Reality

(POV Лена)

- Кулемина, к тебе пришли, - второй раз за день озвучила медсестра Уткина. - Опять? – удивилась я. Мне казалось, что Степнов меня понял, и больше я его не увижу. Неужели так сложно оставить меня в покое? Ведь я прошу не так уж много! Но внизу, в холле, стояла совсем уж неожиданная гостья. Малахова собственной персоной. Господи, ей-то тут что надо? У меня тут итак психологов выше крыши, и она еще приперлась. Вот что ей делать больше нечего, кроме как по психушкам ходить? - Здравствуй, Леночка, - искренне улыбнулась женщина. – Как ты себя чувствуешь? - Здравствуйте, Яна Ивановна, - я тоже попыталась показать добродушие, но судя по тому, как задергались мышцы на моем лице, мне это не удалось. – Да вроде бы неплохо, если даже не сказать «хорошо». А у Вас как дела? - У меня тоже все нормально, - ответила Малахова, устраиваясь на скамейке. Мне по законам этикета тоже пришлось примоститься рядом, чтобы не нависать над собеседницей. – Вот, выдалось свободное время ближе к вечеру, решила к тебе зайти, поинтересоваться, как ты тут… - А я думала, что Виктор Михайлович вернулся, - усмехнулась я. То, что наставник навещает меня, ни для кого не было секретом. Начальство даже пошло на уступки и выделило ему для этого определенный промежуток времени в середине рабочего дня. - Нет, Степнов в департаменте… Загруженный весь такой, - задумчиво проговорила психолог. – Вы поссорились что ли? - Яна Ивановна, Вы меня, конечно, извините, но это не Ваше дело, - стараясь сохранить вежливый тон, ответила я. – И, честно говоря, меня не особо волнует, чем сейчас занят Виктор Михайлович! - Даже если он пишет рапорт об увольнении? – спросила женщина. Я стыдливо отвела взгляд. – То, что у тебя будет другой наставник, тебя тоже не волнует? То, что ты его фактически больше не увидишь, это для тебя тоже не важно? - Яна Ивановна, чего Вы от меня хотите, а? – с тяжелым вздохом спросила я. - Прежде всего, я хочу разобраться в ситуации. Хочу понять, почему Степнов так резко собрался уходить… - Хорошо… да, это из-за меня… Сегодня я попросила Виктора Михайловича перестать искать контакта со мной, - призналась я. – Вернее, я попросила его никогда больше не появляться в моей жизни. Не хочу, чтобы наши дороги пересекались… - Почему? - Яна Ивановна, Вы же психолог… сами должны все знать, - усмехнулась я. – Вы ведь наверняка знаете подробности нашего со Степновым дела? Он же рассказал Вам? - Да, - не стала отпираться Малахова. - Тогда и про тот ужасный день, когда… когда убили Игоря, Вы тоже все знаете, - кое-как выговорила я, чувствуя, как глаза начинает жечь от набежавших слез. Смерть Гуцулова я себе так и не простила… и навряд ли смогу простить, ведь если бы не я, то он был бы сейчас жив. Женщина же в ответ лишь кивнула, подтверждая тот факт, что знает все в подробностях от Степнова. Мысли мои резко переключились обратно на тему нашего разговора, и внутри меня все буквально заклокотало от раздражения. – Так вот, исходя из всего вышеизложенного, Вы в курсе, что я видела в капсуле, и что в тот день открылось моему наставнику. А вот теперь я все же назову Вам причину, по которой не хочу больше видеть Степнова: я никогда не приму жалость! Что угодно, только не такие чувства и отношения! - А с чего ты взяла, что Виктор испытывает к тебе чувство жалости? – невозмутимо спросила психолог. Она была предельно спокойна, в то время как я чувствовала закипающую злость внутри себя. - Ха! То он на меня орал, как на виновную во всех смертных грехах, а теперь ходит, здоровьем интересуется, цветочки таскает! Это что, по-вашему? Любовь что ли? – ухмыльнулась я. - А ты знаешь… и вправду ведь любовь, - неожиданно заявила женщина и проницательно посмотрела в мои глаза. Я опешила и не могла выдавить из себя ни звука. – Проблема не в том, что он так резко изменился, Лен… Проблема в том, что Степнов твой, если уж говорить откровенно, самый последний трус… Что? Она что, рехнулась? Может ей местечко на соседней койке забронировать? Что несет эта блондинка? Конечно, легко называть других трусливыми, когда сама сидишь в своем кабинете и перекладываешь бумажки! - Яна Ивановна, я бы не стала так называть человека, подобного Степнову, - процедила я. Вся злость на Виктора переключилась на Малахову. Нет, ну как она смеет называть такого человека трусом?! - Лен, я немного не так выразилась, - мягко улыбнулась психолог. – Виктор не столько трус, сколько фоб. - Что? – нахмурилась я, пытаясь понять собеседницу. - Ну, фоб – человек, испытывающий патологический страх перед чем-то, - пояснила она. – Я уже давно заметила эту его особенность и даже указывала ему на нее, но он лишь отмахивался… Говорил, что это идет ему даже на пользу… - Чего он боится? – нетерпеливо спросила я, уже вся истерзанная догадками. – Что за патологический страх? - Как бы глупо это ни звучало, но он боится найти свою любовь, - выдала психолог. Я снова испытала недоумение. – Можешь мне не верить, но эта фобия даже имеет название – филофобия. Это когда человек боится влюбляться и любить, боится заводить серьезные отношения. - И Степнов боится заводить серьезные отношения? – повторила я совершенно абсурдную, на мой взгляд, мысль. - Ох, как бы тебе правильнее объяснить? – задумалась Малахова. – Кстати, я надеюсь, этот разговор останется между нами? Не хочу, чтобы Витька знал о том, что я ему тут диагнозы ставила. - Конечно. - Лен, Степнов, скорее, боится привязываться к людям, - стала рассуждать моя собеседница. – Наверное, прежде всего, это связано с работой. Именно вся эта конфиденциальность наложила отпечаток на его характер. Знаешь, как могло быть? - Как? – с интересом спросила я. - У него могла быть предрасположенность к этой фобии, а служба в нашем отделе ее просто активировала. - Но… я не понимаю, чего он боится? – все еще не до конца въезжала я. - Ну, смотри… Найдет он себе девушку, допустим, ему надо будет убедиться, что ее можно посвятить в тайну его работы, - привела пример психолог. – Потом еще не факт, что она спокойно это воспримет. А если взять девушку с нашего отдела, то тут уже он боится, что в один прекрасный момент потеряет ее. Сама понимаешь, мы тут не в игрушки играем. - Подождите, Яна Ивановна, - попросила я и потерла виски. – Если я правильно Вас поняла… Всем этим разговором Вы намекаете мне на то, что Степнову я небезразлична… и поэтому он всегда так невыносимо себя вел? - В целом, да, - улыбнулась женщина. Я же призадумалась. – Лен, я ведь пришла всего лишь для того, чтобы задать тебе один вопрос. И я знаю, что сейчас ты на него не ответишь, но… задай его сама себе и попробуй ответить: не пожалеешь ли ты, если потеряешь этого человека навсегда? – спросила Малахова, снова наладив со мной зрительный контакт. – Просто я знакома со Степновым дольше, чем ты, и я точно знаю, что он всегда держит свое слово. Если ты сказала, что больше никогда не хочешь его видеть, то хоть ты его потом обыщись – он в твоей судьбе больше не появится. - И что же делать? – нетерпеливо спросила я, представив, как мой голубоглазик складывает в кабинете свои вещи. - В каком смысле? - Ну… я же… люблю его, - еле выговорила я. М-да, тяжело признаваться в любви вслух. - Уверена? – уточнила моя собеседница. Я быстро закивала. – Хорошо. Тогда вначале надо остановить его бурную деятельность, а потом поговорить с ним. - Значит, я звоню и говорю, мол, не знаю, что на меня нашло и ля-ля-ля… Оставайся на работе? Так что ли? - Нет, так он тебе не поверит… и не придет, - закусила губу женщина и погрузилась в размышления. – Так, сколько у нас сейчас времени? Угу… Значит так, звони ему и говори, что тебе поплохело, что в палате лежать не можешь и что очень сильно нуждаешься в его поддержке! - Это же ложь! – возмутилась я. - Зато эта ложь приведет его сюда и заставит выслушать все то, что ты ему скажешь. Надеюсь, что все получится в лучшем виде, - подмигнула мне психолог, и я, заразившись ее оптимизмом, вытащила из кармана мобильник. – Алле, Виктор Михайлович, - прохрипела я. – Я понимаю, что уже поздно, но Вы не могли бы приехать ко мне? Понимаете, мне что-то нехорошо, а я… ну, мне одной страшно. Врачи? Куда-то делись… Хорошо. - Ну и? – полюбопытствовала Яна Ивановна. - Придет скоро, - улыбнулась я и стала раздумывать над предстоящим нелегким разговором.