Восемь дюймов, которые изменили все.

Обещание, данное Лестрейду, сдержать оказалось не так легко, как дать. Он никак не мог выкинуть тот разговор из головы. Каждый раз теперь, когда он смотрел на Шерлока, он не мог не представлять его с дилдо. Поначалу это было похоже на дурную игру: представь одновременно Шерлока и резиновый член: сначала просто как он держит его в руке, потом — как проводит им по груди и животу, потом… Возникавшие картинки заставляли Джона хихикать. Истерически. Это казалось столь же бессмысленным и абсурдным, как если бы он представлял восьмидесятилетнюю бабульку (характерную такую, в платье с цветочным принтом и ортопедических тапочках), прыгающую с парашютом. Представить было нетрудно, но совершенно бесполезно за неприменимостью к реальности. Нет, упорно сопротивлялся его мозг, нет. Шерлок прервал обличительную речь о пятнах рассола на лацкане похитителя и раздраженно посмотрел на Джона. — Боже мой, Джон, о чём ты думаешь? Ты все время улыбаешься. — Ни о чём, — быстро сказал Джон, отметая ненужные фантазии. — Продолжай. Спустя еще пару дней, Джон проснулся посреди ночи, услышав непонятный звук. Сна было ни в одном глазу, и единственный вопрос бился в мозгу. Слышал ли он?.. То, что он слышал — было ли это действительно?.. Он сел на кровать и прислушался, но слышал только биение собственного сердца. Тишина. Помедлив с минуту, Джон осторожно встал с кровати, пересек комнату и спустился по лестнице вниз, стараясь не наделать шуму и прислушиваясь. Темнота наполняла квартиру. Он добрался до двери в спальню Шерлока и остановился, даже не дыша. Ни звука. Его вдруг накрыло осознание, что он буквально среди ночи подкрался под дверь Шерлоку, чтобы подслушать, как тот мастурбирует предполагаемым резиновым членом. Голос разума молчал (хотя и осуждающе), и поэтому дикому любопытству не составило труда его пересилить. Неужели Шерлок взаправду… занимается этим? Даже если он и пробовал два года назад, продолжил ли он? Было ли это тогда сделано лишь в порядке эксперимента? «Хм-м, интересно, как будет в моей заднице ощущаться член? Ставлю твердую четверку, смогу прожить и без этого». И в ту минуту, когда он стоял там, в темноте, под дверью в спальню Шерлока, он впервые с такой отчетливостью представил себе то, что занимало все его мысли. Воображение дорисовало то, чего не слышали уши; он представил, как Шерлок абсолютно голый лежит на постели, и бледная кожа мягко подсвечивается лунным светом, длинные сильные пальцы двигают дилдо туда и обратно, вторая рука быстро летает по члену, а тело выгибается от удовольствия. Господи. Все окончательно вышло из-под контроля. В свою комнату Джон вернулся с абсолютной пустотой в голове и сильнейшей эрекцией. Он очень старался не думать о Шерлоке, решая эту проблему. Назавтра, когда Шерлок куда-то ушел, Джон зашел к нему в комнату. Не то, чтобы он очень искал, но ни дилдо, ни смазки, ни презервативов, ни чего-либо еще подобного в тумбочке не обнаружилось. Ни нашлось даже салфеток или лосьона для рук. Ни под кроватью, ни в шкафу, ни в комоде, ни под матрасом тоже ничего не было. Шерлок избавился от всего этого? Или нашел тайник получше? Впрочем, разумеется, второе. Джон не сомневался, что Шерлок способен спрятать что угодно, и нулевой результат поисков совсем не означал, что где-то в их квартире не лежал резиновый член. Комнату он покинул, почему-то чувствуя себя виноватым. Тем вечером за ужином Шерлок не сводил с Джона особенно тяжелого взгляда. Тот предпочел проигнорировать. Забавно, как пластична человеческая психика. То, что кажется чертовски странным, когда человек сталкивается с этим впервые, очень быстро перестает вызывать удивление и становится привычным. Джон очень хорошо был знаком с этим чувством, будучи соседом по квартире 221Б с одним небезызвестным детективом. Иногда ему казалось, что в один прекрасный день он просто не заметил, как оказался в параллельной реальности, где белое считалось черным, черное — белым, верх был внизу, низ наверху, а забальзамированные человеческие уши в холодильнике или пираньи в ванне были столь же предсказуемы и уместны, как удобные тапочки и горячий чай в дождливый день. Но мысли о Шерлоке и дилдо все не приедались. Фантазии, что и как Шерлок делает с ним, все крутились в голове и никак не хотели ее покидать. И очень скоро эти фантазии перестали быть забавными и нелепыми, какими были поначалу, превратившись в… горячие. Джон передавал Шерлоку чашку с чаем — и почти наяву видел, как эти тонкие изящные пальцы обхватывают длинный толстый ствол. Он смотрел, как Шерлок кусает губы, сидя за ноутбуком, и задавался вопросом — нравилось ли ему облизывать или сосать ту игрушку? Возбуждало ли это его? Эти мысли влекли за собой новые и заставляли гадать: а сосал ли Шерлок когда-нибудь настоящий член? (Наверняка, решил Джон, да — в молодости. По натуре своей Шерлок был ужасно любопытен, и ничто не могло помешать ему свое любопытство удовлетворить). Далее следовали размышления о его заднице… Господи, его задница… Спустя две недели после судьбоносных греговских пьяных откровений, Шерлока и Джона зазвали на новое преступление. Шерлок увлеченно ползал с лупой вокруг мертвого тела, а Джон с Лестрейдом стояли чуть поодаль и лишь наблюдали. Через пару минут тот поднялся, легко сбросил свое пальто и сунул его Джону, буркнув что-то невразумительное о жаре. Он вернулся к трупу, и внимание его обратилось на руки и колени, а затем он склонился ближе, чтобы осмотреть ухо жертвы, и опустился на локти. Не стоило ему этого делать. Поза была откровенно… откровенной и демонстрировала задницу Шерлока во всей ее красе. Джон со свистом втянул носом воздух и уставился на нее, не в силах удержаться. Та была такой… крепкой, и круглой, и ее так выгодно подчеркивали узость бедер и длина ног… Серые тонкие брюки лишь усугубляли проблему, обтягивая все это добро и не оставляя пространства для воображения. — Джон, — раздался где-то далеко-далеко голос Лестрейда и Джон вернулся в реальность. Он моргнул. С пунцового лица Грега на него смотрели большие глаза смущенно и виновато. Шерлок тоже смотрел на него, обернувшись через плечо и словно что-то просчитывая, но его задница все еще была возмутительно вздернута (и, чтоб его, это была настоящая подстава). А Джон… А что — Джон? У Джона стояло колом прямо посреди чертова места преступления. Он застегнул куртку под горло, вытянулся в своей лучшей военной манере, сказал: — Я подожду снаружи, — и поспешил ретироваться.