Линьяр

— Мне не ведомо отчего наши сердца отзываются друг другу, — спустя несколько мгновений произнес ментор. — Но я рад, что ты высказалась. — Чего? — Сцина вскинула голову и от удивления широко распахнула заплаканные глаза.       Синай только тихо и коротко рассмеялся. Она едва сознание не потеряла, впервые услышав его низкий красивый смех. Ментор не то что не разозлился, не рассыпался в презрении, он сказал, что то все взаимно? — Признаться, не думал я, что ты столь не догадлива, — его теплая рука легла на её щеку. — Мне казалось, и без всяких слов были понятны мои намерения.       Синай длинными пальцами погладил ещё влажное от слез лицо. Ту сторону где был уродливый шрам. Сцина отпрянула. Неожиданно он её коснулся.       Доходило до Сцины медленно. Почему это она не догадлива? Какие намерения были понятны? — О духи, — пискнула она, когда последний десяток другой зим промелькнул у нее перед глазами.       Она идиотка.       Синай стало быть все это время заботился о ней не просто как о друге. И ведь не скрывал же ничего. Не придумывал отговорок. Когда она спросила заботиться ли он о ней, ментор ведь честно сказал, что все именно так. Все его знаки внимания были буквально при всем честном народе. Вкусняхи дарил прям на улице, помогал в школе совершенно открыто. Даже зыркал угрожающе, когда в его присутствие со Сциной пытались обойтись особенно грубо. Они идиотка, которая думала, что это он все по-дружески. С возрастом ум ее явно оскудел! — Не таился я от тебя. Только лишь стеснить не желал. Не углядел, как сильно ты переживала. Мне следовало раньше все прояснить, — Синай бережно взял ее краснеющие пальцы в свои руки, поднес к губам и подул на них. — Подмечал я твои взгляды и краснеющие щеки, видел твой трепет, от того мне и показалось, что для тебя и для меня все предельно очевидно.       Ей не то что руки жаром обдало, она сама вся вспыхнула и вмиг сгорела дотла.       Это что вообще такое? Они даже вон ещё дерево не посадили, а он уже вот руки ей греет! Тот ли это Великий почтенный муж, что она знала? Куда подевался старый трухлявый ворчливый пень?       А Синай меж тем наклонился к ней и у самого уха произнес: — Дыши, Сцина. Это полезно для здоровья, — и снова этот его низкий ласкающий слух смех.       Её до этого дня память не подводила ни разу, а тут вдруг она забыла как дышать, моргать и двигаться. Замерла мраморной статуей и дернуться боялась.       Может у Синая был брат близнец, о котором в народе никто не ведал? Такой эльф, что речами любую деву склонит к преступлениям. Потому как Сцина с трудом верила, что Великий ментор с ней заигрывает! Заигрывает! Синай. Почтенный муж народа флиртует с ней. Конечно почтенные мужи не обделены были умением потрепаться языком, но чтобы это Великий ментор делала? Чтобы вот взял и так понизил голос до… до томного, черт побери, шепота! Он её очень недостойно соблазнял! Ну, может и не специально, но она же соблазнилась! А значит преступление было!       Ей так и хотелось выкрикнуть, что Синай ведет себя не почтенно, но не потому что это и в само деле было так, а потому что она не знала, куда себя деть. Она собственных ощущений смутилась. А как тут не смутиться? Не то чтобы со Сциной никогда не флиртовали, но ведь никто из тех мужей не был Синаем. Его образ старого пня рассыпался у нее на глазах. Пень оказался ещё хоть куда! Только ей то теперь что с этим делать?       Слишком много потрясений для одного дня. Старовата она выходит для любовных дел. — Прекрати, Синай, — взмолилась Сцина. — Я и так на грани потери сознания.        В голове внезапно окончательно сложилась полная картинка. — Погоди, — Сцина высвободила свои руки. Просветление духи ей даровали беспощадное. — Выходит ты знал, что я влю… что ты нравишься мне и молчал?       Она даже и не знала, что шокировало её больше: как легко она была раскрыта или то, что с ней все это время забавлялись? Хотя забавлялись громко сказано. Синай-то думал, что Сцина все понимает. А она выходит глупая дева.       Великий ментор нахмурился. — Это не очевидно! — Сцина отошла на шаг.       Так вот чего на неё взъелись эльфийки. Вот почему открытого призрения стало по меньше. Это все из-за Великого ментора. — Прости, не хотел опечалить тебя, — повинился Синай. — Нет, — тут же запротестовала Сцина, хватая его за руку, а потом опомнившись резко отпустила.       Он-то наверное истолковал ее бурную реакцию на просветление, как злость, но Сцина гневалась скорее уж на себя, на все это недоразумение, а не на Синая. Не его это вина, что она очеловечилась и «очевидное» перестала в эльфах замечать. — Нет, я не расстроена. Мне просто нужно все обдумать. Ты видно все обдумывал множество раз, а я вот не ожидала, что ты…       Синай вздохнул. Как-то слишком уж обреченно. — Спокойной ночи, Великий ментор, — Сцина устало улыбнулась. Она правда была обессилена. Просто хотела лечь на кровать и уснуть. Да покрепче, чтобы никакие мысли ее не терзали. А с рассветом все обдумает. Хотя, чего мысли гонять по пустой голове? И так ясно, что она идиотка, но теперь хоть просвященная. — Спокойной ночи, Макидарская волчица, — Синай более не улыбался. Глядел на нее хмуро, с тоской в глазах. Сцина развеивать его опасения не стала.       Пусть помучается. О духи, столько она раз все обдумывала, прикидывала будущее, и один её вариант был хуже другого. А все оказалось очевидно. Очевидно, мать его! Просто вот Синай решил, что все понятно, чего понапрасну сотрясать воздух каким-то там словами? Вот бы ее болтливость поделить напополам, и одну половину в него сунуть. А то кто знает, что ещё очевидного её поджидало впереди.       Сцина прислонилась спиной к двери. Сердце заколотилось в груди. Она никак не ожидала, что Синай ответит взаимностью. И что с этим делать Сцина не имела ни малейшего понятия. Быт безответно влюбленной она умела, а быть любимой — нет. — Я сделаю вид, что ничего не знаю, — услышав голос Шедара, донесшийся из темной кухни, Сцина почти вскрикнула. — Мелкий засранец! — шикнула она. — Напугал! Почему ты сидишь тут в темноте? — Потому что у нас тайная встреча во благо моей репутации Кайране. Однако, как я погляжу теперь в этом нет нужды. Если за твоей спиной будет стоять сам Великий Ментор, вряд ли найдется хоть кто-то желающий худо о тебе отозваться, — в его голосе так и слышалась насмешка. — Бред не неси, Шедар, — Сцина решила прикинуться дурочкой.       Она разулась, прошла в кухню и зажгла масляную лампу. Электричество в старом городе ещё не появилось, а у смертных оно и вовсе было на вес золота. В общем-то приходилось освещать округу по старинке, что в целом не особо удручало старых эльфов, а вот позднорожденные вкусили плоды перемен сполна. — Я своими ушами слышал почти все. Распахнутое окно способствует интересным открытиям. Даже не знал, что моя сестренка, такая … — Ещё хоть слово, и я отрежу тебе голову, — прошипела Сцина, приставив к его горлу кухонный нож. Шедар рассмеялся. — Понял-понял! — он примирительно поднял руки вверх. — Я приеду на вашу свадьбу. — Какую свадьбу? — она убрала нож и села напротив брата. — Ни о чем таком речи не идет. — Ага, как же, — хмыкнул Кайране. Повисла пауза. Он посерьезнел. — Ты бывала за пределами Сиршаллена? — Нет. Мне и внутри забот хватает. К тому же я поклялась, что останусь тут. — После того, что я увидел сегодня, сдается, что не клятва тебя в Сиршаллене держит, — по лицу Шедара было видно, какое удовольствие он получал, подкалывая сестру. До этого все его шпильки от нее отлетали, но теперь разили точно в цель. — Я все ещё могу укоротить тебе язык, — Шедар на её слова только лишь хмыкнул. — Спешу тебя огорчить, но теперь уже это будет не просто, — он гордо выпрямился. Видать упорно тренировался. Ему было ради чего. Красотку Нилейну за кого попало не отдадут. — Шахране и вправду умирает? — А ты разве не видел? — Сцина печально усмехнулась. — Упертый полукровка. Отказывается от крови Эльтана. — Да уж, — и снова повисла тишина. Она старалась гнать от себя эти мысли, но от правды не убежишь. У Шахране и его госпожи не было и ста зим в запасе. — Он дерево посадил. Готовиться к смерти. И это так… — Непривычно? — закончил за сестру Кайране. — И ты его отпустишь? Ничего не скажешь? — А есть ли в том смысл? Ты же знаешь Шахране. Да и… Он разделит путь со своей госпожой. Разве ж это плохо? — Шедар как-то слишком уж по-взрослому реагировал на сложившуюся ситуацию, слишком легко, по мнению Сцины, смирился. — Синай вот считает, что Шахране прокляли Духи. — А что ты думаешь? — Я вообще об этом думать не хочу, но, по правде говоря, не выглядит он расстроенным. Просто живет. Так может это для нас проклятье, а для них подарок судьбы. Не знаю я, — вздохнула Сцина. — Лучше расскажи, как там в Макидаре и в людском мире.       Проболтали они пару часов. Шедар охотно поделился вестями. До града доходили слухи, что линьяр нашла пристанище в Сиршаллене подле его Владык, и были макидарцы этим крайне возмущены. Но что могли поделать? Никакой власти в первом из эльфийских городов они не имели, а потому только и могли, что гневно пыхтеть на этот счет. Дерево Нилейна и Шедар посадили в Сигайне. Там же и свадебное торжество планировали. Синране того возжелала, и никто противиться не стал.       Мир смертных опустел. Заброшенные дома поглотила природа, воздух стал чище, машины кое-где ещё встречались, но как редкость и раритет. А вот прочие технологии себя почти полностью изжили. Все чаще люди стали обменивать письмами. А лошади у них так вообще превратились в страшную необходимость.       Пару раз орки, объединив усилия с остатками смертных, пытались урвать у макидарцев кусочки территорий, что они постепенно себе возвращали, но были лихо разбиты и уничтожены. Висящие головы побежденных врагов, как украшение сторожевых постов, отлично отваживали любых храбрецов.       Смертные пытались изводить не только эльфов. Друг друга они грабили и устраивали голодные побоища едва ли не регулярно. И чем тяжелее были условия выживания, тем безжалостней становились люди. Но макидарцев это не заботило. Их судьбы людей интересовали в самую последнюю очередь, если вообще интересовали.       Через неделю празднества закончились, но гости разъезжаться не планировали. Что для эльфа погостить годик-два в другом граде? Сцина радовалась этому как никогда.       Со всех сторон вновь воскресли перешептывания «линьяр то, линьяр это». Для сиршалленцев она уже была своей, а потому они её статус сносили молча. А вот эльфам других градов нравилось она не сильно. Отдельная волна возмущения поднялась, когда почтенные посетили школу и воочию узрели ратное дело для девочек и мальчиков, которое, о духи, преподавала Сцина.       Но, несмотря на всю суету, вновь восставшую вокруг ее персоны, Сцина узрела выгоду в стянувшихся в столицу эльфах. Синай проводил время с Линаром и почетными гостями, что помогало макидарке успешно его избегать.       Целый месяц они с ментором не перебрасывались более чем парой слов. Что для них было чем-то необычным, поскольку до этого Сцина почти каждое утро проводила с ним. Тут уж даже София заметила, что что-то не так и полюбопытствовала не поссорились ли часом ментор с волчицей, но она только отмахнулась. Мол и подавно такого не было.       Сцина просто не могла решиться на разговор. Она трусила. Испугалась собственного незнания. Синай был достойным и почтенным, а она нет. Потому-то и не знала, что сказать или как себя повести, чтобы не оттолкнуть его ненароком. И до тех пор, пока ответ не будет найден, макидарка решила избегать ментора. В конце-концов, времени у них полно. Ничего не случиться пока она обвыкнется со сложившейся ситуацией.       Избегание не было таким уж безболезненным. Сцина только тогда и осознала в полной мере, что это за настоящая любовь такая. Ведь без старого пня мир был совсем серым и тусклым. И как вообще так могло случиться, что именно вечно хмурый Синай оказался тем лучиком света, без которого день ото дня сохранять улыбку становилось все сложнее? Сущее безумие какое-то! Чтобы ее, неунывающую, непримиримую деву-война подкосила какая-то там любовь? И уже ведь даже не безответная!       Как-то раз перед сном она представила, что Великий ментор на совсем исчез из ее жизни. Непобедимый Синай просто умер. Представила и как дура разрыдалась. А на утро поняла, что теперь ещё больше боится этой огромной любви. Любви что возникла просто от того что они были рядом. А если же Синай будет вести себя, как и прочие мужи, ухаживая за ней, она это себе слабо могла представить, но все-таки… Так ведь чувства станут только больше, только болезненней.       Утром следующего дня она снова себя ругала. С чего это она озадачена такими вопросами? Какая-то она хреновая эльфийка. Понабралась от смертных привычек и теперь вечность от них отмываться будет. Сцина уже было вознамерилась перестать избегать встреч с Синием, но увидела его на площади, и снова как маленькая девочка растерялась. Да ещё и покраснела с ног до головы.       «Дыши, Сцина», — она так некстати вспомнила его низкий смех.       Нет-нет-нет. Лучше еще пару недель с ним не видеться. Или пару лет. Как пойдет. Может она перестанет вести себя как дева, начитавшаяся любовных историй о почтенных мужах народа и их сражающих наповал добродетелях. И ведь из всех эльфов, что попадались ей, только рядом с Синаем её мозги превращались в зефир. — Что делаешь? — шепнула у уха София и Сцина вздрогнула.       Накануне ночью она плохо спала. Синай никак не шел из головы. Все это его смех, засевший в её черепушке. Она-то и во сне видела тот вечер. Чертова эльфийская память! Нет бы хотя б затереть все произошедшее! Но Сцина помнила все в деталях. И его темно зеленый плащ, и как свет луны падал на красивое лицо, как светлая кожа была особенно привлекательна, как слегка покраснел кончик носа от зимнего холода, совсем немного. Никто бы кроме нее не заметил, потому что вряд ли существовал в Сиршаллене ещё один эльф, так же долго и много разглядывающий ментора, как и она.       В общем спала Сцина из рядя вон плохо. А тут ещё Линар с Синаем отчего-то прям в школу притащились. Дети конечно были без ума. Сам Шахране да Великий Ментор пожаловали. Когда же им ещё придется увидеть легенд так близко. А Сцина восторга не разделяла. Она пряталась за одной из колонн, пока там не была застигнута Софией. Теряет хватку не иначе. Оправдывалась она тем, что просто чувствовала себя в полной безопасности, а от того за тылом особо не следила. Какие тут её в Сиршаллене поджидали опасности среди малышни? — Не подкрадывайся к войнам со спины, цветочек! — шикнула Сцина. — Это чревато! — Ага-ага, — София не предала особо значения ее словам. — Так и не помирилась с Синаем? — Чтобы помириться, надо для начала поссориться, — спокойно ответила она, все так же выглядывая из-за колоны. О Духи, какие же славные у нее ученики, облепили Шахране и Синая, тем самым выиграв ей время для побега. — Ну да, как же, — фыркнула София и, как полагается предателю, вышла из укрытия, окрикивая Линара. Все планы накрылись медным тазом.       Да что там планы, теперь тот факт, что она намеренно избегает Синая стал яснее, чем самый солнечный день в Сиршаллене.       Дети расступились, пропуская гостей к наставницам. Сцина закосила под дурочку и просто поздоровалась как ни в чем не бывало. А Синай хмурился. Из-за нее. Она это сердцем почуяла. — Нужно поговорить. Есть тут хоть одно спокойное место? — тихо произнес Линар. Дети снова облепили их. И столько в глазах ребятни было обожания, что Шахране даже стушевался. — Это школа, Шахране, — хохотнула Сцина. — Тут нет спокойных мест. Тебя достанут даже в туалет.       Линар ее шутку не оценил, а вот София прыснула. Она-то ещё как разделяла профессиональный юмор Сцины.       На Синая эльфийка старалась не смотреть. Не дай Духи, от одного взгляда на него в обморок грохнется. Она-то уже не знала, чего ожидать от своего зефирного мозга.       София предложила переговорить в своем классе. У нее как раз образовалось свободное окно. — Вечером в доме решений Старого города будет собрание. Мария прислала весть. В письме говорит, что ждет нас в гости. Эльтан тоже хочет ехать, — коротко пояснил Линар. — А Владыке туда зачем соваться? Соскучился по старым хоромам что ли? Так от них вряд ли что осталось уже, — съерничала Сцина. — Вот сама у него и спросишь вечером, — Линар передал Софии письмо дочери. — Что я на вашем собрании забыла? — фыркнула макидарка. — Ты восьмой перст, — нахмурился Шахране. — Я линьяр, — поправила его Сцина. — А Владыка тебя перстом пред всеми зовет. Не упрямься, — в голосе Линара прорезалась строгость. Сцина только фыркнула.       Но видимо до Эльтана таки добралась весточка, что она себя на этом собрании не особо видит, потому как с наступлением сумерек по её душу пришел не кто-нибудь, а сам Халлен.       Знал Владыка, кого посылать. Этот то, если понадобиться, притащит ее на плече связанную и с кляпом во рту. Чтоб в пути не заболтала его до смерти. Халлен был неисправимо ревностен в выполнении поручений. Сомневаться в его решительности не приходилось. Шли молча.       А о чем им говорить? Тем более, не сложно догадаться, что его беспокоит поднявшаяся среди народа шумиха касающаяся ее статуса. А ведь обстановка не становилась лучше. Теперь-то она и вовсе идет на собрание достойных, и наверняка будет там держать слово. Значит линьяр снова привлечет к себе внимание, и новые пересуды прорастут в народе. Знала Сцина, что Халену такое не по душе. Но это все её не заботило от слова совсем.       Голова вновь была забита мыслями о Великом менторе. Как он днем смотрел на нее. Это была не простая хмурость. Таким она его ещё не видела. И почему эти пресловутые Духи всегда молчали, когда к ним была сотня вопросов? Сцине казалось, что она сама нужные ответы не найдет.       Они вошли в зал дома решений. Высокие резные двери, лепнина, витражные окна — красота, как и полагается. Но видела во всем зале Сцина только Синая. Смотрела на него и понимала, откуда взялся тот страх. Она никак не могла поверить в то, что он мог любить кого-то вроде неё.       «Нужно срочно что-то делать со своей самооценкой», — посетовала она про себя.       Шахране явился ровно перед приходом Владыки. В толпе Сцина разглядела почтенных из всех градов. — Чего они все приперлись? — шепотом спросила она у Алита. Тот пожал плечами. Могла спросить и Шахране, но раз тут были гости, то стоять Сцина где попало не могла. По настоянию Владыки, должна была занимать место, как и подобает персту. По лицам достойных было видно, что это они сочли за великую дерзость, но в Сиршаллене большим папочкой быль Эльтан, так что с его волей приходилось мириться.       Один единственный вопрос стоял ребром и ложиться отказывался вот уж как сотню зим, если не две — налаживание отношений с братьями меньшими, то есть братьями смертным. Но поскольку половина градов относилась к людям как к скоту, то первое как-то больше напрашивалось в общую картину собрания. Эльтан убеждал, что отношения нужны, упрямые ослы — достойные эльфы — убеждались, что Владыка обезумел.       Какие могут быть отношения? С кем? С людьми? Да они же только от них избавились, только грудью полной вдохнули и снова с этими тараканами дела иметь?       И пока стоял галдёж, Сцина в сторонке плевала в потолок. Она в этом участвовать не хотела. Вот если конкретно её спросят — ответит. А так что зря воздух сотрясать, слова линьяр не ценнее опавшего листа. Её голоса никто и не услышит.       Эльфийские споры длиться могли неделями. Никуда они не спешили. А вот Мария, поселившаяся в Кайрине, спешила. Её время было ограничено. Она собиралась выйти замуж. Так что решать нужно было скорее. И Эльтан решил. Мостам быть. Но для начала сам поедет в людской город и посмотрим на мир за пределами эльфийских градов.       Утром следующего дня Сцину снова потащили в дом решений. На этот раз посторонних там не было. Обсуждение грядущей поездки обрастало деталями. — Между Кайрином и сторожевыми постами самое меньшее несколько дней пути, — осведомился Тинар ткнув рукой в обновленную карту. Множество рисунков, чертежей, фотографий и карт лежало на большом круглом столе, вокруг которого все собрались. — Про старые убежища можно забыть, — тут же отрезала Сцина самую очевидную идею. — Как бы охриненно мы их не оборудовали, голодные смертные точно все их расковыряли, как консервные банки. Но вот тут и тут, — Сцина указала на места в картах, — густые леса. Они и в хорошие времена не были заселены, а сейчас так и подавно. За стенами того, что осталось от Кайрина, будут мародеры. Лучше избегать встреч с ними и привалы делать в этих местах. — Парочка разбойников уж точно будут нам по зубам, — гордо заявил Итар. — Ага, — согласилась Сцина. Но тут же решила сбить спесь с эльфа, — только если это разбойники, а не мародёры. Какое у них сохранилось оружие? Сколько их? Есть ли ловушки? Мы ничего не знаем. Идти придется в слепую. Смертных стало меньше, но они все так же изобретательны и хитры. И мы будем на их территории в городских развалинах.       Подробную разработку маршрута благоразумно спихнули на Финара. В составлении беспроигрышных планов он был лучшим. Грех не воспользоваться мозгами одного из умнейших мужей народа. — Кто вообще поедет? — опомнилась Сцина. Это они все между собой изо дня в день тесно общались, а она с утра до ночи торчала в школе, а потому ни сном ни духом не ведала, о составе делегации. — София, я, Эльтан, Итар, Бладер, Хан, Тинар, — ответил Линар. — Ты бы тоже пригодилась. — Хм-м, — Сцина задумалась. А ведь это отличный шанс поразвлечься, да поглядеть что к чему нынче. Если однажды ей придется покинуть Сиршаллен у неё уже будет хоть какое-то представление о происходящем за его приделами. — Что скажешь, Владыка? Я нужна там? — Ты со смертными быстро находишь общий язык. Тебя трудно заменить, — откровенно польстил ей Эльтан. Сцина рассмеялась, а затем резво ответила. — Ну, тогда я еду!       Синай бросил на нее укоризненный взгляд. — Деве должно оставаться под защитой града, — произнес он с нажимом.       Стоял Синай с другого конца стола от нее, так что всеобщее внимание они к себе приковали почти сразу. — Хрена с два я останусь дома, когда все собираются выйти погулять! Даже цветочек едет! — Сцина развела руками. Уступать Синаю она не планировала. — У Смертной госпожи есть причины отправляться в смертный город, — холодом в голосе ментора можно было ваять мороженое. В современных условиях, это стало бы прибыльным бизнесом. — Так и у меня тоже. Я вот с Владыкой еду, — Сцина небрежно указала большим пальцем на Эльтана, стоящего с боку. Она даже в его сторону не глянула. Со вкусом спорила с Синаем, никого вокруг не замечая. Это что он решил, что раз сердца друг другу отзываются, то можно ее дома запереть и света белого не показывать? — Стало быть причин остаться в Сиршаллене у тебя нет? — Синай грозно сложил руки на груди и нахмурился. — Ни одной, — не раздумывая, с нажимом бросила Сцина, глядя строго на Синая. Ни голос ни дрогнул, ни взгляд она не отвела. — Хорошо. Будь по-твоему, Непримиримая дочь.       Сердце в груди так и ухнуло. Великий ментор был в гневе. Она в голосе услышала натянутость, напряженно он звучал. Синай массу прилагал усилий, чтобы удержать свои эмоции под контролем и внешне остаться холодным.       Её слова, брошенные при всем честном народе, звучали так, будто она ни во что не ставит Синая. Конечно вряд ли кто-то так подумал, но хватит и того, что она и ментор все поняли. Сцина почти оскорбила его. Да ещё и как публично.       Как только Синай отвел глаза от ее лица, Сцина тут же раздосадовано поморщилась.       Вот это она оплошала. Надо ж было ее врожденным упрямству и не смирению явить себя в полной красе именно в такой момент. Она пыталась оправдаться тем, что на самом деле и не думает так, ради ментора осталась бы, но понимала, дело было только в том, что не хотела она соглашаться, что раз дева так не может взять и поехать с Эльтаном в Кайрин.       Да вот такой скверной девой она была. Все делала не как полагается.       В поведении Синая Сцина увидела подтверждение своих страхов. Ему такая как она не подходит. Она себя не переделает. Всегда будет безрассудной и дерзкой, а он всегда будет достойным и почтенным. И когда будут возникать такие ситуации, они всегда будут по разные стороны баррикад: она всегда Непримиримая дочь, а он всегда Великий муж великого града.       Обсуждение продлилось ещё пару часов, но Сцина более ничего не говорила. Ушла в себя. Только изредка украдкой бросала на Синая обеспокоенные взгляды. Вел себя он как обычно, ни один мускул на его лице никак не выдавал чувств. Великий ментор брюзжал, как ему и полагалось, указывая то на один, то на другой недостаток плана, или уличая эльфов в самонадеянности. Он хорошо подгадывал, где смертные могут устроить им подлость. А Эльтан ведь прислушивался к нему. Сцину даже гордость взяла. Вот он, каков муж, которому она пришлась по сердцу. Но на секунду проскользнувшая радость тут же померкла. По сердцу как же… Просто временно помутился у ментора рассудок. После сегодняшнего он точно в себя придет и знать ее не пожелает.       Собрание закончилось и Сцина поспешила выцепить ментора из толпы. Как бы там ни было, для очистки совести, она должна извиниться. — Мы можем поговорить? — тихо спросила она, ухватив его за локоть. Тот повернулся к ней. Хмурый как чернющая грозовая туча. — А есть ли причины мне говорить с тобой? — Сцина ещё никогда так искренне не ненавидела себя за брошенные в пылком порыве упрямства слова. — Синай, — жалобно протянула она, морщась от болезненного чувства вины. — Боюсь в гневе скажу слова, что ранят тебя. Поэтому оставь, — он убрал её руку со своего локтя. Очень жестко смахнул ее ладонь.       Сцина так и заледенела, вся решительность её в миг развеялась. Она очень остро засомневалась, что справиться с переживаниями, если ментор вдруг станет призирать её. Ей хотелось утихомирить его гнев, но что для того нужно было сделать? — Нет у меня сейчас время вести с тобой праздные беседы. — Ладно. Я поняла тебя, — Сцине ничего не оставалось, как отпустить Синая.       На душе у нее так заскребли волки, что впору было и разрыдаться. Вот прям так, в холле дома решений. Интересно, если бы ментор увидел, как она плачет смягчился бы? — Клинок Севера, — раздалось с боку.       От неожиданности Сцина вздрогнула. Она-то смотрела на уходящего Синая и вообще вокруг себя ничего не видела. Нет, с этими разжиженными мозгами надо что-то делать! Она теряет хватку! Куда подевалась вся её собранность? — Владыка, — как бы больше для себя осведомилась макидарка. — Что между вами происходит? — Эльтан хитро прищурился. — Синай был в гневе из-за вашего спора. На моей памяти, вы бывало и яростней препирались, но никогда ваши дрязги в бешенство его не приводили. — Тебе показалось, — отмахнулась она. Ну не посвящать же его в свои сомнительные любовные проблемы. Стало очевидно, что и до Эльтана могли долетать кое-какие слухи о ней и Великом менторе. — О нет, — довольно протянул Владыка. — Я Синая дольше знаю, чем ты. Он все же был моим ментором. И что-то происходит. — Вот у бывшего своего ментора и выясняй, что происходит, — Сцина начала заводиться. Она сама ни черта не понимает! Куда там ещё кому-то что-то объяснять? — Какой спрос с бестолковой девы? Мне на занятия пора. Светлого вам для, Владыка.       Сцина сбежала. Просто ретировалась с поля боя, под гаденький тихий смешок Эльтана. Она старалась не думать об этом, но все-то понимала. Владыка обо всем догадался! И ведь точно не сам! Наверняка это мудрая Мелана со своим зорким взглядом все разгадала и поделилась догадками. Как же все это было неловко.