Рождение Героя и сумасшедшие ублюдки

'Кейл' выходит из ванны, потягиваясь и зевая. Он как никогда измотан. Может, дело в том, что он отвык от участия в мероприятиях, или общий шум вытянул из него всю энергию, а может, дело в переполнявших его эмоциях, сказать точно нельзя, но он знает, что лучший способ избавится от всего этого — лечь спать. Ведь завтра его, скорее всего, ждет еще и беседа с отцом по поводу их бегства, и он, как старший, обязан взять на себя ответственность за произошедшее, объяснить ситуацию и просто обвинить во всем Кейла и послать отца разбираться к нему. Отличный план. Хенитьюз кивает своим мыслям, когда ощущает неожиданный холод и сильнее кутается в мягкий халат. Он сразу оборачивается и видит все ещё открытый балкон и недопитое вино. Слуги не заходили. Черт. Видимо отец немного злее, чем он думал. Хенитьюз выдыхает и подходит к стеклянной двери, желая побыстрее закрыть комнату и согреться под одеялом, но, как только тонкая рука ложится на ручку, а красноволосый поднимает взгляд, он вздрагивает всем телом. Прямо перед открытой дверью стоит 'Чхве Хан', не решаясь пересечь порог его комнаты, и он также замирает, сталкиваясь с ним взглядом. Резкий ночной ветер, что врывается в комнату через пространство между ними, заставляет юношу поежиться. — Какими судьбами? — нарушает молчание красноволосый, отчего мечник дергается, а потом отводит взгляд от Хенитьюза, неуверенно почесав щеку. Кейл такой реакции удивляется только сильнее. Брови слегка хмурятся. — Эй, Герой, ты забыл как говорить? — спрашивает он, делая шаг за порог и выходя на балкон, сразу ежась от ночного воздуха. Мечник же лишь делает пару шагов назад, старясь не влезть в личное пространство юноши, и все также молчит, что уж точно не радует его собеседника. Кейл думает, что может просто вернуться к себе, забив на эту гору мышц и тупости, но лишь выдыхает и, скрестив руки на груди, вновь поднимает глаза на лицо Мастера меча. — Что тебя так тревожит, что ты приперся сюда? — спрашивает он. — У меня и так от вашей компании сплошные неприятности, и если отец поймает нас сейчас, то мне не выйти из особняка пару недель. Поэтому не тупи, спрашивай и проваливай, — говорит Кейл, чувствуя очередной прошедшийся по мокрому затылку сквозняк. Нет, ну серьезно, на кой черт он тратит столько времени на эти расспросы? Мечник неожиданно поджимает губы и опускает голову, отчего челка спадает ему на глаза, скрывая подрагивающие зрачки. Он пришел поговорить, извиниться и сказать спасибо за сегодняшнюю помощь, но в итоге и слова проронить не может. Что с ним такое? На самом деле, Хан прекрасно знает, что с ним. После ужина он сразу направился в торговую гильдию Флина на встречу с Билосом, у которого ранее запросил помощи в одном деле. А именно… В сборе информации о доме Хенитьюз и в том числе информации о первенце графа. Всей подноготной Кейла Хенитьюза. Он желал знать. И сейчас, узнав все, он не знает, что сказать. Извиниться? Сказать, что теперь он понимает его? Что ему жаль? Что ему стыдно? Что он места себе не находит? Что он придурок, идиот и последний ублюдок? А что это изменит? Как поможет сейчас?! Это не вернёт его в прошлое, не даст возможности протянуть руку помощи, не оправдает за свои поступки! Ничего не изменит! Информация, что так желал получить мечник, сейчас дерет его сердце на части. Документ, что он еще пару десятков минут назад сжимал в дрожащих от гнева и бессилия руках, сейчас будто горит в нагрудном кармане и мешает тем самым дышать. «Дерут Хенитьюз — граф одной из самых богатых территорий, прекрасный лорд и семьянин. Был дважды женат. Первый сын был его гордостью, так как являлся точной копией его первой скончавшейся жены, Джур Темз». Чхве Хан хмурится, вспомнив о таинственной Госпоже Хенитьюз, о которой неизвестно ничего, как бы он не искал. Она призрак, который все когда-то видели и также когда-то забыли. Её портреты убраны и спрятаны. Её род истреблен. Даже на её могиле нет ничего, кроме имени и даты смерти. Сама ее смерть также покрыта таинственным мраком. Единственное, что осталось от неё, — это сын. Юноша, что красив на равне с королевской семьёй, но ни о каком Благословении Солнца и не слышал. Мальчик, что в детстве был солнцем всей территории, которому пророчили великое будущее как будущему Лорду. Мальчик, которого сломали те же люди, что говорили эти слова. «Всем известен факт, что именно Кейл Хенитьюз утешал собственного отца после смерти первой Госпожи (об этом не раз упоминали слуги родового поместья), также мальчик не проронил ни одной слезы на похоронах собственной матери, чем вызвал одобрение дворян и укрепил веру в то, что будущий наследник рода определен. Мастер Кейл также продолжал свои занятия, посещал мероприятия и вел обычную дворянскую жизнь, пытаясь также вывести в свет отца, показав тем самым, что все в порядке, но Дерут Хенитьюз ни разу не появился вместе с сыном». Не видел его. Не хотел. Слишком похож ребёнок на покойную графиню. Дерут Хенитьюз не счастлив с сыном. Он счастлив с другими… «Через год граф женился повторно на женщине с ребёнком, устроив торжества по всей территории». Под хлопки и овации, под поздравления и бурный праздник, под фейерверки и тысячи подарков, забывшись в собственном счастье... Праздник в несколько дней, на котором его сын снова один. Забытый. Ненужный. Первый сын самой богатой территории во всем королевстве даже не смог поговорить с отцом. После появления другой Госпожи никто улыбок старшего ребёнка не видел. Ни блеска глаз, ни озорства, ни интереса, ни смеха, ничего. Он, как и его мать, стал призраком, вот только он — ребёнок и он все ещё жив. «Нападки на Басена Хенитьюз начались, когда Кейлу Хенитьюз исполнилось двенадцать». И вот тогда маленький, но очень хитрый ребёнок принял решение отдать все брату. Причина простая: ему это не нужно. Он никто. Лишь пустая оболочка. «Прилежный, возможно слишком тихий, а иногда слишком громкий, ребёнок стал настоящим дьяволом. Битая посуда, крики, ругань, а через пару лет алкоголь, наглое поведение, дебоширство и карточные игры». Никто не видел правды, но все видели ублюдка Кейла, что пьёт и громит заведения. Скорость, с которой Хан пролистывал документ, вызвала озноб у стоящего перед ним Билоса. Причина ярой пролистки — пометки на каждой странице: «слух»/«не подтвержденная информация». Слухи, слухи, слухи. Сколько чепухи он видел, сколько тупой, склеенной на коленке бессмыслицы. Кулаки вновь сжимаются, пока он все еще молча стоит перед красноволосым юношей. — Что-то случилось? — как-то настороженно спрашивает Кейл, когда мечник перед ним прячет взгляд. «Случилось? Да, случился ты, придурок!» — хочет закричать Мастер меча, но не может. Потому что Хенитьюз всегда был, а вот он как раз случился. Случился в этом мире, случился в его и без того не сладкой жизни. Даже здесь и сейчас случился, отвлекая его на себя. Но одно он понял. «Отброс Кейл, возраст 19 лет, лишенный титула наследника первый сын графа Дерута Хенитьюза, позор территории и избалованный шут среди дворянской знати» — просто сборище дерьма, а не информация. Кейл Хенитьюз — брошенный, ненужный ребёнок, добровольно вычеркнувший себя наследник, а не позор семьи, пьяница и шут. У Хана вкус металла во рту от разгрызенной губы после прочтения этого документа Билоса и сопоставления его с тем, что он видел сам. С хитрыми, но уставшими и давно потухшими глазами. С дьявольской улыбкой и волнением за своих родных. С этой наглостью и бесстрашием. Хенитьюз и не пытался подавлять слухи, он их распространял. Он никогда не пьянел, но продолжал пить, просто потому что знал — так надо, он никогда не бил людей, лишь выгонял разбойников с территории. Он провел всех, сыграл в одиночку собственный спектакль. Кейл Хенитьюз — лжец и притворщик. Актер и гениальный игрок, проигравший по собственному желанию все. Репутацию, доверие, друзей, семью. Собственную жизнь. Он поставил в своей игре на кон все, зная, что заранее обречен на проигрыш. Всё время, что он здесь, Хан погружался в отчаяние, и в конце это отчаяние стало частью его самого. Но дело в том, что он не принял это и стал задаваться вопросом: «Почему только я должен страдать? Почему только я испытываю это?» Но юноша перед ним был другим. Они были полностью противоположны. Ведь, лишившись всего, вопрос Хенитьюз поставил по-другому: «Почему кто-то должен испытывать то же самое, что и я?» Он, наконец, поднимает взгляд, снова смотря в равнодушное, слегка взволнованное лицо. Какой глупый человек. Снова волнуется и за кого? За него? Чхве Хану хочется плакать и смеяться. — Я… — наконец хочет ответить он. — Из-за твоего мира? — спрашивает быстрее Хенитьюз, наклонив голову. Ветер новым потоком бьет по утонченной фигуре, заставляя юношу зажмуриться, а влажные пряди волос упасть на лицо. Кейл только цыкает, сдувая одну и снова устанавливая зрительный контакт с мечником, что снова замер. Лунный свет, что упал из-за спины Хана, мягко касается холодным светом лица юноши, отчего бледная аристократичная кожа становится просто сверкающей. «Вау». Ночь очень светла, а кровавые волосы, что слегка отросли, становятся самым ярким зрелищем, что видел кореец. Мягкий, расслабленный блеск далеко не холодных глаз направлен на него. — Мой мир?.. — только и может выдавить мечник. — Да, Земля-2… кажется? — задумчиво тянет юноша, переводя взгляд на тёмное небо. — Ты был весьма взволнован, когда они говорили о Корейке. — Корее, — исправляет Хан, удивившись, что тот вообще что-то запомнил из беседы. — А, да. Точно. Кейл облокачивается спиной о холодное стекло, но решает просто проигнорировать неприятные ощущения. В конце концов, больше такой возможности у него может и не быть. — Твоя семья там? — спрашивает он, сильнее кутаясь в халат. — Хочешь вернуться? Чхве Хан тупо хлопает глазами. Он пришел поговорить, а в итоге ответить даже нормально не может! Он молча смотрит на Хенитьюза, когда тот также вновь поворачивается к нему. — Что? — фыркает юноша. — Я тоже человек, поэтому понимаю, как иногда хочется быть с близкими. — Просто ты не похож на домашнего семьянина, — фыркает Хан, неоднократно наблюдавший, как это бедствие сбегает от графа. — Ты глубоко ошибаешься, я обожаю плести с Лили венки из цветов и читать с Басеном по ролям, — равнодушно отзывается красноволосый, отчего Хан вздергивает брови. — Правда? — спрашивает он и натыкается на скептический взгляд, так и спрашивающий у него, верит ли он во всю дичь, что ему рассказывают. Кейл же просто снова выдыхает, переводя взгляд на круглую луну. — Тем не менее, это нормально, хотеть сбежать туда, где тебя ждут, — говорит он. — Особенно если ждет кто-то важный. Сердце Хана предательски громко ухает, когда он смотрит на расслабленное лицо юноши. — Слишком много времени прошло, — как можно более спокойно отвечаете он. — Да и ты слышал их, тот мир также не в порядке. Я даже не уверен, что кто-то из моей семьи жив. — Но и отрицать этого ты не можешь, — пожимает плечами Хенитьюз. — Я… Не знаю, — честно отвечает Хан и трет лицо ладонями. — Ничего уже не знаю. Кейл молча ждет, что еще скажет мечник, но тот просто смотрит себе под ноги, о чем-то снова думая. — Пойдем, — выдыхает красноволосый, заходя обратно в комнату. Чхве Хан вздрагивает. — Куда? — не понимает он, заглядывая внутрь и видя, как Хенитьюз садится в свое кресло. — В тепло, я не люблю холод, — ровно отвечает юноша, пока Хан понимает, что тот лишь в пижаме, халате и тапочках, со все ещё влажными после горячей ванны волосами. Ну какой же он идиот! Знал же, что тот был в ванной, и все равно заставил его выйти на холод! Собственная глупость только больше смущает. Кейл оборачивается, встречаясь глазами с мечником. — Ты примёрз что ли? — спрашивает он, поднимая бровь. — Сколько стоять там собираешься? Чхве Хан неожиданно усмехается и все же переступает порог, заходя в комнату аристократа и закрывая за собой стеклянные двери. Тепло апартаментов быстро окутывает его, отчего он неловко стягивает укрывающую плечи мантию. — Ты не против, если я… — Делай что хочешь, — перебивает Кейл, так же расстегивая халат, и встает, подходя к шкафу. — Вино? — Лучше бы уж чая. — Чая у меня нет, слуг звать не хочу. — Тогда вино. — Отлично. Он ловко открывает бутылку и наполняет два бокала, после чего устраивается в любимом кресле, отпивая красную жидкость. — Ты даже не гонишь меня?.. — осторожно спрашивает мечник. — Ты не задаешь тупых вопросов, так что достаточно терпимо, — пожимает плечами красноволосый. — Но мне просто кое-что любопытно. Чхве Хан резко вскидывает голову, встречаясь с ним взглядами. — У тебя есть вопросы? — удивляется он. — Почему нет? — тянет Кейл. — Это… странно? Кейл повторяет движение мечника, наклонив голову. — Почему? — Обычно тебе… Все равно? — Мне все ещё все равно, но кое-что хочется знать. «Противоречит сам себе!» — думает Мастер меча, но решает не спорить, чтобы его, как обычно, не выгнали. — Начнем с простого, — тянет Хенитьюз, покачивая вино в бокале. — Почему ты здесь? Он спрашивает это просто, не давя, но Хан все же смущается. Он же пришел поговорить, но в итоге ему устраивают допрос. — Я… хотел поблагодарить, — отчасти честно говорит он и ловит непонимающий взгляд. — Ты помог мне сегодня, когда я… — Забей, это было в моих интересах, — отмахивается Хенитьюз. — И все равно, спасибо. — Ага, забыли, — вновь проигнорировав его благодарность, ответил Кейл. — Но мог бы и на потом это оставить. — Не хотел оставаться во дворце, — пожимает плечами Хан, отпивая вино. — Почему? — не понимает красноволосый. — Просто знаю, что мне там не место, — тянет мечник. Это чистая правда. Дворец — самое тяжелое место для него. Слишком много важных людей, которые готовы вцепиться тебе в глотку за каждый неверный шаг. — Не знал, куда пойти. — Поэтому приперся сюда, чтобы «спасибо» мне сказать? — фыркает юноша. — Думаю, у Героя Роана достаточно мест… — Мест достаточно, но… Идти туда не хочется, — быстро перебивает Чхве Хан, не желая уточнять, что шел он не только поблагодарить. Если заикнется, что все узнал, то настроение аристократа поменяется за секунду. Кейл же неожиданно как-то грустно улыбается и мотает головой, отводя взгляд. — Могу понять, — негромко говорит он, из-за чего Хан сглатывает, теперь чувствуя, что залез слишком глубоко. «Не делай такое лицо», — хочется сказать ему, когда красноволосый молча болтает вино. — Расскажи о Корее, — неожиданно просит Хенитьюз, заставляя его вздрогнуть. — Что это за мир? — Ты же слышал их, там все изменилось, — качает головой мечник. — Лучше узнай это у себя. Юноша как-то разочаровано поджимает губы. — Кейл не из болтливых, — выдыхает он. — Да и свободное время для него роскошь, не будет он его тратить на такие разговоры. Красноволосый залпом допивает вино и снова наполняет бокал. — Совсем ничего не помнишь? — пробует еще раз он, вновь глянув на Мастера меча, но тот горько усмехается. — Даже лица родителей забыл, про что-то конкретное точно не расскажу, — выдыхает Хан. Кейл только что-то мычит, наблюдая за пламенем магических свечей. — Зачем тебе знать что-то о Корее? — Для личного кругозора. — Врешь и не краснеешь. Хенитьюз что-то хмыкает, продолжая потягивать вино, в то время как Чхве Хан сильнее откидывается на диван. Так спокойно. — Ты не объяснил им ничего, раз сидишь здесь, я прав? — спрашивает неожиданно юноша, на что мечник отводит взгляд. — Почему? — А зачем? — Потому что они — твои друзья и ты должен это сделать вместо того, чтобы сбегать? — поднимает бровь красноволосый, но Мастер меча трёт переносицу. — Они и так все поняли, без моих объяснений, — говорит он. — Зачем объяснять нечто настолько простое… — Потому что они ждут, что ты сам им расскажешь, — поясняет Кейл. — Не думаю, что они хоть что-то поняли из той информации, что на них скинули. Кроме того, раз волчонок так за тебя переживал, значит, у них и догадок о том, что ты из другого мира, не было, а следовательно, наверное им крайне обидно, что их дорогой друг о себе ничего не рассказал, да еще и привирал. — Ты переоцениваешь наши отношения, — фыркает мечник. — Розалин и Лок дороги мне, бесспорно, но я никогда не рассказывал им что-то о себе, так же как и Розалин. — Никогда не поздно начать — отвечает красноволосый. — Ага, так и вижу, прихожу и начинаю исповедоваться, — фыркает Чхве Хан. — Сам подумай, что я им скажу? «Я из другого мира и понятия не имею как, зачем и почему здесь оказался»? — Даже так, — пожимает плечами тот. — Сам факт того, что ты сам им это скажешь, а не будешь сбегать и прятаться, будет важным шагом для них. — С каких пор тебя вообще волнует душевное состояние моей команды? — ворчит Хан. — Не волнует, поэтому следующий вопрос, — за секунду становясь равнодушным, говорит Кейл. — Сколько тебе? Хан напрягается. — Да брось, серьезно? Они несколько раз сказали «за долго до» или «намного раньше», — усмехается Хенитьюз, подливая ему вина. — Ты думаешь, я тупой и не пойму, что это значит? Красно-карие глаза весело изгибаются, из-за чего Чхве Хан отводит взгляд. — И сколько же ты шатаешься по белу свету, м, Герой? — растягивает слова юноша. — Не знаю, — честно отвечает Хан. — Сбился со счета. Единственное в чем уверен, так это то, что я старше старика. Он смотрит за реакцией человека напротив, но тот лишь задумчиво трет подбородок. — Интересно, — шепчет он. — Неужели раз твое тело застряло в этом состоянии, то, соответственно, и путь к мозговой активности остаётся на уровне ребёнка, даже несмотря на возраст? — Что, прости? — поднимает бровь Хан, но от него лишь отмахиваются. — Мысли вслух, — бросает Кейл. — Просто, возможно ли, что раз тебя выкинуло из другого мира, то ты застрял в собственной временной петле, в которой находился до перемещения? — неожиданно спрашивает он. — Это бы объяснило, почему твое тело не стареет. Ты просто застрял в состоянии, которое было в твоем прошлом мире. Соответсвенно, если ты вернешься, то и механизм снова пойдет. Мечник поднимает бровь, пытаясь понять, что конкретно ему сейчас сказали. — То есть… — Забей, я понял. — Нет, подожди, дай мне разобраться… — Интеллект на уровне ребенка полностью оправдан. — Хей! Кейл тихо хихикает, пока Чхве Хан просто фыркает. — И вообще, почему тебя не удивила эта информация? — А должна была? — не понимает юноша. — Ну, как по мне, звучит это все действительно странно и… жутко. — Я же не сказал, что ты не жуткий, просто не удивился, — фыркает Хенитьюз. — Ну закинули тебя в этот мир, ну сбился у тебя счетчик времени, ну и что? С Кейлом и другими то же самое произошло. — Но это все еще безумно! Кейл закатывает глаза и отпивает вино. — Безумно то, что другая версия Кейла Хенитьюза в возрасте сорока лет благодаря сделке с Богом Смерти переместилась на Землю-1 и присматривает там за своей матерью, переродившейся в том мире. И то, что она пока не восстановила свои воспоминания и называет его дядей, — говорит юноша, а у Хана падает челюсть. Что? — Что? — Вот это — безумно, — кивает Хенитьюз, наблюдая за растерянностью мечника. — К-как такое возможно? Ты же меня не дуришь снова? — А у меня получается? — улыбается красноволосый и ловит подушку в лицо. — Я серьезно! — улыбается Хан, видя, как Кейл вытаскивает перо из бедной вещицы, что, видимо, немного треснула от силы мечника. Но кинул он ее осторожно! — Я тоже, — кивает тот. — Это первое, о чем мы поговорили с Кейлом. — Так госпожа Джур жива? — В другом мире — да, — кивает красноволосый, решая не уточнять, откуда Хану известно имя его матери. — Это примерно так же, как с тем дракончиком Раоном, — задумчиво поясняет он. — Он жив в другом мире, в нашем — нет. Матушка жива в другом мире, в нашем — нет. А в мире Кейла она древняя сила, которая общается с ним через дневник. Он откидывается на кресло и трет висок. «Если здесь она сохранит рассудок, пожалуй, это будет просто прекрасный исход», — думает юноша, не замечая взгляда мечника. А тот смотрит на него с надеждой и желанием помочь, но еще… с благодарностью. Это первый раз, когда они разговаривают. Не просто обмениваются колкостями или информацией, а действительно разговаривают. Тихо, по душам. Первый раз, когда Кейл интересуется чем-то. Интересуется им. Хан просто улыбается, делая глоток вина. Теперь понятно, почему ему интересна Корея. Там и его семья. — Мне иногда кажется, что я окончательно сошёл с ума, — выдыхает мечник. — Не тебе одному, — усмехается Кейл. — Происходит полное безумие, поэтому, если у кого-то из нас поплывёт мозг, никто не удивится. — Что ты хочешь узнать о Корее? — спрашивает Хан, и пара блестящих заинтересованных глаз сразу утыкается в него, пока их обладатель сверкает улыбкой. — Я знал, что ты не мог всего забыть! — усмехается он, удобнее устраиваясь в кресле. — Я постараюсь рассказать то, о чем помню, — подтверждает Мастер меча. — Намного лучше, чем ничего, — улыбается юноша. — Начнем с культуры… Его вопросам нет предела. Он словно стал Розалин, которой интересно абсолютно все. Культура, обычаи, традиции, язык, речь, искусство... Кейл интересуется всем, что сможет хоть немного раскрыть ему мир, где сейчас растет его мать. Он засыпает лишь под утро, слушая что-то об обустройстве населения Земли-2. О войнах, таких же глупых, как и везде, о предрассудках, о борьбе за права и свободу. О мире без магии. Чхве Хан сразу затихает, когда слышит тихое сопение. Информация о том, что в его мире нет маны и магии, больше всего поразила Хенитьюза, а наличие летающих без магии машин — заинтересовало как ни что другое. Никаких карет — есть автомобили. В небе летают как птицы, так и самолеты, а еще воздушные шары и много чего еще. Корабли тоже есть, но не просто деревянные, а металлические, с кучей пассажиров, что уходят в плаванье, как на курорт. Небоскребы, отсутствие зверолюдей, сотни разных видов техники, оружие, что стреляет без использования маны, энергия, добываемая из солнца или ветра, и много чего другого. У него, как у ребенка, горят глаза, пока он слушает эти истории и задает еще больше вопросов. Не всегда Хан может ответить, ведь много времени прошло и, как он и говорил, он с трудом вспоминает многие детали, но честно старается ради этого взгляда. Кейл Хенитьюз, спасший его этой ночью от собственных мыслей, сейчас сладко спит, устроившись в кресле. Чхве Хан лишь молча наблюдает за юношей, когда прядь красных волос спадает на красивое лицо. «Он отпустит волосы?» — думает мечник, вспоминая другого Хенитьюза, с красивыми красными волосами, что тянулись за ним, как кровь. Жутко, но безумно красиво. Рука непроизвольно тянется к блестящей в рассветном солнце прядке, что упала на глаза и явно мешала, но замирает, так и не достигнув цели. «Могу ли я?..» — хмурится Хан, смотря на красный шелк волос, но так и не решается коснуться. Они не так близки, чтобы он нарушал его личное пространство, пусть даже тот и спит. Он все еще не может простить себе тех ошибок... Когда он касался этого человека самым жестоким способом. Когда оставлял синяки на белоснежной коже, разбрызгивал кровь, ломал, как физически, так и морально. Причинял только боль. Чхве Хан выдыхает, пытаясь отогнать отвратительный запах красной жидкости, что преследует его, а потом смотрит на собственные руки. Он не смеет его трогать. — Я действительно схожу с ума, — шепчет мечник, тихо поднимаясь. Он берет плед, лежащий на диване, и накрывает аристократа, мыслено извинившись за вновь открытую балконную дверь. Юноша что-то бурчит во сне, сильнее кутаясь в ткань, в то время как Хан ещё раз улыбается и сильнее задергивает шторы, а сам осторожно покидает резиденцию. Рассвет необыкновенно яркий.