***
Частному детективу Райнеру Брауну начинало казаться, что он в этой жизни уже вообще не отдыхает. Солнце заходит — он всё трудится. Теперь вот рассветает — а он ещё и не ложился. Вместе с бородатым капитаном в очках они в совершенно вымотанном состоянии сидели на скамейке, философски созерцали розовато-персиковый солнечный восход и пытались собрать воедино всё, что произошло за последние пару часов в мясной лавке Аккермана. Зик, хотя и выглядел подустало, ещё как-то сохранял лицо. Райнер же, мало того, что имел вид загнанной до полусмерти коняги, к тому же весь был помятый, в ссадинах и многоцветии всей той грязи, какую только он успел насобирать на себя на полу в холодильной камере. Первым делом, выйдя на свежий воздух, он закинул в себя горсть таблеток, а добравшись до скамьи, позволил себе нервно закурить. — «Лиггетт и Майерс»? Всё ещё употребляешь эту вонизму? — прокомментировал развернувшееся действо Зик. — Я бы угостил Вас, но Вы осуждаете мои пристрастия к дешёвому куреву, поэтому я обиделся, — без тени улыбки отшутился Райнер, вертя в руках зажжённую сигарету. — Да и, думаю, здоровье Вам уже и не позволяет при этом... как оно? — Муковисцидоз, — мгновенно напомнил капитан полиции. — Да, я полгода как завязал. Словно в подтверждение своих слов, Зик разошёлся в порыве сухого кашля, а затем прерывисто задышал, негодующе покачивая головой. Райнер обратил внимание, что концевые фаланги у него на обоих руках слегка опухшие, как при аллергии. — Не смотри ты так испуганно, точно я уже замертво упал, — с упрёком сказал Зик и ещё раз кашлянул в кулак. — Мне вовремя диагноз поставили, не теряю веры в лучшее. — И каково с этим... жить? Ну, я про то, что... Не лучше ли Вам уйти со службы, если дела обстоят так серьёзно? Старший по званию откинулся на спинку скамейки и выразительно скривился в ответ: — Да вот ещё. Как же я оставлю нашу дружную семью балбесов? Не-ет, тут как хочешь, а я добровольно с поста не собираюсь уходить, — он в задумчивости пожевал нижнюю губу. — Каково с этим жить? Ну... Весёлого мало, конечно. Хожу, харкаюсь целыми днями, как старый перечник. Это у меня началось вскоре после того, как ты ушёл. Самое весёлое, считай, пропустил, Браун! Сначала мне обычную простуду диагностировали, пытались отпоить травяными сборами. Не помогло. Начали обследовать — в лёгких слизь, воспаление, словом, бронхит. Ладно, думаю, полечусь. Ага, если бы! Месяца четыре назад — бац! — и синусит обострился, дышать не могу носом — и всё. Начали смотреть мою историю болезни в комплексе, всплеснули руками и говорят мне, мол, ой, мистер Йегер, да вы у нас не носитель муковисцидоза, вы у нас им болеете. Зараза ведь какая, а! Зик грустно посмеялся и погладил указательным пальцем себя по бороде. — Это, получается, наследственная болячка? — спросил Райнер, потушив свою сигарету о бортик лавочки. — Она и есть. Мой отец как раз болел муковисцидозом. Он умер от этой болезни чуть больше года назад, — Йегер поджал губы и в задумчивости посмотрел вперёд. Пламенеющий рассвет отражался в круглых стёклышках его очков. — Соболезную, капитан, — произнёс Райнер и тут же вспомнил вчерашнюю странноватую исповедь Йегера-младшего. На душе стало серо. — Ничего, здесь, скорее... гм, здесь, скорее, некая странность. Я практически не поддерживал связь с отцом, как-то мы всю жизнь не сходились характерами. И вот с одной стороны, конечно, я испытываю скорбь по своему кровному родителю. А с другой... будто бы этот человек уже ничего для меня и не значил. — Да... грустно всё это. Что не у всех получается сохранять общение с роднёй, — Браун невольно задумался о своём собственном отце, который вообще отсутствовал в его жизни. Он его даже ни разу не видел, да и мама не любила говорить на эту тему. — Мне кажется, мой отец под конец жизни уже столько спонтанностей наделал, что, может, о чём-то и сожалеть начал... — развёл руками полицейский. — При любом раскладе, ему ещё бы жить и жить! Да слишком поздно диагностировали ему это всё добро, даже дорогостоящее лечение не помогло. Зато с добычей лекарств у него наверняка проблем не было. Как-никак, владелец сети частных клиник. Это я окольными путями вынужден всё урывать... — Вот с этого момента можно поподробнее? — попросил Райнер. — Как всё-таки Аккерманы связаны с нелегальной торговлей? — Если быть точнее, Аккерман. Тот, что помладше, Леви. Его дядька просто иногда выполняет роль пособника. А вот Леви вместе со своими прихвостнями крутят всю эту схему... Тут ведь палка о двух концах, смотри: с одной стороны, они противозаконные вещества ввозят и подпольно торгуют ими без рецепта. С другой, они при этом протягивают руку помощи таким же безнадёжно больным, как я. Помогают найти недоступные лекарства, продают их по себестоимости... Фактически, Робин Гуды. Вот и мне когда диагноз поставили и я начал бессовестно перерывать архивы, чтобы найти хоть кого-то, кто помог бы мне организовать поставку нужных медикаментов, тогда и разнюхал про банду Аккермана. Мы с ними сошлись на таких условиях: я с высоты своих полномочий сглаживаю их отношения с таможней, а они мне с солидной скидкой регулярно поставляют препараты. Да в этом месяце заминка случилась, я промедлил с оформлением нужных бумажек... словом, Аккерману это не очень понравилось, — с усмешкой подвёл итог Зик. — Вот и позвал меня на добровольно-принудительную воспитательную беседу. Кто же знал, что Земля настолько круглая и мы с тобой-то встретимся! — Да дело у меня к старому хрычу было. Вернее, не совсем к нему... я по-тихому хотел... — Снова какие-то свои расследования крутишь-вертишь? — угадал капитан с улыбкой. — Наняли меня. Кстати, не поверите, кто. — Я весь внимание. — Ваш младший брат, Эрен. На той неделе произошло убийство Саши Блаус, его бывшей одноклассницы, вот я и... — Эрни? — совсем расплылся в улыбке Зик. Во всём его виде читалась кристально искренняя симпатия по отношению к сводному брату. — Эрни славный мальчик, я рад, что вы с ним познакомились! Ему повезло: он нанял лучшего частника из всех, какие у нас тут водятся. Райнер смущенно хмыкнул. Начальник за последний год не растерял доброго наставнического отношения к нему. — Саша Блаус... верно, а я и забыл, что они вместе учились! Помню, в школьную пору иногда встречал их малышовую компашку на улице. Такие важные и счастливые что-то барагозили своей хулиганской тусовкой... — у полицейского на лице замерло умиротворённое выражение. — Жалко, жалко девчушку эту. Она вечно что-то жевала ходила у них. Стрельбой ещё занималась, вроде... Неудивительно, что Эрен лично обеспокоился судьбой её дела. У него доброе сердце. Детектива озадачили последние слова Йегера. Он явно видел своего брата с какой-то никому не досягаемой светлой стороны. Может быть, Эрен и в самом деле старался сохранять деловитое и серьёзное лицо только на публику, а изнутри был радушным паинькой, и посему зря Брауна вводило в такой необъяснимый ступор общество нового владельца «TITANIUM Inc.». — У нас ответственным по этому делу Галлиард назначен сейчас. Я думаю, он тут с патрулём уже каждый миллиметр прочесал, знаешь же его дотошные повадки. Ничего нового ты всё равно бы не обнаружил. — Да... пожалуй. Просто не верится мне, что Аккерман чист на руку во всей этой круговерти. — Факты на его стороне. Он предъявил нам все доказательства того, что вернулся в город из какой-то поездки только позавчера утром и в день происшествия отсутствовал. Лицензия на ношения оружия у него тоже есть, хрен знает откуда, конечно, но не докопаться... Так что Кенни — просто жуткий индивидуум, но никак не серийный маньяк. И всё же на всякий случай лучше лишний раз больше не мозоль ему глаза, будь добр. Только что я чудом тебя отмазал за счёт того, что у нас с его племянником контракт о взаимосотрудничестве и, мягко выражаясь, глотки вспарывать друг другу было бы лишним. Нет, догадался же — револьвер даже прихватил с собой! Чертёнок и перестраховщик хренов. Райнер усмехнулся и поправил ремень портфеля, перекинутый через плечо. — Я, как всегда, ужасно благодарен Вам, капитан. Но это, между прочим, очень хорошо, что я Вас нашёл, хоть и при таких обстоятельствах. Мне нужна Ваша помощь. — В самом деле? — сощурился Зик. — А-а, и впрямь, раз ты ввязался в старый-добрый криминал... Мог догадаться. Нужен доступ к базе? — Именно. Организуете? Из вежливости скажу, что в долгу не останусь, хотя, по факту, ещё и со старыми обещаниями не расплатился, — почесал скулу со вздохом Браун. — Да я всегда рад помочь хорошему человеку. Не бери в голову, — отмахнулся Зик и неторопливо поднялся со скамьи. — Только не сейчас, ладно? Приходи в участок в обеденный перерыв. А сейчас я иду спать-спать-спать, спать и ещё раз спать. А тебе... — он с головы до ног осмотрел истасканного и побитого коллегу, — ...тебе бы ещё в душ не мешало попасть. И почему только ты всегда выглядишь так, словно только из Пекла возвратился?! — Чувствую я себя так же, поверьте, — пожал плечами детектив Браун.***
По возвращении домой он в самом деле сразу же уединился в своей минималистичной ванной, чтобы привести себя в порядок. Горячий душ приятно расслабил ноющее тело и немного упорядочил мысли. Небрежно залепив ссадины на лице медицинским скотчем, Райнер повозил пальцем по изрядно заросшему щетиной подбородку и уверенно потянулся за бритвенным станком, стоящим в стеклянном стакане по соседству с зубной щёткой и наполовину выпотрошенным тюбиком мятной пасты. — Мама бы сказала: помолодел лет на десять, — коротко посмеялся блондин, изучая в заляпанном зеркале своё гладко выбритое лицо. Под самым подбородком выступила крошечная алая капелька — всё же сноровку к аккуратному бритью он растерял. Райнер апатично провёл по порезу тыльной стороной ладони и вышел из ванной. Часы показывали только четверть восьмого, и у него оставалась ещё уйма свободного времени до обеденного часа. В первую очередь Райнер разобрал бардак на кухне, оставленный ещё с вечера, после чего, разморённый принятым душем и действием нейролептиков, мгновенно отрубился на своём небольшом диванчике и спал так крепко, размеренно храпя в голосину, что чуть не пропустил назначенный визит к бывшему начальнику — подскочил в панике без десяти минут час. Весь свой официально-выходной гардероб он уже успел переносить за последние дни, так что ограничился простым нарядом: голубые джинсы и чёрная спортивная футболка с сетчатыми вставками. Встреча с капитаном Йегером прошла без единого эксцесса — по большей части благодаря тому, что Порко в это время находился на законном обеде и лишился удовольствия на сей раз поиздеваться над бывшим сокурсником. Зик перекинул на внешний жёсткий диск все улики по делу, собранные полицией на данный момент, и попрошенные Райнером записи с городских камер видеонаблюдения. — Не то чтобы я не верил в работу наших ребят. Просто вижу, что без твоих смекалочки и героизма они год как землю жопой жуют, — торжественно заключил Йегер. — Я надеюсь, что ты найдёшь то, что ищешь. Мне и самому, признаться, жуть как не хватает такого ценного сотрудника и отличного товарища. Не хочешь попробовать обратиться в суд? Может, решат отменить твои ограничения в дееспособности. — Не уверен, что это хорошая идея, — признался Райнер, крутя в руках жёсткий диск с электронными версиями вещдоков. — Ещё пока не справляюсь без лекарств... хотя я уже давным-давно заскучал по лейтенантству. — Ну, дай Бог, ещё сработаемся, — улыбнулся Зик и несколько раз заливисто покашлял. В самом деле, дай Бог. Дома Браун вытащил из закромов старую пробковую доску в деревянной раме, старательно очистил её от пыли и водрузил на одиноко торчащие из стены гвоздики. На заднем сидении машины среди прочего хлама отыскал на удивление ещё рабочий чёрно-белый принтер, подключил его к ноутбуку и тут же затеял распечатывать все имеющиеся у него улики по делу Саши Блаус. Бумаги эти он затем прикрепил разноцветными кнопками на пробковую доску для визуальности, с сожалением подметив, как ему пущей картинности ради не хватает ещё красных нитей. Работоспособность схемы от этого не особо терялась. Вразброс были прикреплены фотографии с места преступления, довольно бесполезные показания немногочисленных свидетелей и ещё ряд формальных бумаг. По центру же детектив разместил снимок улыбающейся Саши — пугающе реалистичный и эффективно помогающий концентрироваться на расследовании. Также Райнер приволок и папку, которую ему вчера вручил Эрен. Насколько он мог судить, содержимое её было абсолютно идентично тем файлам, которые ему передал Зик, поэтому ноутбук Райнер от себя отставил и принялся изучать документы из папки. В руки легла долгожданная медэкспертиза. «Наконец-то, вот и ты! Глянем, к чему же пришли господа доктора», — победно подумал Браун и принялся читать отчёт. В первую очередь в глаза бросилось то, что в самом углу листа стояла печать клиники «TITANIUM» — видимо, даже медицинское заключение Эрен распорядился выпустить исключительно под своим руководством, не доверяя это государственной больнице. На первой странице перечислялись формальности: какие специалисты, где, с какой целью, что проводили. Дальше — какие вопросы стояли перед экспертами, обстоятельства дела, и только потом начиналась исследовательская часть, где были перечислены все физиологические характеристики тела покойной. Текст шёл сплошным массивом и расползался ещё на восемь страниц, но Райнер не поленился вычитать всё и обнаружить для себя несколько примечательных фактов. Во-первых, неровная колотая рана в левой подвздошной области живота, три с лишним сантиметра в ширину и пять — в глубину — параметры, под которые прекрасно подходит лезвие обыкновенного кухонного ножа. Согласно содержащимся в конце экспертизы выводам, именно открытое кровоизлияние стало причиной смерти жертвы, даже несмотря на то, что тут же было указано: ни толстая кишка, ни мочеточник, ни почка не были повреждены, все органы остались целыми, несмотря на глубокое ранение. Уже одно это вводило Райнера в негодование — это сколько же Саша при таком раскладе покорно пролежала, ожидая своей кончины? Полчаса? Час? Явно дело не в полученной ране, хотя к ней тоже еще стоило вернуться. Во-вторых, данные лабораторных исследований обнаружили в крови девушки амфетамин в чистом виде. И только Браун успел удивиться этому открытию, как ниже прочёл сноску из истории болезни Блаус: доза незначительная и приемлемая для погибшей, так как ей в связи с диагнозированным ещё много лет назад СДВГ были прописаны амфетамин-содержащие препараты. — Что ещё такое «СДВГ»? — не понял Райнер и тут же направился в поисках разъяснений в интернет. Поисковик выдал ответ на искомый вопрос: «СДВГ — Синдром Дефицита Внимания и Гиперактивности. Выражается в различных формах неврологическо-поведенческих расстройств, часто встречается у детей дошкольного и школьного возраста. Для подверженных СДВГ характерны: импульсивность, неусидчивость, чрезмерная энергичность, рассеянное внимание, низкая стрессоустойчивость, перепады настроения, иногда — депрессия...». «Ладно, — подумал Райнер, возвращаясь к чтению заключения. — Изучу этот вопрос позже». В-третьих, на теле жертвы были обнаружены внутримышечные гематомы разной степени: первой степени, то есть, свежие, — на коленях и шее и давнишние — на всей внутренней поверхности рук. Райнер мог дать себе объяснение насчёт синяков на руках — учитывая, что могла принимать амфетамин внутривенно, — и насчёт коленей — такую травму она могла получить во время нападения. Но шея?.. Это странно, учитывая, что никаких следов удавления или чего-то подобного обнаружено не было. В-четвёртых, никаких признаков насильственной смерти, не считая вышеперечисленные, экспертиза не обнаружила. Анализы опровергли возможность отравления или смерти в результате внешних термических/химических воздействий, а также ненасильственной смерти от болезни. Всё сводилось к тому, что причиной гибели стала травма, нанесённая острым предметом. Браун обессиленно помассировал глаза: он всё ещё отказывался верить в такое нелепое стечение обстоятельств. Даже версия, что Саша укрылась в подворотне и сделала себе харакири, звучала для него логичнее. В это время во входную дверь требовательно забарабанили. Райнеру пришлось отложить бумаги и с недовольным кряхтением подняться, чтобы узнать, кому и что от него вдруг понадобилось. Едва он провернул дверную защёлку и потянулся к ручке, дверь сама собой решительно распахнулась, вынуждая Райнера стремительно отпрянуть. — Обещала же, что приду! А ты еле тащишься гостей встречать! — торжественно воскликнула Габи, ввалившись в квартиру и на ходу уже стягивая с себя свои видавшие виды кеды. — Привет! Ой! Ты свои колючки с лица сбрил — я аж не признала! Чего замятыш такой? — Ну, здравствуй, — Браун со вздохом закрыл за ней входную дверь. Он в самом деле за всеми этими ночными приключениями успел забыть, что его маленькая подружка обещала заглянуть на огонёк. Теперь уж точно спокойно поработать не даст. — Нифига гадюшник! Ты тут реально живёшь?! Класс! Обожаю такие беспорядочные местечки! — оценила по достоинству жильё Габи, бесцеремонно обегая все комнатки. — Спасибо, я очень старался, чтобы угодить Вашей милости, — мужчина шутливо поклонился в пояс. — О-ой, да чё уж там, можно просто... о, я можно одно съем? — проходя мимо кухонной тумбы, девочка обратила внимание на тарелку с двумя зелёными яблоками. Райнер развёл руками — противостоять всё равно было тщетно. Двенадцатилетка радостно схватила фрукт и сочно вгрызлась в него зубами, и бывший полицейский отметил, что один из моляров в верхней челюсти у неё маленький и короткий — видимо, молочный зуб на том месте только недавно выпал. — Ого! А это чево ещё за аппвикация? — с набитым ртом спросила Габи, переключив своё внимание на пробковую доску с распечатками. — Это не аппликация, а граф связанности. Помогает наглядно рассмотреть все имеющиеся детали дела, — нравоучительно пояснил следователь. — А-а-а, это нам нужно, моводец, напавник! — серьёзно закивала девочка и по-хозяйски плюхнулась на диван. От такого мощного прыжка бережно разложенные на диване листы слегка подлетели и перемешались между собой. Габи проглотила очередной кусок яблока и блаженно закатила глаза: — Слушай, а впрямь хорошо! Думаю, я могла бы сюда переехать! — Ещё чего, наглость какая! — отрезал Браун, принявшись заново рассортировывать перепутавшиеся документы. — Ещё я только девчонок у себя не селил всяческих. — Не всяческих, а очень даже вполне конкретных! — Да ну? А что дома у вполне конкретных девочек скажут, если узнают, что они живут у страшных дядек? — Мх! — Габи надулась и стала крутить в ладошках яблочный огрызок. — Ничё не скажут. Я часто сбегаю, они уже привыкли. — Сбегаешь?! — остолбенел Райнер. — Как же можно не беспокоиться за то, что твой ребёнок дома не ночует?! — Ну, вот так вот! Им хватает других детей. Талантливых, добреньких, одарённых. На меня можно и не обращать внимания, — булькнула тихо девчушка. «Так ты не только из неблагополучной, но и из многодетной семьи, — сообразил детектив. — Н-да-а, дела...». Он прошёлся взглядом по её неряшливо заплетённому хвостику на макушке, который она явно ежедневно сооружала себе сама, по истасканной одёжке, по покрытым ссадинами ногам... У этой малявки были скверный характер и завывающая дыра на месте должного воспитания, но он никак не мог перестать испытывать к ней искреннюю симпатию. Наверняка жилось ей совсем не в сласть — без родительской-то и дружеской поддержки. Райнер чуть придвинулся к Габи, ободряюще улыбнулся и приобнял её за плечо. Девочка вздрогнула и испуганно оглянулась на него. — Извини, извини! — сиюсекундно убрал руку Райнер. Что-то он не подумал, что девочке может быть непривычна тактильная коммуникация. — Ты ч-чёй эт? — спросила с неироничным удивлением Габи. — Трогаешься тут... — Ну, я просто хотел тебя обнять в знак поддержки. — Не надо меня поддерживать и обнимать тоже не надо... — насупилась девочка сконфуженно. Они немного неловко помолчали, но Габи быстро в привычной манере переключила полярность своего настроения, бодро расправила плечики и вопросительно ткнула пальцем в стопку листов с результатами судмедэкспертизы. — А это чего ещё такое? Тоже работа? — Тоже работа, — подтвердил Райнер. — Всё работаешь и работаешь... чего тут сидеть сиднем! Скука! Пошли лучше в центр! — В какой ещё центр?.. — Эх ты, в центр города, конечно, куда ж ещё! Ну Райнер, ну праздничная же неделя! Давай погуляем! — спрыгнула с дивана Габи, приметила переполненное мусорное ведро и с размаху отправила туда огрызок от яблока. — Юху! Пр-р-р-рямое попадание! Видал?! А-а-ай эм зе-е-е че-е-емпион, ма-ай фре-е-ендс... — Не так там поётся, — покачал головой блондин. — Не до прогулок мне сейчас, мне нужно закончить дела. — Ну Райнер, ну ёлки зелёные! — Габи обиженно встала в позу. — Завтра, если хочешь, вот... хотя нет, завтра... м-м, лучше послезавтра. Или... — Да ясно всё с тобой, противный! Так и скажи, что видеть меня не хочешь! Девчонка уверенно развернулась и прошагала к двери. — Итак, я ухожу! — заискивающе сообщила она. — Хорошо, уходи, — согласился детектив и стал наблюдать за ней, расслабленно откинувшись на спинку дивана. — Я насовсем ухожу! — Насовсем уходи. — Я уже надеваю пра-а-авый кроссовок. Натя-я-ягиваю, слышишь? — Слышу-слышу, натягивай. — Я зашнуровываю пра-а-вый кроссовок... — Угу. — Я тянусь за ле-е-евым кроссовком. Тянусь, тянусь... Уже взяла и уже обуваюсь... Затягиваю шнуро-о-о-о-ок... — Ну, ты там всё или нет? Ушла уже? — Да Райнер!!! — Габи рассерженно затопала ногами на месте, испепеляя взглядом экс-лейтенанта. Оный только весело рассмеялся, глядя на вышедшую из себя девчурку. — Ладно, иду, иду, — всё ж таки поддался на женский каприз Браун и стал подниматься с дивана. Наверняка ничего страшного не случится, если он позволит себе часок-другой проветрить голову и отдохнуть в компании маленькой напарницы. Тем более, что погода за окном стояла соблазнительно чудесная.***
— ...а однажды ещё такое было: приезжаем на вызов, а там старушенция возле своей квартиры топчется. Говорит, дверь захлопнулась, а она без ключа, внутрь попасть не может. И замок, знаешь, такой там замысловатый на двери-то был, никак не подлезть снаружи — только дверь сносить целиком. Уж не знаю, чего эта бабка так люто боялась, но она бы за такой бронебойной дверью и зомби-апокалипсис бы пережила... Всё, хотели, в общем, сносить, а старушка завозмущалась: мол, даже не вздумайте, дверь новая, я её только на той неделе установила. Спорили мы, спорили, так и не смогли её переубедить. А рабочий день идёт, некогда особо рассусоливать. Я говорю, не хотите дверь выносить — давайте в окно. Бабка помялась, помялась, но согласилась, сказала, у неё нарастопашку окошко в кухне открыто. Принялись вызванивать подъёмник — почти все на обеде, а дежурные заняты. Меня эта ситуация дебильная так к тому моменту уже припекать начала, что я психанул и сказал: полезу до окна по карнизу от соседей, благо те как раз дома были. Я как-то знаешь, так импульсивно это сказал, не подумал даже, что тут аж шестой этаж. Вылез на карниз через соседское окно, как увидел эту высоту... Как бы и страхово стало — жуть! — и пасовать нельзя, раз уж вызвался. Вот и... вот и полез. Там по карнизу пройти-то надо было метра четыре, не больше, а казалось, что вечность всё иду, руками цепляясь за каменную обшивку дома, — а никак не доберусь... Так сердце билось, что казалось: вот это биение моторчика внутри меня и столкнёт вниз. И полечу тогда, и прощай, Райнер Бра-... Ты слушаешь вообще? — А? — Габи подпрыгнула на месте и обернулась. Весь рот у неё был перемазан в шоколадном мороженом, остатки которого медленно таяли в вафельном рожке, что она сжимала в кулачке. — Я кому рассказываю? — Да я... да красиво просто. Смотри! Она указала на очередной столп поднявшихся в воздух мыльных пузырей: ярких, всевозможных размеров, долетающих высоко-высоко, как казалось, до самых облаков. Пузыри красочно переливались в лучах припекающего солнышка, и каждое их появление вызывало восторженные вопли и ахи со стороны толпы. Позитивная музыка на оглушительной громкости раздавалась из динамиков, вразброд по площади стояли многоцветные торговые палатки, тут и там вышагивали костюмированные аниматоры. Всеобщее веселье гудело и катилось всеобъемлющим вакуумом по центру города. «А ведь несколько дней назад этот праздник гудел ещё громче. Наверняка и пузыри были, и шарики эти, и салюты. Пока в паре кварталов отсюда происходило убийство невинной девушки», — подумалось вдруг Райнеру, и он помотал головой, отгоняя навязчивые угрюмые домыслы. Что-то он совсем разучился радоваться и размышлять о хорошем. — Да. Красиво, — согласился Райнер, выдав лёгкую улыбку, и покрутил между пальцев деревянную палочку от съеденного им пломбира. Всего два дня назад он познакомился с этой егозой, а сейчас они сидели с нею на нагретой мраморной кромке фонтана, поглощая мороженое, как многолетние приятели. Словно так было и будет всегда. — Ма-а-а-а! — недовольно заверещал во всё своё горло мальчуган лет пяти, которого измученная материнством родительница тащила за руку мимо детектива и его маленькой помощницы. — Мороженка! Тоже хочу мороженку! — Успокойся ты, — обессиленно бросила ему мать. — Почему этой девочке папа купил мороженку, а ты мне не купишь?! — никак не унимался тот, с завистью глядя на испачканный шоколадом рот Габи. — Потому что эта девочка наверняка очень послушная дочка и не орёт кашалотом на весь парк! — нахмурилась женщина и всё же оттащила своё упирающееся чадо. — Ого, — у Райнера как-то потеплело изнутри от этих слов. Его в самом деле приняли сейчас за заботливого отца? — Слышала, Габи? Но девочка никак не отреагировала: она опять отвлеклась и продолжила с широко распахнутыми глазами следить за шоу мыльных пузырей, восхищённо замерев, как гипсовая статуя. Брауну на ум вдруг пришла финальная строчка из какого-то стихотворения, которое он ещё давным-давно случайно вычитал в интернете: «...но смотрящих на мир сердцем нет прелестней никого». Он попытался вспомнить полный вариант стихов, но так и не смог. Габи, несмотря на свою пакостливую натуру, смотрит на мир сердцем. Может ли он, Райнер, тоже научиться этому? Июньская жара успела сильно напарить за день, поэтому уже к шести часам вечера погода резко переменилась: в небе начали раздаваться громовые раскаты, а из набежавших иссиня-чёрных туч по нарастающей начало капать. Не дожидаясь, пока гроза разойдётся окончательно, промокший Райнер сгрёб такую же промокшую Габи в охапку и вернулся вместе с ней домой. Заодно он узнал, что в его автомобиле ко всем прочим неполадкам добавилась неработающая печка. Дома детектив завернул стучащую от холода зубами напарницу сразу в два пледа и попытался напоить её горячим чаем, от которого она наотрез отказалась. — Х-хочу к-к-как-као! — заявила дрожащая Габи. — Нет у меня какао, — сообщил Райнер, шарясь в полупустых кухонных шкафчиках. — Могу просто молока разогреть. Сойдёт? — Н-нет! С-с-сам ег-г-го п-п-пей! — А если бульон сварю горячий? — осенила вдруг светлая мысль мужчину, когда он увидел полтушки курицы в морозилке. — Будешь? Девочка согласно закивала, и Браун принялся немудрёно кашеварить: разделал курицу и поместил её в двухлитровую кастрюлю с водой, туда же отправил и порезанную на неровные кружки морковь. В приправах он особо не смыслил, так что обошёлся солью. На горячую похлёбку Габи напала с аппетитом — умяла сразу две тарелки, пока Райнер с его проблемным аппетитом едва расправился с одной. — Всё? Теперь ты счастлива? — удостоверился мужчина, глядя на насытившегося ребёнка. — А телека у тебя нет? — вздохнула та. — Нет, телека у меня нет. — Как можно жить без телевидения! — Можно, представь себе. Я его не смотрю. Могу предложить компьютер. Там поищешь мультики, какие хочешь... — О! Давай! Так даже лучше! Райнер усадил Габи за свой ноутбук, а сам принялся наводить порядок на кухне, после чего наконец-то смог немного поработать с документами, сгорбившись над ними за столом. В какой-то момент звуки возни и клацанья клавиатуры за его спиной стали звучать всё реже и реже, пока не утихли совсем. Райнер обернулся и увидел, что девочка засопела, укутавшись в оба данных ей пледа. Мужчина украдкой подошёл к ней и поднял с дивана съехавший ноутбук. Габи, почувствовав чужое присутствие рядом, заёрзала и сквозь слипшиеся веки взглянула на Райнера. — Ты не спи давай, — тихо сказал он. — Устала? Давай лучше домой отвезу, уже поздно, всё же будут домашние ещё переживать за тебя. — Да нет у меня домашних, — пробормотала сонно девочка. — Детдомовская я... У Райнера в миг всё сжалось изнутри. И как он раньше не догадался? «Детдомовская»... сколько было невыраженной тоски в одном этом слове, сколько переживаний, ежедневно выносимых юным сердцем. ...сколько было одиночества. Браун вернулся за стол и подпёр щёку ладонью, глядя на вновь заснувшую Габи. Вот в чём причина их феноменального притяжения — они оба были сиротливы в этом мире. Райнер в задумчивости открыл браузер на ноутбуке и принялся искать полный вариант стихотворения, которое ему сегодня пришло в голову во время прогулки. «Изучая мир глазами, Человек приучен жить. Многоцветье перед нами Взором хочется испить. Каждый взгляд — он, что «Мадонна», Уникальный экземпляр. А фантазия, бесспорно, — Самый главный окуляр. Много красочных прочтений Дарит человечий глаз. Столько в этом мире мнений, Сколько в этом мире нас. Что для взрослого картонка, Мусорной коробки шмат, Каравелла для ребёнка, Замечательный фрегат. Иль, завидев в небосводе Кучерявые стога, Фантазёр воскликнет: «Овен!»... А другой — лишь: «Облака». Хореограф в снегопаде Различает пируэт, Образность, как в маскараде, Там же разглядит поэт. Много между нами терций, Мы разнимся глубоко. Но смотрящих на мир сердцем Нет прелестней никого».***
Когда стрелки часов перевалили уже за девять, Райнер всё же настоял на том, чтобы увезти Габи домой. Нехотя, потирая сонные глаза, она всё же назвала адрес своего приюта. Как только за окном машины показался фасад детского дома, девочка вся сжалась и поникла. — Я не хочу туда возвращаться, — еле слышно прошептала она. — Ничего не могу поделать, — ответил Браун, смотря куда-то наискось. Он не знал, что с ним будет, если вновь взглянет в эти большие, полные тоски карие глаза. — До встречи, — сдавленно попрощалась Габи и вылезла из салона. Райнер проследил в боковое стекло, как она понуро плетётся к крыльцу приюта, безвольно поднимается по ступеням и нажимает на кнопку дверного звонка. Дверь рывком распахнулась, и на пороге показался зрелых лет мужчина с суровым выражением лица. Он ощетинился, увидев перед собой Габи, и стал что-то на повышенных тонах высказывать ей, после чего грубо схватил её за плечо и затащил внутрь. Дверь захлопнулась. Райнер ещё какое-то время с болезненным посасыванием изнутри смотрел на сиротский дом. С тяжёлым сердцем вздохнул, снял машину с ручника и нажал на газ, желая на высокой скорости обогнать свои гнетущие мысли. Весь следующий день он твёрдо решил посвятить расследованию, и так оно сначала и было: он поднялся с утра пораньше с гудящей головой, принял традиционную порцию таблеток, выкурил сигарету и сел просматривать записи с уличных видеокамер в день убийства Саши. Согласно показаниям, её тело было обнаружено около 12 часов случайным прохожим, который живёт в этом районе и выгуливал в тот момент своего пса. Ближайшие камеры видеонаблюдения располагались в трёхстах метрах от места происшествия, там, где проходила оживлённая городская дорога, сворачивавшая непосредственно в злополучный район. Это было не очень удобно — придётся выискивать Сашу в этой бурной толпе во весь временной промежуток с утра до полудня. Повезло хоть в том, что одета она была в тот день ярко, в белые брюки и насыщенно-жёлтую майку (о чём было написано в деле), поэтому сразу бы бросилась в глаза детективу... если бы вообще проходила в том месте. Потому как, хотя Райнер успел проглядеть все глаза, высматривая её высокий стройный силуэт среди прочих прохожих, это не дало никаких результатов — словно Саша вообще не проходила в том месте в тот день, хотя это был единственная дорога, ведущий в те дворы. — Бред какой-то, — нахмурился Браун, начиная ощущать закипающее внутри раздражение. Пока что он находил своё следствие абсолютно бесплодным: главный подозреваемый оказался невиновен, заключение судмедэкспертизы было вилами на воде писано, а все его улики и доводы пока не стоили и выеденного яйца. Так в этот момент ещё и тихий, но решительный стук в дверь оторвал от работы. — Кто ещё! — пробубнил озлобленно блондин, разъярённой горгульей метнулся ко входу и рывком отворил дверь, гаркнув: — Что!.. Хистория Рейсс, стоявшая на пороге, вскрикнула и перепуганно отступила на два шага. Браун огорошенно посмотрел на непрошенную гостью, смущённо закашлялся и выдал уже совершенно другим тоном: — Ой, мисс Рейсс, это Вы... Простите... кхм... — Я невовремя, да? — боязливым шёпотом спросила Хистория. — Нет-нет, я просто... всё в порядке, — Райнер помассировал лицо ладонью. — Переработал, виноват, не хотел на Вас накричать. — ...я могу войти? — уточнила блондинка. — А... да, да... входите, конечно! — следователь отодвинулся, давая девушке протиснуться в квартиру. Он ощутил тонкий аромат её парфюма: терпко-сладкий, с какими-то ягодными нотками. Наверняка стоит целое состояние. Облачена она сегодня была в строгий чёрно-белый твидовый костюм с юбкой до колен, и Райнер счёл, что Хистория — это ужасно привлекательное сочетание строгости и обаятельной нежности. А вот он сегодня предстал перед ней в небрежнейшем виде — спортивные шорты, майка и нечёсаный бардак на голове. — Спасибо, — сказала Хистория и прошла внутрь. Её внимание тут же привлёк пробковый стенд с развешенными на нём фотографиями и документами. Кто бы знал, что секрет привлечения женского внимания заключается именно в детективной доске... — Впечатляет, а Вы не теряете времени даром, — пробормотала она, изучая граф по делу. Она задержала взгляд на центральной фотографии Саши, проморгалась и развернулась к Брауну: — Я тоже, кстати! — Э-э-это здорово, мисс... а в каком смысле? — Ну, помните, Вы сказали, что я сама должна найти себе дело! — Смутно припоминаю, — согласился неуверенно Райнер, потому как позавчерашний вечер у него в основном ассоциировался с тем, как девушка к нему прильнула в порыве чувств. Он неловко хмыкнул. — Так вот, я нашла! Вчера весь день посвятила тому, что ходила по жильцам в том районе, опрашивала, мало ли, кто что видел подозрительное в тот день, — торжественно объявила Хистория. — Очень хорош-... Минуту, что?! — Браун опомнился и безумно взглянул на свою уже вторую по счёту самозваную ассистентку. Он подошёл к ней почти вплотную и ещё раз с ужасом переспросил: — Вы ходили по людям и допрашивали их?! — Не то чтобы допрашивала, — Хистория самодовольно улыбнулась, явно гордясь своими действиями, — просто ходила по квартирам с ненавязчивыми вопросиками под видом журналистки. — Вы меня, конечно, извините, мисс Рейсс, но это безумие! Вы же понимаете, что вполне вероятно, что именно кто-то из жильцов тех квартир может быть убийцей?! Он же мог и с Вами что-то сделать! — вполголоса зашипел Райнер, всё ещё огорошенный поступком этой хрупкой особы. — Ну... наверное, — энтузиазм девушки как-то сразу поубавился, а её брови расстроенно поползли вверх. — Но... это всё же лучше, чем просто сидеть и ждать! Тем более, что я осталась целёхонькой! — тут она снова приободрилась и хищной птицей взглянула на Райнера снизу вверх. — А если Вы будете так брюзжать, мистер Браун, то я не поделюсь с Вами ценной информацией. Райнер вскинул руки к небу и схватился за голову. Эти женщины! Они безжалостно вьют из него верёвки! — Просто, пожалуйста, не занимайтесь таким опасным самоуправлением без моего ведома! — изнурённо попросил мужчина, глубоко выдохнул и поставил руки на бёдра. — Какой ещё ценной информацией? — Не знаю, не знаю, стоит ли делиться секретами с таким вспыльчивым кадром, — Хистория натянула хитрую улыбку и вкруг обошла Райнера. — Мисс Рейсс, не время для игр, — Браун хотел звучать как можно строже, но лукавость, замершая на румяных щёчках девушки, лишала его воли. — Хорошо, Вы правы, — она резко остановилась перед ним и встала по стойке смирно, заложив руки за спину. — Дело серьёзное. В общем... Из жильцов мне мало кто открыл, только квартирах в пятнадцати в лучшем случае. И все сразу отнекивались, гасились... а в одной из квартир на втором этаже живёт славная бабуля, которая меня с удовольствием пригласила на чай. Она практически целиком слепая, поэтому из дома почти не выходит. Окна её квартиры расположены напротив того закоулка, где... Вы понимаете, — Рейсс коротко перевела дух и продолжила. — Но, как Вы, думаю, прекрасно знаете, люди с притупленным зрением при этом обладают превосходным слухом, поэтому в тот день она услышала, как примерно в двенадцатом часу... Она чётко это сказала — в двенадцатом часу, потому что слушала по радио свою любимую передачу, которую крутят с одиннадцати утра... в общем, сначала до неё донёсся женский вскрик, но она не обратила на это внимания, потому что решила, что это... как она выразилась? А, да, «происки молодёжи». А ещё спустя какое-то время она чётко услышала выстрел. Один выстрел, ну, знаете, из оружия. Она подошла к окну, но там больше ничего не происходило. — Выстрел?! — встрепенулся блондин. Он вспомнил пулю, застрявшую в стене, которую забрал с собой и припрятал. Так всё-таки она может иметь отношение к расследованию? — Ну... да, так она мне сказала. Вам это говорит о чём-то? — внимательно заглянула детективу прямо в глаза Хистория. Не сказать, что у Райнера были причины не доверять ей или в этом духе, но... почему-то он всё же не захотел делиться лишней, к тому же непроверенной информацией, пусть даже с такой очаровательной дамой. — Пока не уверен, — многозначительно ответил Браун и отвёл взгляд. Обманывать милых девушек так тяжко. — Но спасибо, что рассказали. — Жаль. Я снова оказалась бесполезной, — омрачилась блондиночка и повесила голову. — Нет-нет! Вы... я думаю, это очень полезная информация, просто на данный момент я не знаю, к чему она приведёт! — поспешил ободрить её Райнер. — Думаю, вы сделали за один день больше, чем я за последние четыре. На лице девушки снова заиграла счастливая улыбка. — Почему Вы так строги к себе, мистер Браун? — Я суровый реалист. Дела... совсем не клеятся. — Я могу чем-то помочь?! — с готовностью тут же загорелась Хистория. — Да чем вы поможете? Хотя... погодите, идёмте. Райнер усадил её за стол и включил с самого начала запись с камеры на перекрёстке. Благодаря услышанной наводке он точно знал, что ему нужен промежуток примерно с десяти тридцати до одиннадцати часов. Он включил запись на удвоенной скорости и пояснил: — Может быть, я совсем слепой, но внимательно посмотрите, пожалуйста, в эту толпу. Вы видите там Сашу? Хистория нахмурилась и припала к монитору, внимательно вглядываясь в лица заснятых прохожих. — Н-нет... пока не вижу... Райнер выждал ещё пару минут и со вздохом остановил проигрывание. — Постойте, куда же?! — задрала голову блондинка. — Бесполезно это всё. Не было её там. Но тогда я не понимаю, как Саша могла оказаться в том районе, кроме как этим путём. Она бы непременно попала на камеру. — Погодите... с чего вы решили, что это единственный путь? — озадачилась гостья. — Так ведь... дорога одна... — Так Вы водите машину? — усмехнулась Хистория. — Автомобилисты всегда мыслят только в заасфальтированной плоскости. Вы забываете о том, что есть пешие тропы. Погодите, я объясню. Вот там, — она показала пальцем на поворот в злополучный квартал, — везде идут массивные старые дома, жильцов которых я опрашивала. Здания эти проектировали ещё очень давно по старым строительным принципам, согласно которым между домами должно быть мёртвое пространство. Ну, хоть дома и одинаковые, но между ними сохранено всегда определённое расстояние, поняли? — Это я понимаю, а... — Слушайте дальше. Эти зазоры строили раньше из соображений безопасности — чтобы в случае пожара огонь не перемещался со здания на здание. Или, если дом даст усадку, чтобы обрушения массового не было. А мы всегда, когда были маленькими, нашей компанией бегали в этих узких пространствах между домами, как в лабиринте. Когда в начальной школе учились — это была игра, а постарше стали — сбегали такими путями с уроков. Ну, чтобы нас не заметили на людной улице, — девушка скромно потупила глаза. — В общем... это сейчас вокруг везде начали возводить высотки, а в нашем детстве подобными закоулочками можно было пройти спокойно через весь город. И у нас даже был свой маршрут проложен такими обходняками. И вот конкретно этот участок тоже был частью нашего маршрута. — Кажется, я потерял ход мысли. — В общем, это только моя теория, но, возможно, Саша могла пойти нашей старой тропой. Тогда... у Вас есть доступ к видеозаписям с камер на кольцевой дороге, там, где раньше была городская оранжерея? Там сейчас арбитражный суд. Знаете? — Понял, я... да, минуту, — Райнер подключил к ноутбуку внешний жёсткий диск и стал искать указанный участок. К счастью, Зик не пожалел поделиться доступом к видеоматериалам со всей округи, поэтому нужная запись всё же нашлась. Он развернул видео на весь экран и прочитал информационную сноску в углу экрана. — Тут сказано, что это как раз наружная камера со здания суда. Этот ракурс подойдёт? — Да, да! Мотайте. Запись стала прокручиваться с многократным ускорением. Семь часов утра, восемь, девять... — Стойте! — завопила Хистория, ткнув пальчиком в экран ноутбука. От бурлящей толпы в спешном темпе отделилось яркое пятно: девушка в жёлтой майке и белых брюках. Она уверенно подошла к тёмному проулку, как-то обеспокоенно обернулась, постояла в нерешительности и всё же исчезла в закоулке. — Не может быть... — пробормотал сражённый Райнер и взглянул на информационную сноску. Время записи показывало 11:12. — Саша! Это она, мистер Браун! — ликующе воскликнула Хистория. Райнер, всё ещё не веря произошедшему, отмотал запись назад и повторно убедился, что на видео отснята та же девушка, что сейчас солнечно улыбается с чёрно-белого снимка на пробковой доске. Ответ на одну загадку породил уйму новых вопросов: почему Саша так озиралась? Боялась кого-то? Куда она держала путь? Почему пошла какой-то заковыристой тропой? Была ли это игра, как в младшей школе... или попытка укрыться от кого-то, как в старшей? — Мисс Рейсс, вы просто гений! — восхищённо заявил Браун. Девушка подскочила и обняла его, крепко-крепко обхватив его широкий торс своими кукольными ручками. — Я верю, мы обязательно найдём ублюдка, который убил Сашу, — изрекла она, прижавшись щекой к стальным грудным мышцам мужчины, проступающим через майку. Райнер потерял дар речи и раскраснелся. Если эта белокурая красавица продолжит его так настойчиво обнимать... — Я-я тоже верю в это, кхм, мисс Рейсс... — Хистория. — Хистория, — повторил следом Браун, набрался смелости и погладил девушку по мягким струящимся волосам. Тогда он ещё и вообразить не мог, в каком катастрофичном направлении покатится его расследование уже через несколько дней.