Линьяр

      Сиршаллен накрыл снегопад. Сыпало три дня без продыху. Так что на время основной работай для всех стала уборка снега. И даже в такую погоду Синай вышел тренироваться. Да что там Синай, Шахране выполз! А Сцина стояла под деревом и трусилась от холода. Мальчики с ней играть в свои мальчишечьи игры не хотели — шиш ей а не скрестить клинки с Ментором.       Она дулась и дула на руки. До чего же холодно! — Дайте мне клинок, я жажду согреться! — выкрикнула она.       Ещё даже светлеть не начало, а эти двое… Ну, хоть в такой день могли они не совать носа из дома? Конечно, воину, прошедшему неисчислимое количество битв, грех жаловаться на погоду… Но! Но в такие снегопады она рубила неугодным головы! Это разгоняет кровь по жилам! Ух! Ещё немного и замерзнет она в памятник самой себе! — Зачем было приходить в такой снег? Осталась бы дома, — запыхавшись ответил Линар. — Прости, я преследую Великого Ментора в любую погоду! Рано или поздно, но быть мне его учеником! — парировала макидарка, начиная приплясывать на месте. — Как София? — Сегодня уже лучше. Она была бы рада твоему визиту, — раздался оглушительный лязг. Наконец-то поединок закончился.       Линар как всегда продул, а значит они вот-вот пойдут греться! Она-то уж точно! Впереди всех побежит. И так ей с утра вставать не хотелось, но собственное упрямство победило лень, так ещё и в самом деле окочурилась на морозе. Хорошо, что эльфы не болеют. А то слегла бы Сцина после такой прогулки с температурой. Ещё и плащ самонадеянно надела осенний. Она же с севера, к холоду привыкшая. Ага, как же… Мороженная сельдь и та не такая обледенелая, какой себе казалась Сцина. — Вы же закончили, да? — жалобно пискнула она продолжая дуть на руки теплым воздухом. — В такую погоду не ходи за мной по утрам, — Синай нахмурился. — Ну уж нет. Буду ходить, пока не возьмешь учеником. И если ради это придется тут замерзнуть, я буду мерзнуть. — Упрямство твое граничит с глупостью, — строго произнес ментор. Он протянул ей свой плащ. Сцина секунду смотрела на него округлившимися глазами, но желание согреться с фантастической скоростью начало превозмогать удивление. — Возьми. Горестно смотреть на твои покрасневшие руки.       Макидарка выхватила плащ и завернулась в него едва ли не в три оборота. Верхняя одежда Синая оказалась размером чуть ли не с ее одеяло, но это было все не важно. Главное — она перестала дрожать, как суслик. — Спасибо, — буркнула Сцина. — Было бы лучше, если бы ты скрестил со мной клинки. Так бы и одеждой делиться не пришлось. — Я пойду вперед, — Шахране уже почти сверкал пятками в их сторону, унося ноги к своей госпоже. — Софи ждет. — Иди-иди, — зарывшись в меховой ворот, отмахнулась Сцина. — Я зайду позже. Когда отогреюсь.       Линар кивнул и пошел вперед. — Как же тепло, — благоговейно шептала она, кутаясь в плащ поглубже. Пахло ментором. «О, Духи, Сцина! — начала она мысленно причитать. — Остатки мозга растеряла? Какие объятия?! Лес! Лесной свежестью пахнет! И мылом! НЕ СИНАЕМ!» — Нам тоже следует возвращаться домой. Снегопад усиливается, — ментор шагнул вперед, и Сцина засеменила за ним. Она быстро переставляла ногами, иногда слегка путаясь в подоле его плаща. — Завтра тоже будешь тренироваться? — нагнав его, спросила Сцина. — Нет. — М? Это ещё почему? — она удивленно глянула на ментора. Он как обычно старался идти в ее темпе. Смотрел перед собой. Сцина разглядела, как от холода покраснел кончик его носа и даже уши. — Снег, — коротко ответил Синай. Вот и понимай это «снег» как хочешь. Снег что? Мешает тренироваться? Ноги в сугробах вязнут? Из-за снега холодно? — Ты замерз? — Сцина остановилась. — Если замерз, то забери свой плащ. Я уже немного согрелась.       Она принялась выпутываться из одежд. Гори синем пламенем её благородство! Ни черта она не согрелась! И плащ отдавать не хотела. Он через чур уютным оказался. — Оставь, — Синай остановил её и сам принялся запахивать края одежды.       Сцина на мгновение замерла. Рассматривала Великого ментора и дивилась. Она разом припомнила все дни, проведенные с ним, с момента её возвращения из Макидара.       Синай покупал ей вкусности, часто приходил в школу помочь. Она была почти на каждой его тренировке, после которых, по дороге домой, они праздно болтали, что ментор в обычных обстоятельствах не слишком жаловал. Ещё он как-то принес ей пиалу для фруктов, когда она разбила свою, помог окна отремонтировать, даже заколку для волос покупал для неё. И множество других мелочей, которые Сцина подмечала, но старалась о них не думать. Ничего Синай такого не делал, чтобы могло резко броситься в глаза. Но теперь… Мелочи собрались в какую-то неясную надежду и опасение. Она знала, что если спросит его сейчас, то получит ответ, но задавать тот самый важный вопрос боялась. — Ментор, — Сцина перехватила его сильные руки, своими маленькими ладошками. Он тут же поднял на нее свой взгляд. — Ты… Ты пытаешься заботиться обо мне?       Ментор усмехнулся, осторожно освободил свои руки, спрятал её холодные ладони под плащом. — Наконец заметила, — произнес он. Не смутился, никак не переменился в лице. Синай, как Синай. Спокойный, словно штиль. Так просто он ответил, что Сцина даже не посмела подумать, что здесь что-то может быть не так. — Обременительно ли для тебя мое беспокойство, Макидарская волчица?       Сцина только отрицательно покачала головой. Она не знала, что сказать. Все мысли выдуло из ее головы начинающейся метелью. — Вот и хорошо, — Синай поглядел ей прямо в глаза. Усмешка так и играла на его лице. Взгляд был таким теплым, что она едва не начала таять. — С-снег… Снег идет. Скорее домой, ментор! — Сцина быстро обежала его и пошагала чуть впереди в сторону дома, пряча в густом мехе воротника свои раскрасневшиеся щеки.       Причину такого странного поведения ментора Сцина выяснять не рискнула. Чтобы он там не ответил, ей этот ответ желаемого спокойствия не принесет.       Она ощутила острый приступ страха. Струсила. Собственного сердца испугалась, которое предательски потянулось к недосягаемому Великому мужу. И ведь уже пару зим она за собой подмечала это. Просто признавать не хотела.       Сцина заперла балконные двери, разулась и поняла, что плащ Синаю не вернула. Сняла его, положила на диван в гостиной. Сама села рядом. Сидела и смотрела на его одежду, будто в ней могла найти ответы на все свои вопросы, которых, видят Духи, у нее была полная голова.       Вопросы у нее были не к ментору. Ясно дело заботился он о ней как о друге. Друге-деве. А она что? Она, кажется, начала бессовестно в него влюбляться.       Сцина обреченно застонала, зарываясь лицом в свои покрасневшие ладони.       О духи, Синай относился к ней хорошо, один из немногих, а она начала испытываться к нему столько оскорбительные чувства! Знала же, что он с девами не водиться, совсем их избегает, что так и не оправился от своей потери.       Чувства к Синаю… — Вот это ты влипла, Сцина, — жалобно протянула она.       Она разом вспомнила. О безупречная эльфийская память! Вспомнила, что говорила о нем, как насмехалась, как заявила Линару, что с почтенными скучно… — Идиотка, — Сцина откинулась на спинку дивана.       Она уперлась взглядом в потолок и думала, думала, думала…       Почему? Почему Синай? Почему это был не Нилан? Она невольно сравнивала их и все больше убеждалась, что должна была, просто обязана, влюбиться в своего побратима. У них было так много общего, а что с Синаем? Что же ей теперь делать, ведь с каждым днем она только сильнее будет любить этого старого пня! И за что, хотелось бы знать!       Ответ нашелся довольно быстро. Эльфийская память!       Синай был в мелочах, не в громких жестах. В помощи, в молчаливом присутствии рядом, в забавном хмуром взгляде…       Сцина улыбнулась, представив, как он снова сдвигает брови к переносице, когда она начинает грязно ругаться, и тут же дала себе мысленную затрещину. Ну, все… Она теперь точно, как и предполагала, умрет одинокой. Итак ей счастливая семейная жизнь с господином сердца светила тускло, а теперь вообще… Вечное затмение, имя котором — Синай.       Сцина несколько дней активно заедала печаль осознания. С ней случилось то, чего она боялась. Ух, даже от Эльтана в свое время сердце так не замирало.       Покупая в хлебной лавке вкусности, она мысленно выхватывала из памяти эпизоды воспоминаний последних нескольких лет. Ей стало понятно, чего это на неё взъелись эльфийки. Мерзавка Сцина взяла и увела у них Синая! Ух! Самого почтенного совратила. Точно колдовством каким завладела! Именно так эти девы и видели их отношения с ментором. Сцина ощутила острый укол злобы. Да если бы! Они просто друзья. И то с натяжкой.       Она вышла из булочной с под завязку забитой вкусностями сумкой. Вышла и чуть не зашла обратно. И с чего бы она так молниеносно взглядом выцепила Ментора из толпы?       Сцина с трудом удержалась от того, чтобы не спрятаться за облысевшим деревцем в горшке у входа. То что она чуяла его присутствие за десяток метров, ещё никак не означало, что и он ее замечает. Именно.       Сцина грязно отругала себя за трусость. Она участвовала в войнах, бывала в плену, вытаскивала Шахране из крепости, Владыку из башни консулов, и так трусила перед какими-то смутными, ещё даже не обретшими четкую форму, чувствами? Да хрена с два!       Сцина встрепенулась и просто пошла домой. Хватит уже страдать жалостью к себе — так она решила. Вернется к работе и перестанет думать о Синае.       Твердое волевое решение было сражено ровно через неделю. Она как обычно ходила на утренние тренировки Ментора. Все так же ерничала и иногда напоминала, что он должен взять ее в ученики. Все так же она подмерзала на зимнем холоде. — Покажи руки, — сказал Синай, как только они отошли на пару метров от дома. Он остановился прямо на деревянном мосту. Повезло, что в такой час почти никто не бродил по городу. — Зачем? — не поняла Сцина, но руки все же подняла на уровень своего лица. Пальцы как обычно начали краснеть от холода. Синай сунул руку во внутренний карман плаща и что-то достал. — Это…       Шальное сердце забилось в бешеном припадке.       Великий ментор осторожно надевал на неё черные теплые перчатки. «Если какая-нибудь его поклонница сейчас это увидит, никакой клинок мне не поможет избежать расправы…» — Я могла бы и сама себе купить, — буркнула она, так и глядя на вытянутые руки в перчатках. — Но не купила, — и как тут поспоришь? — Спасибо, — Сцина потупилась.       Ну, откуда она знала, как вообще стоит реагировать на такое… Ей дарили подарки, но не так, не такие. У того, что делал Синай, была совершенно иная ценность.       С наступлением весны школа открыла свои двери ученикам. И, как и ожидалось, желающих просто смириться с тем, как отныне будут обучаться юные эльфы, оказалось не так много. С трудом собрался один разновозрастной класс. Это были дети из обычных семей, и пара смертных ребятишек, чьи родители пришли в Сиршаллен из Верхнего.       Атмосфера весь день была напряженной. Наставникам было сложно организовать уроки, дети с опаской относились друг к другу. Сцина была единственной, кто в конце дня на общем собрании не стала сетовать на выбранную форму обучения. Остальные же только уверились в оглушительном провале затеи Владыки. Вслух никто, конечно, не восставал против него, но двойной смысл высказываний Сцина явно улавливала.       Следующим днем детишек в классе стало и того меньше. А к концу недели на занятия приходили только смертные, две маленькие эльфийки возрастом около двадцати зим, и три остроухих мальчишки, зим под тридцать, и то вряд-ли.       На выходных, которыми было решено обозначить первый и седьмой день недели, наставники сошлись в жарких спорах. Ругались со вкусом. Искали виноватых. — Не должны смертные учиться с достойными! — вознегодовал почтенный муж. Сцина зевнула. Эту причину провала первой недели обучения мусолили по третьему кругу. Единственное, что её радовало, так это назначение временного старшего наставника, и им, к счастью, оказалась не она. Так что не ей вносить мир в этот разлад. Не ее это ответственность. — Но и линьяр никто в стенах, призванных взрастить достойный народ, не жалует! Уберем два этих камня преткновения и вода потечет! — эльфийка горячо стукнула изящной ладошкой по круглому столу. — Стоит ли вообще что-то делать? Разве теперь Владыка не увидит, что народу не нужны такие перемены? — Сцина перестала считать ворон. Стоило только упомянуть Эльтана, как она тут же подобралась. Его имя порочить она не даст. Не им судить его решения. Ничего они не ведали об испытаниях выпавших на его долю, так пусть и рты свои закроют. — Не нам решать каким путем идти народу, — строго отрезала эльфийка, что стала главной наставницей. — Занятия продолжатся до тех пор, пока хоть один воспитанник будет их посещать.       Эльфийка устало выдохнула, опускаясь на стул. Комната постепенно начала пустеть. Наставники расходились по домам. Последнее слово было сказано. Сцина поднялась со своего места, собрала книги, которые намеревалась забрать с собой из их школьной библиотеки, и направилась к выходу. Напоследок она бросила взгляд на деву, измотанную бесконечными препирательствами. Ей захотелось как-то подбодрить эльфийку, но подходящих слов отчего-то не нашлось.       Сцина преподавала ратное дело уже несколько месяцев. На уроки приходили только мальчишки. Что не могло не радовать — и эльфы и люди. Закрученная водоворотом дел, она почти перестала думать о своих опасных чувствах к ментору. А это было сродни чуду. Ведь стоило ей только признать в себе зарождающуюся любовь, как та пустила глубокие корни и уже начала возвышаться над землей могучим деревом.        Утренние тренировки Синая превратились в пытку. Смотрела она на него, и такая тоска брала сердце. Прекрасен был ментор, и день ото дня становился только краше. Хотя эльфы не меняются! Сцина только отчаянней молила духов, чтобы они как-то потушили разгорающийся пожар чувств. Но как будто в насмешку, пламя становилось только больше и все активнее выжигало ей мозги.       Летом София родила прекрасного остроухого мальчика. Краски вернулись к лицу Шахране. Последний месяц он ходил бледный, переживал за свою госпожу. Сцина приходила нянчить малыша, когда выдавалась свободная минута. Нилан был милым ребенком. Смеялся много и заливисто. Первое время ей было сложно произнести имя малыша. Щемило в груди, но она была рада, что именно так его назвали. А ещё через пару лет София родила девочку. Смертную.       К тому времени, как дети Софи подросли и начали посещать школу, классы разрослись. Но не все было радужно.       Смертные учились теперь отдельно от эльфов. У них были свои учителя, свое помещение для занятий, своя программа обучения. Эльфийские дети из не благородных семей посещали занятия с удовольствием. Но и их было немного. Народ все ещё сопротивлялся. Пару раз в месяц тут и там возникали споры. Эльфы ругались с учителями и между собой. Сцина по меньшей мере раз в месяц удостаивалась разборок то с матерями, то с отцами, то с прочей близкой родней. — Линьяр! — гаркнул мужской голос у нее за спиной. Сцина сделала глубокий вдох успокоения и повернулась к разгневанному эльфу. «Так и знала, что домой надо было по мостам идти» — посетовала она про себя. — Приветствую, Ролан, — она гаденько усмехнулась. Помнила этого эльфа. Они сражались вместе в последней войне с людьми. Тогда этот муж народа, даже ста зим не отжил, с почтением относился к ней. Она ещё была перстом, Эльтан ещё был прославленным Кайране. — Линьяр не ведомо благоразумие! — он тут же пустился отчитывать ее. Уши его были белее белого. Сцине даже стало интересно, что же такого произошло, ведь с Роланом она не пересекалась с той самой мясорубки. А это давно было. Ой как давно… — Да, не ведомо. Но уточни только, за какое именно мое неблагоразумие, я тут сейчас выслушиваю? — Сцина итак утомилась после трех разных классов, а тут ещё к ней ни за что прицепился сопляк, которого она в той самой войне спасла, сняв голову смертному. Сегодня она не намеревалась сюсюкаться. — Дерзить не достойно девы, но в самом деле что требовать с линьяр! Толь вот портить юные души презренно и бесчестно! — Согласна, — Сцина кивнула, но голос ее так и сквозил безразличием и издевкой. — Ближе к делу. Кого я там попортила? — Как смела ты обучать мою сестру ратному делу? Дала деве оружие и велела драться! — прошипел Ролан. — Она попросилась в класс. Вот и все. Я не заставляю детей делать то, что они не хотят. Если девочки просят научить их стрелять из лука, я учу, а если не хотят, то просто делают упражнения. Какого можно испортить этим? Так что, затолкай свои претензии себе в одно место, — в завершение Сцина улыбнулась самой яркой своей улыбкой.       Чем больше детей приходило в школу, тем чаще ей высказывали обвинений в духе «как она посмела». Первое время Сцина пыталась объясняться спокойно. Для чего девам нужно уметь хоть немного себя защитить, зачем она смертных учила драться, зачем всем вдалбливала характеристики людского оружие, зачем рассказывала, как от него укрыться. Но кто стал её слушать? Все только и пеняли на неё, как на линьяр. Через год Сцина сменила тактику. Старалась избегать конфликтов. Что тоже должных плодов не дало. Тогда она принялась огрызаться и выбивать все дерьмо из консервативных эльфов. Вот что поистине и результат давало и стресс помогало снять. — Верно о тебе говорят в народе, — оскалился Ролан. Сцина уже собиралась уходить, но от слов эльфа она вся похолодела. — Прозвали Макидарской волчицей, но лаешь ты, как плешивая собака. — Как ты меня назвал? — лицо ее вытянулось, а голос охрип от злости. — Напомню тебе, сопляк, раз ты на фоне всеобщего презрения забыл, оскорбление дев не входит в топ почета. — Ты линьяр, а уж после дева, — хмыкнул Ролан. — О, вот как значит, — Сцина оскалилась. — И все же я могу стребовать с тебя за оскорбление. — Линьяр нечего требовать с достойного, — с достоинством, которого не стоил ответил он. — И правда. Но ты можешь стребовать руку, что ударила тебя? — Ролан недоуменно нахмурился. Но не успел он понять, что имела в виду Сцина, как ее маленький, но чертовский сильный кулак с размаху прилетел в скуластое лицо. Голова от удара резко повернулась вправо. — Ты… — эльф сплюнул кровь. Спустить ой ей это не мог. Спорили они прям на улице. Множество глаз народа уже успело к ним обратиться. — Называй время поединка, — прошипела Сцина. Вот она разом и заткнет всех недоброжелателей, что возомнили будто могут безнаказанно шпынять её.       Сцина с превеликим удовольствие начищала клинок прям на кухне. Она закинула босые скрещенные ноги на стол. На соседнем стуле стоял почти допитый кубок крепкого вина.       Как эта посредственность смела оскорбить ее? О каком достоинстве этого ублюдка могла идти речь? Синай, почтенный муж народа, даже в лютой ярости себе не позволял подобных оскорблений! А что этот? Решил, что можно гниль своей душонки излить на неё? Её грехи ему никакого права не дают превращаться в мерзавца! Хочешь зваться достойным, так и веди себя так. Вот что бесило Сцину особенно. Эльфы в соей праведности в миг скатывались к лицемерию. Все они были такими. Отрицали свои пороки. Порочный ведь достойным быть не может.       Балконная дверь скрипнула. Сцина даже бровью не повела. Полировала свой меч. На рассвете она побалует это лезвие кровью. — Непримиримая дочь, — Владыка, не разуваясь, прошелся по ее дому.       Сцина оторвала взгляд от клинка, только когда Эльтан показался в кухне. С ним пришли Хален и Алит. Все трое были в пыльной одежде. Явно верхом скакали из старого города. — Что привело тебя, Владыка? — она сделала глоток вина. — Поединок? — задал он риторический вопрос выдвигая из-за стола стул. — Вызов не я бросила, — Сцина улыбнулась, обнажая белые зубы. Улыбка ее граничила со звериным оскалом. — Не такое это из ряда вон выходящее событие, чтобы сам Владыка в нем разбирался. Просто поединок. Не первый и не последний. — Возможно я обеспокоен тем, что мой перст участвует в этом? И кто же твой противник? Муж из знатного рода, — Эльтан сел на стул и развел руками. — Меня не может не волновать смута в народе. — Ага, я так и поняла, — Сцина чувствовала как холодная ярость заполняла её. — Повторяю, вызов бросила не я. — Я лишь хочу знать, что произошло, — Владыка в отличие от неё был спокоен. Ни тени раздражения, гнева или недовольства не отразилось на его лице. — Прозвали Макидарской волчицей, но лаешь ты как плешивая собака, — процитировала Сцина. — Это ублюдок назвал меня псиной!        Она отложила клинок и встала со стула. Сделала несколько нервных шагов по кухне. Попыталась успокоить подкатывающий к горлу гнев. Все попытки провалились с треском. Не умела она достой проглатывать эмоции, как Синай, или, как Эльтан, терпеть унижения на благо народа. — Он был в третьей войне, с нами. Этот сопляк, мнящий себя достойным, чуть там не подох! — она повернулась обратно к Владыке. Уперлась руками в столешницу и поглядела на его холодное выражение лица. — Я хорошо его запомнила. Он был юнее, чем Шахране сейчас! Зато самомнения было у него не по годам! И сейчас этот… — Сцина закрыла глаза, сделала вдох и с нажимом произнесла, — достойный решил, что может меня судить и оскорблять. Достойный черт бы его побрал! Дело в том, что его младшая сестра была сегодня в школе на моем уроке.       Сцина рассмеялась. — Ролан просто нашел повод, чтобы добраться до меня. На само же деле ему поперек горло встал линьяр в Сиршаллене! — прорычала она, схватила со стола кубок с недопитым вином и швырнула в стену. Висящий горшок с домашним цветком разлетелся. Капли вини испачкали стену. Размазала бы она этого мерзавца по этой самой стене таким же алым пятном! — Давно ты не была столь яростна в своем гневе, — Владыка усмехнулся. — Такое представление. Сильно же тебя задела слова Ролана. — Простите, я просто… — наконец Сцину немного отпустило. Она плюхнулась на стул. — Это уже просто идиотизм. Эти уроки отличный повод указать мне на место. Серьезно, меня винят в решении Владыки упразднить менторство. Всем нужен козел отпущения. Линьяр прям отличная мишень. — Уверена ли ты, что поединок решит проблему? — Конечно нет, но я хоть повеселюсь, — Сцина усмехнулась. — Размажу его кровавым паштетом по земле, а потом привяжу к лошади и протащу по улицам Сиршаллена. — Увы, но поединка не будет. — Эй! — Сцина даже со стула вскочила. — Это мое последние слово. А тебе нужно остыть. — Эльтан встал из-за стола. — И желательно больше не бить мужей. Ты же дева все-таки, — насмешливо добавил он. — Был значит сначала у Ролана, — Сцина разочарованно цокнула языком. — Его мать дружит с эльфийкой из свиты Меланы, — Владыка просто пожал плечами. — И что мне теперь проглатывать оскорбления? — макидарка надулась. Но настроение после того как выговорилась все же немного улучшилось. — Нет, но поединков не будет. Не сейчас. Копи обиды, Клинок севера. Позже расплатишься, — Эльтан посмеялся. — Надо же каков смельчак. Назвать тебя собакой. — Очень смешно. Даже Халлен вон хохочет, — Сцина недовольно скрестила руки на груди. На ее сарказм Халлен только посуровел лицом. — Может мне ещё тявкнуть, что бы точно новое прозвище закрепилось?       Тут уж не выдержал Алит и прыснул. Он прикусил губу сдерживая улыбку. — Да вы издеваетесь! — всплеснула руками Сцина. — Уходите. Поддержка от вас сомнительная!       Подшучивая и посмеиваясь Владыка и персты покинули ее дом. Эльтан ни в чем ее не обвинил. Не сказал, что она не права, что заслужила. Ни Халлен, ни Алит никаким злым словом не удостоили ее. Сцина усмехнулась. И вправду полегчало. Ну чего она так взъелась на этого достойного глупца? Ей и по хуже слова бросали. Не станет она рубить головы из-за такой глупости. Съездила ему по лицу и будет. Но все-таки…       Сцина, сидя на корточках, собирала осколки разбитого цветочного горшка и смеялась, а по щекам катились слезы. Вот бы хоть на миг спрятаться за чью-то спину от всех этих взглядов. Спрятаться и отдохнуть. Она всё-таки устала быть одна в этом потоке. Ей бы пристанище, тихую гавань, чтобы там можно было сделать перерыв. А уж после, полная сил, она снова будет готова сворачивать горы.