Линьяр

      Сцина ураганом пронеслась через весь Верхний. Она не сбивала эльфов с ног, но бежала так, будто от этого зависела чья-то жизнь. Она так и не надела рубашку поверх майки.       Макидарка вбежала в дом. Хлопнула дверью, стеклянные вставки задрожали. Шедар выскочил в прихожую с пистолетом в вытянутой руке. Одет он был в домашние шорты и футболку. — Сцина, мать твою! — выругался Кайране. — Остатков разума лишилась? Какого хрена так хлопаешь? — Моя мать и твоя тоже, так что попридержи язык, кайране, — яда в её голосе хватило бы, чтобы вытравить всех смертных. И вирус Линара бы не понадобился. Все б сдохли моментально. — Какой бешеный волк из макидарских лесов тебя укусил? — недоумевал Шедар. Он поставил пистолет на предохранитель и положил его на комод в прихожей. — Отвали Шедар, — не разуваясь, Сцина вбежала по ступенькам на второй этаж дома. — Ты что в таком виде среди сиршалленцев разгуливала? — бросил он ей вдогонку. Сцина так и замерла на верхней ступеньке.       Теперь её и этот мелкий ублюдок будет отчитывать?! — И что в этой одежде такого, черт подери?! — она и сама знала, что такого. Просто не должна была эльфийка среди эльфов разгуливать в таком. Линьяр она или нет — не имеет значения. Хотя эльфы и пытались косить под людей, девы все же не носили слишком короткое и слишком открытое. Футболки ещё куда ни шло. Платья с короткими рукавами в жару были у эльфов в почете, но вот майки… Слишком много кожи. Будь Сцина смертной, или хотя бы среди смертных, трагедии бы из этого никто не делала. А тут ведь это даже не было маскировкой. Просто её блажь. Всё-то она понимала. Понимала и упиралась. — Дева народа не может одеваться как ханти! Это… — Шедар запнулся ещё раз осматривая Сцину. — Это не достойно! — Я линьяр! — Так не позорь себя, весь Макидар и его Владык ещё больше! — Тебя это не касается! — выплюнула Сцина. Она забежала в комнату, стащила с себя и майку и рубашку. В коридоре послышались шаги. — Ещё как касается! Я Кайране Макидара! — он не стал вламываться в комнату сестры. Просто стоял за дверью.       Надев первую попавшуюся черную широкую футболку, Сцина взяла одежду и выбежала из комнаты. — Не везет Макидару с Кайране! — огрызнулась она, спрыгивая со ступенек. — Одна вот линьяр в неглиже среди народа, другой смертным без разбора присовывает! Загнется наш град с такими потомками, не думаешь? — Да хватит уже напоминать о смертных! — Шедар покраснел. Сцина знала, что это его больная мозоль, и не смогла не наступить на нее, так она была зла. — Нужно было подумать о том, что у эльфов нет проблем с памятью, прежде, чем начинать вести себя как похотливый свин! — на кухне макидарка взяла зажигалку.       Она сожжет эти шмотки во дворе! Да глупо, да по детски! Но нужно было куда-то выплеснуть гнев, а всему виной эта одежда! Да! Во всем виновата конкретно это майка! Во всех её несчастьях! — Ты и сама прекрасно знаешь, что они давали повод! — попытался отстоять остатки своего достоинства в этом вопросе Шедар. — Да? И какой же? — Сцина резко развернулась. — Прошлись перед тобой в том виде, в котором я минуту назад? Может тогда и я дала повод? Сунешь меня под своих перстов или друзей, раз уж сам сестру наказать не можешь?! — макидарка толкнула ошарашенного брата, и тот отступил на несколько шагов назад.       Сцина выскочила на улицу, швырнула одежду на каменную дорожку и подожгла. Синтетическая ткань майки моментально вспыхнула, а затем загорелась и льняная рубаха.       Чертова майка! Чертов Синай! Чертовы эльфы и их линья! Ещё и на Шедара из-за всего этого накинулась! — Сцина, ты… — Кайране замер на пороге дома, удивленно посмотрел на горящую одежду.       Через минут макидарец уже тушил пламя водой из кастрюли. — Какого черты ты творишь?! — Шедар схватил сестру за плечи и хорошенько встряхнул. — Приди в себя! — Я же тебе сказала, отвалить! — Сцина отпихнула от себя брата. — Если не хочешь быть отправлен в синар линьяр, то свали с дороги!       Она вернулась в дом. Снова от души хлопнула дверью. Сцина поднялась в свою спальню, скинула ботинки и с ногами забралась на кровать. — Идиотка, — она уткнулась носом в согнутые колени.       Сцина просидела в комнате до самого вечера, попрекая себя, свою упертость и свое безрассудство.       Ещё и Шедару досталось. И зачем она вообще на него сорвалась? Мелкий же был не при чем. Но сделанного не воротишь. Теперь ещё и брат будет на неё дуться. А ведь их отношения только стали налаживаться. И вот тебе раз! Она сама же их похоронила. Уже во второй раз. Первый был, когда Шедара ещё в помине не было, а она срезала звезду Кайране Эльтана. Теперь сколько бы не было у нее младшеньких — все они будут ее презирать.       И эта майка!       Какой глупый промах, Сцина! Как ты выжила в трех войнах с людьми с такими-то мозгами?!       И года не прожила она в стане эльфофв, как уже умудрилась рассориться с одним из самых достойных! И не из-за чего-то глобально важного, а из-за одежды!       У Сцины на языке вертелись все грязные ругательства, что она успела узнать от смертных за триста с лишним лет!       Нужно было ей сорваться именно сегодня? Хорошо же все шло! Она гордо усмехалась тем, кто презирал её, умело строила из себя законченную пофигистку, делала вид будто совсем её не трогает все, что там эльфы себе думают, а на деле… На деле она просто гнала от себя все неугодные мысли.       И самой неугодной среди них была мысль о Нилане.       Сцина всего раз позволила себе поплакать. Она держалась когда он не вышел из башни, держалась, когда утешала Линара, она все это время умело держалась, никому не показывая, как сильно болит её сердце. Теперь она осталась одна. Раньше презренных линьяр было двое. Нилан и Сцина. Два друга отшельника. Предали Кайране, ушли в мир людей, стали неотличимы от смертных и, насколько это было возможно, примирились с ними. А теперь? Теперь она одна.       Нилану было бы плевать на эту майку! Он бы понял! Да он бы даже не заметил! Тем более не стал бы отчитывать! Нилан бы смеялся вместе с ней над неловкостью эльфов в мире, к которому они не привыкли, вместе с ней доставал бы Синая, вместе с ней упрямо бы смотрел в лица чопорных эльфов не видящих ничего дальше линья и своего высоко задранного носа!       Сцина не хотела оставаться одна. Не хотела быть одна против целого народа. Народа, который никогда не мог её понять.       Конечно отчасти на её стороне был и Эльтан, и Мелана, и Линар, и даже вот Шедар. Хотя после сегодняшнего его придется вычеркнуть из списка. Но она сама не могла быть рядом с ними. Не хотела, чтобы тень её дурной репутации омрачала их светлый путь. Мелана ясно дала понять, что Сцина желанный гость в её доме, но сама макидарка не могла отмыться от клейма линьяр. Её грех клятвопреступницы стеной стоял между ней и народом. Казалось, чуть что, её схватят за шкирку и выставят за порог, как плешивую дворнягу, чтобы не заразила достойных.       Вдвоем с Ниланом быть плешивой дворнягой казалось даже весело. Тогда он был с ней. Разделял эту боль. С ним все можно было свести к шутке. Подумаешь народ! Зато они были друг у друга!        И вот… Она среди народа, под своеобразной защитой Кайране Сиршаллена, но все равно одинока. Как ей стать своей? На неё до самой смерти будут смотреть как на несуразный приросток, от которого никак не избавиться.       За окном стемнело. Сцина несколько раз слышала, как хлопнула входная дверь на первом этажа. М-да, звукоизоляция в этих домах была ни к черту. Макидарка слезла с кровати, обула свои черные высокие кеды с безвкусными по мнению Софии черепами и выглянула за дверь.       Прислушалась.       Тишина.       Шедара дома не было. Сцина прикинула график дежурств на сторожевых постах, мысленно посчитала дни и пришла к выводу, что сегодня был черед мелкого караулить одну из точек в горах. Тем и лучше. Она не была готова видеться с ним после того, что ляпнула днем.       «Сунешь меня под своих перстов или друзей, раз уж сам сестру наказать не можешь?!» — какая мерзость! Сцину передернуло. И как она умудрилась сморозить что-то настолько похабное? Укоротить бы ей язык, да некому!       Целую неделю макидарка избегала брата. Да и он её тоже. Сцина не хотела видеть ни его, ни Софию, ни Линра. Она вообще не желала сталкиваться хоть с кем-то. Лежала на кровати и смотрела в потолок. Ждала.       Ждала что уснет и не проснется. Что на неё свалиться бомба. Что угодно, только не этот мир, который отнимает все дорогое, и ничего не дает в замен. Она точно знала, что нет ничего ценнее жизни, помнила, как поучала Нилана, что жизнью нужно дорожить. И все же… Даже для Непримиримой дочери наступали моменты слабости. И в этой слабости она малодушно желала прекратить мучения любым доступным способом. Идиотка! Будет ведь жалеть о том, что думала о подобном. Фу!       Ей ведь было ради чего жить. Взять хотя бы мелкого. Но она ему не так уж и нужна. Зачем Кайране Макидара какая-то линьяр? Будь она хоть трижды его сестрой. Родители вот вышвырнули…       Пару раз Сцина уходила сторожить въезд. Она без усмешек кивала эльфам. Не ерничала. Устала. Устала быть сильной и безразличной. Все силы уходили на борьбу с бесконечной болью потери. Куда там противостоять ещё и целому народу веками следующему куче бескомпромиссных законов?       Сцина вздохнула. Не может так больше продолжаться! Слишком уж она расклеилась. Целую неделю строила из себя великую страдалицу. Мерзость какая! Слабачка! Что она потеряла? Друга? Побратима? А сколько потеряли остальные? Эльтан вот не распустил нюни! Никто их не распустил! Даже Софи держалась! А она? Почти полгода стоически выдержала и небольшой спор с Синаем вот во что её превратил! Какой она воин после этого?       Сцина твердо вознамерилась заканчивать хандру. Она все переживет. Ничто не способно было в этом мире сломить её!       Она все продолжала сама себя ругать, проклинать и поучать. Обулась и, под собственный бубнеж о том, какая жалка, побрела по поселку.       Воздух в Верхнем становился влажным, небо под вечер стянули тучи. После нескольких недель палящего солнца наконец предвещался дождь. Сцина бы сказала, что это духи насылают желанные народом осадки, а Нилан бы ответил, что вообще-то у этого есть более прозаичное объяснение из физики и химии. Если бы он только был жив…       Дурацкий месяц! Раз за разом она теребила болезненные воспоминания. Стоило только перестать бежать, торопиться доставить Кайране в поселение, пережить его помутнение, заново устроиться в Верхнем, как в тишине и покое её захлестнуло всем потоком чувств, что она так долго сдерживала.       Прохладный ветер подул в лицо. Сцина заправила отросшую челку за ухо и обхватила себя руками. Надо было хоть кофту прихватить! В футболке как-то слишком уж прохладно! Куда делась вся жара?       Вдалеке раздался раскат грома. Макидарка добавила скорости. Она почти бежала. И чего дом Синая находится в самой заднице Верхнего? Не мог он поближе поселиться? Не мог. Синай точно бы не стал жить близко к центру и к суете. Ему вообще судя по всему ужасно претила мысль, что придется несколько десятков лет подражать людям.       Первые капли дождя застигли Сцину у калитки. Она улыбнулась забавным голубым облачкам. Даже после того, что она учудила с неделю назад Синай не стал менять забор. Хотя мог бы. Чтобы ничего не напоминало про линьяр.       Цветочек и Шахране идеально вычистили сад ментора. Подготовили крыльцо к покраске, даже оставили несколько банок краски у ступенек. Интересно, как долго они провозились? Сцине стало стыдно ещё больше. Она сама предложила им навести суету и сбежала громко хлопнув калиткой. Ну, не детский ли это сад?       Макидарка перепрыгнула пару ступенек на крыльце, подошла к входной двери и немного помялась. Не могла решить стучать ей или нет. Сцина вздохнула и уселась возле входа, облокотилась на шершавую и холодную стену. Мурашки пробежали по спине. Холодно, черт побери.       И какого хрена она приперлась под порог Синая?        Но дома даже стены начали на нее давить, неустанно напоминая, что она одинока. Как оказалось, пойти ей-то некуда. Ждали ее только цветочек с Линаром, да Эльтан с Меланой. Не явится же она к ним почти на ночь глядя. С другой стороны, ментор вообще ее не ждет, но может он вынет из ножен свой меч, пронзит ее и она проспит в синаре хоть ночь. Может так ей станет хоть чуть-чуть лучше? Нилан бы придушил ее за такие мысли. Он с таким трудом вытащил ее из темных чертогов, а она намылилась в них снова. Ну не дура ли?       Входная дверь скрипнула. Синай в своем эльфийском жакете стоял молча, глядел в даль. — Я идиотка, да, Великий ментор? — Сцина прикрыла глаза, грустно улыбаясь и откидывая голову назад.       Вот бы здорово набиться затылком о стену и отрубиться! Вот ведь. Узнав, что Эльтан пал, она впала в синар, а когда узнала о Нилане, то что? И ведь думала, что что-то чувствует к нему! Ещё и поучала его о любви! А он, наверное, был прав.       Синай ничего не отвечал. Он постоял ещё немного, и когда дождь окончательно превратился в ливень, зашел обратно в дом.       Все ещё злился наверное. Да она и сама на себя злилась, так что не могла осудить его. Удивительно, что он просто не вышвырнул её под дождь. Нилана бы точно вышвырнул. В том, чтобы быть девой плюсы все же есть.       Сцина уже подумала, что нужно бы встать и пойти к себе. Не сидеть же ей побитой собакой под дверью Синая? Что скажут эльфы Верхнего? Какие слухи пойдут? Как истолкуют её поведение? Даже стало интересно.       Дверь снова скрипнула. Сцина удивленно распахнула глаза и уставилась на Синая. Он молча протягивал ей плед. Она, ошарашенная его неслыханной добротой, смотрела то на плед, то на эльфа. — С-спасибо, — шмыгая носом и заикаясь, поблагодарила Сцина. Она сама и не заметила, что очень упорно сдерживала слезы. Весьма успешно, а вот нос предательски потек. Эльфийки, между прочим, должны даже плакать красиво! А она… Ой, да к черту. Если душа просит — будет реветь! Синай-то уж точно никому об этом не расскажет. Он же в принципе почти не разговаривает.       Он молча смотрел перед собой, опираясь на дверной косяк. Она шмыгала носом. Диалог явно не клеился. — Я прошу прощения, Великий Ментор. Я тогда не хотела оскорбить тебя. Просто вспылила, — Сцина решила вести беседы на эльфийском, чтоб уж точно умаслить Синая. — Не думаю, что ты идиотка, Макидарская волчица, — Синай сел рядом с ней. Он подогнул одну ногу, локтем оперся на колено. Разница в росте между ним и Сциной была просто сумасшедшей. Он был огромным, казалось мог бы одним ударом зашибить ее. Если бы вообще решился ударить. Она конечно скверная, но все же дева. Бить дев не достойно! — Ты хоть и сумасбродная дева, но не глупая. — Ага, как же. Я такую глупость сказала Шедару. Испортила хороший день тебе, Шахране и его смертной госпоже. Идиотка. Просто признай хоть это. Должны же мы быть хоть в чем-то согласны. Почему бы не прийти к согласию в этом вопросе?       Синай молчал. Куда уж там ему согласиться со Сциной. — Духи, закатить такую дурацкую истерику, — она горько усмехнулась. — Я бы на твоем месте вышвырнула себя. Сорвалась на тебя, как… Не знаю, как безумная. — Гнев способен затуманить разум даже самых достойных из народа. Не кори себя слишком сильно. — Это был не гнев, Синай. А… — Сцина запнулась. Она пыталась подобрать одно подходящее слово, но краткость не была сестрой ее талантов. Как вообще всю эту боль можно уложить в одно слово? Как Синай умудряется изъяснять свои мысли короткими фразами? — Мне больно и одиноко. Так больно, что жить не хочется. Единственный эльф, который понимал меня, который был рядом, когда от меня отвернулись все друзья и семья, погиб. Нилан вытащил меня из синар, а сам взял да и подох! Ублюдок!       Сцина по привычке рассмеялась, но смех быстро потонул в ее плаче. Она закусила губу, пытаясь подавить всхлипы.       Не реви, дура! Не реви! Ты же обещала себе больше не реветь! Ты же воин, черт побери! — Представляешь, я давала совет Шахране, как ему пережить потерю друга. Даже опавший лист слишком большая цена моим слов. Сказала, что со временем можно научиться жить, но сама не могу. Чем больше времени проходит, тем острее эта потеря. Везде вижу его нехватку. Чем спокойнее вокруг, тем больше я думаю о нем. Может уйти и ввязаться в какую-нибудь опасную авантюру? Чтобы не было времени думать, чтобы… Чтобы может быть найти там свою смерть? Почему бы не отдать жизнь на благо народа? Я ведь все равно ничего не стою в глазах достойных.        Сцина печально улыбнулась. Оплакивал бы её хоть кто-то в Макидаре? Плакала бы матушка? Переменился бы в лице отец? — Прошло ещё недостаточно времени, Макидарская волчица. Минует несколько зим и ты привыкнешь, что его больше нет. — Может ты хотел сказать несколько сот зим? Или тысяч? — Может быть, — Синай хмыкнул. — Без него и в самом деле слишком тихо. — Да уж… Скверная это тишина, Синай. Скверная и болезненная, — она сделала паузу и добавила, — Никому не говори, что видел, как я расклеилась, — Сцина шмыгнула носом, утерла глаза краем пледа. — Тебе не обязательно прятать свои слезы ото всех, — немного помолчав произнес Синай. — От тебя спрятать не получилось, и хватит. Все наладится. Все будет хорошо. Я Макидарская волчица, Непримиримая дочь, Клинок севера и хрен знает, кто еще, пережила три войны, кучу потерь и эту переживу. Как-нибудь. Главное не реветь. А то знаешь, девы они ведь такие, если начнут лить слезы, так их хер остановишь, — Сцина натянуто рассмеялась. Надо же, пришла поплакаться Синаю. Чудеса. Но что куда более чудесно, так это, то что ей и вправду полегчало. Боль не стала меньше, просто перестала казаться концом бытия.       Синай ничего не ответил. Молчал. А Сцина сидела рядом и хлюпала носом.       Ливень кончился. Кажется прошло пару часов. Они сидели молча на крыльце. Макидарка так и не поняла, почему рыдания в одиночестве такого облегчения не приносили, а вот пошмыгала она носом рядом с кем-то, и безнадега перестала казаться такой уж беспросветной. — Спасибо, — тихо произнесла Сцина.       За последние несколько месяцев она впервые ощутила, что, вроде как, и не одна. Пусть это и была своего рода иллюзия. Молчаливое присутствие Синая рядом здорово подбодрило её. Да и чего она вообще так зацепилась за одиночество? Есть же Шедар ещё! Ему не плевать на мнение эльфов, но он типа примирился с ней, Мелана считала ее почтенным гостем своего дома, Цветочек почти всегда была рада её компании. Было бы здорово если бы с ними был и Нилан… — Пойду я, Великий ментор, — макидарка утерла глаза и встала. — Я позже верну одеяло, идет?       Синай кивнул, поднимаясь с пола. — Спокойной ночи, — Сцина улыбнулась и спрыгнула с крыльца. — Точно. Ты же все ещё не против затеи покрасить это мрачное крыльцо? — Если вам со смертной это приносит радость, можете делать, что пожелаете, — Синай усмехнулся. — А как же Шахране? Ему тоже весело! — Ему все в радость, что заставляет его смертную госпожу улыбаться.        Сцина рассмеялась. — Спокойной ночи, — макидарка подмигнула и весело зашагала по дорожке.       Ей снова хотелось жить.       Жить и извиниться перед Шедаром.       Сцина переоделась в чистую и сухую одежду. Положила в стирку плед Синая и села на диван в гостиной. Она полистала журналы, почитала книгу, послушала музыку. Все ждала Шедара с очередного дежурства. В плейлисте плеера заиграла песня, которая нравилась Нилану. Сцина терпеть не могла эту композицию. Слишком уж сопливая она была. Но макидарка слушала ее. Слушала и слушала… Дерьмовая это была песня. И чего он в ней нашел? Не была она в его стиле. И самой любимой не была. Просто нравилась. Чем, черт побери?       Сцина отбросила плеер и снова вернулась к книге. Лучше уж глупый роман смертных, чем эта тошнотворная песенка.       Входная дверь хлопнула. Сцина резво вскочила с дивана и быстро прошла в гостиную. Шедар стоял мокрый до нитки. С его одежды на пол натекла целая лужа. — Выглядишь дерьмово, мелкий, — Сцина оперлась боком на стену, скрестила руки на груди. — Дерьмовый день, — буркнул он, разуваясь. — Да уж, — Сцина замешкалась. Потом выпрямилась, провела пальцем по носу, прислонила руку к сердцу и слегка поклонилась. Она заговорила на эльфийском, — Прости мне мои слова, Кайране Шедар.       Сцина с трудом сдерживала рвущийся смех. А как тут не смеяться, когда приходится величать младшего брата кайране и отдавать ему почести? — Короче, мне жаль, — Сцина вновь заговорила на человеческом. Серьезно извиниться оказалось практически невозможно. Но не из-за гордости, а из-за желания громко хохотать над нелепостью обращений. — Я тебе такие гадости наговорила. Просто сорвалась. Мне очень жаль. Так что, мелкий, мир?       Сцина глянула на брата. Его уши слегка заалели. Мелки негодник смутился! Нужно менять тактику и смущать его чаще! Ну что за зрелище! Услада для глаз! — Мир, — буркнул Шедар, стараясь избегать взгляда сестры. Даром, что Холодный Кайране, на деле по прежнему просто юный эльф, едва вышедший из рождения! — Семейный обнимашки в знак примирения? — Сцина расставила руки, усмехаясь. — У меня заряжен пистолет, и я выстрелю, если ты попытаешь ко мне притронуться, — тут же съязвил он, доставая оружие. — Ах, ты, негодник! — Сцина прищурилась. — Думаешь, какая-то пуля сможет остановить поток моих искренних чувств к младшенькому?       Макидарка сделала несколько шагов в сторону брата. — А что на счет нескольких пуль? Или целой обоймы? — Шедар отступил к двери. — Твои слова разбивают мне сердце, кайране, — она вжала макидарца в дверь. Эльф потянулся к дверной ручке, и в тот момент, когда Сцина бросилась на него с объятиями, дверь распахнулась. Брат и сестра вывалились на крыльцо. Шедар тут же спихнул с себя хохочущую Сцину.