелся по авансцене, мечтательно глядя вдаль. Эльфы в глубине сцены их «не заметили». Уйдя в другую кулису, Иван поставил не слишком легонькую партнершу на ноги, и оба рванули за задник. И снова вывалились обратно, теперь вовремя. Нин Санна из-за кулис грозила им кулаком.
На поклонах на сцену выскочил Светик, один букет подарил Либе, другой Ивану, обнял Ирочку и убежал в зал. Ирочке тоже достался букет от какого-то парня. Потом Ивана с ним познакомили, оказалось, это Ирочкин муж.
Неожиданно Мила предложила отметить премьеру, и они сбежали с середины банкета к нему домой.
— Что, Вань, нужна «борода»?
Петька с самого приезда подкалывал их со Светиком фоткой. Светик сразу объяснил, что поцеловались на спор, и тему закрыл. А Иван все стеснялся послать подальше, но очень хотелось.
— Ты про что?
— Да «любовничек» твой от своей рыжей не отлипает. О-очень показательно. Осталось только табличку повесить: «Я не пидор».
Светик, действительно, как с цепи сорвался: раньше хоть приличия соблюдал, а теперь — за каждым углом то целуется, то лапает, то по плечику гладит. Либа, кстати, без памяти влюбленной не выглядела, Светик тоже не особо. И все вместе получалось не очень красиво. Тем более, что и балетных Светик не забывал, «помогал с растяжкой», и с Ирочкой регулярно закрывался в гримерке.
— А я тут при чем? Может быть, у него весна.
— Ага. И поэтому он и тебе бабу организовал, да?
— Что?
Петька, обрадованный вниманием, поудобней уселся на стуле.
— Намедни я, значит, иду мимо администраторского кабинета. Когда-бишь оно было? Аккурат за день до премьеры «Сна»…
— Петь, не паясничай.
— Ладно. В общем, Светик в кабинете орал на Лёдмилу: «Чего тебе еще надо? Парень страдает, извиняется, на гастролях за ним толпы бегали, а он — в номер и сидит там один, как сыч. Либа? Либа со мной живет, об этом даже в Москве и Питере уже знают. Одна ты не в курсе, да? Ты уж реши что-нибудь. А то некрасиво получается, Мил». Дальше я ушел. Но, помнится, кто-то с банкета вдвоем смотался. Вот и интересуюсь я, с чего это наше мачо так за тебя переживает, а?
— А знаешь, — поднялся Иван, — пойду-ка я тоже поинтересуюсь.
— Ваня, Вань, ты чего? — всполошился Петька. — Вань, ты куда? Блин, ну Вань!
Давненько Иван не таскал Светика за ворот, коллеги как-то отвыкли, поэтому проводили их удивленными взглядами и не стали сразу ломиться в запертый туалет.
— Вань, у тебя обострение? — спросил Светик.
Этого тоже не обеспокоило, что его как котенка трясут за шкирку.
— А у тебя?
— А в чем дело? — Светик поправил ворот и прислонился к стене. — Фросю я больше не целовал, Либхен — двадцать шесть, она меня на год старше. Фео не приезжал, интимных фоток в сеть не выкладывали…
— Заткнись, пожалуйста, — попросил Иван.
Кулаки чесались. Но это они уже проходили, сколько можно народ смешить.
— Озвучь претензии, — не заткнулся Светик. — Ты меня сюда заволок на глазах всего театра, дверь запер. Дальше-то что?
— Ты к Миле зачем полез?
Светик ссутулился и спрятал руки в карманах.
— Ну, ничего нельзя скрыть. И кто слышал?
Иван упрямо повторил:
— Зачем?
— Хочу, чтобы ты наладил свою личную жизнь.
— А тебе-то какая печаль?
— Может быть, я за себя опасаюсь? — прищурился Светик. — Еще пару месяцев целибата — и ты точно перед моей харизмой не устоишь. А я могу и поддаться, я ведь такой нестойкий.
— Я тебе в глаз дам, — предупредил Иван.
— За меня Либхен заступится и сломает тебе ребро.
— Утоплю.
— Сам говорил — такое не тонет. И за дверью коллеги. Начну орать «спасите, насилуют», догадайся, кому поверят?
— Что ты вытворяешь?
— Ванечка, вот надо тебе выяснять, — вздохнул Светик. — Так хорошо дружили…
— Ты первый начал херню какую-то.
— Я больше не буду, Вань. Живи безмятежно. — И вдруг завопил: — Ваня, я больше не буду к Миле лезть, обещаю!
Иван аж отпрянул.
— Ты чего?
— Алиби, Вань, а то подумают про тебя нехорошее. А так — все, как всегда: Светик и бабы, бабы и Светик. Только заткни своего информатора. В твоих интересах.
Светик отпер дверь и протолкался сквозь толпу любопытных коллег. Снова первый сбежал. Иван почувствовал себя Ирочкой. Захотелось расправить юбки и вообще — прикрыться.
— Чего? — рявкнул он сердито. — Репетировали мы. Ясно?
Говорил же — всегда работает. И сейчас сработало: все еще немного потоптались и разошлись.
Светик, вроде, притих, по крайней мере больше в углах Иван на них с Либой не натыкался. Мила смягчилась, но виделись они редко. Было понятно, что «долго и счастливо» не сложилось, но они все еще встречались, и Иван решил плыть по течению. Пусть идет как идет.
«Лазаря» играли нечасто. Иван подозревал, что Светик такой накал раз в неделю просто не потянет, ну, или Ерема так думает. Зато остальное шло регулярно, а еще Нин Санна взялась ставить «Остров сокровищ». Ивана назначили доктором Ливси, Петьку — Сильвером, Светика не взяли вообще.
— Наконец-то главная роль! — радовался подвыпивший Петька. — Неужели Ерема протер глаза? А наше мачо-то совсем пролетело.
— Ну, не в массовку же его, — возразила Вера. — Не по чину. А для Джима он несколько великоват.
— Страшноват!
— Вот и не надо, только детей напугает. — Иван сам от себя поморщился, но Петьку нужно было отвлечь. — Ладно, Петь, за тебя! Побольше главных ролей!
А через неделю догнала вторая новость.
— Овода? Ерема совсем спятил? Хочет ставить это старье?
— Тоже классика.
— Классика, блядь. И снова Светик! Мало ему «Лазаря»? Больше у нас играть вот вообще некому! — разорялся Петька.
Иван его утешал, и сам немного завидовал. Светику Овод пойдет, как для него написан, а с Грановским — епископом — просто убойный дуэт.
— Да ладно! Зато мы какие будем красивые! Ты — без ноги, я — в парике. Все мамочки наши.
Петька молча ушел, наверное, снова бухать.
Эту сцену Иван не любил, но ждал выхода в кулисе и наблюдал, как Лазарь влезает на ящик, возится с веревкой; поправляя узел на шее, прикрепляет страховку. Светик так натурально вешался, что зал поначалу ахал, когда он отталкивал ящик и повисал в петле.
Все шло штатно. Светик всегда помнил о зрителях и картинке, поэтому оттачивал жесты до мелочей, и здесь обычно двигался одинаково. Выпрямился, посмотрел в небо, закрыл глаза и повис. Ивана как будто кто-то толкнул в спину. Еще не понимая, что не так, он вылетел на пару секунд раньше, подхватил дергающееся тело, поднял повыше. Светик хрипел и вцепился в петлю двумя руками — не разожмешь.
— Что? Что не так? Свет?!
Уложив Светика на колени, Иван начал растягивать петлю. Попутно еще говорил текст. Кажется. В ушах звенело и тряслись руки, потому что под веревкой был красный, быстро вспухающий след. Светик свернулся клубком, трясся, кашлял и не отпускал веревку. Иван плюнул на все и потащил его за кулисы.
Помреж кинулась к ним, прошипев в микрофон:
— ЗТМ и занавес! — и Ивану: — Что случилось? Что вы творите?
— Врача! — заорал на нее Иван.
Но тут очухался Светик, стукнул его по руке и замотал головой.
В зал дали свет и было слышно, как Ерема извиняется за технический сбой и объявляет антракт. Светик сел, заметил в руке веревку, отбросил и осторожно потрогал шею. Скривился. Иван задрал ему подбородок и все, кто торчал за кулисами ахнули.
— Техники где? — прорычал Ерема. — Кто крепил петлю? Свет, ты как?
Он осмотрел Светика и поморщился, глядя, как тот пытается улыбнуться.
— В порядке, значит? Ну-ка, словами скажи.
Светик что-то прохрипел и закашлялся.
— Отменяем спектакль. Этому — Скорую, я пошел извиняться.
Светик схватил его за рукав.
— Что? Ты, блядь, шею чуть не сломал! — заорал Ерема. — Всех нахер, поувольняю! Что ты меня дергаешь?! Зачем тебе телефон?
Светик уже набирал что-то в его телефоне. Он так и сидел на полу, а все тупо стояли над ним, не понимая, что делать дальше. Техники подобрали петлю, передавали друг другу, потом побрели к декорации, разбираться.
— Двадцать минут, — прохрипел Светик и стал подниматься, цепляясь за Ивана, как за опору.
— И что потом?
Ерема посмотрел в подсунутый телефон, выругался и потащил Светика за собой, рявкнув:
— Сейчас вернусь!
Иван рванул следом. Светика шатало, а Ерема злился и волок его за собой, не замечая, что любимчик сейчас упадет.
— Какой адреналин? — рычал реж. — Какой фониатр? Где я тебе его тут найду? Откуда ты вообще это взял?
В кабинет они ввалились втроем.
— Вань! — всхрипнул Светик.
— И ты здесь? — заметил Ивана Ерема. — Хоть ты этому придурку скажи!
«Придурок» уже протягивал открытую страничку в гугле: «Укол адреналина в связки». Иван прочитал и выругался.
— Вот видишь, и Ваня против. Ты в зеркале себя видел вообще?
В зеркале Светик себе не понравился. Конечно, красные глаза и синяк на шее никого не украсят. Посмотрел, вздохнул, мотнул головой и чуть не упал.
— Да сиди ты!
Иван усадил героя обратно на стул. Тот собрался с силами и прохрипел:
— Голову повело немного. Да в порядке я! Сейчас уколюсь и доиграем.
Ерема всплеснул руками и отошел к окну.
В кабинет поскреблись. Сперва сунулась Либа. Иван даже удивлялся, что ее до сих пор нет.
— Ага, они здесь! Степан Николаич, можно?
Не дожидаясь разрешения, Либа впустила девушку с чемоданчиком.
— Здравствуйте.
— Делечка! Привезла?
Светик радостно вскочил и кинулся к ней. Пришлось опять ловить.
— Не дергайся ты! — рассердился Иван. — Привет, Адель. Чего он от тебя хочет?
— Деля, ну!
— Ужас какой! — охнула Адель. — Что случилось? Ты писал про голос, а тут… надо к врачу!
— Ну! — одобрительно закивал Светик.
Адель вздохнула, смиряясь, и оглядела кабинет:
— Где тут у вас можно руки помыть? Учти, я не фониатр!
Удача любила Светика или он тщательно выбирал знакомых, но Адель оказалась лором и адреналин все таки привезла. Она выставила из кабинета всех, кроме Либы, немного еще поспорила, но переупрямить Светика не получалось ни у кого, поэтому, когда их впустили обратно, тот, скривившись, держался за горло, а Адель дрожащими руками убирала в чемоданчик ампулы и шприцы.
Ерема оглядел их, вытащил из шкафа коньяк, налил, сунул Адели, она молча выпила. Светик подошел к ней, обнял и погладил по спине.
— Спасибо, моя хорошая. Останешься?
Он уже не хрипел и звучал почти как обычно.
— Нет, я отпросилась на полчаса. Ты что делаешь?
Светик снова копался в телефоне Еремы. Тот сидел у стола и смотрел на них сквозь коньяк.
— Вызываю такси.
— Так я на машине.
— Какая тебе машина. Сейчас на такси, а домой я сам тебя отвезу.
Все умилялись, а Иван злился. Ну надо же! Настоящий мужик! Все разрулил! Спас спектакль, позаботился о детях и женщинах. Обо всех, блядь, позаботился, кроме себя. Офигеть вообще! И Либа тут. Чего ты лыбишься, дура, твой мужик собирается ночью после травмы машину вести. Хорошо, если останется у доктора ночевать, а ты киваешь стоишь!
Либа пошла провожать Адель, Иван со Светиком — продолжать спектакль, а Ерема — давать втык техникам и выяснять, что случилось. Все при деле, и почти уложились в полчаса. Молодцы.
Доиграли нормально. Только Светика немного пошатывало, но его спустя пару сцен избили, и внезапные хватания за декорации и партнеров не бросались в глаза.
На разбор все сползались затихшие и осторожные. Светика спрашивали, как он, трогали за плечо. Даже хлопнуть никто не решался, слишком уж страшно выглядел виновник переполоха: бледный, шатающийся, с налитыми кровью глазами.
Техники уже были в зале, сидели несчастной кучкой. Ерема вышел к сцене, оглядел всех и откашлялся.
— Та-ак… Ну, что? Все уже, думаю, в курсе. Мы проверили реквизит, завцехом меня уверяет, что это несчастный случай. Верхнее крепление разболталось. Его подчиненные клянутся, что все проверяли, никакой халатности нет, материал устал… И вот что я вам скажу: халатности, может, и нет, а наплевательство — было! Проверили как? Пристегнули, дернули, так сойдет! Свет, вот ты сам не подумал подойти и подергать? Нет? А ведь это тебе висеть! Непроверенный реквизит мстит — это закон!
Никто не ожидал, что наезжать будут на Светика. Даже в кучке техников возмущенно забубнили. Остальные просто хлопали глазами, не решаясь прерывать начальство. Начальство орало.
— Еще раз такое повторится — уволю за несоответствие! И техников, и завцехом, и тебя, дорогой, да!
Светик согласно прикрыл багровые глазища, да так и остался. Может, тошнило, а может, засыпал.
— Чтобы в следующий раз все по очереди в ней повисели! А остальные пусть стоят рядом и ловят. И только потом пихать в петлю артиста! Это счастье еще, что Иван сообразил раньше выйти. Спасибо ему.
Ерема выдохся и махнул рукой.
— Расходитесь. Свет, к врачу. Ты слышишь? Да разбудите его кто-нибудь, вдруг он уже концы отдал!
Иван потряс Светика за рукав. Тот открыл глаза и бормотнул:
— Я все слышу.
— Счастье какое! — рявкнул Ерема. — Все по домам, Свет — ко мне в кабинет.
Светик поднялся, что-то сказал Либе и поплелся, куда позвали.
Иван поторчал в гримерке, не дождался, решил перехватить у машины. Угадал. Герой отважно собирался за руль.
— Ты, придурок!
Светик оглянулся и схватился за крышу машины.
— А, это ты? Я думал, Ерема не договорил.
— Ругался?
— Ругался. И тоже придурком, вот я и перепутал. В ушах немного звенит, то слышу, а то нет.
— И куда тебе за руль?
— Ну, я же Дельку без машины оставил, а до ее ебеней, сам помнишь, не ходит почти ничего.
— Такси ей вызови. А, хотя… Она где работает?
— В Нефедовском центре.
— Ого. Козырное место. Ключи давай.
— Зачем? — испугался Светик.
Как будто Иван его грабить будет. Придурок, блин.
— Тебя домой заброшу, потом Адель отвезу в ебеня, и обратно вернусь. Услуга трезвый водитель. Ключи?
Светик спрятал руку с ключами за спину.
— Я тебе своего мальчика не доверю. У тебя вообще права есть?
— Показать? — сблефовал Иван.
Права у него были, но дома. А водил он уж точно лучше этого чумного Шумахера. До сих пор их поездочку с ужасом вспоминал.
— Тебя грабить или так отдашь?
Светик вздохнул и протянул ключи.
— Я с тобой поеду.
— Куда? На тот свет?
Светик обошел машину и шлепнулся на сидение.
— Там как раз по пути кладбище.
И закрыл глаза.
Иван чертыхнулся. Ладно. Он тоже не мамочка. Значит, Нефедовский центр.
Адель выскочила по зову с рецепшн, тут же засуетилась и поволокла Светика вверх по лестнице.
— Я с неврологом договорилась. Сейчас он его посмотрит.
Объясняла почему-то Ивану. Наверное, он выглядел более вменяемым и не цеплялся ногами за ступеньки как натуральный синяк.
Нефедовский центр был для непростых жителей города. Туда обращались мэр с семейством, прочие сливки общества. Иван сомневался, что ему бы хватило денег, а Адель щебетала:
— … очень опасно. Нужно сделать МРТ, посмотреть шею, сосуды…
— Дель, — раздуплился Светик, — мне не на что все вот это сейчас.
— У меня скидка, как у сотрудника, — отмахнулась Адель, — для членов семьи.
— Ок.
Его увели в кабинет, а Ивану милая девушка предложила кофе.
— Делечка, вашему родственнику обязательно нужно…
Иван вскинулся и открыл глаза. Он что, заснул? Светик сидел рядом, а Адель кивала, слушая пожилого доктора с модной седой бородкой. Так и казалось, что он сейчас скажет что-то типа «батенька, что это вы разболелись» и еще что-нибудь старорежимное из Булгакова.
Адель кивала, сверялась с записями, Светик дремал, изредка моргая.
Адель попрощалась с доктором, долго благодарила, сложила бумаги в файлик и подошла к ним.
— Иван, вы как? Сможете его довезти до дома?
— А ты? — снова вынырнул Светик.
— Меня папа сейчас заберет, он уже звонил.
Вопрос с ебенями решился, и слава богу. Еще бы с этим все было в порядке.
— Он как вообще?
— Да, я, вообще, как?
Адель с сомнением посмотрела на Светика и повернулась к Ивану.
— Вот эти капли — на ночь в глаза, месяц. Таблетки: эти — три раза в день, эти — через день. Я там все написала, отдайте Любе.
— Кому? — не понял Иван.
— Либхен, — хихикнул Светик. — Ой, если я тебя не везу, надо ей позвонить.
И полез в карман.
— Делечка, мы закрываемся.
Пришлось выметаться из теплого офиса в промозглую почти ночь. Адель попрощалась и сразу уехала, оказывается, папа уже минут двадцать ждал. Иван усадил Светика в машину. Тот все не оставлял попыток добыть телефон из кармана штанов.
— Либхен, детка, как ты?
Иван повернул ключ, стараясь не подслушивать, но куда там. Светик вздохнул и сообщил:
— Я домой. Извини.
Выруливая с парковки, Иван размышлял: чего это он извиняется? К себе же домой.
— У нас пожрать чего-нибудь есть? А помягче? Горло, сволочь, болит… Правда? Ой, здорово как! Я тебя люблю!.. А я на тебе женюсь! Ага, минут двадцать еще. Давай.
Светик уронил руку с телефоном и пригляделся.
— О, кладбище.
— Рано тебе еще, — с сожалением возразил Иван. — Адель сказала, жить будешь.
— Ладно… Вань, едь помедленнее. Еще и Либке вечер испортил…
— Это как?
— Ну, я же думал, переночую у Дели. Хата свободна. А получилось — нет.
— Высокие отношения, — обалдел Иван. — И тебе норм? Зачем тогда съезжаться?
— Понимаешь, Вань, они снимали двушку в Кузьминках — она и Мариша с Егором. А потом их выселили и быстро нашлась только однушка у черта на рогах — в Косино. Конечно, ребята Либку не выгоняли, но жить на кухне у молодой семьи — то еще удовольствие. Ну, я ее у себя поселил, на время, пока ищет. Через две недели съезжает, кстати. Заранее оплакиваю еду. Либка готовит, как бог. Кашу вот сварить обещала. Манную. С детства не ел, моя любимая каша… Налево сейчас.
Иван поворачивал, осознавая сказанное.
— Погоди… А чего вы тогда в каждом углу лизались? Если просто пожить пустил.
— Ну, должна же и от нее быть польза.
— Чего?! Ты сейчас издеваешься или что?
Светик невесело усмехнулся.
— Я не про это, не вооружайся сразу на бой с негодяем, Вань. Просто небольшой спектакль для получения результата.
— Какого?
— Мила смягчилась же. И про фотку перестали болтать…
— Хочешь сказать, ты ее в каждом углу зажимал, думая про меня?
Сперва ляпнул, потом осознал, как обычно с ним и случалось. Светик стрельнул вампирскими зенками в водительское зеркало и прикусил губу, наверное, чтобы не ржать.
— Можно и так сказать. Нет, ну я немножко и злой был, конечно.
— То есть?
— Все, приехали. Заезжай во двор и паркуйся, где найдешь. Я еще позвоню.
Забирая ключи, Светик задержал руку Ивана.
— Вань… Я ведь того ножа так и не нашел. Спрашивал, смотрел, под кровать лазил. Даже кровь затерли, не знаешь — не заметишь, где лужа была. И та бутылка с водой… И я перед спектаклем всегда реквизит проверяю. Сегодня при Либе катался в этой петле, песни распевал.
Иван даже не понял, как притянул к себе и обнял. Светик судорожно вздохнул и уткнулся в него лицом.
— Я разберусь.
— Вот мне сразу и полегчало. Спасибо, Вань, ты настоящий друг!
И снова ржет, паразит. Иван не дал подзатыльник только потому, что глазищи красные прямо перед лицом моргали, вовремя вспомнил про травму.
— Завтра за руль не лезь.
— У меня больничный на две недели. После адреналина ровно столько орать нельзя. Так что, прощай, Ваня, спасибо за помощь, я буду скучать! Как-то так.
— Пока.
— Все! Обнимаю! Ушел!
А он уж было отвык.