Линьяр

      Лучи солнца ещё даже не начали рассеивать рассветные сумерки, как Сцина уже проснулась от шороха радом с собой. Она сонно потерла глаза, зевнула и привстал на кровати. Одеяло сползло с ее обнаженного тела. Сцина натянула край на грудь и поежилась. Прохладно стало, как только Синай выбралась из их ложа. — Поспи ещё, — Синай оставил короткий поцелуй на её лбу. — Все нормально, мне бы тоже не мешало встать по раньше, — Сцина смущенно улыбнулась. Синай уже бродил по комнате одеваясь.       В голову так и лезли мысли о прошедшей ночи. Одно воспоминание воскрешало другое, и вот она уже зарделась. Теперь при всем желании не сможет уснуть, даже если очень постарается.       Сцина понадежнее завернулась в одеяло и потянулась за ночными одеждами, не рассчитала. Сорочка лежала далеко на полу. Синай учтиво подал ей её.   — Позавтракаешь, перед тем как идти мучить Нилана тумаками? — Сцина быстро натягивала одежду. Много зим, чтобы привыкнуть к Синаю ей не понадобилось. Хватило и пары месяцев, чтобы после захода солнца она переставала смущаться от каждого прикосновения. — Это не мучения, а тренировка, — поправил ее Синай. Сцина привстала на коленях, чтобы быть чуть выше сидящего на краю кровати ментора, и стала застегивать пуговицы на его рубашке, потом ловко затянула тесьму. Каждый раз, как выдавалась возможность, она помогала ему с одеждой. А он ей. И не важно снимали они её друг с друга или одевали друг на друга. — Мои ученики с тобой бы не согласились. Им страшно не нравится тренироваться со своей наставницей. Они называют это пыткой, — Сцина хохотнула. — Юных мужей народа должно быть очень уязвляет, что победу над ними неизменно одерживает дева, — Синай встал с постели, ушел в гардеробную надевать свой жакет. — Ты же придешь сегодня в школу, как обещал? Мои ребятки будут рады твоим наставлениям! — она, заправив постель, последовала за ментором. — Это ты о том обещании, что вырвала у меня в порыве страсти прошлой ночью? — Синай затягивал тесьму на жакете. Бросил на неё один наиграно хмурый взгляд.       Сцина победной улыбки не скрывала. Она наконец смогла смутить ментора. Всю ночь его подразнивала, найдя правильный рычаг давления. Уши Синая периодически алели, а она не могла перестать наслаждаться этим редким зрелищем. Он бы и так не стал противиться и пришел на урок, но и немного покомандовать и повластвовать над могучим Великим ментором тоже иногда хотелось. Самое приятное было в том то, что Синай просто снисходительно позволял ей шалить время от времени, но всегда проявлял заботу и внимание. Глядел на неё в такие моменты всегда с нежной улыбкой. Улыбался, к слову, он все чаще. Не чета той хмурой туче, какой был в Верхнем. — О нем самом, — Сцина скинула сорочку и стала быстро одеваться. Натянула белье, штаны, рубашку, длинный зеленый тонкий жакет. Летняя жара была беспощадна, но на уроки она ходила как подобает, при полном парде.       «Полный парад» Синаю не нравился совсем. По началу хмурился, вздыхал, а потом перестал. Смирился. Кто бы стал ратное дело в платье-то преподавать. Вот Сцина и просила портниху шить ей жакеты на подобии тех, что носили мужи. Портниха сначала осторожничала, а потом прониклась идеей. Сделал одежды приталенными, длиннее мужских, но с разрезами для удобства, тесьму использовать стала женскую, вышивки добавила на лиф, творчески подошла к процессу. Фасон брюк тоже изменила. Сделала их уже, тянущимися. Сцина с удовольствием носила эту одежду, но только на уроки. В другое время как подобает надевала платья. Хотела порадовать Синая и такой мелочью. Ей было не сложно, а ему нравилось.       С уроков возвращались вместе, когда солнце было в зените. Летом все заняти на улице проводились в утренние часы, пока было ещё не слишком жарко. Лошадей Синай распрягал в стойле, а Сцина набирала воды в поилку. Вылила почти всю из ведра. Спецаильно оставила на дне немного. Ждала пока Синай закончит. Стояла за балкой, делая вид что занята, а когда он проходил рядом, плеснула на него воды. С нижней части жакета и брюк так и капало.       Сцина до боли в животе давила в себе смех, пока ментор осматривал себя. Он поднял на неё хмурый взгляд. Она черпнула воды из бочки и плеснула в него ещё. — По глазам вижу, тебе было очень жарко, — Сцина все-таки прыснула, но тут же закусила губу, велев себе не смеяться слишком уж громко. — Ещё разок?       Синай склонил на бок голову. Зыркнул на неё так устрашающе, усмехнулся. Она не сразу поняла, потому что не ожидала. Ментор взял другое ведро. Черпнул в него воды и плеснул ей на ноги. — Ты… — Сцина изумленно глянула на свои мокрые штаны. — Ты облил меня? — Моя госпожа позаботилась, чтобы мне не было жарко. Я лишь на её заботу ответил своей, — как ни в чем не бывало пояснил Синай, пожав плечами.       Сцина расхохоталась, а когда он отвернулся, вознамерившись вернуться в дом, плеснула ему в спину ещё воды. Синай замер. Поворачиваться не стал. За ведром, которое в сторону отставил мгновение назад, потянулся. Она из денника выскочить не успела, как ей прилетел точный ответ. Окотило её почти с ног до головы. — Синай! — возмутилась она. — Это объявление войны, не иначе!       Но времени зря терять не стала набрала воды побольше и от души с любовью плеснула в него. Синай небрежно стряхнул воду с рук, отжал косу. Подошел к ней с видом крайне суровым, лицо держал холодное. Осторожно отобрал у нее ведро, глядел так укоризненно, что Сцина просто не могла не рассмеяться. Однако уже через мгновение стало не до смеха. Ментор без особых усилий поднял ее, ухватив под коленями. Она замахала руками, стараясь сохранить равновесие, но быстро сдалась и просто завалилась не его плечо. — Ну, раз у нас война, возьму, пожалуй, тебя в плен, госпожа, — самодовольно заявил он. — С ума сошел! Средь бела дня! — возмущалась Сцина. — Никто не видит нас, — он оборвал ее уговоры и потащил прочь из денника, подальше от бочек с водой. — Тебе нужно переодеться.       Синай внес её в дом через заднюю дверь. Были все-таки плюсы в жизни на отшибе. Никого по близости не было. — Пусти меня скорее, — запротестовала Сцина. — Переоденусь и пойду курочек кормить.       Синай внес её в ванную и все-таки поставил. Стал расшнуровывать тесьму. Сцина стояла смирно, пока он умело и ловко раздевал её. — Твои петухи… Им место в супе, а не в нашем дворе, — посетовал ментор отжимая её жакет.       Сцина рассмеялась, многие прошли года, сменилось у неё тех куриц столько, что и не сосчитать, а с петухами ментор так и не нашел общий язык, те, бывало, осуществляли попытки нападения, конечно все они оканчивались одинаково — на обеденном столе. Нрав у Сцининого курятника был макидарский. Однажды к ним во двор забежал соседский гусь, если бы не Синай, вернувшийся домой, гуся бы заклевали до смерти. Но Сцину скотный двор веселил, потому он только брюзжал на птицеферму и иногда прореживал петухов. Курочки ему дорогу не переходили. — Это все твое не смирение. Вот относился бы ты к их порядкам с уважением, они бы не бросались на тебя, — в который раз пояснила она, воровато посмеиваясь.       Синай только закатил глаза, никак не стал комментировать. Просто смирился. Но видно уже начал догадываться, что держала она этих птичек смеха ради, в душе поощряя нападения на своего супруга. Нилан, иногда заглядывающий к ним в гости, и сам посмеивался над ментором. За то, что смеялся, потом и получил. Пернатый отряд возмездия, только завидев рыжую голову, начинал нервничать, суетиться и бросаться в бой. Нилан отчаянно пытался наладить мосты, но ничего у него не выходило. А Сцина хохотала так, что аж слезы лились. Но зим через десять надоели ей птички и, к великому счастью Синая, они от них избавились.       Не до птиц стало Сцине. Наставление детей в школе и дев, что несли службу на сторожевых постах, отнимало все больше времени. Пристально народ следил за очередной сомнительной идеей Владыки, нельзя было допускать оплошности.       Ещё через двадцать зим на весеннем торжестве случилось занятное событие, что совсем уж перевернуло её жизнь.       Синай пригласил её на танец. Но уже после первой песни Сцине стало невыносимо плохо, земля уходила из-под ног и голова кружилась, так сильно, что взгляд нельзя было ни на чем сфокусировать. — Госпожа моя, — голос Синай полнился тревогой, — отчего ты побледнела? — Я не знаю, — едва сумела выдавить она. — Давай отойдем?       Станцевать всего один танец было неприлично, но никому дела не было до приличий, когда она, едва сделав шаг в сторону диванчиков, вдруг начала терять сознание. В чувства пришла минут через пять на руках у Синая. Нес он её куда-то. Она не особо соображала, но голова раскалывалась, будто грезой надышалась. Сцина издала болезненный стон, поудобнее укладывая голову у него на груди. Куда он там её несет ей было все равно. Чтобы там ни было, Синай рядом, он обо всем позаботиться.       Отнес он её в одну из пустующих комнат Дома Решений. Бережно усадил на диван, сам сел рядом и голову её уложил на своё колено. Сцину пронял озноб, она поежилась и прижалась к нему ближе, поджимая ноги. Перед глазами все плыло. Дверь хлопнула, и Сцина, собравшись с силами и сильно щурясь, стала разглядывать вошедших. То были Эльтан, Мелана, Архан, все трое с виду были очень обеспокоенными. Дверь хлопнула ещё раз. Вошла какая-то эльфийка, но Сцина едва могла различить черты ее лица. — Да бросьте. Все хорошо, — прохрипела она слабым измученным голосом. — Может я просто перебрала на празднестве?       Сцина попыталась улыбнуться. Ну, не умирает же она в самом деле. Просто подурнело ей. С другой стороны эльфам с бухты барахты дурно не становиться, но она даже приближение синар не чувствовала, так что зря они все переполошились. Синай тот поди вообще с лица спал, но на него она посмотреть не могла, сил поднять голову не находила.       Эльфийка, что вошла в комнату последней, присела напротив Сцины на корточки и бережно коснулась рукой лба, потом потрогала запястье, измеряю пульс, и живота зачем-то коснулась, сильно на него нажимала. Голова так кружилась, что ей вообще все равно было, где её трогает эта милая дева из свиты Меланы. Эльфийка улыбнулась уголками губ. — Вы носите дитя, — тихо произнесла она.       Дымка плохого самочувствия вмиг слетела. Сцина выпрямилась и ошарашено переспросила: — Какое ещё дитя я ношу? — несколько секунд она осознавала слова, а как полностью вникла в смысл, залилась краской как спелый помидор.       Эльтан прыснул в кулак и торжественно объявил: — Мы вас оставим, пожалуй.       Эльфийка говорила тихо. Её слова стоявшим у двери слышны не были, а переспросила Сцина громко, это слышно было всем. Неловко, жуть. — Тебе нужно отдохнуть. Поесть чего-нибудь, если сможешь, и выпить чаю, — пояснила дева, когда закрылась дверь. — Иногда может кружиться голова, и обмороки возможны. Видно, сильного воина носишь под сердцем, много сил отнимает он у твоего тела.       Эльфийка поднялась, поглядела на Синая и добавила: — Нет в том ничего страшного. Такие симптомы у дев народа явление не частое, но иногда случается, что приход в мир нового эльфа дается матери особенно сложно.       Она что-то ещё сказала, Синай ответил, но Сцина не слушала, прибывала в куполе осознания, куда звуки из внешнего мира не просачивались. У неё будет дитя. Нет, оно уже было, вот прям в ней.       Хлопок двери вернул Сцину в реальность. Она испуганно посмотрела на Синая, но тот вообще её волнения не разделял. Улыбался. — Я беременна, — прошептала она, скорее больше для себя. Глаза наполнились слезами. — Не плачь, госпожа моя, — Синай тихо рассмеялся, обхватывая её лицо руками. Он осторожно поцеловал её, нежно легко коснулся губами её губ. — Событие радостное, а ты льешь слезы.       А Сцина сама и не поняла, чего плакать начала. То ли от радости, то ли от нетерпения, то ли от того, что не ведала, что ждет её, а может и от всех чувств разом.   — Пойдем домой, тебе стоит отдохнуть, — Синай счастливо улыбался, вставая с дивана. Подал её руку, она за неё ухватилась и встала.       Ну точно воин там растет! Силы её видно все к ребенку утекали. Сцину снова повело, а перед глазами потемнело. Синай поймал её и подхватил на руки. — Все плывет, — пояснила она. — Дай мне минуту, и я смогу сама пойти.       Синай хмуро посмотрел на неё. — Не тревожься. Закрой глаза и отдыхай. Домой я отнесу тебя, — твердо заявил ментор.       Сцина хотела поспорить, но чувствовала себя так скверно, что решила послать к черту всякие там манеры. Пусть несет её через весь Сиршаллен на руках. Ей чертовские херово. И Синай в самом деле нес её до дома. Укутал теплым плащом, прижал к себе и доставил с комфортом на их ложе. К тому моменту её уже начинало подташнивать.       Синай снял с неё сапоги, помог раздеться, она в нижнем платье забралась под одеяло и укуталась в него как в кокон. Тошнило, знобило, спать хотелось и не засыпалось. — Я как будто ночной грезой весь день дышала, — посетовала она, пока Синай бесшумно бродил по комнате складывая вещи. — Как мне облегчить твои страдания, госпожа? — он присел напротив неё на корточки и стал гладить по голове. — Мне холодно. Полежи со мной, пока я не усну, — казалось, что стоит Синаю обнять её и самочувствие улучшится. — Как пожелаешь, — он улыбнулся и поцеловал её в щеку.       Сцина только слышала, как шуршит его одежда, а через пару минут Синай лег рядом. Она тут же подбоченилась к нему, прижалась спиной к его обнаженной теплой груди. Он просунул одну руку ей под голову, а другой обнял, и Сцина начала проваливаться в сон.       Проснулась она раньше Синая. Вскочила, как ошпаренная, и метнулась в ванную комнату. Её тошнило так, что казалось при следующем спазме у нее желудок наружу пойдет. Но Сцина терпела. Не ревела и не жаловалась. Что там какая-то тошнота, ей и хуже бывало. Синай принес ей в ванну воды. В домашних штанах и со стаканом в руках он выглядел для неё сущим спасителем. — Я сейчас полюбила тебя во второй раз, — бросила она, допив воду. Хотела ещё что-то сказать, но жидкость в желудке не усвоилась.       По-хорошему должна она была настоять на том, чтобы Синай вышел. Нечего ему глазеть на неё в таком виде. Но у Сцины эта мысль мелькнула только на периферии. Последнее, о чем она хотела думать в таком состоянии, это какие-то там впечатления, которые её неприглядный вид мог вызвать.       Мелана, навестившая её следующим днем, заверила что через пару недель станет лучше. Сцина поверила. У Владычицы ведь уже трое было. Но лучше ей не стало ни через месяц, ни через два. Тошнило даже от Синая. Тому было строго настрого запрещено приближаться к ней после конюшни. От запаха лошадей ей тут же становилось дурно. Ела то много, то вообще кусок в горло не лез. Иногда вставала ночами и хомячила в темноте. Синай ловил её за этим делом и, посмеиваясь, зажигал масляные лампы. А бывало, что есть не хотелось совсем. Реветь хотелось. Успехи учеников трогали её до слез, Синай помогающий обуваться трогал до слез, опавшая листва и та выглядела такой драматичной, что над ней только рыдать и рыдать. Потом она конечно рыдала из-за того, что ведет себя слишком уж безумно. Синай честно старался не смеяться и всегда утешал её.        Месяцев через пять Сцина учуяла неладное, когда ребенок уже во всю шевелися и бил её так, что в глазах темнело. Видела она трижды Мелану беременной, Софию дважды, и ни у кого из них живота таких размеров не было.       Вернулась Сцина от девы сведущей в беременности в полнейшем шоке. За ужином ей кусок в горло не лез. Смотрела она на Синая и не знала как ему сообщить. — Я ношу двоих детей, а не одного, — произнесла Сцина, откидываясь на спинку стула. Все ей было неудобно.       Синай так и замер поднеся ложку ко рту, опустил ту обратно в тарелку с супом и удивленно посмотрел на Сцину. — Двойня, или близнецы, — она поглаживала живот. — Любовь наша столь велика, что детей аж двое. — Гхм, — Синай прочистил горло, но видимо не помогло ему. Он залпом осушил стакан. — Стало быть мы очень счастливые супруги.       Сцина рассмеялась.       Роды проходили сложно. Она провалилась в синар после каких-то невнятных речей эльфийки. Очнулась обессиленная, на своей постели. Первое что сделал — потрогала живот. Плоский. Ничего. Сцина села в кровати и прислушалась. В доме были слышны голоса. Она ещё минуту пыталась прийти в себя. А когда комната наконец перестала вращаться, обнаружила на тумбочке стакан воды. Быстро его осушила. Пить и есть хотелось жутко. Видно долгий был синар. Сцина поглядела на свою одежду. Чистые белые ночные одежды. На спинке кровати висело простое зеленое платье. Всё её господин подготовил к пробуждению.       Она оделась, кое-как завязала тесьму и пошла на голоса доносившиеся из гостиной. Сцина так и замерла в проеме. Синай держал на руках крошечный сверток из одеял, а Финар, пришедший посмотреть на детей, склонился над колыбелью, опустив в неё руку. Оба одновременно посмотрели на неё, когда она особенно шумно вздохнула. — Как ты себя чувствуешь, Сцина? — спросил Синай, кладя сверток в колыбель. Он с беспокойством глядел на неё. — Есть хочу, — буркнула она. — Но то все не важно. Как дети?       Она обошла Синая и направилась к колыбели. Голова немного побаливала, но на то она внимания не обращала. — Приветствую, — коротко произнес Финар. Не расшаркивался, понял, что ей не до помпезных приветствий. — Доброго дня, — Сцина дежурно улыбнулась и сразу же обратила все свое внимание на детей. Остроухие и светловолосы они лежали в колыбели, сладко причмокивая губами. Синхронно открыли глаза, моргнули пару раз и снова закрыли. — Голубые, — прошептала она, очарованная своими детьми. Синай подошел и встал с другой стороны колыбели. Облокотился на резные перила локтями. Сцина улыбнулась. — Как у тебя. Вообще они на тебя похожи. Сыновья? — Нет, — он усмехнулся. — Дочери. Обе.       У Сцины глаза от удивления расширились. Она снова посмотрела на детей, потом на Синая и снова на детей. Даже на Финара глянула. Тот вообще прыснул в кулак. — А говорили сильные войны, — передразнила она всех эльфов разом, что бросались догадками. — Какие же это вам войны? Славные маленькие эльфийка.       Сцина просунула палец под маленькую ручку. Ладошка сомкнулась вокруг её фаланги. — Боюсь, моя госпожа, что в рождении и ты была славной маленькой эльфийкой, но выросла в деву-война, — Синай усмехнулся. — Ещё скажи, что это плохо, — фыркнула она.       Вечером и Эльтан зашел навестить и её и на детей посмотреть. Как узнал, что то девы смеялся громко и от души. Но внезапно замолчал, поглядел сначала на одну, что держал Синай, потом на другую, что держала Сцина и со вздохом изрек: — Непримиримая дочь размножилась. Не видать Сиршаллену покоя.       Сцина не оскорбилась даже. Расхохоталась от души. А Синай, наоборот, нахмурился. Озадаченно так. Видно представил, что ждет их. А Эльтан меж тем одну на руках подержал, после другую. Одинаковыми они были на его взгляд. Синхронно причмокивали, глаз не открывали. — Смотри-ка, почести прям как ты не отдают, — пошутил он. — Глядишь ещё и перстами моих сыновей станут. — То Владыка не нам решать, — мягко осадил его Синай с видом крайне недовольным. Детям день отроду был, а он уже всем сердцем их любил и ни в какие персты им не позволил бы идти. — Только через мой труп, — приторным голосом процедила Сцина сконцентрировав внимание на просыпающейся дочери, которую забирала с рук Эльтана.        Не ошибся Владыка. Даром, что девочки лицом были копия Синая, характер точно взяли от матери. Это уже через десять зим стало ясно. Непримиримых дочерей теперь в народе было три. Впитали в себя дети лучшее от обоих родителей. Коли вознамеривались они что-то заполучить, так ничем не возможно было унять их стремления.       Синай дочерей любил, а они нежно любили его.       Сцина закончила с вечерней уборкой на кухне и вышла в гостиную. Стояла облокотившись на косяк и подхихикивала. Окружили маленькие девы своего отца и что-то невообразимое с его головой творили. А он сидел на полу и только поддакивал им, мол красивое нечто они сделали с его головой. Одна заколки, все что нашла, цепляла, другая пыталась расчесывать, но больше все же путала, волосы. А Синай снисходительно глядел и позволял им себя донимать, пока окончательно дочери не устали и не уснули в смешных позах прям на полу. — Не ведись на их милые мордашки, — ругала его Сцина, помогая распутывать заколки. — Я не разрешаю им с волосами моими играть. И ты не разрешай! — Меня подобная игра не стеснит, — отнекивался Синай, покорно ей подставляя голову. Она признавать того не хотела, но в том, что дети мучали его волосы, для себя выгоду углядела. Нравилось ей иногда перед сном расчесывать Синая, косу ему заплетать. Находила она это чем-то чувственным. — Я закончила, — Сцина положила гребень на прикроватную тумбочку. — Спасибо, — Синай ласково улыбнулся, повернувшись к ней. Взял её маленькие ладошки в свои руки и принялся целовать пальцы, ладони, запястья.       Сцина руки ловко освободила, прищурилась. Он с непониманием на неё поглядел. Всегда знал, когда что-то на ум ей приходило. Сцина потянулась к нему, обхватила шею руками, взбираясь на колени. Синай вопросительно посмотрел на неё, руками трогать не спешил, сложил их по обе стороны от себя, сжав в кулаки, и ждал, что она раскроем ему задуманное. Сцина легко поцеловала его и произнесла. — Есть кое-что, господин мой, чем может можешь ты отплатить мне за мою доброту и заботу, — она улыбнулась и завлекла его в долгий влажный поцелуй.       Руки Синая стали медленно задирать подол её ночных одежд, оголяя бедра. Пальцами он едва задевал кожу и прикосновения от того становились нестерпимо дразнящими. Сцина пыталась подставиться его рукам, чтобы ощутить больше, но Синай все равно растягивал все в томную приятную муку. Поцелую переместились к шее. Она запрокинула голову и часто громко дышала, сглатывала и покусывала губы. Руки его уже оглаживали бока и спину, но сорочку с неё так и не снял. Поцелуями ласкал чувствительные места на шее, иногда особенно приятно задевая кожу горячим кончиком мягко языка, тогда Сцина тихо постанывала зарываясь руками в его светлые волосы.       Синай обнял её, и она в объятиях его повернулась к нему лицом. Уткнулась носом в грудь, закинула на него ногу, рукой обхватила за талию. Любила ночами она прижиматься к нему, чтобы ближе, чтобы как можно теснее. — Спокойных снов, господин мой, — тихо произнесла она, надеясь, что дети и в самом деле проспят всю ночь. — Спокойных снов, моя госпожа, — Синай поцеловал её в макушку.