Линьяр

      Она узнала не от Софии. Не Шахране сказал ей. Нет. Она по лицу Эльтана и Меланы поняла что, что-то не так.       Сперва Сцина подумала, что все дело в отъезде Марии. Девочка выросла и решила жить среди людей. Ничего в том удивительного не было. Она прекрасно её понимала. Сама иногда хотела сбежать к смертным. Уже заметно реже. Виной тому был один старый пень.       Ролан послужил отличным примером для народа. Эльтан оскорбление своего перста ему так просто не спустил. Что конкретно сделал Владыка, Сцина так и не узнала, но каков был результат! Кидаться на нее в открытую перестали. Чтобы там Эльтан не сделал, она была ему признательна за своевременное вмешательство, потому как уроки начали приносить ей удовольствие и бросать это дело не хотелось.       Сцина не постучалась, распахивая балконные двери в дом Синая. Его распорядитель дома даже рот приоткрыл от удивления. Он определенно хотел что-то сказать, но слов нужных найти не смог. Видно он дев дома у ментора не видел уже давно, а тут ещё и такая, не вошла, прямо-таки ворвалась.       А Сцина меж тем не мешкала. Разуваться не стала. Вихрем пронеслась мимо эльфа вглубь дома. — Синай! Синай, черт тебя подери! Выходи! — он был ей нужен. Сердце так болело, просто разрывалось. Знала, что присутствие ментора принесет хоть какое-то облегчение. Будет ли он хмуриться, или вышвырнет её — все будет лучше, чем воющие на душе макидарские волки. Он ведь ещё не знает. Она скажет ему и…       Мрачный Синай остановился в арочном проходе спальни. Сцине одного взгляда хватило, чтобы ощутить, как от жгучей обиды похолодело все внутри. — Как давно ты уже знаешь? — прошептала она. Глаза полнились слезами. Но плакать она не собиралась. Вот уж нет. Они ведь живы. Пока ещё живы. — Пару дней назад Шахране сообщил мне, — ни единый мускул на его лице не дрогнул. Хмурился он да и только. — Почему никто не удосужился мне сказать? Я что пустое место? — Сцина сделала глубокий вдох. Реветь перед Синаем не станет и точка. Предатель он, а не друг. — Смертная госпожа хотела сама сообщить тебе, — то ли ментор чувствовал свою вину, то ли все же и сам был опечален известием, но отчего-то вторжение её оставил без внимания. — Ну, да, конечно, это очень в духе Софии, — Сцина опустила растерянный взгляд на свои руки. Пыл её заметно поутих. На счет Синая все-таки она поспешила с выводами. Друг из него был неплохой. Жаль, что только друг. «О духи! Нашла когда страдать от неразделенной любви! Цветочек и Шахране умирают!» — посетовала она. У Сцины в целом вошло в привычку ругать себя за чувства к ментору.       Сцина немного успокоилась и пришла в себя. Она-то собиралась сорваться на Синая за то, что он не рассказал ей, но ругать его, как оказалось, было не за что. Первоначально она вообще-то планировала печалиться на его плече, но это тоже как-то уже было не к месту. — Синай, они умирают, — растеряно произнесла Сцина, глядя в пол. Она четко осознавала, что Линар и София умрут когда-нибудь — ведь все могут когда-то умереть — но никак не могла представить, что они состарятся. — Таков путь, начертанным им духами, — ответил Синай. — Ты… — Сцина снова начала заводиться. Ментор был слишком бесчувственен. — Ты хоть немного вообще переживаешь? Или тебе все равно? Это же Линар, Шахране, твой дорогой ученик, а ты…       Сцина неопределенно развела руками. Она хотела обвинить его в излишней холодности, но слова так и застряли в горле. Ей они показались обидными, она так и не смогла их произнести. Ментор бы не подал виду, что речи опечалили его, но Сцина бы все равно мучилась совестью от осознания, что причина боль милому сердцу мужу. Да и Синай сухарем-то и не был. Чувствовал он все то же, что и другие, просто нельзя было эти чувства легко разглядеть на его лице. — Прости я… — Ожидала, что я стану лить слезы как дева? — перебил ее ментор, хмыкнув. — Нет, я… — Сцина не нашла, то ответить. Хоть она и закрыла рот вовремя, а Синай видать все понял и расстроился. Обижаться было бы не достойно, а вот опечалиться — вполне позволительно. — О духи, прости, Синай, я не хотела. Мне очень жаль, что была не осторожна в словах. Ты же знаешь я сначала говорю, а потом думаю.       Ментор кивнул, и она облегченно выдохнула. Кажется все-таки не злился. — Духи прокляли его. Не избежать ему своей судьбы, — Синай положил руку на её поникшие плечи. — Глупости какие. Почему тогда меня не прокляли? Меня ведь есть за что проклясть, — шептала Сцина. Она надеялась сыскать рядом с ним облегчения, но не находила его. — Я не ведаю причин. Всего и мне знать не дано, — он пожал плечами. — Синай они будут умирать медленно. Стариться. Это… — Сцина подняла растерянный взгляд на ментора. Она хотела сказать, что это будет не правильно, но ведь все, что касалось Линара и Софии было не правильно. — Сколько ещё зим им осталось? Пятьдесят? Семьдесят?       Мысли в голове путались. Она не знала за какую ухватиться, что бы наконец истолковать свои чувства. Сцина была растеряна. Эльфы уходили в синар, гибли от ран, но не старели. Не помнила, а значит и не знала, она ни одного из народа, кто умер потому что просто стал стариком или старухой. Не было таких. Но и подобных Шахране в народе не было. — Не печалься. Как они не печалятся, — спокойный голос Синая слегка прояснил мысли. Узнав шокирующее известие Сцина бросилась первым делом к ментору, но вот теперь поняла, что и с Цветочком не мешало бы поговорить. — Да ты прав, — Сцина окинула взглядом комнату. Только сейчас она осознала, как беспардонно ввалилась в дом Синая. — Прости за вторжение. Я погорячилась. Пойду в общем.       Сцина выдавила из себя неловкую улыбку, слегка покраснев. До чего же смущающим оказалось её поведение. Да будь на месте Синая кто угодно другой, она бы и извиняться не стала. Но то был Синай, а его она стеснять не хотела. Во всяком случае точно уж не настолько, чтобы вторгаться в его дом. Хотя она ведь так уже делала. Но тогда все было по другому. Тогда Синай и был «кто угодно другой», а теперь вот все переменилось.       Сцина старалась не вертеть лишний раз головой, чтобы не осматривать комнату. Как будто это было что-то личное и очень запретное. Она так и повторяла про себя, что осматриваться нельзя. Её ведь не приглашали сюда, она незваный гость, так лучше и не запоминать ничего, а поскорее убраться, чтобы уж не стеснять Синая совсем. Все знали, как он ценит уединение и спокойствие, а она вот и так все время трется около него, разрушая всякий покой, так ещё и последний оплот умиротворения оккупировала. — Оставь. Не стоит беспокойства, — ответил Синай, глядя ей в глаза. И все-таки разгневанным он не выглядел. — Тогда я пойду. Хорошего дня.       Сцина попятилась назад сразу, как только ментор кивнул. Она развернулась и быстрым шагом направилась к балкону. Перед выходом еще на всякий случай бросила короткое извинение распорядителю дома.       Цветочек сидела в классе за учительским столом. Она как обычно приветливо улыбнулась Сцине. И та опешила. Просто замерла как вкопанная. Она вдруг в Софии увидела саму смерть. Эльфийка смотрела и понимала, что вот в эту самую минуту Цветочек умирает. Она будет умирать так ещё несколько десятков зим. Медленно усыхать. Сцина видела смерти тысячи раз. Но все они были скользящими. Проносились мимо и больше не было того, кого она настигла. Эльфы просто уходили. Долгий синар, вызванный душевными муками — самое долгое умирание, что было ей ведомо, но это… Она видела смертных стариков, но они были незнакомцами, просто людьми, а София уже не была просто кем-то из толпы, просто мимолетной незнакомкой, она успела стать частью жизни Сцины, частью её памяти. — Что-то случилось? Ты побледнела? — Софи, забеспокоившись, подошла к Сцине. — Я была у Владык, — она собрала всю решимость, но так и не смогла произнести, что знает о скорой смерти Софии. Может быть для нее эти пятьдесят или шестьдесят лет будут долгими, будут ровняться целой жизни, но ведь для Сцины это всего-то пятьдесят зим. Такая малость. — Я хотела сама рассказать, но по лицу вижу, что ты уже все узнала, — Софи вздохнула и вернулась за свой стол. — Не понимаю, почему уже сейчас хоронишь меня? Не думала, что и ты туда же.       Сцина просто открывала и закрывала рот, пытаясь хоть что-то сказать, а слова так и не шли. Вот так новость: ей было нечего сказать. — Цветочек, — наконец нашлась она, — вы умрете раньше, чем через сто зим. Всего лишь… — Хватит. Сцина, я человек, — Сфои стукнула рукой по столу. — Люди умирают. И раз и Линару выпала возможность состариться, то мы состаримся вместе. Мы так решили. — Да, ты права, — Сцина выдохнула. — Люди умирают. Да. — Но, — Цветочек тепло улыбнулась, — вообще-то это приятно, что все так переживают.       В класс начали заходить эльфийские детишки, и Сцина удалилась. У Софии начинался очередной урок.       В тот день у Сцины не было никакого настроения. Свои уроки она вела неохотно, без энтузиазма. Даже её воспитанники заметили, что их наставница была мягкого говоря не в настроении. Она было думала отвлечься от мрачных мыслей утренней тренировкой Синая, но тот отправился на сторожевые посты, так что и его она не видела ещё несколько дней.       Софи вела себя так, будто ничего не изменилось. Шахране посадил дерево. И более ничего. Все было так же. Сцина постепенно смирилась, ведь больше ничего не оставалось. И все же она видела. Постепенно веснушки вернулись на лицо Софии. Линар обзаводился несвойственными эльфам морщинами. Сцина не могла забыть, какими они были, поэтому всегда подмечала какими становились. Каждая их новая морщина, каждая перемена на века отпечатывалась в ее памяти.       Через пару зим начался активный переезд. Месяц эльфы, что ещё не успели переехать, перевозили свои пожитки в старый город. Дома на ясенях окончательно опустели. Праздновали недели две не меньше. Хотя и не весь народ успел полностью устроиться. — Герой народа уже пьян? — Сцина, смеясь, подошла к Шахране. Она старалась отгонять от себя частые мысли о потери таких любимых друзей. — За Шахране! — крикнул кто-то из толпы. По площади пронесся восторженный гул и все снова подняли кубки. София стоящая рядом хихикнула в кулак и отпила вина вместе со всеми.       Первый несколько дней торжество шло в Доме Решений. Потом перебралось на площадь. Затем эльфы ходили друг к другу в гости, и снова веселье развернулось у главного большого фонтана в центре Сиршаллена. Даже не смотря на холодную зимнюю погоду эльфы продолжали неутолимо праздновать.       Из эльфийских градов потянулись знатные представители народа. В старом Сиршаллене было шумно, улицы, даром что были широкими, заполнились эльфами, так что и листу было негде упасть. Синай несколько дней играл вместе с семеркой лучших. Прям на площади. И холод был им всем нипочем.       Шедар ухватил Сцины за локоть, когда та просачивалась через толпу. Он был как и полагается со свитой. А рядом стояла красавица Нилейна. — Кайране, — Сцина широко улыбнулась. Она давно не видела брата и даже соскучилась. — Раз я в твоих глазах Кайране, так не стоит ли отдавать почести как полагается? — гордо заявил Шедар. — Ах ты мелкий… Иди сюда скорее, обниму! — и Сцина совершенно не почтенно бросилась на младшего брата. Но Кайране не возмущался. Обнял сестру так крепко, что она сама удивилась. — Ты торопишься? — спросил он, выпуская Сцину из своих крепких рук. Подрос он что ли за то время, что они не виделись? — Прогуляешься со мной? — Город полон гостей. Не думаю, что Кайране Макидара стоит показываться у всех на глаза в компании линьяр, — Сцина пожала плечами. Уже почти и не больно было вспоминать, как её прогнали. — В Сиршаллене разве имеет значение твой статус? — хмыкнул Шедар. — Мой нет, твой да, — Сцина стукнула брата тыльной стороной ладони по животу. — Так что веди себя прилично.       Шедар закатил глаза. Но все-таки внял словам сестры и настаивать на прогулке перестал. Вместо этого пообещал вечером навестить её. Он хотел поговорить о Шахране. Шедару предстояло впервые потерять близкого друга. Хоть он и храбрился, но Сцина видела, как опечалила брата эта весть.       Синай спустился с небольшого помоста, закончив играть. Эльфы собиралась устроить массовые танцы, не обращая внимание на зимний холод. Сцина помахала ему рукой, когда их взгляды пересеклись. Она слушала его выступление из первых рядов. Умудрилась же как-то пробраться сквозь всю эту толпу! Не могла она упустить такой шанс поглазеть на него на вполне законных основаниях. Кто её упрекнет в том, что она пялиться на ментора, когда пялятся на него едва ли не все? — Приветствую, Макидарская волчица, — Синай кивнул. — Привет, — она широко улыбалась. Любовная дымка ещё не спала с ее глаз. Он был мил её сердцу. Сцина впервые за долгое время могла дать волю чувствам и смотреть, смотреть, смотреть… Ведь кроме взглядов больше ничего не было ей дозволено. Но даже эта малость так радовала её. — Останешься на празднике?       Синай кивнул. — Сначала верну инструмент домой. — А, понятно, — Сцина потупила взгляд. Ну вот и поговорили. — Не против если я с тобой пройдусь? — Разве тебе не должно быть в свите Владыки? — спросил Синай, пробираясь к выходу с площади. — Официальная часть прошла, так что теперь все просто веселятся. Не буду им мешать, — Сцина пожала плечами. — Ты тоже веселишься? — ментор шел рядом в ногу со Сциной. — Конечно, — она достала из кармана плаща перчатки. Те самые, что ещё давно были подарены Синаем. Ментор удивленно поглядел на них, нахмурился. — Так значит со мной тебе тоже весело? — Ещё чего, — фыркнула Сцина. — Зачем же тогда ты обременяешь себя мои обществом? — Синай хорошо её подловил. Сцина даже слегка покраснела, не в силах найтись с ответом. — День ото дня болтливость твоя, Макидарская волчица, отчего-то становиться все меньше. Кто же тот эльф, что сумел укоротить твой язык?       В голосе Великого ментора промелькнула насмешка. Сцина бросила на него удивленный взгляд. Он редко дразнил её, но коли все-таки брался подшучивать, то делал это просто великолепно. Умел же одной фразой вогнать её в краску! И ведь никто за ним подобного не замечал, кроме нее. Да и она по правде редко удостаивалась подобного. Но каждый такой случай запоминала, и очень по девчачьи прокручивала все их в голове, когда долго не виделась с Синаем. — Я не… — Сцина сглотнула и быстро собралась с мыслями. Прокашлявшись, она решительно добавила, — Не родился ещё эльф способный укоротить мне язык.       Синай ничего не ответил, а Сцина, в доказательство своих слов, снова начала попусту болтать. Она рассказывала про школу, про Кайране, про то, как на неё глядели гости Сиршаллена, увидев в свите Владыки, и не где-то там сбоку, а как подобает — на месте восьмого перста. Но больше всего она любила рассказывать Синаю про своих учениц.       Дом ментора стоя на окраине. Город все ширился, но пока что Синай мог гордиться тем, что вновь сумел отыскать себе тихое местечко. Сцина жила на противоположном конце града. Может это так Духи намекнули, что не по пути ей с Великим мужем?       Синай поднялся оставил инструмент на крыльце и спустился к ожидающей его Сцине. — Пойдем искать Шахране, — торжественно заявила она. — Небось уже пьян, и его снова придется тащить домой.       О, Линар пил с утра до вечера. Трезвым Сцина его видела в последний раз с неделю назад. София конечно уверяла, что Шахране утром можно было застать не в хмелю, но макидарке с начала торжества это ни разу не удавалось. Кто-то пустил шутку, что Шахране наверное и не помнит уже с кем поднимал кубки, а с кем нет. Никакая эльфийская память ему в этом деле не помощник. — Оставь его, — отмахнулся Синай. — Ты что же не будешь его сопровождать? — удивилась Сцина. — Есть кому позаботиться о Шахране, — как обычно коротко ответил ментор и пошел вниз по улице. Обратно к центру города. — А зачем тебе тогда на праздник? Я думала ты их не любишь, — она нагнала Синая. — Разве ты не хотела пойти? — Сцина от его ответа чуть на ровном месте не споткнулась. — Так ты из-за меня идешь? Не стоит себя обременять. Не хочешь не иди, — тут же засуетилась она. — Я делаю ровно то, чего желаю. Иду на праздник народа. Оставь пустое беспокойство, — Сцина так бы и замерла на дороге от удивления, если бы не боялась потерять ментора из виду.       Шли они молча. Все-таки одному эльфу укоротить и её язык и укротить характер удалось. И кто бы мог подумать, что мужем этим был Великий ментор.       Чем ближе они подходили к центру, тем больше на улице появлялось эльфов. Через какое-то время из далека послышалась веселая музыка. Горящее масляные лампы развешанные по всему городу в сумерках выглядели невероятно красиво. Они весели вдоль тротуаров, на входе домов, лавок и магазинов. — Давай туда зайдем? — Сцина потянула Синая за локоть.       Она хотела зайти в одну лавку и кое-что купить для него. В любой другой день подарок мог бы быть подозрительным, чтобы она при этом не сказала. А вот сегодня все можно было спихнуть на радостность момента.       Синай кивнул, и они зашли в широкие резные двери. Ментор по её просьбе остался ждать у входа. Она быстро пробежалась между рядами, нашла ту вещь, что присмотрела ещё пару дней назад, и стала расплачиваться с милой молодой эльфийкой. Она была скорее всего одной из позднорожденных, потому как Сцина совсем её не помнила. Дева упаковала украшение в деревянную коробочку и протянула ей. Макидарка поблагодарила незнакомую эльфийку и поспешила к выходу.       Сцина решила, что отдаст Синаю подарок на улице. В лавке было слишком уж жарко, и задерживаться не хотелось. Зимние плащи эльфы шили на славу. Кроме всего прочего Сцина желала подобрать удачный момент, чтобы отдать ему коробку. — Идем? Там наверное уже танцы во всю, — Сцина сделала несколько шагов спиной к дороге, чтобы поглядеть на ментора. Он неизменно хмурился. — О чем ты задумался?       Синай удивленно приподнял брови. Молчал. Видно ждал, что она пояснит свое умозаключение. — Ты нахмурился, вот так, — и Сцина постаралась изобразить его выражение лица, — У тебя такое лицо почти всегда, когда думаешь, о чем-то серьезном. А вот так, — Сцина снова нахмурилась, но добавила больше гневности в выражение глаз, — когда злишься.       Синай усмехнулся, и когда они поравнялись, он слегка наклонился к ней и тихо спросил: — Как долго ты смотрела на моё лицо, что научилась различать такие детали?       Ответа от вспыхнувшей Сцины ментор дожидаться не стал. Спокойно, как ни в чем не бывало пошел себе дальше, а она от гула собственного сердца едва не оглохла. Это что такое было? Он снова дразнил её? Просто вот так бросил эти слова и пошел? Как будто ничего и не произошло! Зачем он это делает? Это что у него такой изысканный способ поднять себе настроение? Так ведь и ни у кого не получалось никогда так изысканно смущать её. О духи, её сердце когда-нибудь разорвется от безответной любви к этому пню, а он ведь и не догадывается о её чувствах, знал бы, так бы себя не вел. Избегал бы наверное, как и прочих дев.       Сцина была права. Танцы были в самом разгаре. С десяток пар танцевали на площади, а музыканты сменяли один другого. Она рассмотрела среди танцующих Владык, нескольких из его перстов, пару знакомых халтерцев, Шадар кружил с Нилейной, и три пары сигайнцев, а уж сколько сиршаллнецев там было… Всех знакомых лиц было не углядеть.       Сцина стала с краю, у столов. Вечером, когда торжество проходило на улице, там всегда можно было найти вино и закуски. Макидарка запахнула полы плаща. Становилось прохладно, а стучать зубами в такой радостный час не хотелось. Тут она и вспомнила, что собиралась отдать Синаю подарок, но после того, как он вогнал её в краску, начала нервничать.       А вдруг он что-то не то подумает?       Сцина прикусила губу в раздумьях. Подул холодный ветер, и он как будто отрезвил её. Так пусть и подумает! Пусть уже наконец узнает, и будь, что будет! Она же Клинок Севера! Непримиримая дочь! Макидарская волчица! С чего это она уже несколько зим так трусит признаться Синаю? Разве же не будет лучше оставить все ему на суд? Он великий муж, если решит избегать её, так тому и быть! Будет больно, неприятно, снова станет одиноко, но по крайней мере она не будет трусихой. Очередной холодный порыв ветра будто подталкивал её. Да! Она точно все делает правильно. — Потанцуешь со мной? — только она наконец собралась с силами, как Синай выкинул такой финт, что Сцина даже не смогла удержаться и приоткрыла рот. — Ты меня на танец приглашаешь? — переспросила она, отойдя от первого шока. Синай вздохнул и кивнул головой. — Меня? Ты?       Ментор нахмурился. — Что в том удивительного? — О, ничего, — с ноткой иронии ответила она.       Что удивительного? В самом деле… Синай, что был абсолютно холоден к забавам, вдруг позвал ее потанцевать? Он линьяр призирать должен, а не вот это вот всё!..       Сцина оправилась от шока окончательно и углядела в его словах потрясающую возможность.       Она станцует с ним. А после отдаст коробку и сознается во всем. Расскажет без утайки, как сердце её предательски сбежало в его руки. Она решила сполна испить радости, перед тем как хлебнет горя, ведь не станет ментор более с ней любезничать. — Точно ли сумеешь поспеть за мной, а, Великий ментор? — Сцина залпом осушила свой кубок с вином и хитро глянула на Синая.       Да. Всего один вечер, а там будь что будет. В конце концов теперь они живут так далеко друг от друга, что при желании могут и столетиями не пересечься. За сотни зим глядишь и чувства поутихнут. То маловероятно, но вдруг…       Синай только усмехнулся протягивая ей руку.       Ментор вывел ее к танцевальной площадке и они влились в поток пар. Столько удивленных взглядов она не ловила давно. Сцина не могла удержаться от смешка. — О, духи лесные. Вот это лица, — Сцина повернулась и сделала хлопок. С лица её не сходила широкая улыбка. Песня закончилась, но через мгновения началась другая. Несколько пар ушли. Когда заиграла новая мелодия, Синай снова повел в танце. — Песня слишком медленная для тебя, раз успеваешь и по сторонам глядеть? — хмыкнул ментор, обходя Сцину, как требовалось. — В самый раз песня! Но ты сам полюбуйся. У достойных из народа сейчас глаза полопаются от шока! Великий Синай танцует с линьяр! О Духи, ради этого стоило прийти сюда, — она звонко рассмеялась. Знала бы какой фурор произведет танец, так все бы время уламывала Синая не в ученики её брать, а потанцевать!       Партнеры сменились. Сцина с удивлением обнаружила себя в обществе Владыки. — Ты же в другом конце танцевал! — изумилась она. Выходит ментору в партнеры досталась Мелана. — Будь я хоть в другом граде, в миг примчался бы поглядеть! — Эльтан покосился на Синая. — Говори, чем шантажируешь ментора? — Клянусь, Владыка, Синай сам пригласил меня на танец. Я была не меньше тебя удивлена! — Я хочу знать, что происходит! — С каких пор вы заделались сплетником, Владыка? — она насмешливо прищурилась. — Да завтра об этом весь Сиршаллен судачить будет! — Эльтан в себе никакого порока не углядел. — Это просто танцы! Не о чем тут говорить! — Сцина закатила глаза, а уже через пару мгновений снова оказалась напротив Синая.       Она не удержалась и прикусила губу. О, как подогрелось её самолюбие! Великий ментор с ней танцевал. Не с кем-то другим, не с какой-то там достойной эльфийкой, о нет, почтенный Синай танцевал с безумной линьяр, презираемой всеми! — Что так радует тебя, Макидарская Волчица? — Синай усмехнулся. — Как что? — Сцина никак не могла перестать улыбаться. — Танцы с тобой меня радуют. И эффект, который они производят. О, как же мне нравится!       Танцевал Великий ментор безукоризненно! Как и полагается достойному мужу народу. С лицом бы что сделать! Ну хоть не хмурился, и на том спасибо. Синай протанцевал с ней положенную пару песен и под руку увел с танцевальной площадки. — Видел? Видел как они глазели? — Сцина хохотала, держась за живот. Это определенно были лучшие танцы в её жизни. — Спасибо тебе, ментор. Я и потанцевала, и посмеялась от души. — Больше все же смеялась, — заметил он. — Ага, благодаря тебе, между прочим. Ох, Синай, никогда не думала, что танцевать с тобой будет так здорово, — и все не унимался её хохот.       Не возможно было перестать думать о всех тех взглядах и перешептываниях. Сцина видела в толпе макидарцев, и смеялась. Они-то не ожидали, что Синай, почти что эльфийская икона почтения и достоинства, вот так возьмет и затанцует с Непримиримой дочерью, почти что иконой эльфийской преступности.       Сцина ухохатывалась ещё несколько минут, до слез, до боли в животе. А Синай стоял рядом и слушал, как, хохоча, она делилась своими внеземными впечатлениями. Она точно знала, что запомнит этот день не из-за эльфийской памяти, а потому что вечер проведенный с Синаем был чудесным, полным смеха и радости. Она не думала о Софии и Линаре, совсем не беспокоилась о своем скорбном статусе, не думала об учениках. — Пойдем? — Сцина кивнула головой в сторону темной улицы. — Не похоже на тебя — рано уходить с празднеств, где разливают вино, — хмыкнула Синай. — У меня ещё одно дело есть. К тому же, — макидарка хихикнула в кулак. — надо тебя скорее уводить, пока достойные девы не набросились на Великого мужа с приглашениями потанцевать.       Синай нахмурился. Тут уж она не удержалась и рассмеялась как подобает: громко и держась за живот.       Ментор хмурился, покорно следуя за Сциной, которая уводила его дальше от шума эльфийского празднества. И чем дальше они уходили, тем печальнее она становилась. Ну вот и все. Сейчас она скажет все, что у нее на сердце, и ментор более не возжелает её видеть. Сцина готовилась снова стать одинокой. Синай будет избегать её, Софи и Линар в скором времени уйдут, Шедар вернется в Макидар, и она снова останется совсем одна. — Ну вот. Тут в самый раз.       Сцина остановилась, когда они прошли пару метров по земляной дороге. Эту улицу ещё не успели выложить камнем. Стояли они напротив её дома. Она приготовилась сбежать и скрыться за дверью, как только услышит вердикт Синая. А может и не сбежит. Она же не трусиха в конце концов. Да. Так она и сделает. Глядя ему в глаза скажет о своих чувствах, а после с достоинством выдержит всё, что уготовили духи. Она ведь не делает ничего плохого. В её любви нет ничего недостойного. — Так, погоди минутку.       Сцина сняла перчатки, убрала их в карман и достала деревянную коробочку размером чуть больше ее ладошки. Она протянула подарок Синаю. Тот удивленно посмотрел на коробку, а затем перевел хмурый взгляд на Сцину. Сердце ушло в пятки. Он ведь мог прям сейчас отказаться от этой безделушки и просто уйти. И говорить бы ничего не стал. Вот это было бы очень на него похоже. — Это подарок, — пояснила Сцина. — Не стоило, — Синай все смотрел на коробку в ее руке. Брать не спешил. Сцина вздохнула, набралась храбрости и открыла коробку. — Стоило, Синай, — она достала серебряную брошь в виде волчьей головы и потянулась к нему, чтобы прицепить на ворот его плаща. Ментор замер. Он не шевелился, пока она цепляла украшение. — Ты для меня столько всего сделал. Я подумала, что ответный подарок будет вполне уместен. — То все были мелочи, не стоящие внимания, — он перехватил ее руки. Сцина подумала, что Синай пытается снять брошь, и крепко сжала его ладони, опуская вниз. — Нет. Не мелочи. Может для кого-то так бы и было, но не для меня. Для меня каждый твой жест имел огромное значение. И перчатки, и заколка, я даже ту банку из-под орехов сохранила, и вазу для фруктов так и использую, — Сцина отпустила руки Синая.       Ей начало становиться жарко, уши и щеки краснели. Она в смятении мяла свои замерзающие без его ладоней пальцы, глядя в пол. Вот сейчас она скажет. Точно скажет. Но как сказать? Как весь тот трепет передать какими-то жалкими словами? И кто-то достойный не сумел бы выразить все чувства, а с ее-то словарным запасом, только и делать, что нецензурно ругаться. Она-то почти половину своей жизни только и делала, что грязно ругалась, а надо было поучиться красиво составлять предложения. Вот как Синай, например! — Так много хочется сказать, а слова застревают в горле. Это я от смертных понабралась, — Сцина лепетала что-то совсем не относящееся к делу, чтобы хоть как-то заполнить паузу. Она ещё раз вздохнула, встрепенулась, разбудила в себе полудохлую храбрость и посмотрела Синаю в глаза.       Пень. Пень пнем. Хоть бы какая эмоция проскользнула на его лице! Но ничего, ни следа! Ни тебе хмурой складки, ни тебе усмешки, ни белых ушей… Ничего! Он просто смотрел. Холодно так. Отрезвляюще. И Сцина вдруг неожиданно даже для себя разозлилась. Синай давно уже не становился предметом ее гнева, а вот сейчас стал раздражать нещадно.       Да как это возможно? Она перед ним робеет, краснее, не знает, что сказать, а он вот стоит весь такой неприступный и просто смотрит на неё своим типичным синаевским взглядом! А хотя нет… Типичный это когда хмурится, а это какой-то новый вид пытки!       Все правильно она делает. Сейчас выскажет ему все и уйдет. И на этом конец. А уж после она приложит все силы, чтобы просто выкорчевать из себя все чувства, что успели взрасти. Если придется она их вырвет вместе с сердцем! — Что же ты такой холодны! — Сцина не удержалась и вспылила вслух. Она на секунду испугалась собственного прокола, а потом махнула рукой. Все равно её отвергнут, так какой смысл расшаркиваться? Макидарка достигла критической точки в своей отчаянной безответной любви — А к черту всё!       Лицо Синая переменилось. Он удивленно приподнял брови. Смотрел на неё сверху вниз так давяще, что Сцине захотелось взять табуретку и вещать с нее, чтобы глаза в глаза, чтобы одного роста! — Ты просто невыносим! И вот от такого тебя у меня замирает сердце! Все из-за тебя! Ты что со мной сделал? — неожиданно для себя Сцина умудрилась переложить всю вину на ментора. И как-то в секунду полегчало. Она не ненормальная, раз влюбилась в него. Нет, это он виноват! — Так в чем же моя вина, Макидарская волчица? Что я мог с тобой сделать? — Синай усмехнулся, наклонившись к ней. Подлец! Зачем так близко в такой-то момент? Это же смертельный удар! — Спать не могу, есть не могу! Не вижу тебя и прям умираю! Грустно — сразу о тебе думаю, случается что-то хорошее — хочу тебе первому рассказать! И постоянно смотрю на тебя. Вообще ничего вокруг не вижу, если ты рядом. Я люблю тебя Синай. По настоящему. Как должно любить господина своего сердца, — эмоциональные аттракцион перешел на новый вираж.       Сцина сама и не заметила, как по щекам покатились слезы. Она говорила и говорила, а камень на сердце становился все легче. Она наконец начала ощущать облегчение из-за бесконечной правильности своего поступка. Будь она хорошей эльфийкой, то рассказала бы ему ещё раньше, но вот так тоже не плохо. Сцина смотрела в пол, давя всхлипы, но говорить продолжала. Уже просто не могла остановиться. Лепетала что-то о своих чувствах и ругала себя. Чего ноет-то? Ну, чего плакать тут? Не перед кем она так не рыдала, как перед Синаем! Он точно ее портит, делает какой-то чертовски плаксивой слабачкой! — Знаю, что так потеряю тебя, что не приятно это все, что есть у тебя госпожа, что ты не можешь забыть. Все знаю, ни на что не надеюсь. Но я себя теряю в этих чувствах. Мне не свойственно прятаться, убегать или трусить, но только тебя вижу и… и все… пропадаю. Краснею, бледнею, дыхание перехватывает, и плачу перед тобой все чаще. А я вообще не трусиха и не плакса. Не рыдаю я перед кем попало. Знаю, что не достойна, что линьяр, все я про себя знаю и все равно… все равно не могу удержать сердце, которое ускользает к тебе.       Сцина шмыгнула носом и стала тереть щеки мокрые от слез. Ну вот. Она все сказала. Ныть-то хватит, Клинок севера, мать твою!