У Му Цина есть сердце

Если бы Му Цин был открытым и способным на проявление эмоций человеком, он начал бы скулить от того, как сильно его угнетает внутренняя тревога. Заснуть не получается. Мысли не планируют оставлять его голову в покое, а единственное средство, которое он знает против этого.. Придурок Фэн Синь и заставляет его так много думать, вот же чёртов сукин сын. Может стоит вернуться и хорошенько так надрать ему зад. Во-первых, это будет справедливо. Довёл его до такого состояния, подонок! Во-вторых, это и есть его единственный вариант, чтобы забыться. Однако Му Цин совсем не хочет ругаться с Фэн Синем сейчас, и здесь-то ловушка и захлопывается. В противовес напряжению и лихорадочным мыслям, которые хочется выбить из своей головы, неотступающая усталость на каком-то моральном уровне создаёт в его душе абсолютный диссонанс. Возможно, он чувствует настолько много всего, что может закончить этот день в каком-нибудь углу в слезах от переизбытка эмоций и неимения возможности их куда-нибудь выплеснуть. Но что за вздор, это непозволительно для одного из сильнейших богов войны! ...Если не брать в расчёт те случаи, когда это всё-таки происходило. Му Цин умеет врать самому себе и точно скажет остальным: он не настолько жалок. Он вздыхает и выбирается из под одеяла, поправляя одежды. Он вообще не жалок. Нужно только выйти на задний двор, подышать свежим воздухом, освежить голову.. Всё идёт не по плану как только он выходит через распахнутые двери и видит свои вишнёвые сады. Хочется очень сильно приложится обо что-нибудь своей глупой головой. Именно это желание и заставляет его приложить пальцы к виску. Его голос звучит не так твёрдо, как хотелось бы, когда он произносит: «Ты нужен мне. Сейчас же». Утомлённый мозг не признаёт это ошибкой, но только потому, что Сюаньчжэнь запрещает ему это обдумывать. Фэн Синь отвечает стразу же: «Что случилось? Ты во дворце? Дай мне секунду, я выхожу», – собранно и взволнованно. Му Цин хочет, чтобы он пришёл и ударил его по голове, чёрт возьми. Это он хотя бы понимает. Это ведь неизменная константа в его жизни – драки с Фэн Синем. Он собирается игнорировать то, что нужно лучника для этого хотя бы разозлить, потому что не хочет слушать дерьмо. Он впервые в жизни попросит о драке безо всяких прелюдий, потому что в конце можно будет наслаждаться пустотой в голове и ноющей болью в теле, и это обещает быть хорошо. – В чём дело? – Фэн Синь залетает в его сады очень нахмуренным. Му Цину хочется сказать, что он выглядит глупо. – Давай подерёмся, – говорит он вместо этого. Наньян останавливается и делает какое-то дурацкое лицо, заставляя его вздохнуть. – А? – переспрашивает, – Это из-за того, что я сказал? Послушай, я... Ну нет. Му Цин мотает головой и подрывается вперёд, чтобы схватить его за ворот. – Заткнись и просто подерись со мной, пока не сморозил очередную чушь, – говорит он и толкает его назад, вставая в боевую стойку. Когда Фэн Синь открывает рот, чтобы поспорить, чтобы сказать, что это не чушь, он цокает и нападает без дальнейших разговоров. Кроме лукавой поддёвки, естественно, – Не будь идиотом. Он налетает, хватая его за предплечья, и собирается использовать ноги, но Фэн Синь наконец-то больше не тормозит, резко крутится вокруг своей оси, заставляя по инерции дёрнуться в сторону, использует хватку на руках в свою пользу, когда отводит их в сторону движения, и разворачивает Му Цина спиной к себе. Тот изворачивается, не позволяя поймать себя в захват, и целит пяткой в голень, чтобы противник отступил на пол шага. – Слушай, это обязательно? – поднимает брови Фэн Синь. Несмотря на свои слова он предельно сосредоточен и готов отбить следующий удар, потому что знает Му Цина слишком долго, чтобы подумать, что он отступится. Жаль, что недостаточно долго для того, чтобы научиться молчать. Му Цин совершает серию ударов, но он отбивает каждый, и только тогда Сюаньчжэнь задаётся новым вопросом. Он хмурится, потому что, ну серьёзно, он устроил это, чтобы перестать думать, а не наоборот! Почему этот ублюдок не бьёт его в ответ!? Он почти рычит и наступает с большей отдачей, наслаждаясь тем, что всё внимание лучника принадлежит ему. Тот валит его на землю, пытаясь поймать его руки и обездвижить, но как всегда забывает про ноги. Му Цин пинается, заставляя его поднять таз, и пользуется этим, чтобы выпутать свои конечности и обхватить Наньяна за пояс. Он сжимает его бёдрами, выгибается, отталкиваясь лопатками от земли и меняя их положение. Му Цин никогда не стеснялся использовать приёмчики, которые могли бы свести с ума, и Фэн Синь действительно не может ничего этому противопоставить, потому что добровольно согласен съехать крышей от подобных штучек. Он валится спиной на землю, позволяя себя оседлать из-за слишком долгого промедления, и Му Цин с удовольствием ударяет его по лицу. Они возятся ещё с минуту, пытаясь перехватить руки друг друга, а потом Му Цин оскорблённо шлёпает его по плечу. Фэн Синь останавливается, строя непонимающее выражение лица, и тот закатывает глаза, отталкиваясь от его груди и выпрямляя спину. – Ты безнадёжен, – он скрещивает руки на груди и всё ещё сидит на его бёдрах. Что ж, в таком положении Фэн Синь может признать, что он абсолютно прав. Он вздыхает и роняет руки ему на ноги. – Нет настроя. Извини. – Чем занята твоя тупая башка, что ты не можешь даже подраться со мной по-человечески? – хмурится Му Цин. – Ну, ты не дал мне договорить, когда я начал, – говорит Фэн Синь и распускает руки. Он легонечко скользит пальцами над его коленями и расслабляет напряжённые мышцы бедра. – В настоящем бою тоже будешь оправдываться так перед врагом? – Му Цин устраивается поудобнее и поднимает подбородок повыше. Свет из окон не освещает его румянец, и ему за это большое спасибо. – Так это другое, – спорит лучник, – Настоящий враг не будет сидеть на мне как принцесса на троне, – и ухмыляется, и знает же, мерзавец, что получит. Му Цин следует предсказуемому, проложенному сотни лет назад маршруту и возмущённо бьёт его в солнечное сплетение, чтобы дёрнулся над землёй и закашлялся. – Потому что ты не будешь говорить настоящему врагу, чего ты там «не захотел бы», – парирует он. К сожалению, это только заставляет Фэн Синя хрипло засмеяться. К счастью, от этого он кашляет сильнее. – Я думал, ты не собираешься об этом говорить, – он отталкивается от земли, чтобы сесть и задышать нормально, но это приводит его к тому, что лицо Му Цина оказывается слишком близко к его. Он неосознанно задерживает дыхание на пару секунд, глядя глаза в глаза, а потом давится воздухом вполне себе буквально. Он слегка задыхается и пытается прокашляться, отворачиваясь. Му Цин поднимает брови и фыркает, закатывая глаза. Вспышку смущения давит смех. Он очень старается не думать, в каком положении оказался, и Фэн Синь со своей фантастической глупостью ему в этом очень помогает. – Не знал, что великий генерал Наньян такой нелепый, что даже кислород способен его убить, – саркастично выдаёт Му Цин. Фэн Синь кашляет как-то оскорблённо, и он не может удержать себя от расползающейся ехидной улыбочки на всё лицо. Лучник делает особенно глубокий вздох и хватает его за плечи, роняя спиной на землю. Он утыкается лбом ему в плечо и сипло дышит, прочищая горло. – Да заткнись, – хрипло звучит Му Цину в ухо. Ладно. Возможно, теперь это ему надо смущаться, когда он так.. когда Фэн Синь между его разведённых ног, блять. Он шумно глотает воздух, стараясь не опозориться самым идиотским способом из существующих, и посильнее прижимает скрещенные руки к груди. – Свали с меня сначала, генерал, – говорит он, бросая все свои силы на то, чтобы голос не дрогнул, а лицо не выдало ничего, кроме скуки. Фэн Синь не отвечает, выравнивая наконец своё дыхание. – Фэн Синь, – предупреждающие нотки звучат в его тоне. Лучник думает чем он заслужил благословение не быть ударенным по яйцам. Вероятно, это лишь вопрос времени, так что он капитулирует, сваливаясь с Му Цина в траву. Сюаньчжэню тут же открывается вид на звёздный небосвод и прохлада ночного воздуха. Он ёжится с непривычки и подтягивает ноги к себе, сгибая их в коленях. Странно, но даже без драки его голова вдруг пустеет, когда Фэн Синь приподнимается, чтобы вытащить его волосы из под своего плеча и аккуратно уложить между ними. Он ложится снова и не выпускает тонкую прядь, путая в ней свои пальцы. Му Цин наблюдает за этим и успокаивается. – Мне завтра к вечеру нужно отправиться в мир смертных, чтобы зачистить логово призраков, – произносит Фэн Синь, разглядывая небо, – Присоединишься? – Вероятно, мне стоит согласиться, учитывая какой Совершенный Владыка Наньян нынче хрупкий, – отвечает Му Цин. Фэн Синь слабо дёргает его за волосы и возмущается: – Ты ударил меня в живот! Му Цин поворачивает голову, чтобы смерить его самым скептическим взглядом в своём арсенале. – Ты назвал меня принцессой. – Хочешь сказать, я заслужил? – спрашивает непробиваемый Фэн Синь, и, если судить по озорному взгляду, сам он определённо так не считает. Му Цин поднимается на локте и оттягивает свои волосы обратно себе, руками приглаживая растрепавшийся хвост. – Вали к себе, – говорит и поднимается. После пары шажков оборачивается, чтобы продолжить, – Зайдёшь за мной завтра. Он резко разворачивается обратно и уходит во дворец, чтобы не видеть этой глупой улыбки, расцветающей на глупом лице лучника, и сам прячет свою, не менее глупую. Теперь он сможет заснуть. Фэн Синь поднимается и думает точно так же. А утро встречает его пониманием: он никогда ни за кем не ухаживал. Его единственная девушка работала в борделе и сама проявляла всю чёртову инициативу. Оглядываясь назад, он думает, что был брошен более чем справедливо. Но дело не в этом. Дело в том, что он понятия не имеет, что он должен делать. Сейчас весь его план ограничивается одним лишь «ничего не испортить», но что делать дальше – полнейшая загадка. Он вздыхает и направляется во дворец Линвэнь, чтобы найти там соответствующую литературу, но спустя пару часов приходится сделать удручающий вывод: он в дерьме. Всё, что он находит, глупо и нелепо. Он уже представляет, как Му Цин сочтёт издевательством серенады под окнами, как изобьёт его элегантным букетом цветов, и тем более, как он сравняет все его храмы с землёй, если Фэн Синь последует совету «поговорите со своей второй половинкой». Он бьётся головой об стол. Любовь – безнадёжная штука. – Что за сложное дело, над которым вы бьётесь здесь уже который час, генерал? – звучит из-за спины, и он подлетает на месте, оперативно пряча свитки под своими рукавами. – Какое дело? Никакого дела! – спешно тараторит Фэн Синь. Сбоку от него выплывает заинтересованный Северный бог войны. Пэй Мин, чёрт возьми. Наньян мысленно благодарит небеса за то, что его за этим жалким занятием застал хотя бы не Му Цин, однако реальность едва ли лучше: Пэй Мин лавирует между столами, чтобы подобраться ближе, и останавливается в метре от него и горы свитков, которые он защищает. Фэн Синь настороженно не сводит с него глаз, пониже наклоняясь над кучей, чтобы всё это дело прикрыть. Северный бог медленно поднимает руки вверх, мол, я ничего не делаю. А потом совершает резкий выпад вперёд и хватает самый легкодоступный свиток. – Эй! Какого чёрта?! – возникает лучник прямо перед тем, как тот раскроет его и прочитает, но брови Пэй Мина уже насмешливо-удивлённо ползут вверх. Фэн Синь шумно вздыхает и снова бьётся головой об стол. Твою мать, – Ни слова. Гад, вор и самый последний мерзавец посмеивается и присаживается напротив. Фэн Синю, кажется, хочется залезть под стол, поджать коленки и обхватить себя руками, когда он торжественно прочищает горло. – Если генерал Наньян влюблён и не знает, как подступиться к своей избраннице, ему стоило обратиться ко мне, а не к бесполезным бумажкам Лин Вэнь! – говорит, гордо показывая на себя пальцем. Фэн Синь очень осознанно закатывает глаза. – Это не твоё дело, – говорит, хотя по поводу части с «бесполезными бумажками» не поспоришь. – Да брось, тебе очевидно нужна помощь, и я могу тебе её предоставить! – отмахивается Пэй Мин, – Рассказывай. И играет своими дурацкими бровями. Фэн Синь фыркает. – Чем ты мне поможешь? Я влюблён, а не предаться любовным утехам хочу, это совсем другое! К тому же... – К тому же, это не женщина, да? – спрашивает генерал северных земель. Фэн Синь то ли краснеет, то ли белеет, то ли всё сразу. Он подскакивает с места и мигом ставит заглушающее заклинание, чтобы воскликнуть паническое: – Что за чушь ты несёшь? С чего ты взял?! И Пэй Мин ликующе барабанит ладонями по столу. – Во-первых, хм.. – начинает он, – Ты поставил заглушку. Во-вторых, я уверен, что наш благородный генерал Сюаньчжэнь – мужчина. Нет, я могу, конечно, ошибаться, ты поправь меня, если я не прав… Лучник открывает рот. Он бегает глазами туда-сюда и пытается сказать хоть что-то. Му Цин его убьёт. – Я.. Он... Это не... Я не.. А если он из каких-то садистских соображений этого не сделает, Фэн Синь самолично выкопает себе яму, соорудит гроб и залезет туда дожидаться смерти. – Да ладно тебе, – отмахивается от несвязного набора звуков Пэй Мин, – Я понял это ещё при твоём вознесении, чего теперь оправдываться. А Фэн Синь не понял. Возмущённое «Откуда ты мог это знать, когда не знал даже я?!» вылетает из его рта быстрее, чем он успевает подумать. Бля. Он садится обратно за стол и закрывает лицо руками. Пэй Мин набирается терпения и дожидается, пока его маленький, но очень нервный срыв закончится. – Ты никому об этом не скажешь, – выдавливает из себя Наньян, растирая и без того краснющее лицо. – Естественно! А теперь давай, рассказывай. Мне нужны любые подробности, чтобы ты потом не облажался, когда будешь его обхаживать, – он заговорщически улыбается, потирая ладони. – Мне не нужна твоя помощь. – Ой, вот не надо. Тебе нужна любая помощь! – и вообще-то, он прав. Фэн Синь убирает руки от лица и испускает страдальческий стон. – Что ты хочешь знать? – Сюанчьжэнь – сложная загадка, так что давай пойдем от противного. Что ему Не нравится? – Я, – усмехается Фэн Синь. Пэй Мин одаряет его взглядом, мол, ты совсем идиот, и лучник спешит продолжить, прежде чем станет ещё более неловко, – Ну.. Он считает заботу жалостью, доброту лицемерием, подарки подачками, жесты внимания принимает за издевательство, и, вероятно, он абсолютно непробиваемый... Так что ни один из банальных советов этих свитков не подходит, что нового можешь сказать мне ты? – Ого, – присвистывает Пэй Мин, – Внушительный список. – Не думай, что я закончил, – уверяет Фэн Синь. Самопровозглашённый советчик по отношениям задумывается, прищуривая глаза. – Видишь? – убеждается Фэн Синь. Этот казанова ничем ему не поможет. Но Пэй Мин не может пасть лицом в грязь после целой речи о своём мастерстве, так что он пытается зайти с другой стороны и спрашивает: – Когда он злится без видимых на то причин, что обычно происходит перед этим? – В последний раз мы просто поругались из-за того, что я был «слишком вежлив», – хмыкает Фэн Синь, – Он надумывает себе невесть чего и злится на то, что придумал, и если б направление его мыслей можно было предугадать, я бы давно уже.. – Внимание! – воодушевлённо прерывает Пэй Мин. Фэн Синь чуть не подскакивает со стула от его громкого энтузиазма, – Ему нужны реакции, он измеряет внимание в эмоциях, понимаешь? Бросай пустые приличия и вежливые улыбочки и покажи ему своё большое искреннее желание, – он ухмыляется, явно намекая на какие-то непотребства, – Вот что может растопить сердечко твоего ледяного генерала, будь уверен. А это... имеет смысл. Нет, не часть про демонстрацию желания, конечно, но сама теория действительно логична, ведь тогда, получается, Му Цин злился на резкие изменения, потому что принял его отношение за безразличие! – С чего.. ты взял? – спрашивает Наньян, пытаясь понять, как эти сложные выводы вообще делаются. – Это психология, Наньян, – Пэй Мин самодовольно откидывается на спинку стула, – Сложная наука, тебе не понять. И Фэн Синь утаскивает из дворца Линвэнь несколько свитков об этой так называемой психологии. Как такового плана у него по-прежнему нет, но он хотя бы сдвинулся с мёртвой точки. Теперь он знает, чего и почему делать не стоит, и, может быть, список вещей, которые могут всё испортить, ему нужно будет заучить. Пэй Мин не взялся рекомендовать ему способы ухаживаний и подкатов (слава небесам), и настоял на том, что для начала нужно создать хотя бы подобие доверия, развеять сомнения Му Цина и убедить его в его ценности, прежде чем пытаться наугад. И, что ж, если Фэн Синь внимательно слушал и согласно кивал, втянувшись во всю эту историю с любовным советчиком, то это только его личное дело. К вечеру он, преисполненный в своём познании, как и было оговорено, заходит за Му Цином, чтобы спуститься вниз и устроить маленький беспорядок в одном из лесов мира смертных. – Логово кучки демонов, не дотягивающих и до «зверских», точное количество не имеет значения, – скучающе обобщает Му Цин, когда Фэн Синь посвящает его в задание по пути к месту. Он согласен, что дело пустяковое, ничего сложного даже для одного бога войны, но давненько же они не сражались на одной стороне, а не друг с другом. – В городке рядом сегодня фестиваль, может прогуляемся после? – предлагает Фэн Синь. Му Цин пожимает плечами. Желая перевести тему, он произносит: – Не знал, что ты общаешься с Пэй Мином, – ещё более незаинтересованно, чем прежде. Фэн Синь забывает дышать. Он напрягается, лихорадочно размышляя: Откуда он узнал? Он их видел? Гад Пэй Мин же ничего ему не сказал? Не сказал же? Твою мать. – Откуда ты узнал? – прямо спрашивает он после продолжительной паузы, в течение которой так и не смог придумать, что сказать, чтобы не показаться идиотом и не выдать лишнего. – Один из моих младших чиновников об этом говорил, – отвечает Му Цин, сразу же уточняя, – Не думай, что мне есть дело. Фэн Синь фыркает, надеясь, что есть. – Сперва я пытался избежать его общества, но ты бы знал, какой он навязчивый, – тянет он, аккуратно обходя то, что, вообще-то, он заинтересовался. – Слава небесам, мне повезло этого не знать, – закатывает глаза Му Цин, – За кем он бегает в этот раз? – А? – Ну, о чем ещё с ним можно говорить? Или бегаешь ты? Не говори мне, что советовался с ним по поводу отношений, – веселится Му Цин. Фэн Синь чешет затылок. Чёрт возьми, и почему он такой проницательный? Как теперь оправдаться? – Ты с ним советовался, – поражённо говорит Му Цин, притормаживая. Наньян тоже останавливается и спешит срочно исправить ситуацию: – Я.. Не то, чтобы мне нужны его советы, просто... – ему кажется, что его мозг никогда ещё не перебирал варианты отмазок с такой скоростью, – Он разбирается в психологии, ты знал? Я хотел подобрать правильную литературу, и он увязался подсказать. Да. Му Цин скептически поднимает бровь: – Психология? – переспрашивает, и Фэн Синь бубнит что-то похожее на согласие, – С каких это пор ты увлекаешься психологией? С тех пор, как начал пытаться тебя понять, – думает Фэн Синь. – Если я скажу, ты будешь издеваться надо мной вечность, – говорит. Му Цин согласно кивает, заверяя: – Да, в этом весь смысл. – Знаешь что? Иди ты, – вздыхает лучник, кивая вперёд, мол, правда, иди. Му Цин насмешливо смотрит на него, и делает приглашающий жест рукой, склоняя голову на бок. – После вас, – произносит медовым голосом, и Фэн Синь злится оттого, что сердце от этого его нового тона делает какие-то непонятные вещи в груди. Он закатывает глаза, заставляя Му Цина усмехнуться от понимания: настал его звёздный час. – Знаешь, когда-нибудь они там и останутся, – доверительным шёпотом сообщает он, повторяя слышанную от него же сотни раз фразу. – Ты... – Фэн Синь не находит слов, да и смысла нет, оправдания тут уже не помогут, раз его поймали с поличным. Он просто движется вперёд, и слегка подталкивает Му Цина в поясницу, а нахал тихо посмеивается и шлёпает его по руке. – Поверить не могу, ты закатил глаза! – издевается Му Цин. Лучник ускоряет шаг, потому что хочет куда-нибудь от этого голоса убежать. – Заткнись! – Кому скажешь, не поверят... И пока Му Цин забавляется происходящим, они тихо-мирно заходят прямо в ловушку. Фэн Синь смотрит куда угодно, только бы не на него, и это невероятная удача вкупе с божественным чутьём, что он видит момент, когда в Сюаньчжэня, потерявшего бдительность, выпускают стрелу. Чёрт возьми. Инстинкты дёргают его в сторону Му Цина быстрее, чем он сам успевает дать своему телу сигнал. В голове мелькает примерная скорость стрелы и натренированное понимание того, что у него не больше трёх секунд. Ему хватает двух. Отбить стрелу и запустить меч в стрелявшего. И сделать наконец блядский вдох. Му Цин шумно вздыхает на шаг позади него, а призрак на холме замертво валится вниз. – Ты чем, блять, думал?! Как ты мог проморгать это, Му Цин?? – вскипает Фэн Синь, пытаясь разглядеть между кустов и деревьев других призраков. Он точно здесь не один. – Тихо, – бросает не менее недовольный собой Му Цин, разворачиваясь спиной к Фэн Синю и осматривая свою сторону леса. Вот почему он считает любовь слабостью. Он не замечает её силы, благодаря которой остался цел и невредим, но ясно видит, как глупо он отвлёкся и чуть не словил стрелу в грудь. Он хмурит брови и достаёт саблю, когда слышит треск ветвей позади. Фэн Синь мгновенно стреляет в том же направлении. Местность играет врагам на руку – пока они на тропе как на открытой ладони, холмистые возвышения по обе стороны дороги прячут демонов в своих густых зарослях. Му Цин оборачивается на Фэн Синя, собираясь двинуться к своей стороне деревьев, и тот кивает, понимая. Ему не нужно говорить «Я прикрою», потому что Му Цин читает это по его изменившейся стойке. Приходится попасть прямо в летящую стрелу, когда одновременно с резким выпадом Сюаньчжэня, в него снова пытаются стрелять. Глупые демоны решили, что он – слабое место? Жаль тех, что расслабились, потому что свист чжаньмадао в воздухе не предвещает им ничего, кроме смерти. Противники понимают, что их тактика не работает, так что по какому-то сигналу с рёвом бросаются в бой. Со стороны Фэн Синя дюжина призраков движутся на него, и он матерится сквозь зубы, понимая, что его меч покоится в чужой груди как раз за их спинами. Он выпускает по несколько стрел за раз, отходя назад. – Му Цин! – зовёт, и объяснять не приходится. – Секунду, – отвечает тот, налетая на одного из демонов и отталкиваясь от него ногами. Он перелетает почти всю атакующую Фэн Синя группу, и замечает, что с другой стороны ещё столько же мертвецов выскакивают на тропу. Му Цин цокает, убивает парочку тех, кто стоит у него на пути и бросается к мечу Фэн Синя, чтобы обернуться и запустить его в полёт. Острие прилетает как раз в спину того, кто замахнулся на лучника, пока тот разбирался с остальными. – Следи за спиной, – бросает Му Цин, и начинает зачистку со своей стороны. – Это ты мне говоришь? – хмыкает Фэн Синь, в развороте доставая меч и переходя наконец к ближнему бою. Они заканчивают за пару минут, а потом Фэн Синь ругается на него ещё двадцать. – Блять, да сам-то чуть не подставился, когда они налетели. И знал же, что я едва ли прикрыть смогу! – заявляет Му Цин в ответ на всё это, скрещивая руки на груди. – Именно потому, что я лишился меча, когда прикрывал тебя, придурок! – сжимает кулаки Фэн Синь, – Как можно было не среагировать, чёрт тебя подери? – Ну, ты тоже не заметил, как мы забрели в блядскую ловушку, Мистер Внимательность, – парирует Сюаньчжэнь. Пусть Фэн Синь и лучник, но Му Цин – настоящий стрелочник. Кажется, переводить стрелки – одна из его любимых тактик во время споров, и между прочим, она всегда работает. Наньян скрипит зубами так, что, наверное, слышно, и Му Цин упрямо вздёргивает подбородок, отворачивая голову. Хлещет своими роскошными волосами ему по лицу, поганец. Фэн Синь отворачивается в противоположную сторону и морщится. – Что насчёт фестиваля? – спрашивает Му Цин по прежнему этим своим вредным тоном. – Нам туда, – хмуро отвечает Фэн Синь, кивая головой в сторону, где тропинка превращается в просёлочную дорогу. – Здорово, – ядовито бросает Му Цин. – Прекрасно, – кивает Наньян в ответ. Сюаньчжэнь одаряет его злобным взглядом и продолжает: – Замечательно. – Отлично. И так продолжается до самого города. За резными воротами сменивших обличия богов встречают палатки торговцев и разноцветные огни. Начинает темнеть, и продавцы зажигают свои самые яркие лампы, привлекая покупателей. Фэн Синь осматривается и заканчивает тем, что не может оторвать взгляд от подсвечиваемого персиковыми лучами Му Цина. Кажется, была его очередь придумывать новое наречие. – Красиво, – говорит он, любуясь. Му Цин поворачивает голову, склоняя её на бок. Он пытается понять, к чему это было сказано, бегает глазами по его лицу, а Фэн Синь только пожимает плечами, да в глаза глядит. «Фу Яо» мягко дёргает тонкими бровями и отворачивается. Он оглядывается себе за спину, но там нет ничего, что стоило бы подобного комментария. Ох. Он резко вдыхает поглубже и сжимает губы в тонкую полоску, не зная правильно ли он понял и как на это реагировать. – Придурок, – с напускной брезгливостью бросает он и толкает Фэн Синя локтём. Тот посмеивается и не спешит убирать улыбку с лица. Му Цин находит самую яркую палатку из тех, что освещены красным, и направляется к ней, планируя скрыть румянец на щеках и отвлечься на какую-нибудь ерунду. – Ищете что-нибудь своей второй половинке? – спрашивает торговец, сияя лицом. Му Цин моргает пару раз, чтобы понять смысл вопроса и его причину. Товары на полочках исключительно романтического характера. Он нервно прикусывает губу, задаваясь вопросом, есть ли слово, обозначающее, что совпадения настолько совпадают, что это начинает выглядеть как чёртова подстава. Всякие резные сердца, подвески, заколки, свечи, цветы.. Он закатывает глаза, резко разворачивается, собираясь быстренько уйти, и почти врезается в Фэн Синя, поднимая руки вверх от неожиданности. Такое слово точно должно существовать. Если нет, Му Цин сам его придумает и лично впишет во все словари мира на всех его языках. Он бы придумал что-то созвучное со словом «пиздец», думается, пока он касается груди Наньяна своими ладонями. Нервное это занятие – сосуществовать с этим человеком на одной планете. Он только собирается оттолкнуть его от себя подальше, как Фэн Синь кладёт руки ему на плечи, удерживая на месте и кивая торговцу на что-то головой: – Сколько вещица стоит? – спрашивает, пресекая рассеянные попытки вырваться. Он прижимает его к себе, чтобы не дёргался, и Му Цин хочет молиться о том, чтобы не столкнуться с ним щеками. Или наоборот. Он не знает, чего он хочет. ...Он хочет, чтобы Фэн Синь купил ему какое-нибудь дерьмо в этой отвратительной палатке. – Два золотых листа, юноша, – отвечает торговец. Му Цин не сильно-то и думал о том, чтобы обернуться, но Фэн Синь всё равно просит не смотреть. Он отпускает его на секунду, чтобы покопаться в рукаве, и протягивает плату продавцу. Его сердце сбитым к чертям ритмом напоминает ему, что оно, вообще-то, не настолько выносливое, чтобы выносить подобное, и Му Цин заставляет себя ни на что не надеяться. Фэн Синь забирает покупку и благодарит хозяина лавки, возвращая свой взгляд к Му Цину и делая наконец спасительный шаг назад. А потом смертельный выпад: – Закрой глаза. Му Цин заставляет себя не слушаться просьбы и поднимает брови. – Что ты задумал? – спрашивает, и, боги, его голос звучит ровнее, чем он думал. Спасибо многовековому спектаклю в безразличие, ненависть и всякие такие штучки за то, что ему всё ещё удаётся держать лицо. – Ты от этого не умрёшь, давай, – упрашивает Фэн Синь, кажется, найдя где-то бесконечный источник терпения, пока Му Цин отвлекался на его мышцы под своими пальцами. Сюаньчжэнь ради приличия закатывает глаза перед тем, как их закрыть. Окей, но он очень сомневается в том, что не умрёт. Фэн Синь.. Фэн Синь надевает прохладную цепочку ему на шею, и Му Цин чувствует его дыхание на своём лице, пока он это делает. Он изо всех сил умоляет самого себя стоять на месте и не рвануть отсюда побыстрее куда-нибудь за ворота, на Небеса или, чёрт с ним, в чёрные воды одному из великих бедствий на съедение. Он бы мог. Но Фэн Синь говорит «готово» и отстраняется. Му Цин открывает глаза и глядит на его чересчур довольное лицо, чувствуя подвох и боясь его. Он опускает взгляд и берёт в руку длинную серебряную цепочку, поднимая её, чтобы рассмотреть подвеску. В его руках болтается из стороны в сторону маленькая тонкая стрела. Кажется, она попала куда-то ему в сердце, почему оно так сильно бьётся, ненормальное? И где ожидаемый подвох?.. Он открывает рот. Закрывает. Делает шаг вперёд, а потом толкает Фэн Синя в грудь и старательно отводит взгляд. – Больше не водись с Пэй Мином, – говорит и быстренько ретируется вдоль палаток, выбрав направление наугад. Фэн Синь поднимает брови вверх, а потом бросается следом. – Это вообще-то не его идея, – фыркает обиженно. Му Цин знать не хочет чья. Он прячет подарок под воротник, и вздрагивает от прикосновения холодного металла к коже. Фэн Синь молча ликует от того, что подвеска не была предана огню или помойному ведру. Они останавливаются на небольшом мосту перед площадью с уличными артистами и Му Цин очень долго гипнотизирует воду внизу. Он подумывает утопить в ней Фэн Синя или утопиться самому, но к окончательному решению ещё не пришёл. И пока не придёт, возвращаться на Небеса не собирается, потому что это всё выглядит как какое-то идиотское свидание, и заключение у него должно быть соответствующее. (Он не хочет, чтобы это заканчивалось). Фэн Синь совсем рядышком опирается на перила локтями и иногда смеётся с выступления какого-то фокусника, искренне интересуясь новыми идеями артистов. Раньше они разбивали камни о грудь и устраивали постановочное бои, но теперь это кажется совсем неактуально. Оно и очевидно: с того времени, как он этим занимался, прошли целые столетия. Наньян немного теряется в воспоминаниях и отходит к выступающим ребятам, а Му Цин наблюдает, как он кладёт каждому по листку сусального золота в коробочку на земле. Лучник дружелюбно улыбается артистам, и он чувствует, что рискует влюбиться в этого добросердечного и мягкого Фэн Синя ещё сильнее. Что-то в нём меняется, хоть он и остаётся по-прежнему прямолинеен и упрям. А может, Му Цин просто не знал этой его стороны раньше, – думает он, пока Наньян возвращается к нему. – Не хочешь остаться здесь сегодня? – спрашивает Фэн Синь, – Рядом есть гостевой дом. Му Цин кивает, странно тихий сегодня, но взгляд у него задумчивый и расслабленный, редко увидишь две эти вещи на его лице одновременно. Фэн Синю нравится, а ещё ему кажется, что в этих тёмных глазах всё ещё отражается мягкое течение реки. Юго-Западный бог войны почти не удивляется, когда хозяин гостевого дома говорит, что комната осталась лишь одна. Полная подстава. Можно было бы вернуться на Небеса и разойтись по своим дворцам, но это кажется самым неправильным решением жизни, так что Му Цин долго его не обдумывает, отбрасывая подальше. Фэн Синь смотрит на него и по слабому пожатию плеч понимает его мысль. Он кивает и платит за комнату. – Весь вечер деньгами разбрасываешься, – хмыкает Му Цин. – А разве они мне нужны? – задаётся вопросом Фэн Синь, подбрасывая ключи в воздух, – Я не жалею о тратах. Му Цин давит желание коснуться серебряной стрелы под одеяниями. – Тем ребятам-артистам повезло, что ты на них наткнулся, – говорит. – Вот бы на меня кто так наткнулся в своё время, – усмехается Наньян. Щёлкает замок. Они меняют обличия, стоит только двери захлопнуться позади. В комнате оказывается просторно и свежо. Окно второго этажа распахнуто и открывает взору реку, запуская внутрь только ночную тишину и мерный шум прибоя. Му Цин отходит к нему и удовлетворённо кивает сам себе. Фэн Синь не зажигает свет и сразу же бредёт к широкой кровати посередине, распуская пояс и стягивая с себя ханьфу по пути. – Пошли спать, – зовёт, бросая одежду на спинку стула, и валится в постель. Му Цин слегка поворачивает голову и развязывает свои одеяния. Луна подсвечивает подарок Фэн Синя, и он отводит взгляд к нему, чтобы уложить на ладонь и рассмотреть как следует. Хорошая ручная работа, оказывается. Он распускает волосы, отпускает подвеску и аккуратно складывает ханьфу, прежде чем отойти от окна и лечь на свободную сторону кровати. Им не впервой спать вместе, но Му Цин всё равно почему-то нервничает, разворачивается к нему спиной и бросает пожелание хороших снов, притягивая колени к груди. – Спокойной ночи, Му Цин, – шепчет Фэн Синь, отводя его волосы в сторону, чтобы за ночь в них не запутаться. Му Цин издаёт какой-то насмешливый звук, вспоминая, как однажды пол дня ругался на него за то, что одним утром пришлось выпутывать его руку из спутавшихся в колтуны прядей. Он всё ещё подозревает, что лучник соврал насчёт «случайности» и просто перебирал его волосы пока не заснул. Он почти уверен. Му Цин слушает тихие всплески волн и дыхание Фэн Синя и не замечает, как расслабляется. В голове приятная пустота наконец-то даёт возможность нормально поспать, но он пока не хочет засыпать. Потянуть бы этот момент ещё немного, растянуть до конца вечности было бы здорово, он бы не жаловался. Он дожидается, пока дыхание за спиной не выровняется, и переворачивается в постели. Фэн Синь засыпает или уже спит, и морщинка между его бровей уже не такая заметная, а всё равно зазывает его коснуться её кончиками пальцев. Хочется провести по широкой брови, спуститься мягкими касаниями костяшек к щеке, которой обычно доставались только удары, провести по пухлым губам подушечкой большого пальца. Хочется приблизиться и заменить руки мягким прикосновением губ, зацеловать бы его всего, чёрт возьми. Му Цин старается этого не сделать, сжимая в руках одеяло, которое они делят на двоих. Он так и заснёт рассматривая заученные уже черты лица Фэн Синя и греясь от тепла его тела рядом. Он не будет думать ни о чём конкретном и, может быть, позволит своим коленкам прижаться к его торсу. Может быть почувствует горячую ладонь на своей голени. А может это всё ему только приснится.