Вольные птицы

Дамиано обидно. Он не понимает, что это за такое скачущее к нему отношение со стороны этого парня. Вчера вроде всё нормально, хорошо даже было, а теперь — херня какая-то. Давид пытается не показывать своих эмоций, в душе он всё равно переживает за этого человека и желает докопаться до истины. — Итан, я понимаю, что ты зол на меня, пожалуйста, скажи, что ещё я для тебя могу сделать, что ты хочешь, — пытается перевести разговор в более понятное Торкио русло Дамиано. Не дело, что у них с барабанщиком такие отношения, как же им сейчас альбом писать?! — Исчезни, — Итан неосознанно это говорит, он не думает в данный момент, — Не хочу тебя сейчас видеть, просто не попадайся мне на глаза. Торкио так плохо, его план состоит в другом, а не в причинении боли этому человеку. Он чувствует себя мудаком. Давид спокойно уходит, Вик с Томасом провожают его удивлёнными взглядами. Дамиано тихо сидит в своей комнате, обдумывая этот разговор и пытаясь написать слова для их песни из альбома. Получается только что-то грустное, депрессивное. Он надеется, что когда-то начнёт понимать Торкио и всё у них будет хорошо, но это пока что кажется наивной детской мечтой. За работой проходит несколько часов. Дамиано слышит скрип, и в мозгу рождается догадка, что это Вик, она всегда любит всё разруливать, но это Итан, и подобное странно. Конечно, блин, Торкио ведь прямым текстом сказал, что не хочет его видеть. — Прости за утреннее, я сорвался, — оправдывается парень, садясь рядом с Давидом и пытаясь заглянуть ему в блокнот. Тот не сопротивляется. — Всё нормально, — Итан поднимает глаза от текста и переводит взгляд на Дамиано, тот спешит сказать: — Это только наброски, над ними ещё нужно работать. — Они очень красивые, — говорит Торкио, ему нравится абсолютно всё, что пишет Давид. Тот даже смущается, ведь Итан не говорил ему подобного раньше. — Спасибо, что мне ещё для тебя сделать? — Дамиано не забывает об их договоре, ему немного интересно, что будет дальше. — Можно я посижу здесь? — спрашивает Торкио, и Давид кивает, в душе он опять же в шоке, но показывать это — означает сдаться и вывернуть свои чувства наружу, на суд Итана. Они молча сидят, в комнате абсолютная тишина, и это неловко. Дальше барабанщик наконец решает действовать и тянется за поцелуем, ему можно, Дамиано же обещал выполнить всё, что он захочет. Давид не шарахается от него и даже отвечает. Он осознаёт, что Торкио нужно расслабиться и он хороший, подвернувшийся под руку вариант. Губы Итана мягкие, и в голове вокалиста возникает мысль, что он не против сделать это ещё раз, а потом можно ещё и ещё, но кто ему позволит? Торкио отстраняется и внимательно на него смотрит, будто пытается по глазам прочитать, понравилось ли парню. Барабанщик собирается что-то сказать, но в комнату врывается Вик. — Му будем репетировать вообще и песни писать? — с наездом начинает она, а потом замечает, что Дамиано не один, — Вы помирились? — сразу же перескакивает на другую тему девушка. — Нет, — резко говорит Итан и встаёт, он не хочет, чтобы остальные знали про то, что между ними с Дамиано. Он не видит, с какой горечью на него смотрит вокалист. — Жаль, ну, ладно, пойдёмте репетировать. — Виктория хмурится, ей кажется, что что-то здесь не чисто, и она просто должна это выяснить. Во время работы все отвлекаются и даже перестают думать о личных проблемах и переживаниях. Только Дамиано всей душой желает, чтобы Итан обратил на него внимание. Но этого не происходит. Весь день проходит без их взаимодействия, только вечером он сам идёт к барабанщику. И тот, в отличие от ожиданий Давида, его не выгоняет, а наоборот, просит остаться на ночь. Засыпают они в одной кровати, крепко прижавшись друг к другу. Это ничего не значит, пытается убедить себя Дамиано. Торкио спит неспокойно, постоянно ворочается, кажется, что у него кошмары, и Давид не может заснуть, всё это время наблюдая за парнем и успокаивающе поглаживая его волосы. Рано утром они опять расходятся, будто ничего и не случилось. Следующие несколько дней, Дамиано делает барабанщику кофе, иногда читает ему какие-то книги про астрономию или остаётся в его комнате. Не сказать, что Давид счастлив в эти моменты, потому что Итан груб и холоден, ведёт себя так, будто ему противно видеть Дамиано. Того это задевает, но чего он хочет, у них никогда особого контакта не было. Вокалист принимается считать дни до конца месяца, потому что всё это его уже отягощает, он больше не желает сближаться с Торкио, только если по-нормальному, если Итан не будет на него смотреть как на пустое место или что-то не достойное его внимания и бездушно им командовать. Это самое худшее, что могло между ними случиться. Виктория и Томас видят это и пытаются как-то сгладить ситуацию, но Итан — монстр, он непреклонен. Торкио сам уже хочет закончить эту игру, но он ещё не добился того, чего хотел, не получил главный приз, ему то нужно, чтобы рядом с ним Дамиано был счастлив и пел. Эта задача не из лёгких. Кажется, Давид его ненавидит. И скоро он взорвётся и уйдёт от него. Может стоить попросить прощения и рассказать всё правду, перестав издеваться над человеком, который ему не безразличен, но Торкио знает, что после этого всё точно будет окончено, он, возможно, и из группы вылетит, чего не хочется больше всего, всё-таки музыка ему очень нравится и он всегда мечтал ею заниматься. Дамиано ходит все дни бледный, убитый, и Торкио понимает, что не сможет добиться от него той улыбки, того огонька в глазах, когда он поёт. — Спой для меня, — требует Итан, придя в чужую комнату, наступает время попросить то, ради чего это и затевалось, только тут не так всё просто. Дамиано смотрит на него с вопросом и принимается петь одну из их последних песен. Его голос и тон не отличаются никак от того, что было на репетиции, а Торкио нужно совершенно другое. Давид видит его недовольное лицо, прерывается и спрашивает. — Что-то не так? — Дамиано уже подозревает, какой будет ответ, но он даже не догадывается, чего именно хочет Торкио. — Да. Пожалуйста, спой так, как ты поёшь, когда ты счастлив, — чëтко говорит Итан, и Давид хлопает глазами, до него долго доходит, ещё дольше он подбирает оправдание, почему не может это изобразить. — Вольные птицы не поют в клетке.