За последней партой

В три часа дня прозвенел звонок, оповещающий учеников и учителей о том, что седьмой урок окончен, коим являлась литература. Вся параллель десятых и одиннадцатых классов писала соченение на тему «Кем вы видите себя в будущем?». Нужно сие действо было по мнению нового школьного психолога, который считал это необходимостью. К слову, никто не был рад этой новости, даже ученики. Достоевский настрочил то, что от него хотели: «Я хочу стать отцом троих детей, а из профессий мне больше всего нравится хирург». На деле же алоглазый планирует стать программистом. Профессия весьма прибыльная, из обихода в ближайшее время уж точно не уйдет. Зато конфликтов с педагогом не будет, ибо последняя была весьма консервативным человеком. Гоголь же, напротив, решил выгородить полный абсурд, как понял Федор по плохо скрываемому смеху своего нового соседа по парте. Но заглянуть к нему в тетрадь так и не удалось, так как он ее все время прятал, дабы брюнет не увидел. Но в любом случае, о написанном в сочинении своего знакомого в ближайшее время узнает не только Достоевский, но и весь класс, преподавательский состав и вероятно даже ученики других классов, когда учительница русского-литературы будет своим громким голосом зачитывать ахинею, написанную Николаем. После того, как Федор и Гоголь вышли из школы, они пошли в одном направлении. Молча. Светловолосый явно не понимал, почему Федор его, как он мысленно выразился, сталкерит, а тот лишь про себя усмехался, ведь через дорогу от школы есть только один дом, а последний о своем месте жительства решил умолчать, но никак не голубоглазый. И вот, когда они уже подошли к входной двери, Николай не выдержал и спросил: —Что ты за мной ходишь? —вспылил он. Обстановка начала его напрягать. —Я иду к себе домой. Я живу через дорогу от школы. Гоголь еле удержался от того, чтобы ударить себя по лбу и проронил лишь тихое: «Блять.» —А в какой ты квартире живёшь? —Скажу только то, что на третьем этаже. —Значит в девятой! —провозгласил Коля. Тут уже удивился Достоевский, но он не подавал виду. —С чего бы? —Одиннадцатая продается, в десятой живёт какая-то бабка, а в двенадцатой не живёт никто, —воскликнул голубоглазый. Федор на это ничего не ответил, а лишь молча зашёл в парадную и продолжил свой путь по лестнице до третьего этажа, даже не попрощавшись, тем временем как Гоголь стоял в неком ступоре. Уже было за десять часов вечера, а брюнет так к домашней работе и не приступал, о чем речь, если он не спал практически? Он еле как, через силу поднял себя с кровати, мысленно аргументируя тем, что хоть что-то сделать надо. Во вторник, а именно завтра, было шесть уроков и лишь четыре «адекватных», как их мысленно окрестил Достоевский. Под ними подразумевалась химия, физика, геометрия и история, хотя порой даже та надоедала из-за своей ординарности, а может и из-за априорного знания брюнетом всех важных дат. По мнению Федора литература, русский, английский, немецкий и география были бесполезны, ведь в некоторых он не видел пользы, а некоторые он знал настолько безупречно, что те навевали лишь всепоглощающую скуку. В этом полугодии будут две олимпиады, на которых можно будет выйти на всероссийский уровень, что, несомненно, в будущем сыграет хорошую роль при поступлении в ВУЗ. Федор в скором времени поймал себя на том, что сидит на полу, на кухне погрязнув в своих размышлениях, о которых он вряд ли не забудет через минуту или две. В момент начала они ему казались важными, но тратя на них последние крупицы здравомыслия алоглазый тут же забывал, в чем и корил несомненно лишь себя. Неожиданно для такого позднего времени в дверь постучали. Аккуратно, с некой неуверенностью в своих действиях и решении. Это, скорее всего, Гоголь.— подумал брюнет. Впрочем, так и было. Когда Достоевский открыл дверь, его глазам, как и было им ожидаемо, действительно предстал Коля. У него был несколько помятый вид, ибо оный видимо тоже спал. —Привет! Прости что так поздно, но ты оставил на парте учебник по истории, а я подумал, что это мой и забрал его.—протораторил Гоголь. —Привет, спасибо что принес, —сказал Достоевский, вместе с этим забирая книгу. —Спокойной ночи! —со уставшей улыбкой сказал Коля. —Пока.—сказал Федор и закрыл дверь в квартиру на ключ. *** Федор сегодня проспал, ибо усталость все же взяла свое и он проигнорировал абсолютно все вопли старого советского будильника, а ныне он отсиживался в кабинке туалета, так как его появление лишь к середине второго урока вряд ли бы кого обрадовало. Гоголь сидел рядом с ним за партой и писал какие-то закорючки в тетради по обществознанию. Он считал этот урок бесполезным, поэтому замечание учителя «Почему ты не встал, когда я вошёл в класс и где твой учебник?» он проигнорировал, поэтому сейчас он рассказал абсолютную дребедень, развалившись но своем троне и пытаясь испепелить Николая взглядом, на что тот лишь улыбался себе в тетрадку. За окном лил дождь, октябрь перестал быть таким теплым и приятным. Температура опустилась до пяти градусов тепла, ветер с Юго-Восточного сменился на Северо-Западный, прибавилось слякоти и погода стала унылой, но удивляться тут ничему. Вдруг, ни с того ни с сего Иван Ефимович (или Юрьевич, Гоголь точно не помнил) прекратил свою увлекательную лекцию на тему личной безопасности в чрезвычайных ситуациях и вышел из класса. Гоголь подошел к самой шумной компании и самую малость рассаазал о себе, параллельно шутя и спрашивая других. —Ну так вот, а я вообще не ебу, что делать надо, а она на меня смотрит, как на вундеркинда: так мы и стояли так молча минут тридцать! Я с этой шестеренкой в руках, а она с этим, блять, велосипедом, –рассказывал очередную историю Николай, давясь со смеху, тем временем как многие от него уже задыхались. Пару минут погодя после звонка, в класс вошёл Достоевский и молча начал доставать учебник и тетрадь по химии. —Привет! Как жизнь? —протянул светловолосый. Он уже ушел от своих знакомых, переключив внимание на своего нелюдимого товарища. —Доброе утро. Жизнь как жизнь, ничего особенного. А ты как? —поинтересовался Федор —А я химию не понимаю, объяснишь? —Учебник почитай.—вздохнул брюнет, но столкнулся с донельзя грустным взглядом своего визави. —Что именно тебе не понятно? —спросил Достоевский. —Вот из-за чего медь окисляется? —Медь окисляется до оксида при недостатке кислорода, при температуре двести градусов по Цельсию и до оксида меди второй степени при избытке кислорода и при температурах порядка четыреста—пятьсот градусов по Цельсию. Доволен? Понял хоть что-нибудь? — раздраженно спросил брюнет. —Понятно, спасибо! —Гоголь налетел на Федора с объятиями, в реакцию на что последний ощутимо вздрогнул. Большинство находящихся в кабинете странно на них посмотрели. Начался урок. Федор иногда что-то записывал и делал ремарки, Гоголь же что-то усердно вычерчивал и маловероятно это были формулы или теория. Когда Достоевский решил посмотреть, он был удивлен. Зачем в тетради по химии писать, мать его, анекдоты? А когда Николай дописывал «—Доктор, почему вместо того, чтобы вылечить меня, вы шутите про мою бессонницу? —Это весело. — И много у вас ещё шуток? —Вам и не снилось!» —Зачем ты это пишешь? —решил все же поинтересоваться брюнет. —Захо- —Гоголь и Достоевский, что у вас там происходит, а? —спросила Галина Ильинична. —Yeah? —спросил Гоголь с акцентом истинного британца, на что весь класс заливисто засмеялся. —Ех, Гоголь, ех. Так чем вы там занимаетесь, голубки? —Ну поговорили немного. Нельзя что-ли? —по классу прошёлся второй раскат хохота. —О чем, если не секрет? —вкрадчиво, с интонацией некого сарказма поинтересовалась женщина. —Вам правда интересно? —Да.—рявкнула педагог. —Ну смотрите, Федя заметил, что я пишу в тетради анекдоты, и решил спросить, зачем я это делаю, я ответил, что захотелось. Не желаете услышать парочку? —Ты только посмотри, хамло-то какое! Ишь ты! Вон из класса! И дружка своего прихвати! Все ещё раз засмеялись, но в этот раз кто-то даже упал со стула, быстро его поднимая под взглядом ещё более разгневанного учителя.